2 Летняя практика

— а бывает так, что к вам не прислушиваются? Оскорбляют? Хамят в лицо?

Я пожала плечами. Хамить в лицо волшебнику? Магу? Да еще и боевому? Это просто очень экзотический способ самоубийства. Да и любому другому магу... Дело даже не в том, что мы убить за оскорбление можем. Это все равно, что у нас в России под кучей телекамер посадить какого-нибудь ветерана Великой Отечественной на коврик у порога и предложить собачью миску. Откровенное хамство. Мы, волшебники, не обслуживающий персонал. Не подай — принеси — пошел вон. И не прислуга при королевских дворах. Мы — волнорез, который встречает любое цунами. Если хотите — заградотряд.

Именно поэтому меня так раздражал Буздюк. Нельзя превращать то, что тебе дано свыше для защиты слабых и помощи нуждающимся — в товар.

— Ничего. Доберемся до берега — я ему лично ноги вырву, — пообещал мне элвар, слушающий наш разговор с сиренидами через мое сознание.

— Не бывает, — честно ответила я сирениду. — Нас уважают. Тех, кто достоин уважения. А если не достоин, то, сколько не требуй уважать себя — все равно будет впустую.

— То есть по нашим меркам, вы — аристократия вашего мира?

— Здесь есть другие аристократы, — честно ответила я. — По меркам этого мира, аристократия — это наследственное звание. А мы... Магия у нас в крови. Мы просто делаем свой выбор. И мы благодарны этому миру за данную нам силу. Свободу. Счастье. Ведь это тоже счастье — жить полной, невероятно полноценной жизнью. Жизнью — для которой ты создан. Мы не аристократы, но мы не променяем нашу опасную, трудную, а временами и грязную работу ни на что другое.

Сирениды переглянулись.

— Нам надо будет это обдумать. И решить — с кем вести переговоры. С Универом или с местными властями... Кому принадлежат ваши моря?

— Никому, — пожала я плечами. — Ловить рыбу можно везде, пока это не нарушает природного равновесия. За этим строго следят друиды и эльфы. А море... Оно свободно. Мы можем жить только на суше. А здесь — исключительно на заклинаниях. А долго мы будем добираться до берега?

Вопрос был далеко не праздным. Мой накопитель был исчерпан — и мы расходовали тот, что был у Лютика. Этого хватит достаточно надолго, но все равно. Чем быстрее, тем лучше. Тем больше сил мы сбережем. Мы еще не знаем, что нас ждет в Милотане. Но сильно подозреваю, что придется кого-нибудь прибить.

— Часа два. Не больше. Наши лошади быстры, — произнес сиренид с лиловым хвостом. И завернул в заросли здоровущих водорослей.

А минутой спустя появился оттуда в сопровождении...

Морских коньков?

Да, это безусловно были они. Бледная пепельная окраска этих странных существ (словно их покрасили под металл) отливала то густо-синим, то зеленоватым цветом. Они держались в воде вертикально, как будто стояли на своих хвостах. Их головы и шеи были копией лошадиных голов, но мордочки были уморительно вытянуты в трубку, и посередине трубки, на бугорке, вроде большой бородавки, торчали кверху два длинных рожка, загнутых, как кабаньи клыки. На гордо изогнутой шее стояла дыбом растрепанная грива. Реденькая, тощенькая, но это была настоящая грива. Почти как у лошади! Шея плавно переходила, минуя грудь, в приятно округленное брюшко. А сразу за коротеньким брюшком начинался длинный гибкий хвост, скрученный спиралью вперед. Одним словом это были натуральные морские коньки. Только вот морской конек имел размер сантиметров двадцать. Ну, двадцать пять! А эти? Полтора метра — минимум! Я была не намного выше каждого конька!

А парочка лошадок была и повыше меня. Самыми уморительными в облике морских коньков были их глаза. Большие, круглые, яркие, они вертелись в разные стороны независимо друг от друга. И это было так забавно, что я засмеялась.

За что и получила. Забыла, что жизнь тоже любит повеселиться.

