— Слышали про святые мощи? Странным образом сохраняющиеся останки святых? Большинство из них фальшивки, но есть и настоящие. Вот в них ее и обнаружили. Не спрашивайте, кто и каким образом додумался выискивать нечто странное в мощах давно умерших людей. Конечно, элемент случайности был высок. Но скажу по секрету — сразу после первых успехов исследование было продолжено с подачи хозяев тех самых организаций, что хранили в своих закромах мощи. Мировые церкви, прежде всего, христианские, быстро взялись за новое открытие. При поддержке частных лиц и некоторых заинтересованных организаций. И смогли активировать находку. Странная субстанция смогла проникнуть в человеческий организм. И обнаружилось, что DQD175 — штука страшная. Человек, вошедший с ней в контакт, человеком в привычном смысле быть переставал. Весь его организм претерпевал сильнейшие изменения. Девяносто девять членов контрольной группы скончались в течение десяти секунд после проникновения вещества в их организм. DQD175 отторгала человеческое тело, что вело к его разрушению. Оставшийся в живых сотый испытуемый был сразу же госпитализирован, у него обнаружили непонятно откуда взявшиеся и уже пустившие миазмы раковые опухоли почти в каждом органе.

— Дайте угадаю. Потом нашли людей, чей организм...

— Верно, верно. Нашли людей, чей организм не разрушался от взаимодействия с DQD175, а приобретал свойства, которые сам папа Римский назвал божественными. Они получали способности к изменению материи вокруг себя и в себе самих на осознанном уровне. Причем набор был вполне знаковый: изменение твердости и жидкости тел, трансформации веществ, исцеление ран... Практически полный список чудес, творимых святыми.

— И это были Наследники.

— Именно.

Сэм свернул в сторону узенькой улочки, состоящей из небольших жилых домов, в последние обзаведшихся парой-тройкой лишних этажей надстройки в дополнение к трем или четырем прежним. Жилищный вопрос в городе стоял остро еще до Явления, а уж после синтоистских бунтов в ныне закрытой старой части Токио жилье принялись возводить и занимать где только возможно. Здания окончательно стали теснить друг друга, не говоря уже об улицах. По одной такой спрессованной полоске дороги с микроскопическими тротуарами они сейчас и ехали. Света здесь было куда меньше, нежели на общей трассе, поэтому кабина сразу потускнела, несмотря на все усилия лампы.

— Мы скоро будем на месте... Так вот, DQD175 по неустановленным тогда причинам сумела установить с организмами определенных людей нечто вроде симбиоза. Находясь под наблюдением, они демонстрировали свои сверхчеловеческие способности, а в это время внутри них спокойно развивались колонии из организмов, зародившихся в первоначальной сыворотке и начавших циркуляцию по человеческим системам. Эти штуки были на редкость сообразительны, как живые механизмы, влияя на тот или иной аспект существования своего носителя в зависимости от текущей необходимости. Исследования велись под... своеобразным патронажем. Различные организации и, разумеется, церковники. Именно последние и придумали название "Наследники". Папа Римский назвал способных вступать с DQD175 в симбиоз наследниками святых, из тел которых сыворотку и достали. Так и повелось.

Канзаки сидела и слушала рассказы, переворачивающие картину мира пару раз на сто восемьдесят и еще разок выворачивающие наизнанку. То, что рассказывал ей Ватанабэ, больше всего походило на горячечный бред или откровения обитателя палаты с мягкими стенами. Однако она собственными глазами видела Фрэнки, Мастера, Сэма, Анну и то, что они вытворяли. Обычные люди ничего подобного просто не могли. Той невероятности, что уже столько времени окружала Мегуми, ворвавшись в ее жизнь вместе с убийцей, обладающим взглядом ребенка, должно было быть объяснение. И объяснение, объявлявшее источником силы подобных чудовищ выжимки из мощей святых великомучеников, было ничуть не хуже любого другого. Окружающий мир и так превратился в театр абсурда.

