— И что ты мне предлагаешь? Отправиться на границу перевоспитывать всех преступников Фоли?
— Всех не перевоспитаешь, — с горечью покачала головой Джинни.
— А что тогда ты предлагаешь?
— Ты помнишь, что говорил твой отец о том, на чем держится власть Персон?
— К сожалению, моим образованием папа не сильно увлекался. Вам в этом вопросе с Миной повезло больше.
— Это правда. В последние дни я частенько благодарила твоего папу, за навыки выживания, которые он втравил в мою сущность. Так вот, он говорил, что единственное, что позволяет им править тысячелетиями простыми людьми, это страх. Что противника достаточно запугать до ужаса и полпобеды у тебя в кармане. Тебя же никто не боится. Для всех, ты просто мальчишка, которого назвали Корином Куори. Посмотри на исторические хроники. Рассказы о Коринах всех сеймов, без исключения, повествуют только об одном, с какой жестокостью и беспощадностью они обрушивают свои силы на тех, кто нарушает их законы. Тебе это возможно не понравится, но тебе придется свою репутацию заработать, или наш сейм превратится в прибежище всех отморозков мира.
Яго задумался над сказанным. В принципе, ничего нового ему Джинни не сообщила. Гастон был прав, когда говорил, что Габриэлла с малых лет готовила его к руководству сеймом. Просто он никогда не понимал, зачем ему были нужны столь специфичные для обычного человека знания, и большинство информации пропускал мимо ушей. Конечно, что-то неизбежно оседало в его памяти, но почему то нужная информация не всплывала в голове сама по себе. И только сейчас, когда Джинни подняла этот вопрос, все стало выстраиваться в голове в нужной последовательности и порядке. Яго в очередной раз перенес вес тела с одной ноги на другую. Стоять на садовой лестнице и вести беседу было не слишком удобно, но Джинни четко дала понять, где проходит граница дозволенного. Эта девушка могла свести с ума любого. За всю свою жизнь он не встречал более обворожительной кокетки, чем подруга его кузины. При этом веселый нрав Джинни, заставлял все вокруг искриться в какой-то праздничной суете. Только иногда, она позволяла себе углубиться в размышления, и тогда сквозь мишуру веселья можно было рассмотреть серьезный, аналитический ум. Яго подумал, что если бы выбирал между Джинни любовницей и Джинни стратегом, он навряд ли смог бы сделать выбор.
— Уснул что ли? — Джинни протянула руку и разворошила ежик жестких волос Яго. Ее ласковая улыбка заставила молодого человека забыть о грузе, что давил ему на плече с тех пор, как Фарго возложил на него сан Корина Куори.
— Прости, ты всегда заставляешь меня забыть обо всем на свете. Да я вообще не знаю, существует ли мужчина, который в твоем присутствии может думать хоть о чем-нибудь не касающимся тебя.
— Яго оставь свое очарование для дам высшего света, — насмешливо фыркнула Джинни. — Передо мной можешь не рассыпаться в комплиментах. Я слишком хорошо тебя знаю, и знаю цену твоих слов. И не надо разыгрывать передо мной оскорбленную невинность, каждый твой шаг и каждое твое слово, которое ты собираешься мне сейчас сказать, я знаю наперед.....
Поцелуй, которым Яго впился в губы Джинни, заставил ее наконец-то замолчать. Когда молодой человек прервал свое дерзкое нападение, он насмешливо посмотрел на Джинни.
— Никогда не говори, что знаешь, что от меня ожидать, — щелкнув девушку по носу, довольно улыбнулся Яго.
— А кто сказал, что я этого не ожидала? — лукаво улыбнулась плутовка.
— Если бы ожидала, отклонилась бы!
— С чего ты взял?
— Ну....
— Никогда не думай, что знаешь, что от меня ожидать.
Яго обреченно покачал головой, он терялся в догадках, кто из этих двух неуемных девиц сведет его с ума раньше, Джинни или все-таки Мина. И Дэймон как назло уехал! Возможно, он смог бы взять часть проблем на себя.