* * *

Как это — плыть на морских коньках-переростках?

Кошмарно!

Эти животные в принципе не знают, что их назвали в честь лошадей. И плывут туда, куда им больше нравится. Сирениды для общения с 'лошадками' пользуются специальными амулетами, которые усиливают взаимопонимание человека и конька. Напоминают эти амулеты маленькие кожаные ладанки, висящие у каждого рыбохвоста на груди. Я хотела один приспособить к делу (то есть к себе), но куда там! Все равно, что после японских иероглифов перейти на китайские. Вроде бы иероглифы похожи. Но смысл разный. Одним словом — мне ужасно хотелось посидеть над учебниками сиренид. Но это потом. А пока мы пытались справиться с наглой морской скотиной. Сирениды управляют ими легким движением руки. А мы? Руками и ногами. Хотелось бы и добрым русским словом, но приходится направлять их в полной тишине. Не потому что тебе не хочется вспомнить всю родословную данного скота!

А потому что при попытке обругать наглую животину, ты проглатываешь минимум литр воды. Она же не стоит на месте, пока ты ее ругаешь, а дергается во все стороны!

С-собака морская! Хесс дгеморгреаз!

Мало того. Если кто не помнит, у сиренид одна конечность — хвост. А у нас — две ноги. Поэтому седлами сирениды не пользуются. Им вообще подошло бы только дамское английское седло, то, где женщина сидит боком, свесив ноги. Но против этого восстал весь здравый смысл. В воде тоже падать не слишком приятно. Поэтому сирениды не ездят верхом в нашем понимании. На коньков надевают что-то вроде уздечки. А сиренид держится за нее и плывет рядом. Получается намного быстрее и свои силы не расходуются. Коньки отлично чувствуют под водой попутные течения. И встраиваются в них. Таким образом, до берега нас домчат всего за час.

То есть домчали бы. Если бы мы могли ими управлять.

Вдоволь (минут пятнадцать) посмеявшись над нашими попытками самостоятельно управлять коньками, носящими звонкое имя 'барловур', сирениды просто связали поводья наших скакунов с поводьями своих. Теперь нам оставалось только держаться за повод и беречь голову.

И мы рванулись к берегу дружной кавалькадой.

На острие клина находились наши проводники-сирениды (четыре... особи? Уж точно не человека.). В середине — мы, маги. В конце — шахтеры и двое сиренид. Мало ли кто отстанет?

Особенно сложно приходилось гному. Ну не создан подгорный народ для моря. Он — подгорный, а не подводный. И бедного Вердера мотало, как репей у собаки на хвосте. Он ругался, шипел, возмущался, а потом обреченно замолчал и по-моему решил что — все. Пропадать, так пропадать.

И все равно плыть на коньках неудобно.

Да, я знаю, что воздух тоже имеет свою плотность. Знаю, как бьет в лицо встречный ветер. Но вода воспринимается более тяжелой. Она откидывает назад неприспособленное тело, треплет и крутит в объятиях течения, подбрасывает и роняет на подводные камни, походя облепляет водорослями и шлепает не успевшими удрать рыбешками. И ничего приятного в этом нет. Вовсе даже наоборот.

А сиренидам все было нипочем. Они ловко вплетались в струи течений, проскальзывали между водорослями, один из них на ходу поймал рыбешку — и впился зубами прямо в чешую... я сначала поморщилась а потом перестала.

Кое-кто и по доброй воле суши лопает. А у сиренид что — есть выбор?

Под водой как-то сложновато поджарить или сварить пищу. Вот вымочить или отжать — другое дело...

Сирениды конечно, могут дышать воздухом. В этом отношении они скорее амфибии, чем рыбы. Но вот двигаться на суше им неудобно. И пикник с шашлыками устроить — тоже.

— Ёлка, чем у тебя только голова забита?

— главное — ни обо что ей не треснуться, а то ценные мысли рассыплются.

— а они там есть?

— Определенно, есть.

— Осталось стырить и принесть?

— Откуда ты этого нахватался? А еще король называется?

— На вашем факультете и не того нахватаешься.

