Зрители начали выкрикивать с мест весьма неприятные для Расы фразы. Людей возмущала наглость, с какой графиня отстаивала свою правоту. Вице-наместнику снова пришлось постучать по колокольцу. Но народ не унимался.

— Я бы вам, Раса, поверил... — негромко произнёс Гедеон, и люди мгновенно притихли, — если бы этот мужчина появился в моём замке после, а не до той битвы.

— Откуда вы знаете, когда он появился?! — разъярилась Раса.

— У меня тоже есть письма... Впрочем, это легко проверить. Да и слуги подтвердят.

— Слуги подтвердят всё, что вы им прикажете!

— Отчего бы им не подтвердить то, что прикажете вы? — Гедеон улыбнулся, предлагая жене проявить себя, как полноправная хозяйка имения. Старый Викар присутствовал в зале, и мог засвидетельствовать её слова.

Раса поджала губы, припомнив, что сделала, когда получила это злополучное письмо.

— Значит, виконт Бизель поселился в замке Саубер ещё до того, как пришло известие из Порт-Марина? — Прошёлся по больному вице-наместник.

Графиня демонстративно молчала. Зал начал роптать.

— И как вы собирались объяснять его присутствие мужу?! — не выдержал мэр. До этого момента он даже немного сочувствовал несчастной женщине, но после всех открывшихся обстоятельств решительно перешёл на сторону графа. — Мерзость какая!

— Падение нравов, — поддержал его обер-прокурор.

— Вы достойны порицания! — выразил общее мнение вице-наместник. — Прошение графа будет удовлетворено!

— А как же ребёнок?! — возмущённо воскликнула графиня. — Вы лишите его титула, привилегий, семьи?

— Ребёнок?!

Это слово громко произнесли человек двадцать, тихо — больше сотни, подумали — все остальные.

— О каком ребёнке идёт речь? — Гедеон даже встал со своего места и подошёл ближе к Расе, так заинтриговала его эта информация.

— О нашем... — насупилась графиня и, на всякий случай, отступила на пару шагов от, пока ещё, мужа. Хоть граф Саубер и слыл человеком сдержанным, кто знает, как повлияло на него участие в войне?

— О вашем с кем? — снова сократил дистанцию Гедеон.

— А вы, граф, не допускаете, что это ваш ребёнок? — вновь разжалобился господин Папс.

— Не допускаю! И графиня это прекрасно знает! Вывод об отце напрашивается сам собой, не так ли, мадам?

Раса торжествующе вскинула голову, обвела глазами зал, и громко, чётко произнесла:

— Это ребёнок графа!

На мгновение воцарилась гнетущая тишина, которую прервал спокойный, чуть насмешливый женский голос:

— Ты сама это сказала, голубушка!

Все обернулись к говорившей, не совсем понимая смысл произнесённой фразы. Раса не знала этой женщины, но нехорошее предчувствие сжало её сердце.

— Сказала. И что?

— Ничего, — Эль поднялась со своего места и подошла к ней, внимательно разглядывая щуплую фигуру графини, утянутую в строгое тёмное платье. — А ты, голубушка, в курсе, сколько женщина вынашивает ребёночка? — Раса недоумённо рассматривала странную женщину неопределённого вида деятельности, суетящуюся вокруг неё. — Знаешь, что младенцы при рождении очень похожи на своих отцов? Понимаешь, что девятимесячный ребёночек весит гораздо больше, чем шестимесячный? Да и выживают шестимесячные редко, если должного ухода нет.

— Кто это?! — Раса брезгливо дёрнула рукой в сторону Пряхи. — Чего ей от меня надо? Кто её сюда вообще допустил?!

— А я та, голубушка, кто твоего пасынка, которого ты из дома выгнала, к родному отцу отвела, чтоб не сгинул мальчик! Ведь именно он, а не ты, должен был наследовать и титул, и всё остальное. Но ты, милая, решила извести мальчонку, родить своего ребёнка, да и заполучить то, что тебе не принадлежало. Да только не вышло бы у тебя ничего! Граф сколько месяцев назад на войну ушёл? Чего молчишь? Все знают... Три месяца назад конфликт тот был. Следовательно, срок твой не меньше должен быть, а то и больше. Люди, скажите мне, — Эль обернулась к залу, — может быть такой плоский животик у женщины на четвёртом месяце беременности?

