Свет звезд диаметром в милю отбрасывал движущиеся тени на облака, разбросанные деревья, огромные размытые пятна, которые могли быть китами. То тут, то там он видел крошечные вспышки, которые отмечали конец краткого существования звезды...
В его время мир вокруг Паллиса изменился. Туманность, казалось, задыхалась. Ясное голубое небо, насыщенный бриз его юности теперь были воспоминаниями; сам воздух превращался в дымно-малиновую жижу.
Мир умирал, и никто не знал, почему или как это остановить.
И одно можно было сказать наверняка. Деревьям Паллиса не нравился этот мрак.
Он вздохнул, пытаясь отвлечься от своих размышлений. Звезды продолжали падать, независимо от цвета неба. Жизнь продолжалась, и у него была работа.
Тяжелая туча, полная дождя, проплыла над Поясом, уменьшая видимость до нескольких ярдов; воздух, который она приносила с собой, казался исключительно кислым и разреженным.
Рис бродил вокруг тросов, опоясывавших его мир, мышцы его беспокойно работали. Он совершил два полных круга, минуя хижины, знакомые с детства, спеша мимо хорошо знакомых лиц. Влажное облако, разреженный воздух, теснота Пояса, казалось, слились воедино где-то в его груди.
Вопросы роились в его голове. Почему человеческие материалы и методы строительства были настолько неадекватны, не справляясь с силами этого мира? Почему человеческие тела были такими слабыми перед лицом этих сил?
Его отец говорил, что шахта убивала их всех. Люди не были созданы для того, чтобы работать там, внизу, ползая в инвалидных колясках при пяти g.
Теперь его родители были мертвы.
Рис был еще мальчиком. Но перед ним не стояло ничего, кроме перспективы работать на рудниках ядра, подорвать свое здоровье чудовищной гравитацией и умереть молодым.
Осколки догадок поблескивали в грязи его переутомленного мышления. Его родители понимали свои обстоятельства не лучше, чем он сам; не было ничего, кроме легенд, которые они могли рассказать ему перед своей печальной смертью от переутомления: детские сказки о корабле, команде, о чем-то под названием "Кольцо Болдера"...
Но у его родителей было — принятие. Они, как и остальные обитатели Пояса, смирились со своей участью.
Только Риса, казалось, мучили вопросы, сомнения без ответов. Почему он не мог быть таким, как все остальные? Почему он не мог просто смириться и быть принятым?
Его руки, проколотые горячим металлом, болели. Его охватил смутный гнев. Ну, почему он должен с этим мириться? Почему он должен умереть, сломленный пятью g ядра звезды, так и не узнав больше правды о мире?
Он должен был узнать больше. И во всей его вселенной было только одно место, куда он мог пойти, чтобы найти это.
Плот. Каким-то образом он должен был добраться до Плота.
Тень огромного дерева скользнула по Поясу. От ствола дерева отмоталась веревка и легла поперек на пятьдесят ярдов до Пояса, задевая орбитальные жилища. Мужчина уверенно спускался по веревке; он был весь в шрамах, старый и мускулистый, сам почти кусок дерева. Мужчина без колебаний спрыгнул по пустому воздуху к хижине и начал пробираться вокруг Пояса.
Внезапная решимость выкристаллизовалась в Рисе. Он поспешил обогнуть Пояс и направился в свою хижину.
Потребовалось несколько минут, чтобы собрать немного еды, завернуть сушеное мясо в тряпичные свертки, наполнить водой матерчатые шары.
Затем он взобрался на внешнюю стену своей хижины.
Рис цеплялся за эту хижину одной рукой. Вращение Пояса неуклонно несло его к свисающей с дерева веревке.
По мере приближения веревки его лоб покрылся капельками пота. Неужели он каким-то образом пожертвовал своей жизнью в этом импульсивном жесте? Хватит ли у него, в конце концов, смелости сделать решающий шаг?
Глядя на великолепное дерево, он пытался разобраться в своих эмоциях. Страха не было. Был только восторг; будущее было пустым небом, в котором его надеждам наверняка нашлось бы место.
