Майэ'раами - "Смерть несущая" .Часть вторая. (закончено)

— От меня? Я-то в чем виноват? Я сказал: не торопись, медленно, нежно, а ты хвать — и все разом! А мужику лет триста, не меньше. Как тебе ощущения?

— Словно я всю жизнь провела в борделе... — тяжело выдохнув, пробормотала я.

— Да? — заинтересованно уточнил Лео. — И как?

Как бы плохо я себя ни чувствовала, но сил, чтобы ухватить одну из подушечек на диване и швырнуть в него, у меня хватило.

— Ладно, не хочешь — не рассказывай, — хмыкнул он. — Тогда постарайся упорядочить все полученные воспоминания, которые ты так неблагоразумно записала себе сюда, — указал он пальцем на голову. — И представь, что создаешь для них отдельное хранилище, словно особый непроницаемый сундук, в котором ты их и запрешь. Позже, когда поумнеешь, просто сотрешь их.

— Что, по-твоему, моя голова — это лист бумаги? Хочу — напишу, хочу — сотру?

— Ты и впрямь ждешь, чтобы я ответил? — несколько серьезно спросил он. — Про лист бумаги, — уточнил он.

— Ладно, попробую, — кладя руку на лоб, промычала я. — Только не зуди...

Зудеть он не перестал, но только я уже не слушала, полностью погрузившись в собственные мысли и ощущения. Лишь на третий день мне удалось избавиться от последствий эксперимента своими силами. Расположить воспоминания Тэона в хронологическом порядке было невообразимо сложно. Я словно прожила целую жизнь в обличье мужчины, вампира! Это было и страшно, порой больно, иногда невыносимо жестоко. Тэон любил, ненавидел, мечтал, стремился к своим целям. Порой мне было его жаль, особенно когда он перешагнул свой тридцатилетний рубеж, но так и не 'замер'. Для вампира тридцать лет — это совсем еще юный возраст, но сильнейшие представители этой расы вступают в него, имея внешность подростков. Тэон же продолжал стареть, а значит — слабеть. Предопределенность и неизбежность — вот что видел он впереди. И если бы не дар ищейки, участь его была бы совсем уж не завидной, по меркам их общества. Тяжело быть сильным, но еще тяжелее быть слабым в мире, где правит сила. Где более сильные родители могут выставить слабого сына за порог и принять в семью совершенно чужого ребенка, имеющего лучшие задатки.

Спустя три дня, я, наконец, подобралась к воспоминаниям о Тэймире и том, как мы впервые встретились с ним. Каково же было мое удивление, когда я увидела себя глазами вампира! О, я вам доложу... Я видела, как страшная одутловатая баба с паклей вместо волос щеголяла перед вампирами, развратно крутя непонятной субстанцией вместо зада! Не поймите меня неправильно, я всю жизнь прожила среди людей. Я с самого рождения чувствовала себя некрасивой по местным меркам. Слишком высокая, слишком худая, слишком светлые волосы и кожа. Все было не таким, как у других. Когда мне было четырнадцать, я мечтала быть более маленького роста, иметь более округлые формы. Женщины Ирэми, в большинстве своем, были именно такими — пухленькими миниатюрными красавицами. Но то, что видела я глазами вампира, представляло собой смесь ведьмы из детских сказок и престарелой гномихи. Маленькие, широко расставленные глазки навыкате, странный длинный нос, губы как плюшки и щечки-пряники. Далее шло тело, короткое и несуразное. Маленькие ножки, длинное туловище, огромная попа и полное отсутствие груди, узкие плечи и чересчур длинные руки. Одним словом, я была похожа на обезьяну из учебника по зоологии.

И когда эта дама непонятной наружности появилась перед Тэоном с щипцами наготове... Мне и самой стало дурно.