— Была бы упитанной, сошло бы, — расхохотался кто-то на задних рядах. — У бабы в теле завсегда животик есть! А у худосочных... -

— И я о том, голубушка, — Пряха снова повернулась к Расе. — Вижу, ты и впрямь, тяжёлая. Да вот только срок твой не велик! И через шесть месяцев полноценного ребёночка никак не родишь. Только недоноска.

— Это ребёнок графа! — упрямо повторила Раса.

Она говорила так уверенно, что некоторые зрители даже начали сомневаться в очевидных выводах. А вдруг, женщина не врёт? В жизни, подчас, и не такие чудеса встречаются.

Дело об отцовстве разрешилось абсолютно неожиданно и чуточку водевильно.

С задних рядов вперёд протиснулся несколько помятый, явно, с глубокого похмелья, молодой человек в костюме с чужого плеча, обвёл всех тяжёлым взглядом, сфокусировался на графе Саубере, и громко заявил:

— Я требую, чтобы граф признал моего ребёнка!

Небольшая оговорка, но с какими последствиями!

Гробовую тишину, повисшую в зале, нарушило злое шипение Расы.

— Идиот...

Пряха Яэль и Гедеон выходили из зала заседаний одними из последних. Прошение графа третейская комиссия удовлетворила, оставив за графиней право, обжаловать это решение в столице. Гедеон был доволен. Раса изрыгала проклятия и чуть ли не брызгала ядовитой слюной. Виконт Бизель сбежал сразу же после своего триумфального выступления, не дожидаясь побоев от разгневанной любовницы. Всё закончилось так, как и должно было закончиться.

Фанагор, ожидавший их на улице, помог женщине сесть в карету, не удержался, и шепнул ей на ухо:

— Лихо ты сегодня переплела нити! Как только сумела ТАК поспособствовать?

Эль довольно хмыкнула.

— Дармовое вино ещё никому не шло на пользу...

Она знала! Она сразу была уверена, что этот мужчина не так прост, как казалось сестре. И выправка, и стать, и манеры! Всё выдавало в нём знатное происхождение. Да и ученицу свою он воспитал совсем не как деревенскую девчонку. Речь правильная, знает много. Даже больше, чем положено знать девице её возраста и её круга.

Кимма следила за утренней тренировкой Ронга и Ники, незаметно, как она считала, выглядывая из-за портьеры. А старый воин нещадно гонял строптивую воспитанницу, не желавшую принимать приглашение царевны Метаки. И причины выдвигала одну абсурднее другой. Шрам, который и так стал уже почти незаметным. Опасение за жизнь и здоровье бабушки, которой, по её мнению, жить в имении будет гораздо лучше, чем в столице, а она не может её бросить. Даже управление этим самым имением, которое без её чуткого надзора разорится уже в ближайшую пятницу. И только главную причину она не озвучивала.

Страх.

Да. Его смелая, порой, отчаянная девочка безумно боялась дворца, его законов, правил, обычаев. И обитателей. Если говорить совсем честно: одного обитателя. Словно он только того и ждал, когда Ника поселится во дворце, чтобы начать её третировать и доставлять неприятности.

— Он тебе сказал что-то нехорошее? — наседал на ученицу наставник, заставляя отбиваться с бешеной скоростью.

— Нет!

— Смотрел с угрозой или намёком?

— Нет!

— Он тебе понравился?

— Д... НЕТ!!

— Ложь — недостойное занятие!

— Я не лгу!

— Себе или мне?

— Не знаю!

— Трусишь!

— Нет!

— Тогда, почему?