Дэймон сидел за столом и расслабленно улыбался. Как бы ни была хороша столица мира, но только когда он приезжал домой и окунался в это необыкновенное море вечного праздника и любви, он ощущал себя по-настоящему счастливым. А сейчас, когда он так устал от своего изматывающего чувства к Джельсамине, это ощущалось вдвойне. Любуясь искрометными красавицами сестрами, он отдыхал глазами и душой. Дэймон прекрасно понимал, почему кроме него ни один ребенок Реналя не перенял отцовскую холодную рассудительность и некую эмоциональную заторможенность. И их искрящая беззаботность лет с одиннадцати вызывала у него зависть. Он так хотел быть таким же беззаботным, как они. Было такое ощущение, что все дети Корина Шагрин просто фонтанировали. Все, что они делали, они делали без каких либо границ. Если ругались, то так, что становилось страшно, как бы не рухнул дом, если веселились, то так что их настроением заражался весь сейм, если грустили, то до седых волос. Семейство Реналя больше напоминало источник жизни. А в свете того, что все они были представителями славного сейма Шагрин, то в основном их жизненная энергия выливалась в бурные, душераздирающие романы. Что-что, а любить в их семье умели так, как никто в мире. В сейме часто шутили, "первое, что делает отпрыск Корина Шагрин, когда появляется на свет, это начинает стрелять глазками". И в этом была доля истины, дети Реналя первый раз открывали глаза значительно быстрее, чем другие детки. Дэймон всегда очень остро чувствовал свое отличие от братьев и сестер. Порой они раздражали его своей чрезмерной активностью, порой ему было завидно, что он сам не может так же беззаботно шагать по жизни, а порой просто не знал, что отвечать на их издевки, по поводу своей холодности. Вот и сейчас его оторвал от размышлений голос одной из сестер, которой только-только исполнилось девятнадцать, но она свела с ума уже половину мужского населения сейма.
— Дэймон, а правду говорят, что в столице живет девушка, которой наконец-то удалось заставить твое сердце сжиматься от страсти дольше, чем три дня, и ты наконец-то смог, как и все мы, познать муки любви?
— Жаннин, неужели тебе действительно нечем больше заняться, чем собирать глупые сплетни? — ворчливо буркнул Дэймон, кожей чувствуя, что покоя ему не дадут.
— Конечно это правда, — вступила в разговор младшая копия старшей сестрицы — Бетти. — Говорят это кузина Яго. Если она хотя бы вполовину так же прекрасна, как ее очаровательный кузен, я понимаю тебя Дэймон. Я до сих пор не могу залечить раны в сердце, которые нанес мне Джакомо Альфредо.
— Бетти, не говори ерунды, Яго последний раз был здесь три года назад, тогда тебе было четырнадцать лет. Сомневаюсь, что ты вообще его помнишь.
— Дэймон, во-первых, в четырнадцать лет, человек представляет собой вполне взрослую, сформировавшуюся личность. А во-вторых, если бы ты был женщиной, то понял, что даже новорожденная не сможет забыть потрясающую улыбку этого покорителя женских сердец. Лучше скажи, когда он к нам приедет снова.
— Боюсь, что в ближайшие лет сто его визит в наше имение не предвидится. Если бы вы иногда думали головой, то наверняка поняли, что приняв сан Корина Куори, Яго обрек себя на жизнь, которая не предполагает визитов вежливости в соседние сеймы.
— Но ведь наш папа безвылазно сидит в Куори-Сити!
— Наш папа является Корином Шагрин уже много тысячелетий, это раз. А во-вторых, тебе ли, Бетти, не знать, что Куори-Сити столица мира. Ты же бредишь поездкой в него, чуть не с пеленок.
— Да брежу, и не понимаю, почему папа и Пьер держат нас, словно узников в Шагрин-Вилле!
— Да потому что понимает, что вас туда нельзя пускать для сохранения целостности столицы мира. Энергии семейства Д'Артуа достаточно для того, чтобы смести Куори-Сити с лица земли.