— Значит... — она положила ладонь здоровой руки на широкую морду бардачка. — Значит, все эти чудо-технологии имеют божественное происхождение?

— Ну, можете и так считать, — ухмыльнулся Сэм. — Церковь того времени именно так и постановила. И быстренько решили монополизировать новообретенных святых. Заручившись поддержкой нескольких влиятельных групп, церковь попыталась засекретить существование DQD175. Разумеется, не всем государствам и частникам понравилась мысль о том, что люди в сутанах и рясах наложат лапы на то, в чем сами не разбираются. И что в теории способно принести выгоду. От широкой общественности сам факт существования субстанции и Наследников скрыли, но подковерные холодные войны длились несколько десятков лет, пока шли исследования. В это время и появились трикстеры.

Грузовик вновь вынырнул на ярко освещенную двустороннюю дорогу, заполненную машинами. Канзаки глянула в сторону Ватанабэ, когда того осветили фонари. И в очередной раз удивилась, как переменчив он может быть. Вместо мрачной угрюмости, что появилась после неловкости с фотографией из бумажника, толстяк сейчас буквально излучал холодную суровость. Черты лица его вдруг заострились и затвердели, голос потерял нотку разбитного легкомыслия, улавливавшуюся прежде всегда и всюду, а руки держали руль хоть и расслабленно, но в то же время странным образом цепко. И как будто волна необъяснимой злости окатила девушку с его стороны, стоило ей увидеть такого Ватанабэ.

— Некоторые из ученых, имевших отношение к обнаружению DQD175, начали разработки на стороне, вне старых команд под руководством первооткрывателей. Их спонсировали некоторые из заинтересованных групп. Результаты, надо сказать, зачастую впечатляли. Такими учеными была открыта, например, способность бесконтактного улавливания мысленных потоков. То самое хакерство сознания, о котором мы рассказывали. К тому же, именно ученые, работавшие в условиях конкуренции, впервые обратили внимание на парность Наследников. В контрольных группах люди выживали только по двое и позже не могли существовать без периодического контакта. Видимо, колонии их DQD175 каким-то образом устанавливали связь. Причем абы как пары не составлялись. Выживали именно те, кто ранее обитал неподалеку друг от друга и хотя бы раз имел контакт любого рода со своей "парой". Наследники, не имевшие пары, умирали. Честно говоря, феномен парности до сих пор остается малоизучен. Но не все и не всегда могли позволить себе дорогостоящий и крайне сложный поиск потенциальных Наследников. Поэтому зачастую набор подопытных производился вслепую. Похищения, липовые контракты на работу, подбор бездомных, работа с детсадами... Много способов существует. И, разумеется, многие умирали.

— Среди подопытных были... дети? — тихо спросила Канзаки.

— Разумеется. Возрастных рамок при отборе Наследников не существует по сей день. От младенцев до стариков. И люди всех возрастов умирали после неудачных попыток вживить им субстанцию. Однако...

Грузовик подрезала какая-то ярко красная спортивная машина, издевательски прогудевшая при въезде со встречной прямо перед носом Ватанабэ. Тот не обратил на нахала ни малейшего внимания.

— Однако, в конце концов, появился первый трикстер. Человек, не являющийся Наследником, около суток бился в агонии, а затем впал в состояние клинической смерти. Позже он вернулся к жизни. Выяснилось, что, хотя он и не стал сверхчеловеком вроде Наследников, кое-какие способности у него все же имелись. Ускоренное заживление даже самых страшных ран, крайне слабое подобие проникновения в сознание, что есть у кошерных "святых", и прочее по мелочи. Этакие Недонаследники — вот кто такие трикстеры. Большинство из них в конце концов все же умирали от непоправимых повреждений организма. Кто-то сходил с ума. Но некоторые выживали. И их-то принимали с распростертыми объятиями те, кому нужна была сила.