В дом Лео я ворвалась где-то в первом часу ночи. Этот путь я проделала от таверны до его особняка за рекордно короткие сроки. И если бы двери вдруг оказались заперты, я бы выбила их, чего бы мне это ни стоило. Нет, я не была зла — я была в ярости! Сложить два и два было несложно. А кто еще мог так мастерски навести иллюзию на меня, а точнее, на мою форму? Ведь когда я ее сняла, то Тэон увидел меня настоящей! А я все думала, почему у Риты такие чаевые, а мне и гроша не дают! Почему многие посетители отводят глаза, стоит мне подойти к ним с заказом! И сейчас я жаждала объяснений!

'Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать, гадость ты мерзопакостная!' — неустанно вертелась в голове несколько видоизмененная детская считалка. Я легко поднялась на второй этаж и прислушалась к собственным ощущениям, потянулась к Лео всем своим естеством, желая почувствовать его 'нить', увидеть, где он и чем занимается. С примесью непонятного удовлетворения поняла, что он спит. И сейчас я даже знала, где именно находится его комната. Должно быть, со стороны я выглядела весьма жутко, ступая по темному коридору в своем истинном обличье, босиком и с формой разносчицы подмышкой. Потом, когда пришла в себя, я честно не могла понять, какого демона потащилась ночью в дом к Лео, прихватив форму в придачу. Да, еще и хотела застать его непременно врасплох!

Но сейчас я двигалась бесшумно, словно тень, скользила по длинному темному коридору в поисках жертвы. Когда оказалась рядом с дверью, ведущей в комнату Лео, аккуратно отворила ее и прошмыгнула внутрь. Конечно, по большому счету, в тот момент я совершила очередную глупость. Но разве я виновата, что когда ярость кипит так сильно, что начинает сводить с ума, я действительно перестаю владеть собой. Окно в спальне демона оказалось не зашторено. Лунный свет струился сквозь застекленное окно, заливая комнату голубым, призрачным сиянием. Лео лежал, обнаженный по пояс, на широкой кровати, прикрытый лишь тонкой белоснежной простыней. Его широкая грудная клетка мерно вздымалась в такт дыханию. Золотые локоны разметались на белоснежной подушке. Казалось, он безмятежно спит и даже не думает замечать мое присутствие. Бесшумно скользнув к изголовью его постели, я нагнулась прямо над его лицом. Сейчас, когда он, казалось, так спокойно спит, его лицо будто принадлежало совсем еще юному мужчине. Не смотрели на меня, как обычно, пронзительные, мудрые глаза Золотого демона, который знал ответы на все мои вопросы. Не было между нами той бездны веков, которая незримо пролегала каждый раз, стоило мне спросить очередную глупость и совершенно очевидное для него. Но разве для этого я пришла сегодня? Разве не была так зла на него, что хотела удушить его прежде, чем он проснется? Сейчас, смотря на него в свете полной луны, я не находила понимания тому, что происходит у меня в душе. Хотелось прикоснуться рукой к его лицу, провести по мерцающим в полумраке спальне волосам. Странное притяжение, томление и желание прикоснуться рождалось внутри. Но это ведь невозможно?! Что за ерунда со мной творится?

И только я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы гаркнуть, как следует, ему в ухо, широкая ладонь сомкнулась на моем запястье и с невероятной скоростью потянула на себя. Я и охнуть не успела, как оказалась лежащей спиной на широкой постели, тем временем как Лео просто подмял меня под себя. В полумраке спальни он смотрел на меня золотым холодным взглядом, словно я была зайцем, который так вальяжно приперся в волчье логово, что хищник уже не знает — сразу его проглотить или по частям. Его глаза оставались совершенно бесстрастными, выражение лица также не выдавало и толики эмоции. В какой-то момент мне стало так жутко, что я просто забыла, как дышать. Единственное, на что меня хватало, так это прямо отвечать на его взгляд. Молчаливый контакт глаза в глаза, и нет сил, чтобы сказать хотя бы слово. Удивительное ощущение телесной близости, когда нас разделяет лишь простыня и моя одежда. И странный трепет в груди.

