Магиня для эмиссара

Второй отвесил Винте оплеуху, оборвав крик.

Я открыла рот — что делать? А, вот — вдали показался полицейский патруль! Они нас видят, они помогут!

Но полицейские вместо того, чтобы бежать к нам, повернулись спинами...

Сообразив, что могу сделать, чтобы выиграть время, ахнула, свела глаза к переносице и мягкой бескостной кучей осела в лужу. Не ору, бить и убивать не за что... но пусть попробует меня поднять! Если надо — лягу!

— Вставай, курва! — меня больно ударили ногой по ребрам. — Не встанешь, тут и умрешь!

Кажется, они были уверены, что никто не вступится за нас, никто не будет им мешать. Как те предатели-полицейские... И правда — улица мгновенно опустела. Но Рейн — он в кабинете, окна которого выходят на улицу. Если закричу — наверняка услышит! Ага, закричу... и тут же получу нож под ребро.

Неужели придется магичить?

Не пришлось — выручила ларра. Я открыла рот, увидев скачущую по лужам серую кошку с задранным хвостом, следом за которой неслись два громадных короткошерстных черных пса. Ларра мявкнула, и первая из собак прыгнула, вцепившись в плечо мужика, занесшего надо мной нож. Другой нападавший, бросив Винту, кинулся бежать. Второй пёс погнался за ним, скачком догнал, рванул за ляжку и с рычанием затряс башкой с выдранным из штанов синим лоскутом в зубах. Бандит, удвоив скорость, хромая и держась за филейную часть, метнулся в ближайший переулок.

— Холт! Хооолт! — завопила я на всю улицу.

Могла бы и не орать — он уже был рядом, с обнаженным клинком в руках. И — без раздумий, с ходу — вонзил его в бок тому, с ножом, которого уже грызла собака. Теперь на земле валялись трое — я на спине в ледяной луже, поперек меня бандит, из бока которого хлестала кровь, и рядом, кучкой тряпья, — Винта с растрепанными волосами. Шапку девочки вместе с самодельным капюшоном унес ветер.

Улица по-прежнему была пуста.

Впрочем, не прошло и пары минут, как из ювелирного, ругаясь на ни с того ни с сего взбесившихся и удравших собак, примчался запыхавшийся сторож.

Рейн, который уже взял себя в руки и помог мне подняться на ноги, тут же пристроил того помогать нам. Мужчины вдвоем оттащили труп бандита с проезжей части. Муж присел, чтобы обыскать тело, — надо же попытаться понять, кто и почему на нас напал? Нашел ли что-то, узнать мне не удалось — появились прятавшиеся до того в подворотне полицейские.

И вот тут ньер Аржулен с его собаками оказался очень кстати. Сторож, бурно жестикулируя, свидетельствовал, что своими глазами видел, как на служанку благородного ньера, живущего над магазином, напали головорезы. Да, ньер, который сверху, вот он. А собаки... собаки тоже помогли. А бандит — вон — в канаве валяется.

Я пришла в себя уже достаточно, чтобы сообразить, что вряд ли стоит рассказывать лишнее тем, кто явно не собирался нас защищать. И изобразила полную, беспросветную тупость и растерянность. Уже пришедшая в сознание Винта вела себя похоже — сидела на земле, размазывала грязь по щекам и всхлипывала:

— Тё-ётенька, тё-ё-ётенька...

— Это твоя племянница? — ткнул в меня пальцем один из полицейских.

Я кивнула, показывая исподтишка сжатый кулак Холту, который уставился на допустившего фамильярность патрульного злым взглядом.

— Ну ладно, никто не пострадал, труп мы заберем, а впредь не нарывайтесь на неприятности! — и повернулся спиной.

Сторож, спохватившись, что магазин остался без охраны, свистнул, подзывая собак, которые как раз закончили разбираться с упавшим на землю пакетом с блинами. Сидевшая рядом ларра умильно смотрела на чавкающих псов, и я только захлопала глазами, когда Ссэнасс прыжком вскочила на загривок ближайшему из здоровенных кобелей, потрусивших к хозяину. Самое удивительное, что страшенный, размером с теленка, с клыками в палец пёс еще и завилял куцым хвостом. И, обернувшись, попытался лизнуть ларру. Ну и ну!