— Для чего?

— Разумеется, для грязных делишек или лабораторных опытов. Не чаи же распивать. Трикстеры становились отличными наемными убийцами, шпионами... И все такое. Они нечеловечески быстры, сильны и сообразительны. Штучный товар. Опыты с ними, правда, поначалу не давали никаких вменяемых результатов. Невезучие трикстеры только и делали, что дохли от повторных инъекций изменившего их вещества. Но не все оказалось так мрачно. В конце концов, ученый по фамилии Кобаяси, ваш соотечественник, сумел провести форсирование трикстера.

— Дайте угадаю. Такой трикстер получил у вас обозначение "альфа"?

— Хороший слух, лейтенант, — дернул уголком рта Сэм, как будто собравшись усмехнуться, но удержав себя от этого. — Именно. Трикстер, повторно прошедший обработку и выживший, изменялся куда сильнее своих "простых" собратьев. Он становился сильнее, живучее, его организм претерпевал изменения, которые практически невозможно предсказать. И наш друг Фрэнки — явно из таких. Видите ли, мы попробовали убить его при помощи специально разработанного вещества, нарушающего полудохлый симбиоз трикстеров с DQD175. Пока что мы не можем производить его массово, но понемногу дело идет на лад. Однако "альфы" оказались куда устойчивее. Похоже, Фрэнки удалось примирить свое тело с чужеродным веществом. Я даже верю в то, что он теперь мутирует сильнее. С ними всякого можно ожидать.

— Радужная перспектива, — саркастически поморщилась Канзаки. — Еще что-нибудь?

— В общих чертах все, — пожал плечами Ватанабэ, глядя на дорогу. — Вопросы?

— Целых два, — обрадовала его Мегуми. — Во-первых, я запомнила оговорку Мастера тогда, в кузове. Он сказал, что в теле той девочки есть эти якобы наномашины. Это как-то не увязывается с тем, что вы мне сейчас рассказали.

— Соображаете, — похвалил Сэм. — Действительно, не в цвет. Однако в девчонке и впрямь уже есть DQD175.

— Тогда получается, что она — уже активированный Наследник.

— Не получается.

— Почему?

— Секрет, — снова дернул уголком рта Сэм.

— Да какой, к черту, секрет! — Канзаки, в точности, как во время их первой встречи, нервически задергала веком. — Вы мне сейчас столько всего понарассказывали, что такая ерунда — это вообще тьфу!

— А вот тут стоит сделать крайне важную ремарку, Канзаки-сан, — с убийственной серьезностью сказал Сэм. — У людей моей профессии принято окружать правду как минимум тремя слоями лжи. Так что прежде, чем вы получите честный ответ, вам как минимум трижды соврут. Я вам рассказывал о том, о чем рассказывал, пока что лишь дважды.

— Стоп, — веко задергалось сильнее. — Вы что, хотите сказать, что сейчас врали?!

— Вовсе нет, — физиономия Ватанабэ излучала неподвижное спокойствие праведника. Стало понятно, что он издевается. — Я просто закутал правду в выдумку. Что из сказанного — правда, а что нет, думайте сами.

— Да вы... Вы... — Мегуми буквально задыхалась от возмущения. Она сидела и выслушивала монолог этого наглеца битый час, позабыв от удивления даже о раненой руке, а он вдруг признается, что нагородил ей вранья! Это уже совсем ни в какие ворота не лезет! — Да вы...

— Да я — что? — строя из себя сфинкса, невозмутимо переспросил он.

— Да вы... самый жуткий тип из всех, что я встречала в жизни! Наглец, пошляк, болтун и...

— Я тоже вас люблю, Канзаки-сан, — с непробиваемость тяжелого линкора перебил ее толстяк. — Какой второй вопрос?

