— Я здесь, приятель, — сказал Рон, появляясь из-за арки.
— Неужели никто больше этого не слышит? — Спросил Гарри, потому что шепот и бормотание становились все громче; сам того не желая, он обнаружил, что его нога стоит на возвышении.
— Я тоже их слышу, — выдохнула Луна, присоединяясь к ним у края арки и глядя на колышущуюся завесу. — Там люди!
— Что значит "там"? — потребовала ответа Гермиона, спрыгивая с нижней ступеньки и звуча гораздо злее, чем того требовал случай. — Нет никакого "там", это просто арочный проход, там ни для кого нет места — Гарри, прекрати, отойди...
Она схватила его за руку и потянула, но он сопротивлялся.
— Гарри, мы должны были найти Джинни!
Он отступил на несколько шагов от возвышения и оторвал взгляд от вуали.
— Пошли.
— Именно это я и пыталась сделать — ну, тогда пошли! — Сказала Гермиона и направилась обратно к возвышению.
С другой стороны Рон и Невилл тоже, по-видимому, зачарованно смотрели на завесу. Не говоря ни слова, Гермиона взяла Рона за руку, Гарри — за руку Невилла, и они решительно повели их обратно к самой низкой каменной скамье и вскарабкались обратно к двери, через которую вошли.
— Как ты думаешь, что это была за арка? — Спросил Гарри Гермиону, когда они вернулись в темную круглую комнату.
— Я не знаю, но, что бы это ни было, это было опасно, — твердо сказала она, снова начертав огненный крест на двери.
Стена еще раз повернулась и снова замерла. Гарри наугад подошел к двери и толкнул ее. Она не сдвинулась с места.
— что не так? — Спросила Гермиона.
— Она... заперта. — Сказал ей Гарри, навалившись всем весом на дверь, но она не поддалась.
— Значит, это все, не так ли? — Взволнованно спросил Рон, присоединяясь к Гарри в попытке открыть дверь силой. — Так и должно быть!
— Уйди с дороги! — Резко сказала Гермиона. Она направила свою палочку на то место, где на обычной двери должен был быть замок, и сказала:
— Алохомора!
Ничего не произошло.
— Подождите, у меня есть нож! — Сказал Гарри, вытаскивая его из-под мантии и просовывая в щель между дверью и стеной. Все остальные с нетерпением наблюдали, как он ощупал его сверху донизу, вытащил и снова ударил плечом в дверь.
Она оставалась такой же плотно закрытой, как и всегда. Более того, когда Гарри посмотрел на нож, он увидел, что лезвие расплавилось.
— Хорошо, мы уходим из этой комнаты, — решительно заявила Гермиона.
— Но что, если это тот самый нож? — Спросил Рон, глядя на него со смесью опасения и тоски.
— Этого не может быть. Мы знаем, что в ту комнату можно попасть, а в эту — явно нет. — Сказала Гермиона, помечая дверь еще одним огненным крестом, пока Гарри убирал пустую рукоятку своего ножа обратно в карман.
— Ты знаешь, что там может быть? — Что это? — нетерпеливо спросила Луна, когда стены снова начали вращаться.
— Что-то невнятное, без сомнения, — пробормотала Гермиона себе под нос, и Невилл издал нервный смешок.
Стена отъехала в сторону, и Гарри, с чувством растущего отчаяния, толкнул следующую дверь.
— Вот оно!
Он сразу узнал их по яркому сиянию часов, отражавшемуся от каждой поверхности — больших и маленьких, напольных и на колесиках, висевших в промежутках между книжными шкафами или стоявших на письменных столах, расставленных по всей длине комнаты, так что деловитое, неустанное тиканье наполняло помещение, словно тысячи крошечных марширующих шагов. Источником танцующего, бриллиантово-яркого света, наполнявшего комнату, был высокий хрустальный колпак, стоявший в дальнем конце комнаты. Он знал, что это была комната времени и пространства.
— Сюда!
