Серые Ангелы

— Это хорошо, что ты настолько талантлив. — вдруг выйдя из своего задумчивого состояния вымолвила Натин. Причём сказано это было как приговор. — завтра же будешь изучать языки. Немецкий в первую очередь.

— Но как же я...?!! — воскликнул Митяй, но договорить не успел. Натин поняла причину его внезапной обиды.

— Ты, всё-таки хочешь научиться драться?

— Д-да, госпожа Натин!

— Ну, кое-чему мы тебя научим. С Паолой. Чтобы совсем не был беззащитным. Но всё-таки я настаиваю на том, чтобы ты учился по моему плану. У тебя очень редкий талант.

— Как скажете госпожа Натин! — с радостью согласился Митяй. Всё-таки свой "редкий талант" он воспринимал как что-то отвлечённое и не такое важное как умение драться. И учёбу языкам воспринял как плату за обучение более для него лично ценному умению.

— Вот и договорились! — удовлетворённо закруглила Натин и поднялась из-а стола.

* * *

**

Как оно часто бывает в жизни, одно событие, малозначащее с точки зрения попавшего под него, наслаивается на другое, такое же "незначительное", но после вдруг всё меняется. Да так, что и "не знамо за что хвататься и куды бечь", как сказал бы папаша Митяя.

Так и произошло с Митяем.

Тот день — День Понимания, стал для него рубежом.

Тем, по поводу которого он после мог сказать: "Это было до..." или "Это уже было после того дня".

Митяя часто прислуга посылала за продуктами в ближайшие лавки. Это считалось у них чуть ли не привилегией. Тем более, что его там хорошо знали, знали кому он прислуживает и обитательницу "дома генеральши"... побаивались. Были наслышаны о многих её "причудах" и приключениях что в городе случились. Так что обмануть или задеть мальца, имеющего за спиной такую опасную патронессу и в голову не приходило. Даже привечать старались.

— Смотри куда прёшь!

Резкий окрик от неожиданно вывернувшегося откуда-то типчика, вырвал Митяя из мира грёз. Он на него чуть не налетел, входя в лавку. И окрик изрядно нагнал страху.

Митяй аж присел с ужасом созерцая снизу вверх внушительную фигуру. Хотя внушительной она была только с его точки зрения — точки зрения подростка.

На улицу он вышел в сильной задумчивости. Что было для него не характерно. Всегда, на улице, он старался смотреть в оба. Чтобы не нарваться на "доброжелателей" из сверстников, чтобы не попасть под ноги вспыльчивому барину, который вполне мог и убить за "оскорбление".

Тем более, что был такой случай. Прямо у него на глазах. Сильно подвыпивший дворянин зашиб насмерть мальца, подвернувшегося ему под ноги, одним ударом кулака. Ясное дело, что барину ничего за это не было.

Да даже если бы и было... Умершего уже не вернуть. И на том свете ему уже всё равно. Но конкретно Митяю на тот свет очень не хотелось.

Поэтому только нетипичной рассеянностью можно объяснить то, что он столкнулся на входе в бакалейную лавку с этим, не броско одетым господином.

И ведь повод глубоко задуматься был! Да ещё очень серьёзный.

Последнее время ему не давало покоя ощущение, что он чего-то упустил или даже регулярно упускает. Чего-то не соображает, что надо бы сообразить и обязательно учитывать. Возможно его нервировал собственный "взлёт" — из нищего побродяжки, в питомцы такой сиятельной госпожи, как Натин Юсейхиме (иногда прибавляется "Аттала"). Или (что тоже возможно), изрядно нетипичное поведение самой госпожи.

Митяй чувствовал, что у Натин своя шкала ценностей, которой она строго придерживается. И эта шкала очень отличалась от той, к которой он привык — привык видеть в других господах.

Может потому, что его никогда ещё, никто из посторонних, из неродных, не воспринимал выше некоей вши под ногами. А тут... Из всего, что он видел, слышал, чувствовал, выходило, что его (его!) да и сестёр(что ещё более удивительно!) ставят выше даже других господ! Это даже пугало.

Ведь не зря тогда, когда он осмелился попросить Её, чтобы его, ничтожного, обучили драться, она аж вскинулась, услышав, что ему(!) могут некие угрожать!

Митяя аж передёрнуло, когда он вспомнил мелькнувший на лице Натин гнев.

"И как сказали-то (приказали ведь!): "Говори кто будет тебе угрожать, я с ним разберусь!" — подумал он.

"Что же это получается-то? Меня и сестриц взяли и спасли. Меня посчитали достойным. А других, кто даже из высокого сословия, иногда и за людей не держат?! Как того, про которого судачат...".

Но тут, глядя на этого хамовитого господина, в нём вдруг взыграла гордость.

А что? Ведь если он у Самой госпожи Натин в питомцах и любимцах — пусть это другие от него шарахаются! Тем более, что сей прохожий явно не тянул ни на что более серьёзное как на мелкого мещанина. Да и то... С натяжкой.