Геленика резко остановилась, опустила руку с тренировочным мечом, склонила голову и всхлипнула. Ронг хотел её хорошенько шлёпнуть по мягкому месту за остановку без команды, но удручённый вид девушки не позволил ему поступить столь жестоко. Да и Кимма, торчащая в окне, осудит, да ещё возмущаться начнёт, чего это деревенщина руки распускает?

— Простите, учитель, — девушка шмыгнула носом и исподлобья взглянула на Ронга. — Я не знаю, что со мной творится?

— Ты взрослеешь, Ниу.

— Мне страшно... но я не боюсь! — она подняла голову, и воин увидел в её глазах такую решимость, словно его девочка собралась идти на смертный бой.

— Я не могу дать тебе совет, Ниу. Потому что сам не знаю, что лучше: испытать это, или сделать так, чтобы чувство, не успев разгореться, угасло. Возможно, в твоей жизни встретится другой человек, который заставит вспыхнуть новой искре в душе, но может быть и так... — Ронг вздохнул. Что-то в последнее время эти воспоминания стали посещать его слишком часто. — Я не хочу, что бы ты мучилась всю жизнь... — 'как я...'

Два последних слова Геленика не услышала, но прекрасно поняла, о чём промолчал учитель. Она знала печальную историю Ван Ронга. Знала от Киа, но никогда не обсуждала её с учителем.

Больше тридцати лет назад молодой и очень перспективный офицер ситайской армии Ван Ронг полюбил дочь своего командира. Девушка своих чувств никак не проявляла, но от её подруги Ронг узнал, что далеко не безразличен юной красавице. Командир дал согласие на брак дочери и своего подчинённого. В день помолвки, когда были произнесены слова предварительной клятвы и с законной невесты сняли ритуальный покров, несчастный юноша увидел, что его жестоко обманули. Вместо возлюбленной, коварный отец подсунул ему свою старшую дочь, девушку красивую, но вздорную и самовлюблённую.

Командир надеялся, что Ронг не станет устраивать скандала и женится на той, с кем обручился. Но гордый нрав рода Ван не позволил стерпеть такой грубой насмешки. Ронг тут же отрёкся от невесты. Коварный отец ещё мог исправить ситуацию, ведь своим решением он сделал несчастной вторую дочь, но тут уж он посчитал себя оскорблённым. До смертоубийства дело не дошло. Но Ронг прилюдно принял обет безбрачия, отменить который не смог бы даже сам император. Как оказалось, у правителя Ситау были свои планы на молодого офицера, в которые его безбрачие никак не вписывалось. В одночасье Ван Ронг потерял любимую, хорошую должность и радужные перспективы продвижения по карьерной лестнице. С тех пор в столице и других крупных городах его никто никогда не видел...

— Я посоветуюсь с бабушкой...

— Правильно, — Ронг взбодрился. Он постоянно забывал, что теперь у Ниу появились и другие советчики, и ему не надо мучительно решать, что лучше для его воспитанницы. А уж тем более в таком деликатном вопросе.

Маркиза, не спавшая всю ночь из-за тяжёлых размышлений, старалась выглядеть бодрой, уверенной и воодушевлённой. Она уже приняла решение увезти внучку подальше от столицы, от ненужных соблазнов, от наглых женихов, и собиралась сказать ей об этом за завтраком. Но Геленика опередила её, разрушив все планы одним вопросом.

— Бабушка, скажи, мой папа любил маму?

Салли захлопала ресницами, разгоняя, таким образом, набежавшие слёзы.

— Маму? Конечно, детка! Он очень любил твою маму!

— А когда она умерла, сколько он был в трауре?

— Зачем это тебе?

— Хочу понять, сколько времени нужно человеку, чтобы забыть прежнюю любовь...

Салли с недоумением посмотрела на Ронга, но тот только пожал плечами.

— У всех по-разному, — осторожно сказала маркиза, не понимая, куда клонит внучка.

— Но второй раз он женился по любви?

Геленика не хотела мучить бабушку, но для принятия окончательного решения она должна была кое-что для себя прояснить. А пример родных людей был для неё самым значимым.

