| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Люди начали тайком и открыто покидать лагерь. Положение становилось отчаянным. Попытки Аспина отравить новоиспеченного главу Ордена не увенчались успехом. Бенедикт жрал отраву, пил яды, но ничего не брало его. Он был живуч, как блоха. Вступать же в открытое противостояние Аспин не решался.
Появление в лагере феи, пришедшей из Валлии, несколько скрасило ситуацию. Увидев с каким рвением и упорством она принялась за обучение беженцев владению оружием, люди быстро прониклись к ней. Недовольство Лайры политикой эстерцев тоже сыграло на руку Аспину, но дальше нелестных слов в адрес церковников ск'йере не пошла, считая, что ее основная миссия — защита людей, а не выяснение, чья власть лучше. Уверения лейтенанта в том, что он действует во благо народа, никак не повлияли на решение Лайры.
Аспин уже отчаялся занять главное место в лагере беженцев, а события последнего дня так и вовсе поставили на честолюбивых планах лейтенанта жирную точку. И надо же, оказалось, что его власть людям не нужна. Впрочем, и церковники получили лишь крохи с королевского стола. Все остальное досталось — даже говорить об этом противно! — некроманту.
* * *
— Что вы творите? — гневно прокричала Лайра. — Мало того, что целитесь криво, так еще и долго! Стреляете уставшей рукой! Спускаете тетиву и лук дергаете так, словно он верткая рыба! А ну, дай мне. Покажу, как надо.
Ск'йере выхватила у одного из ополченцев лук. "Самый ужасный из всех, из которых мне приходилось стрелять, — подумала Лайра. — Не промахнуться бы этим чудовищем". Она вскинула лук, мягко натянула тетиву и, как только перо стрелы коснулось уголка губ, разжала пальцы.
— Стоять надо твердо, дышать — ровно, целиться и стрелять — быстро, — строгим голосом наставляла фея, довольно поглядывая на стрелу, попавшую в самый центр мишени. Из такого чудовища даже Королева долин не выстрелила бы лучше. — Показываю медленно, чтобы вы, неумехи, видели технику. Но запомните: медленно — нельзя!
Лайра стреляла еще и еще, с каждым разом все быстрее. Ее охватывала немая ярость. Что делать с солдатами? С ополчением? Эти растяпы никогда в жизни не научаться стрелять правильно, а ведь это — охотники, всю жизнь добывавшие себе пропитание стрелой и луком. О пехоте и говорить нечего. Бестолково размахивая топорами и моргенштернами, они скорее перебьют друг друга, чем сколько-нибудь навредят врагу. Как идти на приступ с таким войском?
При штурме укрепленного города нападавших должно быть в пять раз больше, чем защитников. При штурме крепости — в десять. Беженцев, столпившихся у Великого моста, было в двадцать, если не в тридцать раз больше, чем солдат форта, но Лайра ни на секунду не сомневалась, что у стигийцев нет ни малейшего шанса. Все они — деревенские простачки, ни разу в жизни не державшие в руках настоящего оружия. Живущие в стране мертвых, но ни разу не убивавшие. В лучшем случае они могли прирезать старую корову, но даже это сомнительно, ведь чаще домашнюю животину вели к забойщику, а забойщик разбирался только в том, как убить смирно стоящее существо. Как этим неумехам сражаться не на жизнь, а на смерть? Никак. А тревожные новости о том, что в сторону Великого моста движется неисчислимое воинство неупокоенных во главе с самими Балор Дотом, только сеяло панику среди людей и делало их еще более слабыми. Вместо того, чтобы придать уверенности, убедить в том, что дорога вперед — единственная, и отступать нельзя. Под страхом вечного рабства и смерти...
Денно и нощно, забыв о сне и отдыхе, Лайра обучала беженцев владению оружием. Но что она могла сделать за несколько недель, проведенных в лагере? Разве за этот срок можно научить человека сражаться? И пусть еще одного человека. От одного, путем невероятных усилий, она б еще добилась более-менее достойного результата. Но от тысячи... А все те инструкторы, якобы воины, которые ей помогали... Им бы самим подучиться, а не учить других. От их уроков больше вреда, чем пользы.