— Это Вам, господин-хороший, стоит смотреть куда идёте! — вдруг дерзко заявил Митяй да так, что неизвестный опешил. — Я из дома Самой Пресветлой Госпожи Натин Юсейхиме Аттала!

Сказал и испугался.

Самым обычным сейчас должно было бы быть — взрыв хохота. Как со стороны этого незнакомца, так и наблюдающего из глубин своей "бакалеи", лавочника.

— Ух ты-ж какие мы важные! — неожиданно пошёл на попятную мещанин.

— Уж не того самого Митяя я вижу, а, Пахомыч? — бросил он через плечо бакалейщику.

— Тот-тот! — посмеиваясь отозвался торгаш похлопывая себя по жилетке, обтягивающей большое пузо.

Незнакомец хмыкнул и посторонился давая зайти Митяю в лавку.

— И что такое грозное есть в твоей госпоже, если ты ею нас пугаешь? — вдруг спросил он. — А вдруг окажется, что мы служим более сурьёзным господам? Что тогда?

Попытка запугать была явная. Да ещё в стиле уличной шпаны, которая очень любила козырять при первых поругиваниях, предшествующих драке, своими мнимыми и действительными родственниками — братьями, отцами и прочими. Кто по их словам "всем в морду даст", "зарежет" и так далее.

Но странное дело: эта фраза незнакомца вдруг стронула в голове Митяя целую лавину выводов и умозаключений.

Первое, что всплыло у него в голове, так это болтовня на странном языке, которым часто увлекались в его присутствии Натин и господа Эсторские. Они думали, что этот язык никому не понятен. И часто с их стороны звучали очень странные, а иногда даже пугающие фразы.

И раз в той болтовне, что он вольно или невольно подслушивал мелькнуло вообще что-то очень... пугающее.

Фраза была типа: "Не нужно пока никуда лететь за тысячи километров. Не нужно кого-то спасать. Оставь пока свои крылья ангела в шкафу!"

Полностью её Митяй не запомнил. Но она была именно такова по общему смыслу. Тогда он воспринял её как шутку господ. Он не раз слышал что-то подобное от других господ, когда они пытались выражаться "высоким штилем". Особенно в адрес предмета обожания. И этот предмет обожания всегда у них отождествлялся с ангелами: "Вы мой Ангел!", "Ангельский голосок" и так далее.

Но тут его осенило. Внезапно, и то, что когда-то ему сказала Паола и то, что он услышал недавно от самой госпожи Натин сложилось в целостную картину. Да, он поначалу, воспринял сказанное Паолой как сказку для маленьких. Ведь если посмотреть с её точки зрения, Митяй и был тем самым "маленьким", которым и должны рассказывать сказки. Но...

Он как-то раз осмелел и подобрался к такой страшной и гордой госпоже Паоле. Когда она была в хорошем расположении духа и спросил прямо — кто есть Барыня? Почему о ней говорят, что она Ангел?

Был тому повод: прислуга, Митяй уже и не помнил по какому поводу, назвала Натин "прямо Ангел какой-то!". Митяй запомнил. И Паола полностью "подтвердила" ему его подозрения. Да ещё и Легенду о Серых Ангелах рассказала.

Тогда он воспринял рассказ Паолы как шутку. Странную шутку в виде сказки.

Но сейчас!...

— Она Серый Ангел! Она даже по небу летать умеет! — выпалил он и глаза его округлились от благоговения.

Мещанин даже слегка опешил от такого напора.

Покачал головой не находя что сказать. Слишком уж неожиданным был сей выпад со стороны мальца.

То, что "госпожа Натин" умеет "летать по небу" новостью для расспрашивающего не было. Наслышаны как сия особа любит летать на пепелаце братьев Эсторских. Ещё том, первом, одноместном. И многие жители славного города Питера, видели её в небе.

Но именно для Митяя это была далеко не метафора и далеко не то, что подумал агент Охранки. А это был именно он. Служивый. Тот, кто был специально послан — "послушать что говорят про особу, известную под именем Натин Юсейхиме". Но он совершенно не ожидал встретить такое явное обожествление. Или может было бы точнее сказать "причисление к сонму ангелов"?

Словом, воспринял сей шпион всё услышанное как очередные бредни очередного мальца, наслушавшегося библейских сказок. Что, собственно говоря, было совершенно не удивительно. А весьма часто встречающимся. Но "Серые Ангелы"... Это уже было что-то! Было кое-что у господина Пирамидова на этот счёт.

В отличие от профессионального соглядатая, у Митяя было мнение совершенно иное.

Фраза, что тот самый язык, который он так ловко сумел понять, на котором общались все трое Высоких Господ — господа Эсторские и Натин, — не просто древний, а тот, который был до Вавилона, вызвал у него совершенно иные ассоциации. И странно, что тогда, когда он её впервые услышал, не додумал до конца.

"Ведь что было до Вавилона и Вавилонской башни? — подумал он. — Был единый язык, который Господь наш, который на Небе, дал всем людям".

