— В его кресте что-то белеет, — покаянно сказала я. — Я раздробила его пулей.
Саня, бывшая сейчас в тоненьких перчатках и услышавшая наш разговор, мгновенно задрала рубаху у этого человека, и показала нам почти невидимую стершуюся татуировку авторитета.
Надломив крест, она ловко вытащила из отверстия рулончик бумаги.
— Оставь сам крест... — быстро сказала я, осторожно достав блокнотик.
— Нет проблем... — улыбнулась Саня. И даже заправила ему рубашку.
— Дай мне перчатки... — попросила я. У меня был блокнотик, в котором листики были абсолютно так же тонки и почти такого же формата, как в рулончике...
— Нет проблем... — сказала Саня.
Я же незаметно скручивала в перчатках два листика из своего блокнота, так чтоб никто не видел. Они были абсолютно такие же, из тонкой бумаги, как и в кресте. Этот блокнот достался мне от старого Ивана в детстве. Маленький негритенок моих африканских нанимателей исписал как-то мой блокнот цифирью. Там не было моих отпечатков пальцев. И теперь я должна была подменить ими тот листик, который уже подменила Саня, когда поменяла тот рулончик, который вынула из креста, и положила в свой нагрудный карман. А потом быстро скрутила рулончик из подручного материала, когда я отвернулась, и вложила в карман, а рулончик переложила себе в волосы.
— Погляди оружие, и боеприпасы... — сказала я ей. Мгновенно незаметно вкладывая один из листиков в разбитый крест под предлогом того, что достала пистолет с глушителем и сделала контрольные выстрелы в головы подозрительным людям и три в кусты, где кто-то рухнул и вывалился наружу, и получил контрольный в голову.
А потом так же незаметно подменила спрятанный рулончик у Сани, столкнувшись с ней головами. Со всей своей реакцией, так что никто не заподозрил бы.
За нами напряженно наблюдали из вертолета.
У меня все внутри дрожало. Они не должны были заподозрить, что я прикасалась к бумажке.
Кто-то мог бы подумать, что я веду себя как сумасшедшая. Зачем мне менять этот листок!? По двум причинам. Потому что тот главный рулончик в кармане у Сани был из мусора из моего кармана. И надо было срочно его изъять.
Просто я изъяла и подменила бумагу из креста, еще когда в злости выстрелила ему в голову. И специально разбила при этом пулей крест. И подозревала, что белобрысый теперь заподозрил это.
Это во-первых... Такое путанное объяснение, из-за которого меня бы заподозрили в сумасшествии.
А во-вторых... Во-вторых, этот крест я знала. Вот почему я не хотела об этом говорить. Знала откуда-то, неизвестно откуда из самой глубины. И ничего сейчас не понимала. Знала, что на его сторонах были цифры 38-55, знала и две недостающие цифры, которые вбили в меня когда-то намертво, как и то, что я должна была сделать в любом случае. Это просто всплыло в памяти из непонятно какого прошлого, и я ничего, ничего не понимала.
И сейчас очень хотела разобраться, готовая стрелять в любое мгновение.
— Что ты делала в перчатках? — спросила я Саню на ходу к вертолету, вдруг загородив ей проход, когда белобрысый исчез в вертолете.
— Отпечатки пальцев стирала... — сказала Саня. — Если твои отпечатки известны всякому, то мне бы не хотелось, чтобы меня и Олю по ним отыскали. Я начисто вычистила машину... Я и тут их не оставила.
— А откуда ты знаешь убитого?
Саня вздрогнула. Я не пропускала ее в вертолет.
— Я по нему работала, где же ты раньше была! — непонятно как-то воскликнула Саня. — Я не могла подобраться к нему! Это раньше надо было сделать!
— А почему ты забрала и подменила бумаги, не дав мне? — хладнокровно спросила я, закрыв ей проход в вертолет, который уже начал подниматься. Случайно опустив пулемет в руке, так что он выходил на уровень ее груди. Я стояла в вертолете, обернувшись, а Саня была снаружи.
