| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Когда Аксель ушел, я подошел к Гордане и наклонился к ее уху:
— Надо поговорить. Без посторонних.
Мы вышли на балкон, и Гордана уселась на перила:
— Все мое внимание безраздельно принадлежит тебе, Редж. Что ты хотел сказать мне по секрету?
Я стащил ее с перил:
— Не надо шутить с силой притяжения. В общем, мне нужна твоя помощь.
— Вау! — притворно удивилась она. — Да неужто?! Я думала, после того случая ты меня ни о какой помощи больше просить не будешь, ведь я же снова могу сообщить ИСБ о твоих планах.
— В этот раз все немного серьезнее, чем просто шутка над ИСБ. Ты поможешь мне или попросить кого-то еще?
— Ну хорошо, Редж, и что я должна сделать на этот раз?
— Во-первых, ты пойдешь и скажешь охране, что я покину усадьбу через забор с задней стороны, и проследишь, чтобы они ни куда не сообщали, когда увидят на камеры, как я перелезаю через стену.
— Зачем это? Ты пытаешься... сделать себе алиби?!
— Алиби ничего не стоит, потому что об этом будешь знать ты и охрана. Мне нужно встретиться с Акселем с глазу на глаз так, чтобы никто не знал о встрече. Кстати, именно поэтому, когда Касси соберется к нему, ты должна любой ценой ее задержать хотя бы на пятнадцать минут.
Гордана сильно посерьезнела.
— Ну и что ты задумал, Редж? Аксель только что был здесь, зачем тебе с ним встречаться? — подозрительно спросила она.
— Скажем так, ничего предосудительного или криминального. Я должен сообщить Акселю кое-что, чего он раньше не знал. Кое-что важное. Причем он не должен знать о встрече заранее, как не должна узнать о встрече и ИСБ.
— Колись, Реджи.
— У него проблемы, — сказал я со вздохом, — очень серьезные проблемы. Причем он сам даже не догадывается о них. И это все, что я могу тебе сказать.
— А тебе-то в таком случае откуда знать о его проблемах? Во что вы оба влипли?
— Я — ни во что. А у Акселя сама спросишь, хоть я и очень сомневаюсь, что он захочет тебе рассказать. Горди, пойми, что я не так-то прост, ведь ИСБ не будет пасти кого попало. Я много чего знаю такого, что не стоит делать всеобщим достоянием.
Она вздохнула.
— Ладно. Сделаю.
В общем, я выбрался из усадьбы Ковачей и дошел до лестницы императоров без хвоста: смеркается, прохожих мало, шпику просто негде скрываться.
С вершины лестницы действительно открывался шикарный вид на реку с ее плавучими ресторанами и на всю столицу, ну или как минимум на весь центр. И вот в чем парадокс: вид отличный, а народу нет, улицы безлюдны. Хотя в Заречье пустынная улица вечером — дело обычное, ведь плотность населения тут крайне невелика.
Я присмотрел укромное местечко за урной в десяти шагах и спрятал за ней диктофон и микрофон. Запись пошла, осталось дождаться Акселя.
Он появился вскоре, подкатив на большом черном внедорожнике, остановился, и тут я помахал ему рукой, привлекая внимание.
Аксель вышел из машины и направился ко мне.
— Еще раз привет, Редж. Что ты тут делаешь?
— Любуюсь видом.
Он подошел и стал рядом. У наших ног начинается лестница — сто сорок четыре ступени — и скрывается в сумерках, сгущающихся у подножия холма.
— Отличный вид, что и сказать.
— Угу.
— Что-то ты мрачен, Редж. Проблемы какие-то?
— У меня? Нет.
Хотя это, конечно, ложь: у меня проблема, нестыковка между необходимостью и нежеланием.
— Так ты это... Не помирился с Горди?
Я пожал плечами:
— Ну как тебе сказать... Я с ней, если на то пошло, и не ссорился. Все нормально. Она даже помогла мне незаметно выбраться из усадьбы.
В этот момент у Акселя зазвонил телефон, а я повернулся и сделал несколько шагов прочь от края.
— Ну бывает... Бывает... Ха-ха! Все, жду. — Он выключил телефон и повернулся ко мне: — Гордана только что нечаянно облила Кассандру киселем, прикинь?
— Да уж, — вздохнул я, — перегиб. Я думал, Горди что-то попроще придумает...
Вот тут Аксель начал понимать, что дело нечисто.
— Ты пришел сюда, а Касси задержалась, — сказал он, — это странное совпадение.
Я покачал головой и посмотрел ему в глаза:
— Нет, не совпадение. Горди задержала Кассандру, чтобы я мог встретиться с тобой без посторонних.
— Зачем, Редж?
— Мне очень неприятно говорить это, Аксель, но я собираюсь убить тебя.
Вокруг него моментально всколыхнулся воздух: он закрылся щитом, хотя голос не выдавал озабоченности.
— Меня? Редж, за что?
— Я скажу тебе две вещи, одну из которых ты и сам прекрасно знаешь, а о другой даже не догадываешься. Ты убийца, Аксель, вот первая.
— Чего-о-о?!
— Не надо делать такие большие глаза. Когда у тебя выпал телефон, на него позвонила моя тетя Маргарет, помнишь? Я прекрасно понял, что она пыталась уговорить тебя доделать начатое — то есть, убить меня. Мы оба с тобой знаем, что ты убил Томаса, и отпираться бесполезно.
Его лицо помрачнело, но отпираться Аксель действительно не стал.
— Редж... Я правильно понимаю, что ты собираешься убить меня за то, что я убил Томаса?! Ты же ненавидел его страшной ненавистью!
