— Ничего я ещё окончательно не решил. И не стану решать, пока мы все в этом подвешенном состоянии. Но кто мне уж точно не нужен в жёны, так это гнусная стерва и манипуляторша, с которой будет хреново везде. Мало тебе, Галя, репутации шалавы, так ты ещё и репутацию стервы зарабатываешь старательно.
— Кстати, Олег, возьми на заметку, — вклинилась подружка Костяна, — Сейчас-то Люся может ещё и не знать о прошлом Гали, если это не касалось её по службе. Но теперь слух в их среде разойдётся быстро, а она ведь будет наводить справки, так что будет знать в ближайшие дни. И вот тогда — обрати внимание, будет ли и Люся поливать Галю говном так, как Галя сейчас поливает её, даже не зная ничего точно.
— Спасибо, мысль здравая. Если будет, то значит, такая же стерва, а если нет, то значит, хотя бы уж этим не страдает.
— Ну, выискались мне тут психологи доморощенные! — от раздражения Гальку распирало, — Я эту психологию, в отличие от вас всех, хотя бы изучала! Что тут смешного? — и тут только до неё самой дошло, — Ну да, фигово изучала, а тут ещё и вы все нервируете меня, а у меня сердце слабое, и мне волноваться нельзя! И вообще, Олежка, ну не о том ты думаешь! У меня — готовая квартира с готовой печкой. Не надо ждать, когда что-то дадут, перестраивать в нормальную квартиру и печку в ней делать — всё есть. И в ней — одни мы с тобой вдвоём, больше никого. Сами себе хозяева.
— Это ты уже говорила, — напомнил Олег, — Теперь ты все свои доводы будешь и по второму кругу повторять? А когда кончится и он, то и по третьему? Не трудись, Галя, я склерозом пока ещё не страдаю, — он снял ремень с пистолетом и протянул Гендосу, — Твоя очередь сторожить и выслушивать её мнения обо всех нас, — вся компания рассмеялась.
Вода успела несколько прогреться под солнцем, но всё ещё бодрила, и девки от попадания на них брызг визжали и ругали друг дружку. Не все, но большинство. Влетело от них Юрцу, когда тот неловко плюхнулся и обдал брызгами парочку. За спиной охнула, но вошла в воду подружка Костяна, а сам он издавал только лёгкие всплески. Видимо, он тоже свой пистолет Гендосу поручил. Кому же ещё-то? Не Гальке же, в самом-то деле? А сам Олег, переплывая заводь, размышлял. Квартира, конечно, сильный аргумент. Семья в планах присутствует, если их анклав уцелеет, а с родоками в их квартире ютиться, когда и дети уже пойдут — реально ведь тяжко будет. Что ему дадут, и насколько это можно будет под нормальное жильё приспособить, хрен их знает, а общага есть общага, и если самого его после блиндажей и окопов на передке вполне устроила бы и общага, то баба есть баба, какой бы терпеливой к бытовым трудностям она ни была. Быт — он ведь заедает. Особенно рядом с живущими значительно лучше и мозолящими глаза своим бытом благоустроеннее твоего. Вот этой самой нормальной отдельной квартирой.
Но в комплекте с этой шалавой и стервой — на хрен, на хрен! Пусть мента себе какого-нибудь соблазняет бесквартирного, у которого и выбор-то будет только между ней и какой-нибудь бэушной с довеском. И тоже, кстати, стервой с высокой вероятностью, раз брак не сохранила. А при выборе между двумя стервами та, которая без довеска, уж всяко предпочтительнее покажется. Но только ну его на хрен, такой выбор. Если уж из Гальки и в режиме заманухи столько говна прёт, то какова она будет в штатном режиме? Тут и этой квартире тогда ни хрена ведь рад не будешь!
Хрен ещё знает, конечно, какова эта ментовка. Загар — в самом деле на солярий прозрачно намекает. Иначе когда бы успела? В первую половину месяца тепло не было, и загоранию под солнцем погодка не способствовала. Вполне возможно, что прошмандовка начальственная или в натуре какая-нибудь блатная, и тогда вполне может быть избалована сверх всякой разумной меры. Но такие обычно на говно исходят, когда что-то где-то не по ихнему капризному вкусу, а сейчас было бы вообще всё не так, весь мир бардак, но вроде бы, не капризничает. Заметно, по крайней мере. Так что хрен её знает, присмотреться ещё к ней надо хорошенько, да справки как-нибудь поаккуратнее навести. Явно недавно у них служит, до мобилизации не видел ни разу, но сослуживцы-то ейные знают её получше.