— Я думаю, — Салли не знала, что ответить. Сказать, что Дьярви всю жизнь любил только Арриану, то тогда, почему он женился на Лилиане? А если смирился с потерей, разлюбил, встретив другую женщину, то чего стоила та его любовь, ради которой погибла Аррриана? Она ведь тоже могла смириться. Забыть. В конце концов, у неё была не самая худшая доля — жена наследника престола, в перспективе — императрица. И что надо сказать девушке? Дилемма была просто невыносима. Маркиза долго молчала, но ответить внучке на вопрос так и не смогла. — Ему было очень трудно... Тогда он потерял вас обеих.

— Значит, это у нас семейное, — как-то мрачно произнесла Геленика. — Справляться с трудностями. Я принимаю приглашение царевны Метаки! — сказала девушка, высоко подняв голову, словно произносила слова клятвы.

— Ника... — горестно простонала Салли и уронила голову в ладони.

— Молодец, девочка! — тихо обрадовалась Кимма, гордая тем, что её родственница будет служить во дворце императора.

— Я в тебе не сомневался, — подытожил Ронг.

— Я знаю, — облегчённо выдохнула Ника, хоть это решение далось ей нелегко.

— Девон, о чём гудит весь дворец? — Плаут недовольно посмотрел на хранителя трона, который не соизволил доложить ему важную новость. Иначе не стали бы все придворные шушукаться по углам.

Барон удивлённо вытаращил на него глаза, пытаясь остаться серьёзным, но глупая улыбка сама собой растягивалась на его лице. Новость, о которой спрашивал император, была абсолютно неважной, но настолько курьёзной, что весь дворец действительно обсуждал её с самого утра.

— Ваше величество... это не новость, а, скорее, городской анекдот... — барон постарался быть убедительным. Пересказывать подобные истории императору ему не доводилось. Обычно это делал статс-советник, быстрее бы он что ли возвратился во дворец, и как Плаут реагирует на подобные сообщения, хранитель понятия не имел.

— Хорошо, — упорствовал Плаут, — рассказывай анекдот. Да не томи, барон! Я что, последний человек в государстве, что не могу этого знать? Он, что, пошлый?

— Не совсем... — сдавленно проговорил Девон, набираясь смелости. — Но есть в нём некоторая непристойность...

— Заинтриговал! Слушаю, господин барон!

— Ваше величество, тут есть предыстория. В последнее время фамилия Бизель всплывает в различных делах так часто, словно этих виконтов целая рота. На этот раз в историю попал старший из братьев: Огнус Бизель. В общем, он был застигнут моим порученцем, господином Форго, в замке графа Саубера, пока хозяин был ещё в Порт-Марине. Виконт в замке вёл себя как полноправный хозяин, не пустил Форго даже на порог, разговаривал высокомерно. Порученец поклялся отомстить непочтительному господину. Ведь он выполнял задание вашего Императорского величества. Через какое-то время граф вернулся домой, застал там любовников в самый...э-э... пикантный момент, — Плаут недовольно поморщился, но промолчал. — Виконт был выгнан с позором в той одежде, в которой его застал граф.

'И что он его не прирезал на месте? Я бы его даже не осудил... И Раса... Курейская шлюха... Зачем он только на ней женился? Мне на зло, не иначе!'

Барон мыслей императора не знал и продолжал свой занимательный рассказ.

— Граф, как благородный человек, приказал своим слугам вернуть виконту его пожитки в целости и сохранности. Вот сегодня его люди и пригнали телегу с движимым имуществом господина Бизеля к дому на улице Ключевой. А Форго как раз проезжал мимо и сказал слугам графа, что в этом доме проживал не Огнус Бизель, а Рамвальд, и что дом старшего брата находится в совершенно другом районе Тронберга. Он даже предложил проводить их... Но с одним условием. Хм... По всей телеге они развесили портки господина Бизеля, а одни, особо примечательные, с родовым гербом, водрузили по типу штандарта! — барон не выдержал и прикрыл рот кулаком, дабы не рассмеяться в голос. — Вот такой парадный выгул штанов господина Бизеля и наблюдали сегодня многие жители столицы.