— Ни в коем случае, он был ублюдком и сполна заслужил то, что ты с ним сделал, я не могу винить тебя за это. Проблема в том, что отвечать за твое преступление пришлось невиновному.
Аксель сник.
— Да, я... я знаю. Послушай, Реджи, я знаю, что очень виноват перед тобой, но так получилось не по моему желанию. Твоя тетка, эта гребаная сука, изначально планировала подставить тебя, но я об этом не знал! Она заливала мне, как все будут счастливы, если Томаса не станет, особенно ты... Мне в страшном сне не могло присниться, что она подставит тебя!
Я кивнул:
— Я понял это еще тогда, когда слушал тетю Маргарет. Но ты позволил невиновному страдать за твой грех. Ты допустил ни в чем не повинному мальчику попасть вначале в тюрьму, а потом и в пустыню смерти. Как человек чести, ты должен был признаться. Пусть даже сбежать в другую страну и прислать письмо-признание. Но ты этого не сделал. Чем теперь оправдаешься?
Аксель развел руками:
— Ничем. Я хотел, но не смог. Да, я оказался слабаком, не стану тебе рассказывать, через что я сам прошел из-за мук совести... Но я бы потерял все, и Кассандру в том числе. Я надеялся, что как-то все образуется, даже подумывал, чтобы как-то устроить тебе побег из тюрьмы... Но потом вышло, как вышло. Послушай, Редж, тебе из-за меня через многое пришлось пойти, но ведь в конечном счете, благодаря господу, все получилось отлично! Ты оправдан и при этом Томас больше не отравляет тебе жизнь. Разве нет?
Я медленно покачал головой:
— Нет. Да, я знаю, ты пытался, как мог, загладить свою вину перед Реджинальдом, но увы. Вторая вещь, которую ты не знаешь — ты двойной убийца. Реджинальд не выжил. Он умер, даже не добравшись до пещеры.
Он несколько секунд переваривал, потом переспросил:
— Это фигурально сказано или ты на полном серьезе говоришь о себе в третьем лице, да еще и как о покойнике?
— Помнишь, мы говорили о других мировых древах и других мирах? Так вот, ты совершенно прав. Меня зовут Такаюки Куроно, я родился, прожил жизнь и умер в другом мире. На Земле, на которую не свалились альвы и свартальвы. На Земле, где нет магии, но зато есть летающий транспорт. Где большинство людей сомневается в существовании господа. Моя родина — страна, которая находится на востоке, там, где здесь расположен Свартальвсхейм.
Он смотрел на меня с недоверием.
— Ну и как же Реджинальд стал Куроно?
— Без понятия. Я падал в пропасть в обнимку с медведем, а потом открыл глаза и увидел, что в пустыне, и обнаружил, что в чужом теле. Господь тоже не непогрешим. Он прощелкал, что в пустыне умирает невиновный, и попытался исправить ситуацию, засунув в тело Реджи мою душу. Так мне видится эта ситуация, по крайней мере.
— Это бред, — возразил Аксель, — я боюсь, ты немножко того... тронулся. Это, конечно, тоже моя вина, но...
— Боевая система, позволяющая голым кулаком разбивать кирпичи и пробивать щиты, мне тоже в бреду померещилась? Порой мне кажется, что я — это я, а порой — что я Реджинальд. Но не бывает снов длиною в жизнь. Факт остается фактом: Реджи умер, и был мертв две минуты, после чего в его теле появилась душа Такаюки Куроно. Кто я теперь — я не знаю. Но Редж умер, и с этим ничего не поделать. В его теле — чужая душа.
— Знаешь, Редж... Если ты не Реджинальд, то у тебя тем более не может быть ко мне претензий. Ведь в итоге всего этого ты, умерший в другом мире, получил новую жизнь, не так ли? Как по мне, то тебе она пришлась по вкусу!
Я кивнул.
— Не буду отрицать, снова жить — это здорово, но... Пойми, Аксель, я прожил долгую жизнь и погиб, спасая двух детишек. Я умер с улыбкой на губах и ни о чем не жалею. И если бы господь, перед тем, как сунуть мою душу в тело Реджинальда, спросил меня, я ответил бы ему, что не желаю себе чужой жизни, отобранной у ребенка, который и жить-то не начал толком. Я бы с радостью вернул сюда душу Реджа, а сам ушел туда, куда мне положено было идти. Но увы, я не бог. Я не могу этого сделать. И знаешь, что? Порой мне кажется, что и Реджи не ушел. Его душа где-то рядом, он не может уйти неотмщенным. И то единственное, что я в состоянии сделать для бедного малыша — призвать его убийц к ответу, чтобы душа Реджика обрела покой и ушла в добрый путь. Трагедия в том, Аксель, что ты, в общем-то, неплохой человек, однажды совершивший ошибку, оступившийся. Ты мог все исправить, но не исправил. Я, Такаюки Куроно, не испытываю к тебе ненависти, а искренне сочувствую. Но ты должен понимать, что за свои поступки отвечать придется, и есть ошибки, за которые не может быть прощения.
Аксель, казалось, постарел лет на тридцать и выглядел на добрый полтинник.
— Что ж, — глухо сказал он, — оправдания ни к чему. Я знаю, в чем моя вина. Однако, Редж или не Редж, прости, но я не дам просто так себя убить. Я не хочу брать еще один грех на душу, может, обойдемся без разборки?
— Прости, Аксель, но нет. Правосудие должно свершиться.
— Ты ведь помнишь, что я пятый уровень, да?
— Помню. Окажи мне честь: сражайся против меня так, словно я — тоже пятый.
Он мрачно кивнул:
— Да будет так.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