В сердце ск'йере поселилась бессмысленная злоба. На Хананка, который скрылся за крепостной стеной и ждет, когда удастся вдоволь насладиться сражением. На Марка, который вместо того, что спасти собратьев-людей, губит их сотнями. На прорицателя, который заварил такую кашу, что за век не расхлебаешь. На себя саму за полное бессилие, за то, что не может прыгнуть выше головы и добиться от своих учеников хоть чего-то, хоть маломальских успехов в военном ремесле.
Стигийцы были обречены. Все. И скорее всего эти люди смирятся со своей судьбой, разбредутся по домам и будут дальше жить во власти некромантов. Это читалось в их испуганных глазах. Даже магом быть не надо. Вокруг царило упадническое настроение, и Лайра ничего не могла с этим поделать.
Ополченцы наблюдали за ск'йере молча, сперва с восхищением, затем — с опаской. Уж больно грозно она выглядела. Попривыкнув, начали повторять за нею движения, изредка поглядывая то на Лайру, то на утыканную стрелами ее мишень. Встретиться с такой лучницей в бою поостерегся бы каждый из них, хотя никто из охотников не назвал бы себя трусом.
Фея не останавливалась до тех пор, пока колчан за ее спиной не опустел. Только теперь отбросив гнетущие мысли, она пришла в себя и поняла, что от напряжения взмокла, а по пальцам, незащищенным лучничьей перчаткой, течет кровь. И лишь секунду спустя, обратив внимание на гробовую тишину, не разрушаемую привычным скрипом луков и звоном тетивы, Лайра заметила, что взоры всех ее учеников обращены на восток. Фея обернулась.
Увидев у горизонта вооруженных всадников, Лайра сперва испугалась, напряглась, а затем едва подавила в себе желание, как девчонка, запрыгать на месте от восторга. Воины! Это были воины. Настоящие, облаченные в полулаты, с копьями наизготовку, с поблескивающими на поясах мечами и боевыми топорами.
Надежда. К лагерю беженцев приближалась не кавалькада рыцарей, а надежда. Их было около ста. Они мчали галопом, и эта скорость вселяла в Лайру еще одну надежду — на то, что позади кавалерии идет пехота. Как это было бы замечательно! Тогда шансы людей на спасение возрастут вдвое. Но что-то случилось, стройный ряд всадников рассыпался в разные стороны, дико заржали кони, которым удила раздирали рты. Небеса вдруг вспыхнули и из густого пламени, как демон из геенны огненной, вынырнул величественный дракон. Лайра ахнула. В последний раз она видела дракона в дни своей молодости, когда их еще не истребили и юные феи обучались ездить на крылатых существах верхом.
Широко размахивая кожаными крыльями, исполин мягко опустился на землю и послал огненное облако в небо, словно желая привлечь к себе внимание. Внимание всадников и без того всецело принадлежало ему. Те из воинов, которые были вооружены копьями, вышли на непослушных, брыкающихся конях вперед и направили наконечники на могущественное существо. Лайра только сейчас различила на спине дракона наездника, одетого в черные некромантские одеяния. "Это конец... — подумала фея. — Теперь повелители мертвых изложат людям свои требования, и никто не посмеет ослушаться". Неожиданно наездник спешился. От неизвестного воинства отделился всадник на вороном жеребце. Эти двое приблизились друг к другу, пожали руки и дружески обнялись. У Лайры отлегло от сердца, когда она поняла, что дракон неопасен. Когда же пришла вторая мысль, фея громко закричала: "Победа!" и бросила лук на землю. Дракон не только неопасен, он — несокрушимое оружие людей.