На прощанье муж высыпал в ладонь ньеру Аржулену пять серебряных соленов. Тот замялся, но взял:

— Если что надо, обращайтесь!

Винту мы забрали с собой.

— Почему ты не закричала сразу?

Честно? Да просто не сообразила. И не думала, что всё так серьезно.

— Сита, Сита... Что же нам делать?

Мозги мне вправить. Я привыкла думать и поступать, как маг. А сейчас, когда колдовать не могу, выясняется, что гожусь только на то, что сковородки чистить да на рынок ходить. Курица курицей...

— Сильно испугалась?

Ну вот, кажется, уже не злится. Всхлипнула, оправляя платье. Сама мокрая, юбка грязная, да еще в пятнах крови, край новой шали тоже испачкан, на ребрах синяк, наверное, будет. Но Винте, трясущейся за моей спиной, хуже. Словно услышав мои мысли, девчонка отступила к дверям:

— Тётенька, я пойду?

— Куда? — оглянулась я. — Давай вымойся, высохни, я тебя накормлю и поговорим. Ты из нас одна знаешь, что случилось.

— Не-не-не... — замотала мокрой головой Винта. — Ничего я не знаю!

Врёт. Но так боится, что правду из неё сейчас не вытянуть и не выбить.

— Пойдем в ванную, а потом я поищу для тебя сухую одежду.

Холт покачал головой.

— Разожгу плиту, поставлю чайник. — Улыбнулся: — С этим я вполне справлюсь.

Через час мы сидели на кухне.

Мытая Винта умяла три громадных бутерброда с маслом и рыбой, а потом пристроилась на деревянном полу у горячей печки и задремала. Её жуткие безразмерные штаны сохли на веревке рядом. Как и моя шаль с аккуратно застиранным в прохладной воде с добавлением уксуса краем, и пострадавшая юбка.

Сама Винта в моих падавших с нее панталонах и одной из рубашек Холта выглядела чучело-чучелом. Правда, очень милым — с худенького личика смотрели огромные серые глаза, а распущенные русые волосы, которые я помогла расчесать, доставали до попы. В процессе мытья выяснилось, что Мышонку, как я прозвала про себя девочку, уже одиннадцать лет. Живет она одна, потому что мама пропала два года назад. А молоко нужно было для котят, у которых тоже пропала кошка-мама. Но она нашлась... Боги, почему такое происходит с детьми?

Рейн покосился на разомлевшую Винту и поманил меня пальцем:

— Пойдем в комнату, поговорим.

Я послушно потянулась следом.

Не успели мы зайти в комнату, как он меня обнял. Зарылся носом в волосы:

— Сита, Сита, я снова чуть тебя не потерял.

Я обняла его за талию, прижимаясь теснее:

— Ты меня спас.

— Скажи спасибо Ссэнасс. — Усмехнулся: — Ты поняла, что наша ларра у собак — вожак стаи? — и посерьезнел. — А еще я опять потерял контроль. Как увидел тебя на земле и бандита с ножом... Первый порыв вообще был — отрубить голову.

Я икнула. Никогда еще не видела отрубленных голов... и как-то не рвусь расширять кругозор. Подняла глаза на мужа:

— Смотри на это по-другому. Выходит, тот, кто тебе снится, готов сражаться вместе с тобой и защищать меня.

Тот задумался.

— Ну, если он тоже тебя полюбит, может, всё и не так страшно.

— Рейн, дай я присяду? Ноги не очень держат.

— Ох, прости, сейчас.

Сели мы интересно: он в кресле, а я — у него на коленях. Он опять зарылся лицом в мои волосы... а потом заговорил. Серьезно.

— Сита, думаю, что эта попытка похищения — то самое, что мы искали. Послушай, что узнал я...

Вообще, наша Тариста была весьма мирной и законопослушной страной. Нет, ну случались дебоши в трактирах, кражи на рынках, грабежи домов... но это, скорее, было исключением из правила, чем нормой. Вот конфликты соседей, судебные тяжбы и торговые войны — этого да, у нас хватало. Но о разбойниках на дорогах я читала лишь в приключенческих романах — в Таристе их повывели поколения назад. Может быть, потому тогда, в Салерано, мы с Холтом и не были готовы к нападению. А то, что произошло сегодня, было вообще из ряда вон.