— Ну и ладно. У нас все лечится.... Ты главное, обследования вовремя проходи. Чтобы потом не было мучительно больно.

Остановка была настолько внезапной, что я отцепилась от лошади, по инерции проплыла метра три вперед — и вписалась в спину одного из сиренид.

— что случилось?

Сирениды словно не слышали меня. Они чутко поводили головами, совсем как их морские коньки, вращали глазами, высовывали языки, словно пытаясь уловить что-то незаметное...

А потом тот сиренид, в которого я вписалась, произнес одно слово:

— Ворролоуррр....

А в мозгу вспыхнуло ослепительно тихое и безжалостное:

— Они так называют гройнов.

Я выдохнула — и забыла вдохнуть. Гройны — в бухте Милотана?!

Нет!

Я живо представила себе этот кошмар.

Потопленные корабли. Отравленные воды. Разрушенные дома. Гибнущие люди. А рыбацкие кварталы? Им же теперь верная смерть! В море-то не выйти!

Впрочем, выход был.

Я дернула одного из сиренидов за плавник.

— Сколько их?!

Сиренид показал ладонь, на которой были растопырены шесть пальцев.

Шесть штук!?

Одного более чем достаточно. Одного гройна убивали десять человек. Убивали, используя рассчитанное Лери заклинание-тайфун. И потом от них и пепла не нашлось.

Что ж.

Кто сказал, что есть выбор между смертью и бесчестьем?

Я еще раз дернула сиренида за плавник.

— Вы сможете доставить наших друзей на сушу... потом, после битвы? Или сейчас — подальше отсюда?

Сиренид недоуменно поглядел на меня.

— Вы хотите повстречаться с гройном? Зачем? Он ядовит для людей.

Я пожала плечами.

— Мы клялись защищать. Поэтому я прошу вас увести отсюда наших друзей... и тоже уйти. Вы вернетесь, когда все будет кончено, ладно?

Похолодели ладони. Я предполагала, что рано или поздно умру, но хотелось бы попозже.

А, впрочем, это не мне выбирать. Но я хотя бы уйду достойно.

Тёрн схватил меня за плечо.

— я никуда не уйду, слышишь?!

— а кто тебя спрашивать будет?!

— Ты и будешь!

Я сбросила руку друга со своего плеча.

— Это — мой долг. А твой — сделать Элварион счастливой страной, в которой больше нет войн... твое величество.

Тёрн сверкнул глазами.

Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, вмешались сирениды. Все тот же, с красным хвостом которого я тормошила, чтобы получить ответы.

— а что вы хотите делать с ворролоуррр?

— Убить, — коротко ответила я. — Троих, четверых — на сколько сил хватит. Нас тоже в живых не останется. Но это не важно. Вы уведете наших друзей?

Сиренид несколько секунд смотрел на меня.

— Это ваше решение?

— Да.

— а ваши друзья?

Я пожала плечами. Повернулась к ребятам — и коротко разъяснила проблему. Почему мы не идем дальше. Сколько там гройнов. Чем это нам грозит. Драться будем?

— Дурацкий вопрос, — обиделся Лютик. — Ёлка, еще раз — и ты точно в глаз получишь. Хоть и женщина.

— а ты поэт доморощенный. Так что — драться будем?

— Конечно.

— Спрррашиваешь — Эвин на глазах перетекал в промежуточную форму — полуволка — получеловека. Вроде и на двух ногах, но шерсть, клыки, когти, уши и полуволчья морда — тоже в наличии. Ночью увидишь — и ночной горшок уже не понадобится. Никогда. Если маги энурез не вылечат.

Это Эвин не нарочно. Просто ему так удобнее пользоваться всей своей силой.

Лерг пересчитывал накопители.

— Должны управиться. Ёлка, что ты хочешь с ними сделать?

— Мне плевать, лишь бы они убрались из бухты, — пожала я плечами. — Возможно... Ребята а давайте выбросим их на скалы?!

