— А ты не мог бы достать мне ещё пару очков? — спросил я.
— Помимо этих? — показал он мне на те, что принёс взамен отданных ему. — Шпионить собираешься? В следующий раз заготовлю тебе игрушек, а пока можешь пользоваться планшетами и наладонниками. Ты, пожалуйста, не реже двух раз в месяц на связь выходи, хорошо?
— Хорошо. Пока, демон!
— Пока! Дамы, до свидания, приятно было познакомиться! — поклонился он и молча подал руку Сириусу. Тот, попрощавшись, вышел за край септаграммы, и я запустил процесс закрытия портала. Мы снова остались вчетвером. Я проверил, как на мне сидят новые очки, которые оказались точной копией предыдущих, и убрал их в карман.
— Алекс, — сказал Сириус, подходя к письменному столу, на котором лежало несколько листов с прорезями, которые мне странным образом что-то напомнили. — Римус напомнил мне кое-что, что должно нам помочь... — он поднял один из листов, и я сразу узнал его.
— Вингардиум Левиоса!
— Точно, — согласился Сириус и повесил листок в воздухе. Точнее, он его отпустил, а листок остался висеть сам. Теперь мне было отлично видно, что это была не бумага и не пергамент, а, казалось, плетение воздушных нитей, похожее на кусок ткани с узором на ней.
— И что? — спросил я, подходя и недоверчиво ощупывая листок, который сразу обмяк и остался у меня в руке. Как совершенно невесомый кусок трикотажа. Я взял его за верхний край, как ранее его держал Сириус, расправил и отпустил. Листок послушно завис. Сириус поднял со стола какой-то прутик, который с готовностью принял форму его собственной волшебной палочки. Он подошёл к листку и ткнул в него кончиком:
— Вингардиум Левиоса! — произнёс он, и палочка послушно заскользила по узору. — Вингардиум Левиоса! — и опять то же самое. Он протянул палочку мне: — Вот, попробуй!
Я взял её в руки, и она тет же приняла форму моей, став и по длине, и по весу совершенно неотличимой. Я ткнул палочкой в узор и сказал:
— Вингардиум Левиоса!
Моя рука сама, без моего участия, начала выписывать заклинание, причём, делала она это совершенно синхронно с произнесением слов. Я попробовал ещё раз и ещё. Рука неизменно сама выводила узор заклинания.
— Попробуй не произносить вслух, — посоветовал Сириус. Я произнёс про себя:
Вингардиум Лавиоса!
Рука послушно начертила заклинание.
— А теперь убери палочку от Доктринаматикса и повтори ещё раз.
Я послушался. Едва я произнёс заклинание, как рука сама начала было двигаться, но на полпути запал кончился, и мне пришлось завершать движение уже осознанно.
— Ты понял? — спросил Сириус.
— Ну да, — ответил я. — Эта штука заколачивает в мою голову правильное движение...
— Не только в голову, но и в руку, — уточнил он. — Так что, когда ты только думаешь о заклинании, твоя рука уже делает правильно движение.
— Понятно, — кивнул я. — Как в Стальной Крысе.
— Как в чём? — не понял он. Я не стал объяснять, что, живя на иждивении у магглов, их литературу тоже читал. И кое-что — даже с большим удовольствием. — И ещё. Правильность движения очень важна, как и синхронизация слов и движения рукой...
— Это-то я понимаю, — перебил я.
— Не понимаешь. Чем отличается тот же Дамблдор от твоего приятеля Невилла?
— Чем? — спросил я.
— Тем, что Дамблдор выполняет движение с исключительной точностью. Поэтому его Бобмардой вполне можно стереть в порошок большую скалу, а Люмосом — сжечь город. Так вот, Доминатрикс в тебя вбивает именно точность и синхронизацию.
— Почему их тогда никто не использует? — удивился я.
— Запрещены Министерством около пятидесяти лет назад. Это — последний уцелевший комплект, остальные были уничтожены Отделом Запретных Знаний. Здесь около ста пятидесяти заклинаний и тридцать Кондуктисов...
— Чего?
— Палочек, которые подстраиваются под тебя...
Девушки тоже заинтересовались новой игрушкой, взяли себе по Доктринаматиксу и Кондуктису и теперь увлечённо отрабатывали заклинания. Очень трогательно было смотреть на Дафну, которая, высунув язычок, с горящими глазами водила палочкой по листку.
— Откуда же ты их взял? — спросил я.
— Ни за что не догадаешься! — криво ухмыльнулся он. — У матушки были запрятаны в тайнике подвала одного из домов. Лунатик сказал, что как-то она в приступе ярости начала бормотать что-то про Доктринаматиксы, а он не поленился и спросил кое-кого из старых волшебников.
— Так она тебе и сказала, — но поверил я.
— Мы с матушкой помирились, — кивнул он. — Я признал, что я был неправ, она согласилась, что тоже временами вела себя несколько... экспрессивно.
— Экспрессивно? — возмутился я.
— Она мне поведала о некоторых наших секретах. — заключил Сириус. — Мы договорились, что в присутствии орденцев она не будет себя сдерживать.
