Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Стивен Бакстер "Трансцендентные" (Ксили 16 Дети судьбы 3)


Опубликован:
08.04.2024 — 08.04.2024
Читателей:
1
Аннотация:
Основатель знаменитой в будущем династии инженеров Майкл Пул живет в переломное время, в середине 21 века, когда искусственные интеллекты перешагнули порог сознания и превзошли разум человека, разрабатываются удобные источники энергии на основе поля Хиггса, истощающаяся нефть замещается водородным топливом, люди отказываются от личных автомобилей и широко используют свои полноценные виртуальные проекции, а продолжающееся антропогенное потепление приводит к подъему уровня океанов и массовому вымиранию множества водных и сухопутных видов фауны и флоры. Чтобы приостановить парниковый эффект от начавшихся выбросов метана из придонных отложений газогидратов в полярных морях, Пул инициирует успешный глобальный проект охлаждения и стабилизации таких залежей. Его деятельность привлекает внимание Трансцендентных, возглавляющей человечество группы бессмертных постлюдей с объединенными разумами, отстоящих на полмиллиона лет в будущем, которые на пороге достижения предельного, почти божественного могущества задаются вопросом, нужно ли избавлять все предыдущие поколения от страданий, мучений и угнетения. Выбранный ими арбитром Пул принимает решение о невмешательстве в прошлое и лишает Трансцендентных одной из их главных целей.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

Я услышал шорох, доносящийся из переулка подо мной. — Что это? Мышь, крыса?

— Возможно. Хотя им больше нечего есть. Это может быть робот, еще одна из наших машин, ангелов-хранителей, искренне следящая за безопасностью улиц для пожилых людей вроде меня. Я иногда задаюсь вопросом — мне говорили, что машины такие же умные, как собаки или даже некоторые кошки. Когда у них закончатся паразиты, которых нужно уничтожить, чем они займутся ради развлечения? Набросятся ли они друг на друга?..

— Почему в Испании так пусто? Что вызвало эту депопуляцию? — Мне было слегка стыдно за свое невежество.

— Засуха посодействовала, — сказала Роза. — Но перемены произошли благодаря человечеству, Майкл, изнутри нас.

Где-то на рубеже веков люди во всем мире просто перестали рожать так много детей. Какое-то время эффект был замаскирован; в конце прошлого века наблюдался самый большой прирост населения в истории человечества, и по мере того, как эти огромные группы достигали детородного возраста, они наводняли мир еще большим количеством детей. Но вскоре демографический рост прервался, и начался спад.

Роза сказала: — В Испании правительство встревожилось. Сначала считалось, что это был просто выбор женщин, которые взяли под контроль свое собственное тело, в массовом масштабе, возможно, впервые в истории. Испания, наряду с другими странами, создала более цивилизованные учреждения по уходу за детьми — роботы помогли в этом. Более тонко они попытались пересмотреть гендерные роли, негласный контракт между мужчинами и женщинами. Я, конечно, наблюдала за всем этим со стороны. То еще зрелище! Кое-что из этой социальной инженерии сработало, например, в Соединенных Штатах. Но не в Испании, Италии, Греции, более консервативных, патриархальных странах. Там традиции слишком глубоко укоренились, чтобы их можно было изменить, даже перед лицом демографического коллапса.

— Но я думаю, что все это гораздо глубже — чем просто вопрос отцов-домоседов и детских садов, не так ли? В конце концов, здесь бросается вызов всем глубинным инстинктам: инстинкту размножения племени, стремлению наполнить мир своим потомством, всем древним побуждениям железного века, которые позволили нам покрыть планету. Но теперь берет верх какая-то другая, более таинственная мотивация. Когда-то люди приходили сюда большими волнами, римляне и вестготы, мавры и христиане. И теперь они снова уходят — никуда не уходят, просто растворяются в утраченных возможностях. И когда они уйдут, не останется ничего, кроме этой щемящей пустоты. Но это кажется правильным. Тебе так не кажется? Это соответствует времени.

— Я удивлен, что вы счастливы вот так жить в одиночестве.

— В моем возрасте, ты имеешь в виду? О, я в достаточной безопасности. Я окружена машинами, как и все мы. Все они бессмысленно разумны. Разумность машин теперь всеведуща и вездесуща, точно так же, как мы когда-то представляли Бога — ха! Я уверена, что они не допустили бы, чтобы мне причинили какой-либо вред.