— Куда именно? — Эвин пока еще не понял. А вот Лютик — уже. К северу от Милотана находилась полоса неосвоенного побережья. Скалы, рифы, ни одного толкового участка плодородной земли. Почему так? А почему бы и нет? Рекультивировать — слишком долго и хлопотно. Вот когда население разрастется до такой степени, что или-или, тогда Его Величество и будет потрошить казну. А пока — незачем.

Изменять природные условия, рельеф, почву, растить траву и деревья, вообще окультуривать участки — дорогое удовольствие.

Если слевитировать гройнов именно туда — они так и останутся на суше. Хотя нам уже будет все фиолетово. Мы пойдем на следующий круг перерождения.

Моего плеча коснулись холодные пальцы. Я не вздрогнула. Просто повернулась — и взглянула в глаза... спасенному нами сирениду. Ведь и трех часов еще не прошло. А кажется, это было в другой жизни?

— Не торопиться... умерать, — он говорил на языке людей и поэтому его понимали все присутствующие.

— Каждая минута нашего промедления тут — чья-то погубленная жизнь там, — коротко ответила я.

— Не спешить. Мы предлагаешь... отдай гройн нам?

Я хлопнула ресницами. Открыла и закрыла рот. И родила:

— Да хоть всех! Но как?

Сиренид усмехнулся. А потом полез за пазуху — и достал крохотный кувшинчик на веревочке.

— Моя бабушка делать... давно, еще там... Дотронешься...

Ей-ей, увидь я это в мире техники — приняла бы за сувенир. Делают такие иногда, для ароматических веществ. Но этот кувшинчик был плотно зашит, залит чем-то темным и подвешен на тонкий длинный шнурок. Я послушно коснулась кончиками пальцев кувшинчик из какой-то плотной синей кожи.

И задохнулась от восхищения.

Мастера, боги, какие мастера! Да их надо приглашать в Универ, чтобы преподавали магию разума! Этот кувшинчик был... сокровищем! По-другому и сказать было нельзя. Он был по существу переходником между разумом животного (любого, от блохи до гройна) и человека (сиренида). Ни о каком подчинении не шло и речи. Просто амулет позволял переводить мысли одного во что-то простое и понятное для другого. Например, перевести кошкино 'Мяу! Жрать!' в понятное человеку 'Рыбки! Пора обеда!'.

То, чего я безуспешно пыталась достичь с Дымком, лежало у меня в руках.

Сиренид улыбнулся.

— Мы... не уравлять...

— Управлять.

— Да. Мы — нет. Мы — договариваться. Они нам — защита, помощь, охрана... Мы им — корм, спасение паразитов...

— от паразитов.

— да. От паразитов. Уход. Любовь.

— Они же ядовиты! — вырвалось у Лютика.

— Не для... наш, — пожал плечами сиренид.

Это и решило все дело. Я пожала плечами.

— Если вы можете найти применение этой пакости — забирайте!

— Вы бы действительно их убили? — уточнил краснохвостый на своем языке.

— Да, — не дал мне ответить наш спасенный. — Они из нашей касты воинов. Они готовились умереть, но не пустить ворлоуррр на берег.

Краснохвостый взглянул на нас с уважением.

— Мы заберем ворлоуррр. Мне кажется, они из нашего мира. А потом доставим вас на берег. Хорошо?

— Разумеется. А этого — я коснулась пальцем амулета — хватит?

— Нет. Но вы можем... усилить... увеличить... да?

Я лихорадочно вцепилась в накопитель. А почему бы нет!? Я не могу лезть в чужую магию. А вот усилить ее, добавить мощности — это пожалуйста.

— вот, — рядом так же протянули амулеты Лютик и Эвин.

Должно хватить.

Я кивнула сирениду. Красноперый улыбнулся мне — и надел бабушкин подарок на шею.

Эвин протянул руку — и взял сиренида за руку. Чтобы контакт был лучше. И принялся осторожно вливать силу в магический рисунок кувшинчика.

— Может, лучше я? — на миг я засомневалась. Но оборотень покачал головой.

— Нет. Мне удобнее. Лучше наблюдай за происходящим в бухте. Нам еще идти на помощь.