Когда веревка была в ярде от него, он ухватился за нее и без колебаний сорвался с Пояса.
Цепочка шахтеров карабкалась на дерево, к их спинам были прикреплены железные пластины. Под наблюдением древесного пилота пластины были надежно прикреплены к краю дерева на большом расстоянии друг от друга. Обратно к Поясу шахтеры спустились нагруженными бочонками с едой и пресной водой, доставленными на плоту в качестве оплаты за металл ядра.
Рис, наблюдавший за происходящим из листвы, по-прежнему плотно прижимался к ветке шириной в два фута — стараясь не порезать ладони об острый, как нож, передний край — и прикрывал свое тело слоем листвы. У него не было возможности определить время, но погрузка дерева, должно быть, заняла несколько смен.
Он держал глаза широко раскрытыми, чтобы не заснуть. Он знал, что его отсутствие на работе останется незамеченным, по крайней мере, в течение пары смен — и, подумал он с отстраненной грустью, может пройти больше времени, прежде чем кто-нибудь озаботится настолько, чтобы прийти его искать.
Что ж, мир Пояса остался позади. Какие бы опасности ни таило для него будущее, по крайней мере, это будут новые опасности.
На самом деле у него было только две проблемы. Голод и жажда...
Катастрофа случилась вскоре после того, как он нашел себе это укрытие среди листьев. Один из рабочих Пояса наткнулся на его крошечный тайник с припасами; думая, что они принадлежат презираемым членам экипажа плота, шахтер поделился кусочками со своими товарищами. Рису повезло, что его самого не обнаружили,.. но теперь у него не было припасов, и шум в горле и животе начал заполнять его голову.
Когда последний шахтер сполз к Поясу, Паллис свернул веревку и повесил ее на крюк, прикрепленный к стволу. Он ненавидел эти визиты к Поясу, то, как ему приходилось вести тяжелые переговоры с этими оборванными, полуголодными шахтерами. Он покачал головой и с некоторым облегчением вернулся мыслями к полету домой.
— Хорошо, Говер, давай посмотрим, как ты двигаешься! Я хочу, чтобы чаши переместились на нижнюю сторону дерева, наполнились и зажглись, прежде чем я закончу сматывать эту веревку. Или ты предпочел бы дождаться следующего дерева?
Говер принялся за работу сравнительно быстро, и вскоре под деревом расползлось облако дыма, скрывая Пояс и его звезду из виду.
Паллис стоял близко к стволу, его ноги и руки ощущали возбужденный прилив соков. Это было почти так, как если бы он мог чувствовать огромные растительные мысли дерева, когда оно реагировало на темноту, распространяющуюся под ним. Ствол громко загудел; ветви вонзились в воздух; листва затряслась и зашуршала, а скиттеры кувыркнулись, сбитые с толку резким изменением скорости полета; а затем, с волнующим всплеском, огромная вращающаяся платформа оторвалась от звезды. Пояс и связанные с ним человеческие страдания превратились в игрушечную пылинку, медленно падающую в Туманность, и Паллис, прижимавшийся руками и ногами к летящему дереву, был там, где он был наиболее счастлив.
Его довольство продолжалось около полутора смен.
Он бродил по деревянной платформе, угрюмо наблюдая, как звезды скользят в безмолвном воздухе. Полет просто не был гладким. О, этого было недостаточно, чтобы потревожить крепкий сон Говера, но для натренированных чувств Паллиса это было похоже на катание на скиттере в шторм. Он прижался ухом к стене ствола высотой в десять футов; он чувствовал, как ствол жужжит своей вакуумной камерой, пытаясь выровнять вращение дерева.
Это было похоже на дисбаланс при загрузке... но это было невозможно. Он сам следил за укладкой груза, чтобы обеспечить равномерное распределение массы по бортам. Для него не заметить такой грубый дисбаланс было бы все равно, что... ну, как забыть дышать.
Что тогда?