— Дэймон, перестань заговаривать нам зубы, — усмехнулась Жаннин. — Расскажи лучше о Джельсамине Валенте.
— Я не желаю говорить о ней. Во-первых, на днях Джельсамина прибудет в Шагрин-Вилле, и вы будете иметь возможность изучить ее лично, а не с моих слов.
— Кузина Яго приедет в наш дом? — глаза Бетти были готовы выскочить из орбит.
— Нет, она остановится у моей бабушки Шантэль. — Удушил на корню все надежды сестер Дэймон. — А во вторых, я приехал сюда для того, чтобы забыть об этой девушке. И был бы вам очень признателен, если бы вы не твердили мне о ней день и ночь.
— Дэйм, так это правда! — потрясенный голос шестилетней малышки Мэри заставил всех сидящих за столом замолчать. — Ты действительно полюбил! — Девчушка моментально вскочила со стула, подбежала к Дэймону, забралась к нему на колени и совершенно серьезно сказала:
— Не бойся. Мы не позволим ей играть твоими чувствами. И не станем донимать тебя вопросами. Ты приехал к нам, чтобы ее забыть, и мы поможем тебе. Арно завтра же приведет тебе самых красивых девушек сейма, и они заставят тебя забыть о бессердечной кузине Яго.
Девчушка крепко прижалась щекой к щеке брата и умилительно засопела. Дэймон взглянул на Арно. Парню исполнилось уже двадцать три года, и он пачками охмурял представительниц противоположенного пола. Его обаяние и веселый нрав ни одной красотке не позволили устоять перед ним. Дэймон очень любил, когда все их семейство собиралась вместе за столом. Все братья и сестры были так похожи, будто их сотворили по одной выкройке. Молодые, красивые, искрящиеся жизнью, они могли залечить любые сердечные раны одним своим присутствием.
— А где же Эрик? — прервал эту душещипательную сцену Пьер.
— Не выдержал натиска очаровательных дам. Поначалу, сраженный красотой нашей Эйрин, он бросился писать ее портрет. И надо признать получилось у него изумительно, что и вызывало, бурное внимание сестриц. Под их несокрушимым напором он довольно быстро выдохся и свалился с ног. — Настороженно ответил Дэймон. Он знал, что его семья умеет не только любить, но и ненавидеть.
— А он хорошенький, — вступила в разговор Карин. — И не похоже, что злой.
— Карин, ты еще слишком мала, чтобы разбираться в людях, — предостерегающе заговорил Пьер. — Вполне возможно, что ты права. Но если ты ошибаешься, мне бы не хотелось, чтобы нам пришлось за это расплачиваться. Так что давайте исходить пока из худшего. Я не доверяю отпрыскам Николь. И для этого у меня есть все основания. Дэймон, это правда, что Августа пыталась тебя убить?
— Правда. Но откуда ты можешь об этом знать?
— Я каждый вечер общаюсь с отцом через Фаля. Папа велел мне приглядывать за тобой и не подпускать чужаков. Появление Эрика в этом свете смотрится несколько мрачновато.
— Пьер, Эрик спас мне жизнь. И я не намерен никому из вас позволять беспричинно поливать его грязью. Вместо того, чтобы угрожать, тебе следовало поблагодарить его за спасение брата.
— Я поблагодарю, как только поверю в то, что он не сделал это с какой-либо скрытой целью.
Дэймон с сочувствием посмотрел на Пьера. Ему давалась нелегко роль главы клана. Отец вопросы семьи старался переложить на старшего сына. И хотя Пьер был умница и далеко не простак, держать свои чувства в узде, ему было непросто. А с выводком Реналя приходилось все время пытаться удержать не только себя, но и всех остальных.
— Пьер, я буду осторожен, но пожалуйста, не надо задирать Эрика. Он приехал со мной, и до тех пор, пока не сделал ничего дурного одному из нас, очень прошу относиться к нему, как к моему гостю.
— Хорошо. Как скажешь. Ты всегда был самым рассудительным из нас. Оставим это. Расскажи как дела в столице мира.
— Тревожно. — Задумчиво ответил Дэймон. — Знаешь, что-то витает в воздухе....