— Итак, в двух словах: пропадают люди. Сначала я попытался выяснить, не случалось ли в городе чего-то необычного — но ответа не получил. Тогда я расширил круг поисков, и потребовал отчёт обо всех происшествиях в радиусе двух дней пути. Вот тут-то и выявились закономерности. В одной деревне исчезли молодые селянки, которых позвали на сбор винограда в большое поместье. Ушли — и не вернулись. В другой — несколько опять-таки девушек наняли в городской дом кухарками и прислугой — и те тоже сгинули: родные ждали писем или других весточек, и не получили ничего. Пытались искать сами — не нашли. И таких случаев — десятки. И из самой Сафрины шли жалобы, что пропала такая-то, исчезла сякая-то... а потом, два года назад, как отрезало. Больше никаких жалоб. Тишь да гладь. Словно всё вошло в норму. Или, — сделал паузу, — все напуганы до такой степени, что больше не жалуются. — И закончил: — Вот что я почуял во время той прогулки по городу — страх.

Я поёжилась. Он обнял меня крепче и продолжил:

— То, что произошло сегодня, расставляет всё по местам. Вас — двух юных девушек — пытались похитить среди бела дня прямо на улице. То, что не вмешался никто из прохожих, — допустимо, не все способны противостоять головорезам, рискуя получить нож под ребро. Но вот то, что полиция явно прикрывала нападавших, — это из рук вон плохо. Ты поняла, что если бы не Аржулен с его псами, нас бы попытались забрать в отделение и, скорее всего, мы бы оттуда не вернулись? Я бы умер от расстройства и сердечного приступа в камере, а вы с Винтой — исчезли. Ну, ясно, с нами бы так не было... но с обычными горожанами могло произойти именно такое. Но что ни делается — все к лучшему. Теперь мы знаем, где и что искать.

— И что дальше? — сейчас меня волновало это.

— Вкратце — сбрасываем маскировку. Больше я тебя одну из дома не выпущу. И прямо сейчас отправлю сообщение о случившемся в столицу. Ведь тебе тоже понятно, что происходит? Кто-то наладил торговлю рабынями, которых через Симиру сплавляют на восток.

— Рабынями? — как в такое поверить?

— Ты видела восточных женщин? Смуглая кожа, широкие лица, черные прямые волосы, узкие темные глаза. Наши девушки — белокожие, русые и светлые, серо— и голубоглазые — это редкость и ценность. А порядки в какой-нибудь Эрминии или Сарианте другие: женщины там сидят в домах, им запрещается выходить на улицу без сопровождения и с открытым лицом, они не могут владеть собственностью и многое другое. Если девушка сядет верхом на лошадь, это считается жутким непотребством, и её забивают камнями. И, да, рабство там есть. А за трёх красивых девушек-рабынь можно получить денег больше, чем за стадо коров.

Ох.

— Кстати, — дыхание Холта коснулось моей шеи, — что ты собираешься делать с Винтой?

— Арвинта, — улыбнулась я. — Её полное имя — Арвинта. Думаю, предложу ей поехать в Виэнию, к учителю. Возраст как раз подходящий.

— Туда? Почему?

— Пока мы мылись, она забеспокоилась, что у меня спина в ушибах — с остатками синих разводов. Спросила, не ты ли меня бьешь? Ты показался ей очень страшным.

Ой, зря я про это... с юмором на эту тему у Холта не очень. Сглотнула и продолжила:

— Выходит, она может видеть заклинания. Рейн, отпускай меня — мне Соль пора кормить. И ларру...

— Иди. Мне надо поработать.

До того, как заняться Соль, я отвела Винту на диван и дала подушку с одеялом. За это меня опять назвали "доброй тётенькой". Я не стала возражать... хотя какая я "тётенька" в двадцать один год?

Рейн появился, когда я уже положила засыпавшую дочку в колыбель.

— Ну, всё что мог, я уже совершил. Всех поставил на уши. Доклад ушел в Лорецию. Первый полк кирасир будет тут завтра к вечеру — они ждали на южной дороге. Кийт со своим отрядом обещает прискакать к утру. Королевский флот, о котором ты говорила, получил список подозрительных судов — их будут не просто досматривать — а обшаривать от киля до клотика. Впрочем, всех остальных — тоже...

— Что значит "первый полк кирасир"?