В какой-то момент я поняла, что он стал чуть ближе, наклонившись ко мне, при этом наши глаза так и были прикованы друг к другу.

И еще одним сантиметром меньше между нами, а горячее дыхание Лео скользит по моей щеке. Я чувствую, как по спине бегут мурашки. От такой его близости замирает сердце, и кажется, что наконец все в моей жизни встает на свои места. Странное понимание того, что так и должно быть, настолько эфемерно, что я боюсь даже подумать об этом. В этот момент, когда он так близко, когда я могу ощущать его дыхание на своей коже, слышать биение его сердца, кажется, что весь мир исчезает где-то за окном его комнаты.

Он наклоняется еще ближе ко мне, так что наше дыхание превращается в единое целое. А я вдруг понимаю, что тону в золоте его глаз, не в силах противостоять этому притяжению. Слышу только, как странно стучит мое сердце: то замирает, то бьется пойманной птицей. Когда губы Лео останавливаются всего в нескольких миллиметрах от моих губ, то больше всего на свете мне хочется притянуть его к себе. Но непонятное оцепенение сковывает от макушки до самых кончиков пальцев.

— Попалась? — едва слышно прошептал он. — Попалась... — еще тише повторил он.

Казалось, он из последних сил удерживает себя, чтобы не прикоснуться к моим губам. И это будоражило куда больше, чем все, что я испытывала прежде. Всего мгновение, когда наше дыхание терялось друг в друге, несколько секунд, когда он был так близко, что я чувствовала себя единым целым с ним, словно в меня вдохнули крупицу жизни, собрали из осколков в груди сердце, которое умело по-настоящему биться. Всего лишь миг — и он отстранился от меня. Непонятная решимость отразилась во взгляде, преображая его лицо так, словно ничего этого и не было вовсе.

— И что мы забыли на ночь глядя в комнате молодого неженатого мужчины? — ухмыльнувшись, поинтересовался он.

Ощущение, что между нами вдруг появилась нерушимая стена, принесло и странную пустоту.

— Слезь с меня, — зло прошипела я.

— Ах, простите, что навалился на вас, сударыня, когда вы с неизвестной целью проникли под покровом ночи в мою спальню, при этом приложив столько усилий, чтобы я вас не услышал.

— Слезь, — уперев ладони в его обнаженную грудь, попыталась я оттолкнуть его. Только, несмотря на то, что я могла раскрошить одним ударом кирпич, сдвинуть с места Лео оказалось непосильной задачей.

— Я жду ответа, — куда серьезнее сказал он.

— Ответа ж-ждешь?! — то ли прорычала, то ли прошипела я. — Это ты ждешь ответа?! Какого ты сотворил с моей формой?!

Ну, во-первых, это было правдой. Я именно за этим и пришла! Во-вторых, когда-то, совсем еще недавно, хотя кажется, что в прошлой жизни, Айрин сказала мне:

— Никогда, ни одному мужчине не позволяй нападать на себя. Дашь им шанс обвинить себя — и они повесят на тебя все грехи этого мира. Даже если не права, рычи на него так, чтобы он в этом усомнился.

Как это ни странно, но сейчас особенно хотелось воспользоваться ее советом...

То, что должно было произойти, но так и не случилось, внесло в душу непонятную смуту. Сама мысль о том, что я начинаю испытывать что-то к Лео, пугала. Если не сказать — раздражала.

— Формой? — нахмурился Лео, отодвигаясь от меня еще дальше. — Так это ты из-за формы решила нанести мне визит в столь поздний час?

— Из-за чего же еще?! — наконец вывернувшись из его хватки, я вскочила с кровати и встала прямо перед ним. — Ты совсем уже? Сделал из меня пугало огородное и рад стараться!

— А что мне еще оставалось, если кому-то так не терпится найти себе приключения на пятую точку, работая в заведении, где собирается весьма сомнительная публика? Ты будущий правитель, в тебе течет кровь великих представителей нашего народа, и ты считаешь подобную работу приемлемой для себя!