Сердце Гарри бешено колотилось теперь, когда он понял, что они на правильном пути. Он двинулся вперед по узкому проходу между рядами столов, направляясь к источнику света, хрустальный стеклянный колпак был на высоте его роста от своего места на столе и, казалось, был наполнен вздымающимся сверкающим ветром.
— О, смотрите! Воскликнула Луна, когда они подошли ближе, указывая на самую сердцевину стеклянного сосуда.
В сверкающем потоке внутри плавало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Когда она поднялась в банке, она раскрылась, и оттуда вылетела колибри, которую подняли на самый верх банки, но когда она упала на сквозняк, ее перья снова стали грязными и влажными, и к тому времени, когда ее опустили обратно на дно банки, она была закрыта еще раз в своем яйце.
— Продолжай идти! — Резко бросил Гарри, потому что Луна проявляла признаки желания остановиться и понаблюдать, как яйцо превращается обратно в птицу. — Вот и все, — повторил Гарри, и теперь его сердце билось так сильно и учащенно, что, казалось, мешало ему говорить. — Это здесь...
Он оглядел их всех. Они держали в руках волшебные палочки и выглядели неожиданно серьезными и встревоженными. Он оглянулся на дверь и толкнул ее.
Она распахнулась.
Комната была высокой, как церковь, и в ней не было ничего, кроме высоких полок, уставленных маленькими пыльными стеклянными шарами. Они тускло мерцали в свете, исходившем от множества подсвечников, установленных через равные промежутки вдоль полок. Как и в круглой комнате позади них, в них горел голубой огонь. В комнате было очень холодно.
Гарри протиснулся вперед и заглянул в один из темных проходов между двумя рядами полок. Он ничего не слышал и не видел ни малейшего признака движения.
— Ты сказал, что это девяносто седьмой ряд, — прошептала Гермиона.
— Да, — выдохнул Гарри, глядя в конец ближайшего ряда. Под ветвью, из которой торчали свечи, мерцала серебряная цифра пятьдесят три.
— Я думаю, нам нужно повернуть направо, — прошептала Гермиона, покосившись на следующий ряд. — Да... это пятьдесят четыре...
— Уберите свои палочки, — тихо сказал Гарри.
Они прокрались вперед, оглядываясь по сторонам, пока шли вдоль длинных рядов полок, дальние концы которых были погружены почти в полную темноту. Под каждым стеклянным шаром на полке были наклеены крошечные пожелтевшие этикетки. Некоторые из них излучали странное жидкое сияние, другие были тусклыми и темными внутри, как перегоревшие лампочки. Гарри было трудно представить, что в каждом шаре содержится пророчество, что каждый из них полон слов, призванных изменить ход чьей-то жизни.
Они миновали восемьдесят четвертый ряд... восемьдесят пять...
— Девяносто семь! — Прошептала Гермиона.
Они стояли, сгруппировавшись, в конце ряда, глядя на аллею за ним. Гарри повел их вперед, между высокими рядами стеклянных шаров, некоторые из которых мягко светились, когда они проходили мимо...
Они дошли до конца ряда и оказались в более тусклом свете свечей. Вокруг царила гулкая, пыльная тишина.
— Здесь никого нет, Гарри, — тихо сказала Гермиона.
Гарри потряс головой, его глаза расширились. Здесь кто-то был. Он знал это. Волосы на его руках встали дыбом. Он чувствовал, что кто-то наблюдает за ним.
— Этого не может быть... Она где-то здесь. Я знаю это. Я чувствую... — Чувствую ее запах, — подумал он, вдыхая ее цветочный аромат. — Джинни!
— Гарри? — Позвал Рон.
— что?
— Пророчество действительно здесь — в нем есть твое имя и все такое, — сказал Рон.
Гарри подошел поближе, сердце его бешено колотилось в груди. Рон указывал на одну из маленьких стеклянных сфер, которая светилась тусклым внутренним светом, хотя была очень пыльной и, казалось, к ней не прикасались много лет.
Он шагнул вперед. Он был не таким высоким, как Рон, и ему пришлось вытянуть шею, чтобы прочитать желтоватую этикетку, прикрепленную к полке прямо под пыльным стеклянным шаром. Паучьим почерком была написана дата, примерно шестнадцатилетней давности, а под ней:
С.П.Т. до А.П.В.Б.Д.