* * *
Новости одна за другой настигли Бенедикта неожиданно и, как назло, в самый неподходящий момент, когда он развлекался с одной премилой мирянкой. По донесению первого помощника в лагерь прибыл некий очень странный субъект внешним видом очень похожий на повелителя мертвых, как будто только сошел прямиком с церковного бестиария. И ладно бы этот субъект прибыл один, так нет, он прилетел на самом настоящем драконе. Но и это еще не все. Самое ужасное впереди — сюда явился некий король Стигии и привел с собой дружину, которая по численности превосходила боевые отряды святых братьев. С такой силой приходилось считаться, будь этот человек хоть самозванец, хоть реальный наследник престола.
Едва Бенедикт успел выгнать прелестницу взашей, как в шатер заявился человек, представившийся королем Стигии. После короткого обмена любезностями, Реордан потребовал немедленно собрать военный совет. Предупредил, что будет на нем с двумя советниками, дождался, когда Бенедикт выберет время для его проведения, распрощался и поспешно ушел.
Все произошло так быстро, что святой отец не успел и понять, когда у него забрали власть. Не прошло и часа после появления неизвестного военноначальника, как он уже заправляет в лагере и диктует Церкви свою волю. "Но ничего, — утешал себя вампир, — после Сбора мы увидим, кто тут главный".
Теперь Бенедикт нервно покусывал губы и с трудом заставлял себя стоять на месте, не наворачивая круги посреди собственного шатра, который пришлось в скором режиме подготовить для военного совета. Все, кого первосвященник хотел видеть, уже собрались и лишь король нагло опаздывал. "Вот бы он и вовсе не пришел", — тешил себя мыслью Бенедикт, но его желаниям не суждено было сбыться.
— Приветствую всех собравшихся, — мягким баритоном поздоровался Реордан, первым входя в шатер. Следом за ним вошли двое, Бенедикт не сразу обратил на них внимания, со злостью рассматривая короля в парадном офицерском мундире. — Надеюсь, мне простят опоздание. В это самое время подоспели мои основные войска, которые охраняли обоз простолюдинов. Требовалось мое присутствие. Теперь можно начинать...
— Простите, что принимаю вас в таких условиях, ваше сиятельство, — Бенедикт уселся в резное, украшенное полудрагоценными камнями кресло, нелепо смотревшееся посреди бедноты походного шатра, и положил унизанные перстнями пальцы на колени, принимая величественную позу главы совета. — Сами понимаете, на пороге война.
Реордан в компании Иль Вардена и Сандро стоял у входа в шатер, будто намеревался покинуть его, и не торопился занимать свободное место на пышных подушках. Колдун, застывший по левую руку от него, был одет в черный долгополый плащ, капюшон был опущен низко, почти на самый нос — лица не разглядеть. Он держался неподвижно, словно статуя. Стоящий по правую руку от короля Шут нарядился в грузную, украшенную вязью золотых символов, хламиду. Широко улыбаясь, он беспардонно обсматривал разношерстную компанию людей, собравшихся в походном шатре.
Лейтенант Аспин в дорогом кафтане с двумя кинжалами, сверкающими агатами и рубинами, сидел напротив Бенедикта, скрестив ноги и выпрямив спину. Не шевелясь, он неотрывно смотрел на главу Ордена и казалось, этим с виду бесстрастным взглядом воспламенит Вестника Эстера. Фея в вызывающей полупрозрачной накидке полулежала на мягких подушках и в задумчивости накручивала на палец локон черных волос. Два святых брата, судя по одеждам — далеко не самых последних рангов, стояли по обе стороны от Бенедикта и, словно опасаясь нападения на первосвященника, держали руки на коротких ритуальных ножах.
— Но мы собрались не для того, чтобы обсуждать бедность убранства, господа, — продолжал тем временем Бенедикт. — Нас беспокоит судьба людей, которые по воле Эстера оказались под нашей опекой.