— То, что за ним скачут еще два. Если замешана полиция, береговая охрана, экипажи части кораблей, наверняка мэр, как думаешь, все эти люди просто так сами и сдадутся?

Я взглянула на часы. Четыре вечера. Еще даже не темно... но почему так беспокойно на душе?

Холт озвучил мои предчувствия:

— Собери все вещи так, чтобы, в случае чего, было удобно бежать. Колыбель с Соль передвинь к стене у дверей коридора, от окна подальше. Тетрадь с записями прячем в пеленки... Да! Переоденься во что-то удобное и теплое. И найди подходящее платье для Арвинты.

— Ты как налета ждешь...

— Надеюсь, что нет. Им понадобится время, чтобы решить, как поступить. Ведь на первый взгляд ничего особенно страшного не произошло — ну, один убитый грабитель и пара перепуганных девчонок.

Хорошо. Постараюсь не ныть, не истерить. И делаю то, что говорит муж. Важного в доме — в порядке значимости — Соль, ларра и мои книги. Ссэнасс позаботится о себе сама. Значит, подгребаю поближе дочку и книжки, и сижу над ними, как наседка на яйцах.

На часах было восемь, а на улице уже стемнело, когда в дверь раздался стук. Холт подошел к двери, посмотрел в глазок, отпер. Оказалось, нас посетил домовладелец, ювелир ньер Петронио.

Пожилой мужчина явно нервничал. Оглянулся через плечо, судорожно теребя пальцами полы камзола, и вместо приветствия произнес:

— Я хочу, чтоб вы съехали! Немедленно!

Холт спокойно уставился визитёру в глаза:

— Доброго вечера, ньер Петронио. Я вас не понимаю. Мы внесли деньги за месяц вперед. Не прошло и половины. Согласно существующим правилам договор аренды заключен, и расторгнуть вы его можете только в суде, имея на то веские и уважительные причины. Я со своей стороны ничем условий договора не нарушил.

— Я верну вам деньги за половину месяца. Но хочу, чтобы вы ушли прямо сейчас! Мне не нужны неприятности с полицией! — высказавшись, ньер Петронио наклонил голову, избегая взгляда Холта.

— Какие неприятности? О чем вы говорите? Да, на мою служанку сегодня напали грабители. Но она ни в чем не виновата. И как это связано с арендой помещения? — муж говорил ледяным голосом. — Вы знаете, кто я? Что я проверяю налоговые декларации в самой Лореции? И нахожусь тут по делу? Неоконченному, замечу, делу? Объяснитесь! — и добавил ядовитым тоном: — Должно быть, вам нужны неприятности с налоговой инспекцией. Ну что же, это я могу устроить.

Ювелир сглотнул. Снова нервно оглянулся через плечо.

— Я имею права требовать расторжения договора...

— Предупредив, согласно закону, меня за два дня. Хорошо, завтра я поищу другое помещение. И, поскольку вы обременили меня неожиданными хлопотами, вы вернете мне все деньги. И ни о каком "прямо сейчас" речь идти не может — на улице ночь и дождь, я должен позаботиться о сохранности доверенных мне государственных бумаг!

Ньер Петронио уже не просто волновался, а был почти в истерике:

— Я верну, верну всё до солена! И пожалуйста, прошу вас, извините меня, мне не нужны проблемы со сборщиками налогов. Но покиньте этот дом!

— Вы осложнили мою ревизию! — чопорно возвестил Холт. — Возвращайтесь завтра утром с деньгами. — И захлопнул дверь.

Прислонился к стене рядом, помотал головой.

— Поняла? Выходит, от нас решили избавиться. Нового жилья мы не найдем, и уехать из города нам не дадут. А скупердяй-ювелир напуган настолько, что, когда я потребовал назад все деньги, согласился их отдать. Сита, слушай. Сейчас проверим, чтобы все окна были закрыты. Дверь тут — сама видишь — шестиногому мамонту не вышибить. Предупреди Винту, чтобы к окнам не подходила, а я проверю, все ли заперто. Нам надо спокойно просидеть тут до утра. Еще — никакого лишнего света. Если нас пришли на ночь глядя гнать из дома, то может возникнуть и другая мысль — перестрелять с соседних крыш из арбалетов. И не волнуйся, я бывал в переделках куда хуже этой.