— Да ну вас ко всем чертям! Чтоб вас... Чтоб вам... Ух! — ее так сильно распирала злость, что слова попросту не шли. Мегуми готова была загрызть негодяя и садиста прямо здесь и сейчас. — Зачем вы тогда вообще мне все это рассказываете?! Меня, знаете ли, жутко злит ваша манера вещать, чтобы потом... как будто... как будто язык показать! Вы не-вы-но-си-мы!

— Достаточно ли я невыносим, чтобы вы меня терпеть не могли?

— Более чем!

— Вот и отлично, — с неожиданным одобрением среагировал Ватанабэ. — Продолжайте в том же духе.

— Ну уж нет! — не сдавала позиций девушка. — Раз уж на то пошло, соврите мне в третий раз, а потом все-таки скажите правду!

— До чего ж вы упрямы.

Проникнуть на территорию огороженной зоны Токио оказалось проще пареной репы. Как сказала Китами Анна, подъезжая к шлагбауму, главное — уметь работать с людьми. Видимо, сама Анна с людьми работать умела превосходно, поскольку стоило ей махнуть ручкой людям в форме, как полосатая преграда поднялась, и автомобиль спокойно покатил под аркой заградительной стены.

— Никогда не понимала эту вашу азиатскую склонность, — вновь принявшись за питье колы, разглагольствовала рыжая, нисколько не заботясь тем, что Дзюнко ее не слушает. — Строить всяческие стены. Нет, я понимаю, что японцы — это не китайцы, но тем не менее...

Машина выехала на неухоженные пустынные дороги эвакуированного района. Контраст с оживленными, шумными, сверкающими от городских огней улицами по ту сторону блокпоста был несколько жутковат. Весь шум цивилизации мгновенно переместился за спину, как будто пытаясь докричаться до них откуда-то издалека. А вокруг началось царство безмолвия.

Пустые серые стены пустых серых домов нависали над крохотным автомобилем, словно мертвые великаны, вперившие в пришельцев глаза угольно-черных окон. Умиравший цвет неба над их срезанными макушками ложился на крыши седой шевелюрой, лишь усиливая сходство покинутых хозяевами домов с застывшими вечным сном исполинами. Странно, но почему-то большинство зданий с этой стороны зоны отчуждения имели не менее десятка этажей. Китами смутно помнила, что если подобраться с другой стороны, окажешься в краю крохотных домишек, еще не охваченных диким ростом города ввысь, начавшимся в те самые годы. Но здесь их встретили согбенные в своей пустоте высотки. А у подножий понурых великанов лежали токийские тротуары, заваленные обрывками бумаги, пластика и железа. Уборки в эвакуированном треугольнике никто не проводил, а потому часто можно было заметить и поваленные фонарные столбы, и выбитые витрины магазинов, и обломки импровизированных баррикад. И тишина, зловещая, давящая на уши тишина за границей шума мотора, окутывающая этот мертвый город. Сам воздух здесь настолько пропитался этой тишиной, что дыхание делалось неслышным, едва заметным, словно дышать было грешно.

Объезжая разнообразнейший мусор, валявшийся на дороге, Анна уверенно вела машину по лишь ей одной известному маршруту. Китами же разглядывала заброшенные и забытые улицы, сперва лишь для того, чтобы было, куда смотреть в сторону от похитительницы, а затем и из чистого интереса. Бездушие и смерть токийских улиц, ничем не отличающихся от тех, по которым она ходила каждый день, не могло оставить девушку равнодушной.

Это место... Было похоже на нее. Такое же пустое, такое же мертвое, такое же холодное. Китами всегда могла посмотреть на себя со стороны и знала, какой кажется. И "казаться" в ее случае не отличалось от "быть". Но почему-то сейчас осознание того, что она, по сути, так же мертва, как этот город, испугала ее. Но почему? Не она ли собиралась умереть всего несколько часов назад и с отстраненностью наблюдала за своими ощущениями, пока ей перерезали горло? Так почему же?