Темный Лорд
и (?) Гарри Поттер
Гарри уставился на это. Это было здесь. Пророчество. То, что не давало ему спать много ночей подряд... слова, которые расскажут Волдеморту о том, что они больше всего боялись, что он узнает.
— что это? — Спросил Рон, его голос звучал взволнованно. — Возьми это!
Он взглянул на другие этикетки на этой части полки, прежде чем позволил своему взгляду скользнуть по пустой комнате.
— Это не имеет смысла, Рон. Это должно быть более осторожным...... это должно быть...
Гарри оглянулся на него. Круглое лицо Невилла слегка блестело от пота. Он выглядел так, словно больше не мог выносить неизвестности. Он беспокоился о Джинни, был в ужасе от того, что ее здесь больше нет, и в ужасе от того, что он действительно не только попал в ловушку, но и потащил за собой своих друзей. Он уставился на шар и, чувствуя легкое безрассудство, сжал пальцами пыльную поверхность шара.
Он ожидал, что она будет холодной на ощупь, но этого не произошло. Напротив, казалось, что она несколько часов пролежала на солнце, как будто ее согревал внутренний свет. Ожидая, даже надеясь, что сейчас произойдет что-то драматическое, что-то волнующее, что, в конце концов, может оправдать их долгое и опасное путешествие, он снял стеклянный шар с полки и уставился на него.
Ничего не произошло.
Остальные придвинулись поближе к Гарри, не сводя глаз с шара, пока он счищал с него налипшую пыль.
— Думаю, я смогу поднять его, — сказал Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно.
И тут прямо у них за спиной знакомый протяжный голос произнес:
— Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, аккуратно и медленно, и отдай это мне.
Черные фигуры возникали из ниоткуда вокруг них, преграждая путь направо и налево; глаза сверкали сквозь прорези в капюшонах и масках, дюжина светящихся наконечников волшебных палочек были направлены прямо им в сердца. И посреди всего этого стояли Джинни и Тео, связанные и удерживаемые на мушке волшебной палочки сутулой фигурой в маске.
— Ко мне, Поттер, — повторил тягучий голос Люциуса Малфоя, протягивая руку ладонью вверх.
У Гарри внутри все оборвалось. Они оказались в ловушке, и их было двое против одного. Его глаза встретились с теплыми карими глазами девушки перед ним, чей пристальный взгляд заверил его, что с ней все в порядке, но он не почувствовал уверенности. Он должен был увести ее оттуда.
— Для меня, — повторил Люциус.
— Темный лорд всегда знает! — торжествующе произнес знакомый резкий женский голос из-за темных фигур слева от Гарри.
— Всегда, — тихо повторил Люциус. — А теперь, Поттер, расскажи мне о пророчестве.
Беллатриса и ее товарищи-пожиратели Смерти приблизились так, что оказались всего в метре от Гарри и остальных, свет от их палочек слепил глаза Гарри и теперь закрывал ему вид на Джинни и Тео.
— Зачем ему это нужно? Почему сейчас? Почему именно сегодня? — Спросил Гарри, крепче сжимая пророчество в руке.
— Как ты думаешь, почему он этого хочет, Поттер? Ты всего лишь букашка, которую он хочет раздавить, — пронзительно спросила Беллатриса.
Гарри почувствовал, как Рон зашевелился рядом с ним.
— Ничего не делай, — пробормотал он. — Пока нет...
Беллатриса разразилась хриплым смехом.
— Вы слышите его? Он дает указания другим подросткам, как будто собирается драться с нами! С нами!
— О, ты не знаешь Поттера так, как знаю его я, Беллатриса, — мягко сказал Люциус. — У него большая слабость к героизму; Темный лорд понимает это в нем. А теперь, Поттер, отдай мне пророчество, или они оба умрут.
— Пусть они оба уйдут первыми, — мрачно сказал Гарри, хотя от паники у него сдавило грудь, и он почувствовал, что не может нормально дышать. Он знал, насколько важным было пророчество, но не хотел рисковать жизнью Джинни ради него.