— Из-за этих бумаг мне голову намылили! Мне надо было добыть их полгода назад! — занервничала Саня, услышав шум далеких машин. Стоя так я естественно не давала войти, а он уже подымался. Мужчины разорвали бы ее в клочья...
Саня уже не скрывала, что по ней течет пот.
— Они очень опасны для тебя, ты не понимаешь! — жалко вскрикнула она.
— И потому ты решила присвоить мое наследство... — холодно сказала я, выпрямляясь во весь рост.
— О Господи, Queen, я только теперь сообразила, что ты же бывшая Принцесса... — в ужасе безнадежно всхлипнула она там, оставляемая волкам. —Я бы никогда тебя не подвела...
Она безнадежно посмотрела на меня потухшими от отчаянья глазами.
— Я думала, что это частично связано с шпионскими делами... — мертво сказала она.
— А откуда ты знаешь белобрысого... — я почесала голову второй рукой пистолетом с глушителем. Так что он скрылся в волосах.
— Он был в одном училище со мной... — как-то мертво сказала Саня. — И потому...
— Потому что, Queen, ты глубоко... — раздался голос сзади.
Я выстрелила назад из пистолета с глушителем, который был направлен назад, еще до того, как услышала шум подымаемого оружия, — когда мгновенно пригнулась, подавая Сане руку. Я ей верила.
Пуля, которую он выстрелил, прошла мимо надо мной.
— Все шпионские сети будут ваши, — хладнокровно сказала я Сане, вытягивая ее, ибо вертолет уже поднимался. — Все остальное не ваше. С детства ненавижу шпионов, кроме экономических!
Саня тяжело дышала и пыталась разреветься.
— А ты идиот... — сказала я белобрысому назад, даже не оборачиваясь. — Если б ты дернулся, то схлопотал вторую пулю в голову... И не притворяйся, что ты умер, у меня хороший слух, твое сердце бьется, как у быка...
Подтолкнув Саню, я мгновенно развернулась, не выпустив его из прицела. Правда сейчас я целилась из пулемета.
Белобрысый лежал мертвым. Возле сердца было кровавое пятно. Вертолет уже шел в высь.
Я не стала долго разводить церемонии. Если он труп... Одним мгновенным движением открыв дверь, я выкинула его из вертолета. Он только и успел ахнуть, когда ухнул в бездну.
Так бы и полетел вниз, если б я не перехватила его в последнее мгновение рукой за ногу. Труп мгновенно ожил. И, помогая себе обоими очень цепкими руками, очень быстро был в вертолете.
Направив на него другой рукой пулемет, я отчаянно хохотала, глядя на его воскресшее лицо.
— С воскрешением Вас! — церемонно поздравила я его.
Он выругался в мой адрес.
— А каким образом ты жив? — поинтересовалась я. — И даже две руки работают?
— Ты попала в нерв плеча в мясо, и на мгновение меня выключило, и я выронил пистолет... И потом решил лежать, опасаясь второй пули. Где у тебя было оружие!?! — в сердцах сказал он.
Я ухмыльнулась.
— И вообще мерзко стрелять в честного человека... — сквозь зубы добавил он.
Я ужасно засмеялась.
— Ты же ничего не могла видеть! — заругался он. — Я шел спасать Саню, ибо ваш разговор меня встревожил... Но я шел нормально...
— Болван! Кто же открывает дверь левой рукой? — смилостивилась над ним я. — Следующий раз тебя просто убьют, я же заметила, что ты правша, хоть и владеешь в совершенстве обеими руками. Ты явно взял пистолет в руку, которой лучше владеешь, для очень серьезного боя. Впрочем, выходя в тамбур с таким расположением, стрелять левой было неудобно. А стрелять через дверь ты не решился...
Он застонал от отчаяния.
— Я не собирался тебя убивать... Только в том случае, если б ты прострочила Саню...
Я захихикала.
— Благодарю покорно за защиту... — выругалась Саня.
— Рука работает?