— Гм.... Думаю, не стоит омрачать ужин, — многозначительно заметил Пьер, взглянув на девочек, уже навостривших ушки.
— Конечно...., эээ..... больше всего людей волнует вопрос, расторгнут ли свою помолвку Джельсамина и Джакомо, — улыбаясь одними уголками глаз, ушел от неприятной темы Дэймон.
— И что? — затаив дыхание не выдержала Бетти.
— Кто же знает. От этих двоих можно что угодно ожидать, — улыбнулся Дэймон.
— Но ты же друг Яго, неужели он тебе ничего не говорил, — порывистость Бетти всегда выделяла ее среди остальных сестер.
— Однажды Яго сказал, что если женится, то женится только на своей кузине. Это все, что мне известно.
— Но если он так говорит, значит, любит Джельсамину, — робко произнесла рассудительная Мэри. — Как же тогда ты будешь ухаживать за девушкой, которую любит твой друг?
— Я не планирую в дальнейшем ухаживать за Миной. Мне казалось, я уже упоминал об этом.
— Прости, — огорчилась Мэри, что нарушила просьбу брата не говорить о его чувствах.
— Ты не виновата, я сам начал эту тему. — Дэймон почувствовал, что ужин у него застрял в глотке. Он приехал домой, чтобы избавиться от этого удушающего чувства, но, похоже, Джельсамина Валенте не собиралась выпускать его сердце из своих острых коготков. Если бы он только мог себе позволить завоевать ее.... Молодой человек чуть было снова не погрузился в страдания, когда тихий голосок Эйрин вывел его из задумчивости.
— Дэйм, а скажи, как там поживает Анри Леклер? Ты видел его? — легкий румянец выдавал Эйрин с головой. Ей скоро должно было исполниться 18, и уже два года ее сердце было разбито красавцем-поэтом Анри. Дэймон с сочувствием взглянул на сестру.
— Эйрин, я видел Анри в свой последний вечер в Куори-Сити. Он сопровождал Джельсамину на балу в честь дня рождения его брата.
— Эта девица поистине вездесуща, — фыркнула Бетти. — В Куори-Сити есть мужчина, до которого ей нет дела?
— В Куори-Сити нет мужчины, до которого ей есть дело.
— Она что бессердечная?
— Нет, просто ее сердце разбито. Она была влюблена в Касиано Борджиа — сына Корина Хулиана. Но его убили из-за нее. Мина до сих пор носит в сердце эту боль.
— Создатель! Как это трагично! Я бы такое не пережила, — еле пробормотала Ив. Ив недавно исполнилось двенадцать, не смотря на юный возраст, она была самой спокойной и рассудительной из сестер. Но последнее время, девочка перечитала любовных романов, и в ее голове царила сплошная романтика.
Дэймон взглянул на своих братьев, которые вели себя на удивление тихо. Похоже парни в чем-то крепко провинились и в данных момент старались не отсвечивать, чтобы не вызывать на себя гнев Пьера. Это было довольно обычным явлением, ибо Жак, Левон, Себастьян и Винсент были почти одного возраста, а мальчишки 15-17 лет в никакие времена не могли удержаться от ежесекундных шалостей. Правда, похоже, в этот раз они умудрились учудить что-то достаточно серьезное, ибо Пьер делал вид, что их за столом просто нет. По сути, он заменил мальчишкам отца, и разница в возрасте между ними давала все основания младшеньким воспринимать Пьера скорее, как наставника, чем старшего брата. От этого между ними частенько разгорались нешуточные споры и баталии, в которых обычно Дэймону приходилось выступать судьей. Ужин подходил к концу, и он искренне надеялся, что удастся, как можно быстрее добраться до спальни и лечь спать. Но судя, по настойчивым взглядам Пьера, брат жаждал общения.
Яго гнал лошадь, как только мог. После короткой беседы с Миной о том, что она в порядке и вечером планирует принять зелье, он сразу же тронулся в путь. В обычное время он добирался до границы с Фоли часов за десять. В