— А как насчет преступности?

— Я этого не боюсь. Преступники тоже предпочитают толпу. Если я когда-нибудь по-настоящему почувствую, что мне нужны люди, то отправлюсь в более популярные районы города — Эль-Ареналь у реки, где на Пласа-де-Торос до сих пор устраивают бои между людьми и роботами-быками, или Санта-Крус, старый еврейский квартал. И туда же отправляются преступники. И вороны, и крысы...

— Но вы предпочитаете оставаться здесь, — сказал я. — Подальше от огней, от людей.

— Я иду туда, где во мне нуждаются, — сказала она. — Но, да, я предпочитаю тишину. Иногда можно почувствовать, как она поднимается вокруг, пустота, исходящая из тысячи заброшенных зданий, миллиона комнат, в которых нет ничего, кроме мусора. Я чувствую себя так, словно нахожусь в крошечной спасательной шлюпке, плывущей по течению в пустоте.

— И вам нравится так себя чувствовать?

— Там, где я выросла, было совсем по-другому, — сказала она. — Несколько многолюдно. Возможно, в зрелом возрасте я наслаждаюсь контрастом.

— Тетя Роза, думаю, вы проводите слишком много времени в одиночестве.

Это вызвало у нее смех. — Возможно, так и есть. Как ты думаешь, я нездорова? Но мне все еще нужно здесь поработать. Ты спросил меня о переживаниях, выходящих за рамки естественного...

Она рассказала мне историю.

Она сказала, что городские власти прокладывают себе путь через обезлюдевшие районы, пытаясь сделать их безопасными. Некоторые строения сносились, но обычно, с большим сожалением, это называлось "консервацией", поскольку здания охранялись и опечатывались до того дня, когда люди вернутся. И иногда, во время этой терпеливой уборки, они находили вещи, которые заставляли пожарных, полицейских или менеджеров по охране окружающей среды прибегать к услугам такого священника, как Роза.

— В одном случае, когда рабочие приблизились к разрушенному старому дому, им показалось, что они услышали гармоничное пение детей, похожее на школьный хор. Но там не было детей. Затем они нашли подвал. Оказалось, что им пользовался мужчина, который на протяжении многих лет похищал детей. Тебе не обязательно знать подробности. Его преступления так и не были раскрыты, по крайней мере, до сих пор.

— Рабочие не хотели, не могли войти в тот подвал. Это было не из-за гнили или разложения или опасности заболевания; их оборудование позаботилось бы об этом. Но была более серьезная проблема, с которой, как они надеялись, я справлюсь своими молитвами. — Она сделала паузу. Ее маленькое замкнутое личико теперь было совершенно непроницаемым. — Ты когда-нибудь сталкивался со злом, Майкл?

— Я так не думаю...

— Ты бы знал. В художественной литературе зло изображается стильным, умным. Дьявол — джентльмен! Но на самом деле зло банально. В том подвале грязь, кровь, клочки волос и одежды, даже разбросанные игрушки — это было тошнотворно, буквально отвратительно, так, как никогда не могло быть в месте обитания животных. — Она повернулась ко мне; ее тело оставалось неподвижным, в то время как голова поворачивалась, как у совы. — Твой призрак. Твоя Мораг. Она злая, Майкл?

— Нет, — сказал я с уверенностью. — Что бы это ни было, она не такая.

Казалось, она слегка расслабилась. — Хорошо. По крайней мере, нам не придется с этим сталкиваться. Тогда мы должны искать другое объяснение, другую интерпретацию. Возможно, ты некромант, Майкл, в этой столице некромантии; возможно, ты человек, который разговаривает с призраками, чтобы предсказывать будущее — что ты думаешь?

Я подумал, что мне нужно еще немного этого вина с привкусом моря.

Роза обещала мне, что на следующий день она поведет меня осматривать достопримечательности Севильи. Мы поднимемся на Ла-Хиральду, мавританскую башню, расположенную посреди готического христианского собора, и посмотрим на город. Или, что еще лучше, возможно, мы бы поднялись на Солнечные часы, символ экспортной отрасли номер один в Испании — электроэнергетики. Мне показалось интересным, что идеи Розы о том, как провести день, были связаны с посещением высоких мест. Она стремилась к уединению и высоте, что, казалось, контрастировало с ее странной ранней жизнью, которая, насколько я мог понять, протекала в условиях скученности и глубокого подполья.