Еще больше пожирателей смерти засмеялись (их было больше дюжины в масках), но Беллатриса все равно смеялась громче всех, и в ее глазах ясно читалось безумное ликование.
Гарри снова встретился взглядом с Джинни и увидел, как она кивнула, а ее пальцы начали совершать круговые движения по веревкам, которые внезапно обрели смысл, когда она одними губами произнесла одно слово. У нее был план, понял он. Ему просто нужно было потянуть время.
— Отдай мне пророчество, Поттер, или мы начнем использовать волшебные палочки, — предупредил Люциус.
— Тогда продолжай, — сказал Гарри, поднимая свою палочку на уровень груди.
Как только он это сделал, четыре волшебные палочки Рона, Гермионы, Невилла и Луны поднялись по обе стороны от него. Узел в животе Гарри сжался еще сильнее. Они были в меньшинстве, но он был уверен, что на данный момент они в безопасности. Пока пророчество было у него, они должны были быть осторожны. Он не был уверен, но хрупкость шара говорила о том, что теперь, когда он держал его в руках, он был не так хорошо защищен.
— Отдай пророчество, и никто не пострадает, — холодно сказал Люциус.
Настала очередь Гарри рассмеяться.
— Да, точно! Я отдам тебе этот шар, а ты просто отпустишь нас домой, хорошо? Отпусти Джинни и Тео, и я отдам его тебе.
Едва эти слова слетели с его губ, как неизвестная женщина-пожиратель смерти пронзительно закричала: — Акцио Про...
Гарри был так же готов к ней. Он крикнул
— Протего! — прежде, чем она закончила свое заклинание, и, хотя стеклянная сфера выскользнула из его пальцев, он сумел удержать ее.
— О, он знает, как играть, крошка Поттер, — сказала Беллатриса, ее безумные глаза смотрели сквозь прорези маски смерти. — Очень хорошо, тогда...
— Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ, НЕТ! — Люциус зарычал на Беллатрису, одновременно срывая с себя маску. — Если ты разобьешь ее...!
Гарри лихорадочно соображал. Пожиратели смерти хотели заполучить эту сферу. У него не было к ней никакого интереса. Он уже знал о содержании, но понимал, как важно, чтобы они об этом не узнали. Не говоря уже о том, что он должен был вытащить их всех отсюда живыми, убедиться, что никто из его друзей не заплатил ужасную цену за его глупость прийти сюда... ему следовало дождаться Сириуса...
Беллатриса шагнула вперед, подальше от своих товарищей, и сняла маску и капюшон, ее темные волосы обрамляли лицо, серебро отражалось в странном потоке воздуха в комнате, а в глазах горел фанатичный блеск.
— Вас нужно еще убедить? — спросила она, ее грудь быстро поднималась и опускалась. — Хорошо, пытайте девочку, — приказала она пожирателям смерти, стоявшим рядом с ней. — Пусть он посмотрит, как мы будем пытать его маленькую подружку-предательницу крови. Я сделаю это.
Гарри снова посмотрел на Джинни, и она покачала головой, поморщившись, когда человек в маске, державший ее, ударил ее по щеке. Гарри не сводил глаз с Джинни, пока говорил.
— Тебе придется разбить это, если ты захочешь напасть на кого-нибудь из нас, — сказал он Беллатрисе. — Я не думаю, что твой босс будет рад, если ты вернешься без этого, не так ли?
Она не двигалась; она просто смотрела на него, облизывая тонкие губы кончиком языка, как будто не была уверена, осмелится ли он.
— Итак, — быстро сказал Гарри. — Как ты думаешь, что вообще содержится в этом пророчестве?
Он не мог придумать, что делать, кроме как продолжать говорить. Рука Невилла была прижата к его руке, и он чувствовал, как тот дрожит. Он чувствовал на своем затылке учащенное дыхание одного из них. Он надеялся, что все они напряженно думают о том, как выбраться из этого положения, потому что в данный момент в его голове было пусто, и он не был до конца уверен в том, что именно задумала Джинни.