— Ещё и сердечница! — проворчал, отфыркнувшись, подплывший Костян, — Как за нами в воду полезла, так опять ледяная она ей, а у неё мотор слабый, и мы, сволочи, её на нашем фоне дискредитируем.
— А с медициной теперь напряжёнка, — добавила и его подружка, подплывшая за ним следом, — И в этом тоже мы ей виноваты. Вчера вон у старухи одной из дома напротив сердце прихватило, когда мылась, так с трудом откачали. А прихватило бы сильнее, так не спасли бы. А мы, значит, здоровее Гальки и нагло этим пользуемся.
— Люська, по идее, не должна бы быть болезненной?
— По идее — не должна. Это в ТЦК все требования по здоровью сильно скостили из-за мобилизации, а у ментов — наверняка ведь, какие были, такие и остались.
— По блату не могла пройти и медкомиссию?
— В принципе — могла. Но купальник не фирменный, а перешитый уже здесь, и я не думаю, чтобы кто-то стал перешивать для неё. Скорее всего, сама себе и перешила, и хорошо ведь перешила. Если и блатная, то не слишком избалована и кое-что умеет. Им же из магазина гражданскую одёжку дали, и не всё нашлось по размеру.
— Галька ещё и за это её высмеивает, — сообщил подплывший к ним Юрец, — Как будто бы это её заслуга, что сама она живёт здесь, и у неё тряпок по её размеру — полный шкаф. Поглядели бы мы на неё ещё, если бы сама вот так попала только в том, что на ней.
— Галька, конечно, не вариант, — констатировал Олег, — Но вот кто из вас что об этой Люське знает?
— Где-то полгода в этой ментовке, вроде, — припомнила подружка Костяна, — Но жила где-то дальше по проспекту — то ли Александровский район, то ли немного до него не доезжая. В общем, мы её и видели только мельком. Я могу с ней поболтать, но она же видела нас рядом с тобой и поймёт сходу, для кого я справки навожу.
— То-то и оно, — хмыкнул Витёк, подплывший следом за Юрцом, — Тут втихаря надо разузнать, да не у кого попало, чтобы и не обосрали, и не расхвалили, а рассказали о ней правду как есть.
— Давайте я с Зозулей поговорю, — предложил Костян, — Он-то знать должен, так даже если и не всё, то знает, у кого спросить, и ему — расскажут без утайки.
— Буду благодарен, — кивнул Олег, — Но это не горит и может подождать парочку дней, а вот горит у нас к нему другой вопрос, поважнее. Света, тебя можно попросить уши заткнуть и ничего сейчас не услыхать?
— Уже заткнула и ничего не слышу.
— В общем, Костян, у нас четверых сейчас самый горящий вопрос по автоматам. По-хорошему, нам бы их легализовать, но боязно. Вот хорошо бы, если бы ты с Зозулей о них поговорил — естественно, без конкретики, а типа, чисто теоретически — а что, если бы у кого-то вдруг с того позапрошлого года калаш дома завалялся? Готов ли Семеренко для таких людей их узаконить, чтобы не боязно было их засветить? А то он как-то обтекаемо вопрос о военном положении обозначил — то ли есть оно у нас сейчас официально, то ли у нас его нет. Короче, могут "найтись" кое у кого и калаши, если будет у них и уверенность в том, что они их сохранят за собой, а не сдадут в добровольно-принудительном порядке.
— Понял. Это, конечно, в первую очередь. Тем более, что могут ведь "найтись" и не у одних только вас, а сейчас каждый ствол важен. Зозуля всё поймёт правильно, а уж как он с Семеренко этот вопрос обсудит, это ему самому виднее.
— Мне уже можно разуть уши? — ехидно поинтересовалась его подружка, — Если эта Люся тоже не того сорта окажется, то и на ней свет клином не сошёлся. Взгляни, Олег, вон на ту чёрненькую в белом купальнике — как раз на нас глядит и даже рисуется слегка. О тебе, кстати, в эти дни справки наводила.