— Так себе и вижу, как ты на коленях умолял её не сдерживаться, а она отказывалась выплёскивать свои эмоции на твоих гостей! — съязвил я.
— Вот, видишь, ты уже неплохо изучил мою родительницу! — хохотнул он.
— Нам, пожалуй, пора, — сказал я Дафне. Она с сожалением вернула обучающие артефакты на место. Флёр положила свои на стол и развернулась ко мне.
— Алекс! — сказала она, обращая на себя моё внимание. Я взглянул на неё, и вдруг что-то изменилось. Такое ощущение, что до этого мир был чёрно-белым, и только сейчас он расцвёл яркими красками. Неуловимым образом Флёр стала тоньше, изящнее, прекраснее... Сквозь её волосы, обрамлявшие ангельское личико, словно пробивался свет, придавая её красоте какое-то внеземное сияние. Воздух позади неё сгустился, и словно два белоснежных крыла выросли у неё за спиной. Я начал проваливаться в чистую, как слеза, глубину озёр её глаз, когда она раскрыла свои нежные коралловые губки и произнесла голоском, зажурчавшим прямо у меня в сердце, словно горный ручеёк, пробивший себе дорогу в скале: — Пёмни, Алекс, ты обёщаль.
— Что? — промямлил я пересохшими губами.
— Жениться обещал, — толкнула меня под руку Дафна. Мерлин, до чего же она прилипучая! Отстань, девочка, не до тебя сейчас!
— Я готов, — сглотнул я ком в горле. — Хоть сейчас.
— Предложение нужно сделать! — прошипела Дафна. Вот же надоеда! Не мешай мне любоваться на самую прекрасную девушку во вселенной!
— Флёр, ты выйдешь за меня? — непослушным языком спросил я, внутренне крича: Да! Скажи да! Если не скажешь да, то я умру от горя!
— Кёнечно, Алекс, — улыбнулась она, показав мне жемчужные зубки, а моё сердце заплясало в груди, как бешеное.
— Когда? — спросил я, с трудом выталкивая воздух из своих лёгких.
— Прекратить! — вдруг закричал Сириус, и крылья у Флёр внезапно исчезли, а в мир вернулись серость и уныние. — Дура, ты, что, не видишь, что он сейчас окочурится?
Сириус с перекошенным от ярости лицом навис над Флёр, а та бесстрашно смотрела ему в глаза. Секунд десять. До того, как расплакалась. Да что там — расплакалась! Разрыдалась! Он всплеснул руками и осторожно взял её за плечи, притягивая к себе.
— Послушай, малышка... — словно извиняясь, пробасил он и выразительно посмотрел на меня. Я помотал головой и засунул руки в карманы. Нечего! Как издеваться над бедной девушкой, так он это прилюдно готов, а как замаливать — так только в кулуарах! Чёрта с два, крёстный, сам виноват! Дафна прижалась ко мне сзади, положив голову на плечо. А с тобой мы позже разберёмся, интриганка!
— Скёлко можнё? Как с брёвнём! — всхлипывая, пожаловалась Флёр.
— Но я же... — оправдывался Сириус, ещё сильнее прижимая её к себе.
— Как с пустым мёстём! — рыдала она.
— Но, малышка...
— Как с малёнькой девёчкой!
— Флёр, послушай, дорогая, — погладил он её голову. — Я же тебе всё рассказал...
— А мнё всё рёвнё! — завыла она.
— Успокойся, дорогая, прошу тебя, любимая!
На последнем слове она перестала рыдать, ещё пару раз шмыгнула носом и попыталась улыбнуться:
— Этё ты сёйчас с кём разгёваривал?
— С тобой. Я сказал любимая, — признался Сириус.
— Погоди, — она высвободилась из его захвата и отвернулась, достав носовой платок. Пару минут она промакивала глаза, периодически судорожно вздыхая и поднимая лицо к потолку. Потом она повернулась к нему, улыбаясь, как ни в чём ни бывало, только глаза оставались красными и опухшими.
— Интересно, ты такая же страшная, когда плачешь? — прошептал я и тут же получил вполне профессиональный удар по почкам. Гойл бы обзавидовался.
— Не советую тебе проверять, — шепнула Дафна в ответ. — Я не плачу, я перегрызаю горло обидчику. Так и знай, милый.
Ага, милый. Так себе и вижу. Просыпаюсь как-то утром после семейного скандала... и не просыпаюсь. С перегрызенным горлом уже толком и не проснёшься. Сириус, взяв Флёр за руки, снова попытался взглядом изгнать меня из комнаты, но я был непробиваем. Давай же, крёстный, не тяни! Вздохнув, он сказал:
— Флёр... — он поднял глаза к потолку и крякнул. Ха! Ха! Да мой крёстный, оказывается, не может девушке в любви признаться!
— Я поведу тебя к самому краю вселенной! — громким шёпотом сказал я.
— Я поведу тебя к самому краю вселенной! — вздрогнув, повторил Сириус и вытаращил глаза, не веря, что из него вышли такие слова.
— Я подарю тебе эту звезду, — продолжал я.