Аспин возмущенно фыркнул, но смолчал. Святой отец посмотрел на него с укоризной и снова заговорил:
— Сегодня эти люди требуют защиты, но некоторые из вас решили, что им лучше взять в руки оружие и пойти на штурм неприступных валлийских укреплений. Мы уже имели горький военный опыт. Миролюбивый народ Стигии не способен за несколько недель привыкнуть к военным будням, научиться убивать и брать приступами крепости. Я призываю вас к терпению. Людям надо время, чтобы собраться с силами и дать достойный бой.
— Как священнослужитель отец Бенедикт призывает к терпению, — медленно и с расстановкой заговорил Реордан. — Конечно, я понимаю, церковь не может гласно говорить, что пришла пора решительных действий, но времени у нас как раз таки нет. Мои разведчики доложили, что армия Балор Дота находится в трех днях пути. У нас три дня, господа, чтобы приготовиться к штурму. Если мы не сделаем этого, все те люди, которые пришли сюда, желая избавиться от рабства, вновь попадут в кабалу некромантов.
— С некромантами можно вступить в диалог, — предложил Бенедикт. — И не смотрите на меня осуждающе, уважаемые господа. Когда я открою вам глаза на происходящее, мои слова не покажутся столь нелепыми. Сейчас мы обладаем реальной силой: у нас есть войско, маги, даже собственный ручной дракон. В то время как Гильдия некромантов на пике своего упадка и большая часть личей погибла, а армия неупокоенных прорежена несколькими крупномасштабными битвами. Наш голос сейчас довольно весом. К тому же некроманты зависят от подушной подати, то есть зависят от нас. Мы можем не попросить, а потребовать льгот и послаблений. И Балор Дот будет вынужден пойти на уступки. Мы добьемся от Гильдии признания в Стигии короля, выбьем разрешение на собственную армию, отстройку крепостей и форпостов, уменьшим втрое, а то и вчетверо подушную подать. Все это реально, господа. И намного привлекательнее, нежели сложить голову в бесполезном штурме. К тому же, если нам не удастся сломить укреплений валлийцев, мы потерям армию. В таком случае добиться более-менее достойных уступок от короля мертвых будет гораздо сложнее.
Сперва Аспин хотел занять выжидающую позицию, обоснованно считая, что его голос менее весом, чем голоса остальных: он не был облечен широкой властью, как глава Ордена, и обладал меньшим числом воинов, нежели король. Но речь Бенедикта изменила отношение лейтенанта к текущему положению дел и он решил высказаться раньше запланированного.
— В этом... есть здравый смысл. Трудно угадать реакцию людей из Большого мира на наше с вами нападение. Допустим, мы победили. Что дальше? Хорошо, если нас с вами признают и позволят поселиться в Валлии. Но что произойдет, если Тройственный союз объявит нас вне закона? Против объединенных войск у нас точно не будет шанса. Погибнут все: и воины, и их семьи.
— Ваши доводы очень весомы, — почесав гладко выбритый подбородок, заметил Реордан. — Но давайте мыслить глобально. Всем вам известно, что на востоке Хельхейма заповедные земли. Там нет некромантов и нет подушной подати. Зато есть разрастающиеся кладбища. Кто помешает личам в один прекрасный день разграбить их? Таковых не найдется. Мы можем подписать пакт с некромантами и прожить после этого прекрасную жизнь без войн, убийств и подушной подати. Но не обманывайте себя, мир продлиться недолго и за нашу алчность заплатят внуки. Повелителей мертвых не страшат ни годы, ни столетия. Не сегодня, так завтра они окрепнут вновь, соберут новое войско и разорвут все подписанные ранее соглашения. Это вопрос времени. Причем время играет не в нашу пользу. Да, сейчас мы можем вступить в переговоры с Балор Дотом и отсрочить неизбежное, а можем изменить ход вещей и добиться реальной свободы уже сейчас.
— А если мы своей активностью разрушим купол? — не желал сдаваться Бенедикт. — Мы превратим в кладбище не только Хельхейм, но и Валлию.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