— Ага, видел мельком, симпатичная. Но не из наших же? Кто такая?
— Наира Ашотова, студентка, с одногруппницей на пару квартиру зимой сняли.
— Неплохо живут некоторые студентки! Не галькиного сорта?
— За полгода ни она, ни подруга ни в чём подобном не замечены. Просто родоки в деньгах не стеснены ни у той, ни у другой.
— Так избалована же тогда, небось? И потом, армянка ведь? Наира? Поди ещё и запомни так, чтобы не перепутать.
— Да она на Нюрку откликается. Родоки приезжие из Армении, но она выросла в Одессе и по-русски говорит нормально. Так, слова только похожие иногда путает, как за ними и водится, но это ведь ты переживёшь? О, смотри, в воду пошла! Вздрогнула, ну так сходу же и без визга окунулась. Для южанки, знаешь ли, показатель.
— Ну да, в начале-то моего отпуска ещё в кожанке ходила, вроде. Я ещё тогда и подумал, что какая-то из понаехавших с жарких югов. Но и обидчивая же, небось?
— Это мужики у них обидчивые, а бабы-то место своё знают. Бери на заметку.
— И справки наводила, говоришь?
— Как раз позавчера спросила — правда ли, что ты ветеринар боевых действий?
— Ветеринар? — вся компания рассмеялась.
— Ну, я же сказала, что похожие слова иногда путает. В магазине ещё как-то раз прикольно вышло — спрашивает у продавщицы космическую сумочку, у той глаза на лоб, а она ей в косметички пальцем тычет, — все снова рассмеялись.
Армяночка не просто окунулась, а ещё и очень хорошо сплавала. К ним, вроде бы, и не приближалась, но в поле зрения продемонстрировала себя чётко. А возвращаясь к берегу, подзадержалась на мелководье, дав подплыть поближе и им, после чего вышла на берег сама — не виляя вульгарно бёдрами, но дав заценить свою фигуру сблизи. Вышли из воды вслед за ней и сами, разлеглись загорать.
— Олежка, ты часом с дуба не рухнул? — явно и Галька всё это заметила, -То эта фифа ментовская тебя клеит, то обезьянка эта черножопая, а ты и слюну пускаешь! Ты тот анекдот помнишь, какой народ от каких обезьян произошёл? Ну и на фиг тебе сдалась эта макакянша? Во-первых — обезьяна безмозглая и наверняка стервозная. Во-вторых — ты как думаешь, на какие шиши они с подругой квартиру снимают? Ты веришь, что на грошовую стипуху? И чем они, по-твоему, на оплату квартиры зарабатывают? А в-третьих, на двоих же квартира, не на одну только её. Подругу ейную куда отселишь? И в-четвёртых, она же ещё и строить из себя будет целку и динамить тебя месяцами!
— Хорошая попытка, Галя! — все рассмеялись.
— Так ведь дурында же! Два глаза, остальное — дерево, как и все черножопые!
— Видимо, поэтому и поступила на биофак, а не на лингвистический, как ты? — как бы невзначай заметила Света, вызвав новый взрыв хохота.
11. Биологичка.
Следующий день, условное 22 мая.
— Это же издевательство какое-то! — пожаловалась жена адвоката Бланка, — Нам с Лёвой от этого камышового хлеба бывает не очень хорошо, а нашим Изе и Сонечке таки совсем нехорошо! А вы ещё говорите об уменьшении добавок в эту пародию на муку! Как так можно с людьми? Я таки понимаю, что положение трудное, и мы ведь таки не просим никакой кошерной пищи, но ведь вы же перетравите нас всех таким хлебом!
— Всё понимаю, но что я могу с этим поделать, Раиса Моисеевна? — ответила ей Никифорова, — Да, для имеющих проблемы с желудком камышовый хлеб тяжёл, и об этом я предупреждала с самого начала. А запас круп и даже макарон ограничен, и если добавки не уменьшать, надолго ведь его не хватит. Переход на чисто камышовый хлеб неизбежен в любом случае, но какой для вас же лучше — постепенный или резкий? Да, я понимаю, не всем привыкнуть легко, но тут могу посоветовать только одно — есть меньше камышовых лепёшек и больше всего остального. Благо, уж рыбы-то, спасибо Григорьичу с бригадой, хватает на всех. А корни лопуха — вполне годная замена картошке. В них нет и примесей, как в камышовых корнях — главное, не смотрите на их внешний вид, а просто ешьте.
— Да уж с "лопухошкой" этой я смирилась, Клавдия Семёновна! Без очков я её ем и разницы не вижу. Хотя могли бы и топинамбур этот сорняковый в дело пустить.
— Ближе к осени — обязательно. А сейчас он и клубней ещё не дал, и просто его мало. А надо, чтобы рос на каждом пустыре, да побольше. Картошки нам и на следующий год ещё не хватит, и чем больше в этом году вырастет этого сорняка, тем лучше. Поэтому, насколько хватит лопухов, будем пока налегать на них.
— Ну, "лопухошка", так "лопухошка", она хотя бы съедобна. Но "камышница" — это таки зло! Это же где такое видано? Хлеборобная страна, хлеборобная область, все эти пшеничные поля аж до самого горизонта, как в тех прошлогодних новостях об очередном урожае зерновых, который так красочно описывала Луиза Шубина — и таки где всё это?
— Не сыпьте мне соль на рану, Раиса Моисеевна. Я и сама от "камышницы" не в восторге и с ностальгией вспоминаю эти передачи, но где эти бескрайние пшеничные поля области, эти зернохранилища города, эта Луиза Шубина, а где мы с вами?
— Если бы не моё воспитание, Клавдия Семёновна, я бы ответила таки в рифму. А что до этой муки из "камышницы", я на неё таки даже смотреть предпочитаю тоже без очков. В очках она выглядит так, будто мы таки не первыми её кушаем, а первыми её уже покушали мыши, и мы будем кушать её уже вторыми, после них. У нас, конечно, и крупа тоже после них, но в ней таки есть что перебирать, а в этом — оно всё такое. Но ладно вид, очки я таки могу и снять, чтобы не видеть этого ужаса, но как обмануть желудок, когда он у нас таки тоже протестует? И сколько этот ужас будет продолжаться?
— Ближе к осени мы сможем набрать дубовых желудей, а от дубильных веществ их можно и промыть, и тогда они вполне съедобны. Но сейчас, весной и в начале лета, нам их взять негде. А нормальной пшеницы нам не будет ещё хватать и на следующий год, так что не хочу вас расстраивать, Раиса Моисеевна, но мука из "камышницы" — это надолго. И этот год, и следующий точно. А в этом году ещё и трудный период чистой "камышницы" нам всем придётся пережить, когда уже кончатся все крупы и ещё не подоспеют жёлуди.
— Ужас! — простонала адвокатша, — Ладно мы с Лёвой, мы таки — люди взрослые, но дети! Им-то за что такое испытание?
Как биологичка, Никифорова могла бы объяснить ей, за что. А ты не рождайся со слабым желудком сама, а если угораздило, так и мужа выбирай себе поосмотрительнее. Куда ты его с таким желудком выбирала, когда у самой он такой же? И чего вашим детям было от вас наследовать по обеим вашим линиям? Ладно ещё сами гуманитарии, но разве не из вашего же еврейского кагала и большая часть медицинской профессуры? Не говорят о наследственности всех изученных болезней открыто и для всех, но и биологи это знают, и медики — им это всем полагается знать просто по выбранной ими специальности. Ну так и какого же хрена не просветились вовремя даже у своих специалистов? Не знали, что ли, что не просто так здоровье у большинства детей давно уже доброго слова не стоит? А по чьей милости об этом открыто и всем говорить нельзя? По вашей же! Только заикнись на эту тему перед учениками, которых и надо бы просвещать об этом в первую очередь — тут же от таких, как вы, и обвинение в пропаганде фашизма схлопочешь. Национализм, в том числе и зоологический — это можно, тут правосеки соврать не дадут, а вот евгенику, никак с национализмом не связанную — боже упаси, если неприятностей на свою голову нажить себе не хочешь. Один раз попробовала — спасибо директору, отстоял тогда от увольнения, но сам же потом и предупредил, что во второй раз — уже не отстоит. Так и кто вам виноват теперь в болезненности ваших же собственных детей?