— Я подарю тебе эту звезду...
— Светом нетленным...
— Каким? — переспросил Сириус.
— Нетленным! ...Будет она озарять нам путь в бесконечность!
— Будет она озарять нам путь в бесконечность!
— Светом нетленным! — напомнил я.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Бродяга. Флёр, которая уже откровенно веселилась, не выдержала и фыркнула.
— Что за чушь ты что несёшь? — заорал на меня опомнившийся Сириус.
— Это ты несёшь! — с достоинством парировал я. — Не стреляйте в Сирано, он подсказывает, как умеет!
— Сири, — попросила Флёр.
— Да, милая! — он снова вздохнул. Даже жаль его стало. Словно кандалы человек на себя нацепил. Она прижалась к его груди, обвив ручками торс, словно виноградная лоза вокруг кипариса.
— Так ты жёнишься на мнё? — спросила она, хитро глядя на меня. Прикрыв глаза, я согласно кивнул, за что был удостоен ещё одного чувствительного удара по почкам.
— Ты же знаешь, что через девять месяцев...
— И слушёть не хёчу, — покачала головой она. — Всё умёрают ранё или позднё. Что жё, тёперь и не жёниться? А ты дажё и не думёй, что так легкё от мёня уйдёшь! — она с силой стукнула его кулачком в грудь.
— Щеночек, — взмолился он, — хоть ты ей скажи.
— Ты всерьёз требуешь моего совета? — спросил я. Он кивнул. — Совет мой прост. Если ты умрёшь, то Флёр выйдет замуж за Уизли.
Флёр от неожиданности вытаращила глаза и открыла рот. Сириус посерел лицом.
— Ты что такое говоришь? — осипшим голосом спросил он.
— Гарри, ну как жё так? — спросила Флер.
— А так, — пожал я плечами. Флёр вдруг поняла, что именно я задумал.
— Хёрёшо, Гарри, — сказала она. — Если ты уж так нё хёчешь не мнё женится... Так и быть, я выйду за Уизли... Вёпрос толькё, за какого...
— Я думаю, Перси будет в самый раз, — равнодушно сказал я.
— Да? — она задумалась. — Ну, ладнё, — согласилась она. — Нё думёю, что мне придётся отдаваться ему чащё раза в месяц. А остальнёе время я смёгу гостить у тёбя. Ты ведь меня нё прёгонишь, правда? — она надула губки и захлопала ресничками.
— У нас в доме всегда будут тебе рады, — ответила за меня Дафна.
— Особенно я. Ну, ту меня понимаешь, — добавил я и тут же прикусил язык, получив чувствительный тычок в бок.
— Ну, вот и славнё. Завтра пёпрошу папу свёзаться с Уизли на прёдмет сватёвства.
Сириус растерянно переводил взгляд с меня на неё и обратно.
— Издеваетесь? — спросил он.
— Нет, — помотал я головой. — Просто, ты должен понимать, Сириус, что после твоей смерти жизнь не остановится, и Флёр нужно её как-то устраивать. Чем раньше ты это поймёшь, тем легче будет всем.
Когда я это всё ему говорил, моё сердце буквально кровью обливалось. Я понимал, что этот вопрос следовало прояснить раз и навсегда, но от этого мне не становилось менее горестно говорить моему другу и крёстному такие страшные вещи.
— Я ещё не умер, — прорычал он.
— Какая разница, — возразил я, держась уже из последних сил. — Умрёшь. Через девять месяцев, как ты только что сказал.
Дафна, почувствовав, что я нахожусь на грани обморока, обхватила меня, крепко прижавшись. Мне сразу стало лучше.
— Не умру, — набычившись, сказал Сириус. — Не для того я провёл двенадцать лет в Азкабане, — он повернулся к Флёр, которую по0прежнему держал в руках. — Я не умру, обещаю.
— Я верю, Сири, — отозвалась она. — Я верю. Ты... ты возьмёшь меня замуж?
— Флёр.
— Да? — спросила она.
— Мы с тобой ещё даже ни на одно свидание не сходили...
Она закусила губу:
— Кёк будтё я отказывёлась! — упрекнула она его.
— Мы же не хотим нарушать приличия?
— Нёт, — нахмурилась она, поняв, к чему он ведёт.
— Вот, приду я к твоему отцу просить твоей руки, и о чём он меня спросит в первую очередь?
— Он тебя спрёсит, когдё мы с тёбой в пёрвый раз поёвились вместё на людёх, как пара, — понурилась она.
— Флёр! — сказал Сириус.
— Да, Сири, — со вздохом отозвалась она, глядя куда-то в сторону.
— Я от тебя без ума, Флёр!
— Правда? — она подняла к нему голову, и её лицо расцвело, а он склонился к ней и поцеловал. Ту-то я и понял, что настал момент оставить их двоих. Мы вышли за дверь, и я собрался было идти вниз, но Дафна остановилась, прижавшись спиной к стене. Я подошёл к ней, не сводя глаз с губ, по которым она машинально провела язычком, и обнял за талию, откинув полы мантии в сторону. Она сложила руки у меня на груди.