С нетерпеливым рычанием он оттолкнулся от ствола и подошел к краю. Он начал обходить привязанные грузы, методично перепроверяя каждую пластину и бочонок и позволяя картине погрузки дерева сложиться в его сознании...
Он замедлил шаг и остановился. Один из контейнеров с едой был взломан; его пластиковый корпус треснул в двух местах, и половина содержимого исчезла. Он поспешно проверил ближайший бочонок с водой. Он тоже был вскрыт и пуст.
Он почувствовал, как горячее дыхание проникает в его ноздри. — Ученик! Иди сюда!
Мальчик медленно подошел, его худое лицо исказилось от дурного предчувствия.
Паллис стоял неподвижно, пока Говер не оказался на расстоянии вытянутой руки; затем он взмахнул правой рукой и схватил ученика за плечо. Паллис указал на разбитые емкости. — Как ты это называешь?
Говер уставился на бочки с выражением, похожим на настоящее потрясение. — Ну, я этого не делал, пилот. Я бы не был таким глупым — ах!
Паллис глубже погрузил большой палец в сустав мальчика, отыскивая нерв. — Неужели я утаил эту еду от шахтеров, чтобы позволить полакомиться тебе, с твоей никчемной физиономией? Ну что же, маленький костоправ, я подумываю выбросить тебя прямо сейчас...
Затем он замолчал, его гнев рассеялся.
Что-то все еще было не так.
Массы припасов, извлеченных из бочек, было явно недостаточно, чтобы объяснить нарушение баланса дерева. А что касается Говера — что ж, в прошлом он был признан вором, лжецом и кое-кем похуже, но сейчас был прав: он был недостаточно глуп для этого.
Неохотно он отпустил плечо мальчика. Говер потер сустав, обиженно глядя на него. Паллис почесал подбородок. — Если ты не брал товар, Говер, тогда кто это сделал? А? — Клянусь Костями, у них был безбилетник.
Он опустился на четвереньки и уперся руками и ногами в древесину ветки. Он закрыл глаза и позволил мелкой дрожи говорить с ним. Если масса была не на краю, тогда где...?
Внезапно он выпрямился и пробежал примерно четверть пути по краю, цепляясь длинными пальцами ног за листву. Он задержался еще на несколько секунд, снова обхватив руками ветку; затем он более медленно направился к центру дерева, остановившись на полпути к стволу.
В листве было маленькое гнездышко. Сквозь спутанные листья он разглядел несколько лоскутков обесцвеченной ткани, прядь непослушных черных волос, невесомо свисающую руку; рука принадлежала мальчику или молодому мужчине, решил он, но она была сильно мозолистой и покрыта множеством крошечных ран.
Паллис выпрямился во весь рост. — Что ж, вот и наша неожиданная масса, ученик. Удачной вам смены, сэр! А теперь не хотите ли позавтракать?
Гнездо взорвалось. Скиттеры оторвались от переплетения веток и улетели, словно возмущенные; и, наконец, перед Паллисом полуобернулся мальчик с затуманенными ото сна глазами, рот округлился от потрясения.
Говер бочком подошел к Паллису. — Клянусь Костями, это рудничная крыса.
Паллис переводил взгляд с одного мальчика на другого. Эти двое казались примерно одного возраста, но в то время как Говер был упитанным и с плохой мускулатурой, у безбилетника ребра были как у анатомической модели ученого, а мускулы — как у взрослого; а его руки были потрепаны многочасовым трудом. Глаза парня были обведены темными кругами. Паллис вспомнил взорванный литейный цех и задался вопросом, какие ужасы уже видел этот юный шахтер. Теперь мальчик вызывающе выпятил грудь, его руки сжались в кулаки.
Говер усмехнулся, скрестив руки на груди. — Что нам делать, пилот? Бросить его на растерзание Костям?
Паллис с рычанием повернулся к нему. — Ты уже вычистил чаши для костров? Нет? Тогда сделай это. Сейчас же!
Бросив последний злобный взгляд на безбилетника, Говер неуклюже двинулся прочь по дереву.
Безбилетник с некоторым облегчением посмотрел ему вслед; затем повернулся обратно к Паллису.
Пилот поднял руки ладонями вверх. — Успокойся. Я не собираюсь причинять тебе боль... Скажи мне свое имя.
Рот мальчика шевелился, но не издавал ни звука; он облизал потрескавшиеся губы и сумел произнести: — Рис.
— Хорошо. Я Паллис. Древесный пилот. Ты знаешь, что это значит?
— Я... да.
— Клянусь Костями, ты высох, не так ли? Неудивительно, что ты украл ту воду. Ты украл, не так ли? А еду?
Мальчик нерешительно кивнул. — Мне жаль. Я верну тебе деньги...
— Когда? После того, как вернешься к Поясу?
Мальчик покачал головой, в его глазах блеснул огонек. — Нет. Я не вернусь.
Паллис нахмурился. — А как же твои родители?
— Они мертвы. Оба.
Паллис сжал кулаки и уперся ими в бедра. — Послушай меня. Тебе придется вернуться. Тебе разрешат оставаться на плоту до следующего дерева снабжения; но потом тебя отправят обратно. Полагаю, тебе придется отработать свой проезд...
Рис снова покачал головой, на его лице застыла маска решимости.
Паллис изучал молодого шахтера, в нем росло нежеланное сочувствие. — Что ж, пока останешься со мной. Давай.
Он повел мальчика по стволу дерева к своему небольшому запасу провизии.
Через дюжину ярдов они потревожили стайку скиттеров; маленькие существа закружились перед лицом Риса, и он испуганно отступил назад. Паллис рассмеялся. — Не волнуйся. Скиттеры безвредны. Они — семена, из которых вырастают деревья...
Рис кивнул. — Я догадался.
Паллис выгнул бровь. — Догадался?
— Да. Можно видеть, что форма та же; разница только в масштабе...
Паллис выгнул бровь. Умный парень.
Мальчик ел, как будто его никогда не кормили.
Дав мальчику поспать четверть смены, Паллис отправил его на работу. Вскоре Рис склонился над очагом, счищая золу и сажу с чугуна деревянными лопатками. Паллис обнаружил, что его работа была быстрой и законченной, независимо от того, контролировали его или нет. Говер уступал по сравнению с ним... и по взглядам, которые он бросал на Риса, Паллис подозревал, что Говер знал это.
Рис присоединился к Паллису и забрал свой дневной паек. Молодой шахтер рассеянно оглядел пустое небо. По мере того, как дерево поднималось к Плоту, удаляясь от ядра и приближаясь к краю Туманности, воздух заметно светлел.
— Пойдем, — сказал Паллис. — Давай я тебе кое-что покажу.
Он подвел мальчика к стволу дерева.
Украдкой он наблюдал, как мальчик наполовину пересек покрытую листвой платформу, его ноги искали точки опоры, а затем опускались в листву, что позволяло ему "стоять" на дереве. Контраст с неуклюжим спотыканием Говера был заметен. Паллис поймал себя на том, что гадает, какой лесник получится из парня.
Они добрались до ствола. Рис остановился перед высоким цилиндром и провел пальцами по сучковатой древесине. Паллис спрятал улыбку. — Приложи ухо к дереву. Давай.
Рис сделал это с выражением недоумения на лице, которое переросло в почти комический восторг.
— Это внутренний ствол поворачивается в наружном корпусе. Видишь, дерево живое, до самой сердцевины.
Глаза Риса были широко раскрыты.
Рис проснулся от комфортного сна в своем гнездышке из листвы. Паллис навис над ним, вырисовываясь силуэтом на фоне яркого неба. — Пересменка, — бодро сказал пилот. — Всем нам предстоит тяжелая работа; стыковка, разгрузка и...
— Стыковка? — Рис тряхнул головой, прогоняя сон. — Значит, мы прибыли?
Паллис ухмыльнулся. — Разве это не очевидно?