— Да, вроде бы...
— Раздевайся! — приказала я. — Саня тебя перевяжет...
Как ни странно, этот человек почему-то отчаянно засмущался.
— Саня случайно не была твоей школьной любовью? — хладнокровно спросила я, усаживаясь на пол и бестактно приступая к допросу.
Он стал просто красным.
— Где расположено место, от чего эти коды... — быстро спросила я.
Он ответил, а потом опомнился и замолк, но было поздно. Я же хотела, чтоб он ответил автоматически, зная, что после вопроса, на который человек не хочет отвечать из-за сильных чувств, то есть инстинктивно, он охотнее отвечает на любой поставленный вопрос. Он явно плохо контролировал свой рассудок.
Саня размахнулась и изо всей силы дала мне чем попало.
— Ты расколола его с моей помощью, увидев, что я ему нравлюсь! — сердито рявкнула она. — Должно же быть хоть что-то святое... Все, конечно, слышали, что ты раскалываешь любого, но раскалывать с помощью старой любви это мерзко!
— Хочешь увидеть его истинное лицо? — холодно предложила я. — И его истинное отношение к тебе?
Саня нахмурилась.
— Ну, так скажи Сане... — ласково обратилась я к нему, — почему ты подменил настоящий рулон документов у нее первый раз на улице, потом поставил микрофон у нее на заколку, а потом забрал у нее рулон второй раз? — я говорила холодно и строго.
Он сжал зубы.
— Саня, я тебя люблю как дочь... — он обернулся ко мне. — Первый раз я забрал документы, чтобы защитить глупых девчонок от того, чего они не понимают... — строго сказал он.
Я улыбнулась — это была правда. Он так думал, я чуяла звериным инстинктом.
Саня нашла крошечный микрофон на заколке и яростно колебалась.
— Саня, я клянусь, я не подставлял тебя!
Саня начала отмякать
— Второй раз — потому что хотел защитить Саню, и не подставлять ее своей подделкой, и взять перед тобой, Queen, ответственность на себя... — это уже был голос того зрелого мужчины, который сражался с нами вместе. Он обнял Саню.
— А микрофон чтобы всегда слышать любимый голос... — буркнула я на его речи.
Мы все трое не выдержали, и оглушительно захохотали, повалившись на пол вертолета от истерического смеха.
— Почему, как раз подходит по специфике его мышления... — рассердилась я.
Но они опять только отчаянно захохотали, и я вместе с ними...
Глава 30.
Я услышала неслышный звук шагов за дверью и вскочила первая. Стараясь принять этакий вальяжный вид беседующей элегантной дамы.
Они оба не зря были такими бойцами — успели не только вскочить, но и одеть рубашку, как белобрысый.
Шаги оказались правдой.
Двери открылись, и показался молодой генерал.
Я приняла наиболее светский и важный вид.
.— Что это вы тут смеетесь? — подозрительно спросил генерал. — Что делают полевые командиры?
Тут его взгляд упал на бутылку рома, которая стояла на полу между нами, лицо его озарила догадка.
— Тааак... — угрожающе сказал он. — А я то думаю, чем это тут командиры занимаются...
И, уловив, что белобрысый между попытками выглядеть аристократом, заправлял рубашку, убежденно добавил:
— ...развратом!
Я не выдержала, и опять захохотала. Они оба сначала делали вид светских людей на приеме, а потом сорвались и стали ржать, как зарезанные, не обращая внимания на генерала...
— Какой пример вы подаете своим солдатам! — негодующе воскликнул он.
— Успокойтесь, ром использовали для дезинфекции ран, бутылка почти целая... — хладнокровно сказала ему я сквозь заливистый смех.
— Что вы туда налили!? — тут же возмущенно сказал генерал.
И тут начался такой смех, что даже стоящие в вертолете и могущие уловить через открытую дверь, начали ржать как безумные...
Я поспешно вошла в вертолет. В больших окнах иностранного вертолета было видно безумно далеко.