Однако я с нетерпением ждал возможности увидеть Солнечные часы. Это была башня солнечной энергии высотой в километр, возвышающаяся над сверкающими гектарами ферм с солнечными батареями, чудо современного искусства. Воздух, нагретый у ее основания, поднимался вверх через башню и приводил в движение турбины. Это был простой дизайн, хотя и ужасно неэффективный — но кого волновала эффективность, когда солнечный свет можно было получать бесплатно?

Но в итоге мы никуда не пошли, потому что следующий день был "пыльным".

Меня разбудил шум уличного движения, который не показался бы необычным, если бы был не здесь. Вскоре после рассвета. Выглянув через закрытые балконные окна, я увидел, как по улице катятся роботы-водовозы, разбрызгивая воду по поверхности улицы. Они передавали предупреждения на четком, отрывистом испанском. На среднем расстоянии весь горизонт был скрыт оранжево-красной дымкой, а восходящее солнце представляло собой бледный диск, отбрасывающий лишь слабые тени на пустое дорожное покрытие. — Скорее всего, мы застрянем дома на целый день, — сказала Роза.

Мы позавтракали, наблюдая за бурей. Я сидел у закрытого окна с чашкой кофе, приготовленного на опресненной океанской воде, и наблюдал, как клубится пыль. Ветер дул с севера, из иссушенных недр полуострова, сдувая остатки верхнего слоя почвы страны в море. Когда он обрушился на нас, мы погрузились во тьму.

На следующий день пыль все еще держалась. Укрывшись в квартире Розы, мы услышали жужжание самолетов. По словам Розы, они сеяли облака над водохранилищами, распыляли жидкий азот и йодид серебра, пытаясь вызвать дождь. Роза была цинична. Она сказала, что самолеты были просто трюком, призванным убедить население в том, что правительство что-то предпринимает. По ее словам, приближались региональные выборы; вот почему они засеивали облака.

Временами становилось так темно, что казалось, будто находишься под водой. Я смотрел вверх на волны, которые собирались и разбивались о слой пыли, покрывавшей город, огромные волны, возвышающиеся между землей и небом.

В этом мире Трансцендентности не было настоящей ночи.

Запертая в непрозрачных стенах своей каюты, рядом с крепко спящей сестрой, Алия чувствовала беспокойство. В безмолвной темноте, когда ничто не отвлекало, было еще труднее отключиться от этого нескончаемого рева снаружи шаттла и в ее собственной голове.

Но, дрейфуя между сном и бодрствованием, она наконец обнаружила то, ради чего ее сюда привезли.

Это было похоже на сон. Она осознавала себя удобно лежащей на своем тюфяке. Она даже знала, что ее сестра неподвижно лежит в углу комнаты, ее тело — теплая масса, а разум сосредоточен сам на себе.

Но крупица сознания, которая всегда пряталась за глазами Алии, казалось, высвободилась и свободно плавала по комнатам ее разума. И стены этих комнат были пористыми — тонкими, полупрозрачными, — так что сквозь них проникал более яркий свет, и она слышала голоса, многие из них. Это был не тот бесформенный шум, который расстраивал ее раньше, но похожий на отдаленное пение, возможно, объединенного хора, слившиеся голоса были приятны, но рассеяны ветром. Сияние снаружи было теплым и приветливым, голоса нежными и гармоничными.

Усилием воли она пробилась наружу сквозь стены своей головы.

Ее разум подбрасывал аналогии тому, что она испытывала.

Она парила над пейзажем. Было темно, но на этой бархатной земле лежали узоры света, похожие на систему дорог, светящуюся разноцветную нить, соединяющую множество блестящих точек.

Она хотела увидеть больше. Она без усилий поднялась.