"Но если всем людям, — рассуждал дальше Митяй, — после Падения Башни, языки были перемешаны, то кто всё равно остался при нём? При том самом древнейшем и общем для людей и Ангелов? Только Ангелы! И если господа Эсторские и Сама Госпожа Натин много раз между собой на том самом языке говоря подтрунивают, что "Серые Ангелы" — они, то так и есть!

Они — те самые ангелы. Ведь правда? Ведь сколько добра они людям стараются принести?! Сколько простолюдинов уже спасли в своей больнице?!!".

Что Натин упустила, так это то, что у Митяя был достаточно длинный язык, чтобы пустить свои домыслы в ход. В своей среде. Для начала.

Но ведь всегда такое бывало — за всем не уследишь! И вот за этим гиперактивным мальцом у себя под носом!... Да. Не уследила. Хотя бы в той части, что вовремя не смогла прозондировать его убеждения, его мысли насчёт и не вычислила куда-таки его несёт в этих фантазиях.

Просто "руки не дошли" за всеми этими перипетиями с "Вратами Аньяны".

* * *

**

— Всё-таки масоны! — тяжко вздохнул глава Охранного ведомства прочитав отчёт, только что принесённый офицером.

Офицер внимал со всем тщанием и усердием. Ведь если Сам не только не отпустил его по принятию документа, но ещё и приказал сесть на стул и ждать, то... Явно что-то ещё будет. Не только краткий инструктаж и новые приказы.

— И масонская ложа у них из каких-то очень законспирированных. — продолжил меж тем рассуждать вслух Пирамидов. — До сих пор об этих "Серых Ангелах" ходили только слухи. Даже "Иллюминаты" и то более известны... Хоть и разогнали их давно... якобы... Значит... Надо усилить за сими "Ангелами" наблюдение. И за их так называемым "Обществом"... что "Наследие предков". Очень даже возможно, что это подразделение масонской ложи, предназначенное для вербовки неофитов в первый круг посвящения.

Пирамидов бросил косой взгляд на лежащую рядом папку и продолжил рассуждения вслух.

— Если за ними стоят некие тайные организации и, судя по их финансовым возможностям, исключительно богатые, то они могут быть опасными. Впрочем... почему "могут быть"? Они опасны. Просто пока свой реальный норов не показали. И хорошо будет если они не покажут. Но знать когда и где они его могут показать — весьма полезно. Значит... Усиливаем наблюдение!

Слова сочились медленно. Размеренно. От чего подчинённый ещё более напрягся. Чувствовал, что тут что-то исключительное намечается. Но что? Он пока гадал. Ведь с масонами они имели дело чуть ли не ежедневно. Новая ложа? Ну не такая это и новость! Они приходят и уходят. Точнее исчезают разваливаясь. Перестают существовать. И эта новая вполне может повторить судьбу очень многих, исчезнувших до них.

Начальник Охранного отделения горда Санкт-Петербурга задумался, постукивая по столу обратной стороной остро заточенного карандаша. Его подчинённый сидел на своём стуле, как лом проглотивший. Напряжённо всматриваясь в озадаченное лицо начальства и ожидая что оно ещё выдаст.

Монолог был явно предназначен ему. Иначе бы как? Господин Пирамидов делится своими мыслями с подчинённым. Надо внимать! И если что — вовремя "подложить язык". Зачтётся.

Меж тем Пирамидов глянул на другую папку, где были собраны материалы по тем же Эсторам и "якобы-принцессе" Натин. Всё-таки не давала ему покоя мысль, что эти трое могли оказаться далеко не масонами. А теми, что "со звёзд".

Мысль была настолько навязчивая, что глава Охранного отделения даже головой замотал.

— Нет! — буркнул он себе под нос. — Всё это бред. Всё-таки они масоны! И что занимаются поисками всякой оккультной и околооккультной чепухи — это для них всех присуще. Для всех масонов. Почему бы для ложи "Серых Ангелов", например, не искать некие "Корабли, летающие среди звёзд"? Тем более, что в тех же поисках, последнее время, были замечены другие масонские ложи. В частности, связанные с английской разведкой.

Хорошо было бы выяснить что это за поветрие среди масонов. Ведь явно видно, что книги Руматы Эсторского, написанные в этом ключе, упали на очень благодатную почву. Возможно и до его книг, в среде масонов, что-то подобное циркулировало. А Румата Эсторский лишь обнародовал некую часть тайн этих тайных же обществ.

— Остаётся ещё понять их цели. Тоже весьма полезно в случае определения их возможной опасности: где их цели и интересы, пересекутся с интересами Империи. До сих пор, по отношению к России они были весьма лояльны. Но в отношении мировых держав ведут себя как слоны. Особенно в отношении Британии...

— Смею заметить, что они ведут себя там как слоны в посудной лавке, ваше высокопревосходительство. — счёл момент подходящим присутствующий офицер и таки "подложил язык".

— Да! Слоны в британской посудной лавке! — немедленно подхватило начальство. — Вот наиболее яркое и точное сравнение!

Конец ознакомительного фрагмента.