— Вы позорите гордое звание командиров, устроив оргию прямо при подчиненных! — не утих молодой генерал. — Немедленно объясните мне, что вы делали!!!
Естественно, никто ему ничего не объяснял.
Я же посмотрела сквозь стекло вдаль, где скрылся наш самолет. Сейчас и следа даже не было видно.
— Улетела крылатая мечта моего детства! — вздохнула с явным разочарованием я. — Надеюсь, игрушку все же вернут в целости...
Мужчины солдаты группы белобрысого удивленно поглядели на меня.
— Девочки, может, кто просветит меня... — игнорируя генерала и вежливо стараясь перенаправить разговор, весело спросил белобрысый, — ...почему у вас такие личные разговоры и сожаления об этом самолете? Это я не понимаю и не врубаюсь в суть разговоров... Ну, улетел-прилетел по заданию, современный, конечно, но чего такая личная тоска?
— Потому что такой современной штучки не скоро увидишь, правда, Queen? — спросил другой его боец.
— Постой... — сказал вдруг один. — А что это за цветочки на нем были...
— И болтовня пилота с Королевой об обучении и прогулках, я же слышал... — вдруг быстрей сказал другой.
— И почему детский стульчик вместо стрелка...— очень быстро проговорит третий, в шоке оборачиваясь на меня.
Они все смотрели на меня. Я же не отвечала, а только стояла у угла и молчала, смотря вдаль в небо.
— Потому что это ее личный самолет... — сказал медленно и спокойно из угла корреспондент. — Собственный! Мы уже это выяснили...
Они все вздрогнули. Лица у солдат стали, как дыни!
Я кивнула, не оборачиваясь.
Да, на их растерянность надо было посмотреть!
— Мы как раз думали с ней на нем покататься! — печально сказала Оля, державшая гранату в руке.
Я медленно обернулась.
— Там даже седушечка есть рядом для Принцессы... — не выдержала, и, как ребенок, восторженно раскололась я, — пусть бы привыкала водить самолет, к скоростям и бесстрашию, а то пока только...
Я вздохнула.
— ...Ворует? — сочувственно спросил белобрысый, приходя в себя.
— Триста тысяч долларов своровала и машину пыталась угнать... — печально вздохнула я. — Видите ли, ей захотелось купить остров на Крите...
— Да, мельчают дети... — вздохнул белобрысый. — Вот мы в их годы!
— Что? Самолеты сбивали? — ехидно спросил генерал. — Банды валили?
Белобрысый метнул какой-то непонятный мгновенный взгляд на меня. Генерал заметил это, глянул, и внезапно лицо его исказилось, и в глазах его мелькнул страх. Точно его пронзила кошмарная догадка. Рука его механически дернулась, точно он бил кием, но он тут же отдернул и выпрямил ее.
Впрочем, наверное, мне это показалось. Потому что он тут же разозлился.
— Не может такой штурмовик принадлежать кому-то! Это военная тайна! Он стоит такую кучу денег! — начал ругаться генерал. — Эта модель вообще единственная... Она не принадлежит одному человеку...
Я нетерпеливо и презрительно отвела плечом его возражение. Даже не отвечая.
— Эту модель многие даже в глаза не видели! — неистовствовал генерал. — Испытатель вам назвал ее самой скоростной и управляемой, она садится и взлетает с места, я рассмотрю это дело!
Я рассердилась. И сделала книксен.
— Спасибо за то, что вы нас поблагодарили, генерал! И действительно спасибо вам, что вы бросали гранаты...
Я выпрямилась и улыбнулась.
— Ну, военные, мало их защитить, — оскоблено сказала Оля, выронив от возмущения свою гранату, — так они еще и разденут! Исподнее отберут!
Граната со стуком запрыгала по полу.
Все застыли.
Оля поморщилась. Она равнодушно нащупала гранату на полу рукой, облегченно вздохнула, а все остальные нормальные люди побледнели.
— Оля, это не мобильный телефон! — осторожно заметила я, указав на то, что она зажимала в руке.