Поверхность под ней была похожа на звездное небо, но перевернутое, с огромной картой созвездий, написанной поверх него. Тут и там связи собирались теснее вокруг плотно соединенных скоплений узлов, которые светились, как города. Она увидела, что карта не бесконечна. Она замыкалась сама на себя — не как сфера, это было бы слишком буквально для этого мечтательного видения, но с каждой точкой, связанной друг с другом. Карта была динамичной, связи искрились, переплетались, переподключались и постоянно менялись. Постоянное движение тоже было частью узора; это была карта как во времени, так и в пространстве.

И хотя топология сети постоянно менялась, ни одна из этих сияющих точек никогда не оставалась изолированной. Каждая из них всегда соединялась двумя, тремя, четырьмя связями со своими соседями, а через них и со всей совокупностью.

Это была Трансцендентность, сияющие узлы человеческих разумов, связи, которые соединяли их, каналы общей мысли и памяти. Эта визуальная карта была грубой аналогией и неполной, поскольку объединенный разум был больше, чем простая совокупность индивидуумов. И все же это помогло ей начать видеть. Рит был прав: местоположение в пространстве или даже во времени не имело отношения к Трансцендентности. Это абстрактное царство было тем местом, где существовала Трансцендентность, это "не-место", и оно управлялось не временем или расстоянием, а просто усилием воли.

Она не видела ничего угрожающего в этой теплой взаимосвязанности. Внезапно ей страстно захотелось стать одним из этих узлов, навсегда соединиться с потрясающим дружелюбием этой топологии. Она опустилась вниз, с невидимого неба. Она прошла в сеть, сквозь ее слои, пока не оказалась окруженной светящимися узлами разума. Щупальца взаимосвязи протянулись, ощупывая ее со всех сторон.

Она почувствовала неожиданный страх и на мгновение вернулась в свое тело, которое ворочалось на своем тюфяке.

Но затем метафора изменилась.

Больше не было звезд и лазерных лучей. Лица повернулись к ней. Все они улыбались. И все они были похожи на Дреа, ее сестру, подумала она, или даже на саму Алию. Когда эти знакомые глаза засияли, руки обхватили ее или погладили по спине, шее, рукам. Они придвинулись ближе, пока ее не окружило уютное тепло. На мгновение стало душно, и она снова забилась, но давление ослабло. И это медленное, обнадеживающее приближение началось снова.

Теперь другие метафоры: вокруг нее открывались коридоры, как будто двери распахивались настежь, чтобы показать их удаляющимися вдаль. Каждый путь, который она выбирала, был открыт, и каждый выглядел заманчиво.

Она выбрала направление. Пошла этим путем — не пешком, даже не скользя, просто путешествуя.

Теперь она находилась в чем-то вроде библиотеки, в месте, где стеллажи и стопки уходили во все стороны, насколько хватало взгляда, из стороны в сторону, вверх и вниз. Люди терпеливо работали здесь, сверяясь с записями, перемещая их из одного угла этого огромного архива в другой. Формы библиотекарей были неопределенными, их внимание было сосредоточено на своей работе. Она не могла видеть, как они передвигались, поскольку не было пола, по которому можно было бы ходить, но это было неважно; это был всего лишь сон. И хотя архив простирался в бесконечность во всех направлениях, она каким-то образом могла видеть другие архивы за его отдаленными стенами, другие центры знаний, памяти, мудрости.

Это была еще одна очевидная метафора, созданная ее разумом, когда он изо всех сил пытался интерпретировать поток новой информации, которую получал. Это была память, объединенная память Трансцендентности. И все это будет доступно ей, так же доступно, как всегда были доступны ее собственные воспоминания, когда бы она этого ни пожелала.

Она увидела, что теперь в работе терпеливых библиотекарей произошли изменения. Некоторые освобождали место на одном блоке полок, а другие приносили новую стопку материалов, детали которых были слишком далеки, чтобы их можно было разобрать. Она знала, что они делают. Это была ее собственная жалкая кучка воспоминаний, вся ее жизнь, длившаяся всего несколько десятилетий, казалась ничтожной по сравнению с огромными хранилищами здешних знаний. И все же ей здесь будет отведено место; о ней будут заботиться. Другие смогли бы получить доступ к ее воспоминаниям так же легко, как и она сама, точно так же, как она могла бы получить доступ к воспоминаниям других — и даже к более значительному коллективному опыту самой Трансцендентности, который она воспринимала теперь как темные горы информации, маячившие за пределами архива.

123 ... 3132333435 ... 707172
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх