До Москвы на поезде предстояло добираться трое суток. Первые из них он думал о своих отношениях с родителями. Но затем мысли сами собой изменили направления движения, он стал представлять, как сложится его жизнь в Москве. Конечно, чтобы закрепиться в столице, надо сдать экзамены, но он почему-то не сомневался, что его тут ждет успех. Да, он из далекого и маленького провинциального городишки, но при этом хорошо подготовлен. К тому же какое-то чувство постоянно подсказывало, что все сложится для него благополучно.
У него даже слегка начинала кружиться голова, когда он думал о предстоящей жизни. По сравнению с той, какую он вел дома, она непременно будет в сто крат насыщенней и интересней. Предстоит познакомиться с новыми людьми, включая девушек. Когда его посещала эта мысль, сердце само собой начинало учащенно стучать, а лицо становилось пунцовым.
То была особенная сфера, которую он немного стеснялся, но которая порождала целую гамму бурных чувств. Не удивительно, ведь до сих пор он даже ни разу не целовался. И в школе, и дома царили достаточно строгие, если не пуританские нравы. В маленьком городке трудно что-либо утаить. Любые отношения становились сразу известны многим. А потому ничего лишнего никто не допускал.
Игоря в какой-то степени такой аскетизм угнетал, это был не главный, но важный стимул покинуть отчий дом. Он жаждал свободы во всех ее аспектах; только в этом случае жизнь, как река, могла стать полноводной. А ему этого жутко не хватало, он не мог отделаться от ощущения, что до сих пор он вел крайне скудное существование.
Как ни странно, но трое суток в поезде пролетели довольно быстро, настолько глубоко Игорь погружался в свои мысли. К тому же он много читал литературы, которая пригодится для сдачи экзаменов. Конечно, возникали опасения, что он может на них потерпеть неудачу, но он их старался отгонять.
Перед тем, как ехать в Москву, он довольно неплохо ее изучил, для чего купил путеводитель по городу. Ему даже не надо было спрашивать, как проехать в университет. Этот путь он проложил еще у себя дома.
Все произошло точно так, как Каракозов и предполагал, он сдал все экзамены на пятерки и был зачислен в университет. Только один пункт не совпал с его планами, из-за большого наплыва абитуриентов ему не досталось место в общежитии. Пришлось снимать комнату, а его финансы на такое не были рассчитаны.
Игорь понимал, что надо что-то предпринять, но вот, что не знал. К родителям за дополнительными субсидиями он обращаться не мог, да и не хотел; он знал, что они отдали ему почти все, что имели. Значит надо искать работу. Но ему хотелось учиться, а не разгружать мешки из вагонов. Это лишит его физических сил, ему будет просто не до занятий.
Почему-то Игорь был уверен, что все разрешится само собой. Откуда произрастала такая убежденность, он не знал, но не первый раз замечал, что в какие-то моменты жизни у него включалась интуиция. Он не сомневался, что какие-то неведомые силы придут ему на помощь. Иногда он задумывался над их природой, но уяснить ее не мог. А потому решил, что благоразумней всего, по крайней мере, пока не размышлять над этим вопросом.
Так все и произошло. Где-то через полмесяца после начала учебы его позвали в деканат. Там сообщили, что в связи с отчислением одного из студентов за плохое поведение, освободилось одно место в общежитие, которое может занять.
Прошло много лет, а Игорь все эти годы помнил, в какое состояние то ли счастья, то ли эйфории погрузился он. Дело даже заключалось не только в том, что совершенно неожиданно он получил место в общежитии и тем самым хотя бы на время решил свои финансовые проблемы. Он вдруг почувствовал благоговение к себе небес. Игорь всегда ощущал свою избранность, что предназначен высшими силами для чего-то серьезного или значительного. Но до сих пор не было этому явственных подтверждений, а вот сейчас оно появилось.
Это было гораздо важнее, чем решение его жилищного вопроса. Значит, он все сделал правильно, что приехал в Москву, даже несмотря на охлаждение отношений с родителями. Но именно тут его ждут. Кто именно, не столь важно, в этом он потом как-нибудь разберется. А сейчас имеет значение только то, что он укрепился в своей убежденности, что верно выбрал жизненный путь, что правильно поступил, что не послушался отеческих советов стать врачом или инженером. Да, философ — редкая и в современном мире не слишком престижная профессия, зато это его призвание. А по сравнению с этим все остальное кажется мелким и незначительным.
В нем всегда жило убеждение: главное в жизни обрести свой путь. Какие ветры его занесли в сознание совсем еще маленького мальчика, он не ведал, но на каком-то подсознательном уровне ощущал, что ничего важней в жизни не существует. Этим и руководствовался в своих действиях, хотя почти не понимал, что же им реально движет. Иногда ему даже казалось, что им повелевает какая-то высшая сила. Она заставляет поступать зачастую вопреки очевидной логики, устоявшихся представлений и даже выгоде. Обычно он подчинялся этому велению. А потому закономерно, что он вознагражден за такое поведение. Пусть пока награда весьма скромная — место в общежитии, но она уже ему вручена. А значит, возможно, последуют и другие.
В тот же день Игорь собрал свой нехитрый скарб, распрощался с хозяином квартиры и отправился на новое место жительства. И пока ехал, думал о своих будущих соседях. Кто они? Сумеют ли он с ними проживать совместно, а то и подружиться. Для него это было весьма важно; хотя он уже проучился две недели, но пока ни с кем по-настоящему так и не сблизился. А потому страдал от одиночества. Не то, что он по натуре был уж очень общительным человеком; так получилось, что много времени он проводил с самим собой. Но и отшельником не желал быть, хотелось общения, товарищеских, а еще лучше дружеских отношений.
Игорь волновался, когда стучался в дверь комнаты, где ему предстояло жить. Он знал, что его будущие соседи дома; об этом его известила комендант общежития. И с нетерпением желал их увидеть.
Раздался голос: "Войдите". Игорь толкнул дверь и оказался в комнате. В ней находились двое молодых людей. Они оба почти одновременно встали и направились ему на встречу.
Трудно было себе вообразить двух настолько непохожих молодых мужчин. Тот, кто представился, Вениамином Гальпериным, был невысоким и щуплым брюнетом, с бледным лицом, на котором выделялись большие темные глаза. Его соседа звали Андреем Стахеевым, он был самым настоящим гигантом. Рост не меньше сто девяносто сантиметров, с широкими плечами и светлыми волосами, которые почти закрывали голубые глаза. Игорь сам отнюдь не маленького роста почувствовал рядом с ним себя почти лилипутом.
Впрочем, Игорь с обоими был уже визуально знаком, они тоже учились на том же потоке, что и он. Только пока не довелось с ними общаться.
Стахеев понравился Игорю сразу, у него была такая приятная улыбка, что устоять против нее было практически невозможно. В отличие от Вениамина, который, наоборот, казался неулыбчивым и даже излишне серьезным.
— Хорошо, что именно тебя подселили к нам, — сказал Стахеев.
— Почему? — спросил Каракозов.
— Разве не понятно, — даже слегка удивился Стахеев. — Ты же с нашего факультета, так сказать, наш брат, философ. Будет о чем поболтать под пиво. А то поселили бы какого-нибудь физика или ботаника, что с ним бы делали? Кстати, тебе известно, что Венька — сын раввина?
— Не может быть, — удивился Игорь. Такого он, в самом деле, не ожидал. Он вообще еще ни разу не видел живого раввина; в их городе не было синагоги.
— Это не так важно, — проболтал Вениамин. — Игорю это не интересно.
— Интересно, — возразил Каракозов и тут же пожалел об этом. Если этого парня смущает, что он сын раввина, то ему, Игорю, не стоит заводить на эту тему разговора. Может быть, когда-нибудь потом.
Но Стахеев не унимался.
— Мы на эту тему с Венькой много спорим.
— О чем именно? — поинтересовался Игорь.
— О Боге, вестимо, — вдруг засмеялся Стахеев. — О чем еще спорить двум философам. Теперь вот трем.
Игорь вдруг ощутил интерес к разговору. О Боге он тоже думал немало, эта тема вызывала у него повышенный интерес. Вот только определиться с ней пока не получалось.
— И о чем конкретно вы спорите? — спросил он.
Улыбчивый Стахеев вдруг стал серьезным. Правда, ненадолго.
— Венька отрицает ихнего Бога. Говорит, что не верит в него, он какой-то неубедительный.
— Это не совсем так! — вдруг излишне горячо возразил Вениамин. — Ты искажаешь мои мысли.
— А как тогда? — посмотрел на него Игорь.
На лице сына раввина на мгновение появилось какое-то странное выражение.
— Я считаю, что не правильно все сводить к одному и отрицать все, что не отвечает твоим представлениям. Человеческая мысль необозрима и разнообразна. Сначала все надо изучить, ну не все, но, что удастся, а уж затем делать выбор.
— А его уже на второй день рождения, сразу стали накачивать родимой религией, — усмехнулся Стахеев.
— Это не так, — не слишком доброжелательно посмотрел на Стахеева Вениамин.
— Именно так, — уверенно проговорил Андрей. — Ты сам мне это говорил. Тебе ничего не разрешали серьезно изучать, кроме Торы и Талмуда. Скажи, нашему новому соседу только честно, что я не прав.
Вениамин посмотрел на Игоря.
— Да, — подтвердил он.
— Понятно, — протянул Игорь. — Мне бы это тоже не понравилось. Скажи, а что тебя больше всего заинтересовало, почему решил изучать светскую философию?
Некоторое время Вениамин не отвечал, то ли думал, что сказать, то ли сомневался, а нужно ли вообще отвечать на вопрос.
— Мне случайно попался Плотин. Точнее, его биография. Я тогда учился в восьмом классе. Я вдруг почувствовал, насколько он мне близок. Сначала просто, как человек.
— А потом?
— Через какое-то время стал изучать его труды. Я понял, что хочу посвятить себя изучению его творчества. Не только конечно, одного его, но пока это основное.
Теперь задумался Каракозов. О Плотине, конечно, он слышал, даже кое-что читал, хотя и немного. Но какого-то определенного мнения о нем не сформировал.
— Плотин — это круто, — внезапно произнес Стахеев . — Меня он тоже привлекает, хотя не так сильно, как Веньку. Скоро нам лекции о нем будет читать Елагин Эрнест Викторович. Он считается в стране одним из главных исследователей по Плотину.
— Не слышал о нем, — честно признался Игорь.
— Скоро услышишь, — заверил Андрей. — Не знаю, как вам, философам, а мне жрать охота. У кого есть что-нибудь похавать. У меня две банки пивасика.
— Есть колбаса, сыр и банка шпрот, — перечислил свои припасы Игорь.
— Выкладывай, — обрадовался Стахеев. — А вот у него никогда ничего нет, — кивнул он на Вениамина. — Хотя его батя очень богатый. Дом в три этажа.
— В два, — поправил Вениамин.
— Какая разница, — пожал плечами Стахеев .
— А почему тогда ничего нет? — Игорю стало не на шутку интересно.
— А его отец полностью лишил вспомоществования за отступничество, — за Вениамина ответил Стахеев. — Так что придется его нам с тобой подкармливать. К счастью, он много не ест.
— Прокормим, — уверенно произнес Игорь, хотя в душе в этом не был уверен.
Он расстегнул сумку и стал доставать свои припасы.
6.
Воспоминания прервались сами собой на самом интересном месте. Каракозову хотелось продолжение, но в мозгу больше не возникало картин из прошлого. В нем вообще царила какая-то пустота.
Каракозов огляделся, он находился во все том же замкнутом пространстве, только его цвет стал немного более насыщенным. Если до начала сеанса воспоминаний все было выкрашено в серые оттенки, то теперь периодически вспыхивали новые, более яркие краски.
Он попытался определить, сколько времени длился этот сеанс? Но не смог это сделать, время тут не поддавалась исчислению. Он чувствовал, что может быть любой вариант: минута, час, месяц, вечность — ничего нельзя исключить.
Со временем здесь вообще происходит что-то непонятное, пришла к нему мысль. Оно вроде есть, и вроде его нет. Он не может сказать, что находится в состоянии безвременье, но и то, что пребывает в каком-то временном промежутке, тоже неправильно. На память вдруг пришли вычитанные в студенческие годы слова Августина: "Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему — нет, не знаю. Настаиваю, однако, на том, что твердо знаю: если бы ничего не происходило, не было бы прошлого времени; если бы ничто не происходило, не было бы будущего времени. И если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность; настоящее оказывается временем только потому, что оно уходит в прошлое. Как же мы говорим, что оно есть, если причина его возникновения в том, что его не будет! Разве мы ошибемся, сказав, что время существует только потому, что оно стремится исчезнуть?".
Каракозов ощутил изумление. Он даже не мог себе представить, что его память сохранила столь длинную цитату. Теперь он вспомнил, что на втором курсе учебы в университете, Елагин поручил ему написать работу о природе времени. Он тогда сказал своему студенту, что размышления о времени нужны не столько для понимания его сущности, сколько для того, чтобы изменить представление о мироздание. А это можно сделать лишь в том случае, если изменить его восприятие в своем мышление. И попытка проанализировать время один из лучших таких способов.
Когда Каракозов стал работать над курсовой, то полностью оценил глубину этого высказывания учителя. Несколько раз у него возникало сильное желание бросить все к чертовой матери. Но он все же его преодолел, завершил работу и с гордостью вручил ее Елагину. Тот положил труд студента в портфель и обещал прочитать.
Каракозов с нетерпением ждал, когда Елагин выскажется об его труде. Игорю казалось, что он неплохо справился с заданием и ожидал услышать лестный отзыв.
Это случилось через неделю. Но то, что он услышал, вызвало у него глубокое разочарование. Елагин сказал, что с интересом ознакомился с его работой, она ему понравилась и что он молодец. Это было все, что произнес преподаватель.
Каракозов почувствовал себя так, словно бы его обманули, он ожидал похвалу, ведь он проделал едва ли не титанический труд, а вместо этого услышал набор пустых замечаний. Тогда он даже обиделся на Елагина, и если бы не Злата перестал бы посещать его. Впрочем, это уже другая история.
Интересно, а что думает Плотин о времени? Возникла неожиданно мысль. И в тот же миг философ предстал перед ним.
— Захотелось со мной поговорить? — спросил он.
— Да, — подтвердил Каракозов. — А как вы узнали? Впрочем, о чем это я спрашиваю, здесь же мысль материальна, — спохватился он.
Плотин, подтверждая, кивнул головой.
— Будь внимательней и осторожней со своими мыслями, — предупредил философ. — Тут нельзя к ним относиться так же необдуманно, как в той жизни, из которой ты пришел. О чем ты хотел со мной поговорить?