Он отчитывал меня так, словно я была ребенком. Бездна, для него я и была ребенком! Самым настоящим глупым несуразным младенцем, который возомнил, что лучше знает, как ему поступать и жить.

— Да пошел ты, — зло выплюнула я эти слова, развернулась и решительным шагом направилась к двери. Остановилась, вдохнула в грудь побольше воздуха, обернулась и со всей накопившейся злостью добавила:

— Придурок! — хлопнула дверью и опрометью бросилась к выходу из дома.

Он слышал, как она легко сбегает по ступеням, ведущим на первый этаж. С ее уходом в комнате вдруг стало как-то неожиданно пусто и темно. Лео поднялся с кровати и подошел к окну, чтобы увидеть, как Мара стремительно вылетела из его дома. Он смотрел ей вслед еще несколько долгих минут. Даже когда она исчезла за поворотом, все равно продолжал смотреть. Чувство одиночества, почти незнакомое ему, неожиданным образом стало острее. Сейчас, вспоминая, как близко она была рядом с ним, как он едва смог удержаться, чтобы не прикоснуться к ней, он понимал, что это становится все сложнее. Слишком много мыслей мешало принять решение, определить для себя истинно верный путь... Точнее, для него и для нее. Во-первых, она была слишком молода. Слишком... Он прекрасно помнил, как относился к женщинам в ее возрасте: сегодня люблю, завтра надоела, послезавтра люблю другую. Наверное, она принимает все близко к сердцу, но разве может это определить истинность чувства? С некоторых пор он осознал, что если один лишь раз позволит закрутиться этому колесу судьбы, то для него это станет куда серьезнее, чем просто очередной, ничего не значащий роман. Во-вторых, он отвечал за нее. Как наставник, нес ответственность. И в какое положение поставит ее их роман? В качестве кого ступит она на земли Кайруса, если до того момента между ними что-то начнется? Он знал, что утаить это будет очень сложно, а привести владычицу в качестве подстилки Золотого Дома (а именно так это будет воспринято его соотечественниками), значит, поставить крест на ее положении в обществе. Если хоть один из них почувствует его влияние на нее, это будет очень сложно исправить. Она должна быть сильной, цельной. В тот момент, когда придет время вернуться, она должна быть не под ним. Это он должен быть под ее пятой, никто не должен усомниться. Он ее тень, не более. он должен стать опорой для нее, сохранить их отношения, сделать их истинными. А что будет, если их отношения, возможные отношения, обернутся разочарованием с ее стороны? Найдется ли в ней та мудрость, которая позволит сохранить союз их Домов, или слишком юная, горячая кровь разрушит все, над чем трудились их предки?

Если бы Мара была одной из дочерей его Дома, он ни разу бы не задумался над тем, стоит ли им попытаться. Но она была не просто женщина, которая так сильно трогала его, что ему все сложнее и сложнее становилось держать себя в руках. Она была будущая владычица, и у нее не осталось ничего, кроме дара, который и обеспечивает ее положение. Достаточно ли этого? Он знал, что нет. И понимал куда лучше, что его обязанность — стать опорой для нее, а не тем, кто пошатнет ее и без того хрупкое положение.

И сколько бы раз он ни думал об этом, выводы, к которым приходил, не становились более радужными. Понимая, что он дорожит ей все больше и больше, он просто не мог так подставить ее сейчас. Не тогда, когда их позиции слишком эфемерны, когда он еще не закончил свою партию, пока он здесь...

Что будет дальше? Как поступать в сложившейся ситуации? Совсем недавно он знал ответы на все вопросы. У него был план, которого демон решил придерживаться. Но сейчас ситуация менялась. Не сказать, что он терял контроль, Лео всегда умел справляться с обстоятельствами, неуместными эмоциями и собственными желаниями. Правда, именно в эти странные дни ему хотелось сдерживаться все меньше и меньше.