Они обследовали примерно тридцать километров подводной береговой линии, осматривая и сканируя одну пещеру за другой. Когда сонарное сканирование высвечивало трехмерный образ на карте, некоторые пещеры сразу же проявлялись как тупики, простые углубления в камне, не ведущие никуда. Некоторые были настолько протяженными и запутанными, что сонар не находил их конца и такие помечались на будущее. Когда Мереель провел «Эй'хан» сквозь особенно густую мешанину из водорослей и морских обитателей — некоторые из них били по куполу кокпита ртами, похожими на хоботки, словно пробуя корабль на вкус — Скирата принялся искать признаки беспорядка в окружающем пейзаже, которые могли указать на недавние строительные работы. Если Ко Сай была здесь, то она занимала это жилище всего несколько месяцев. Следы работ могли все еще сохраниться: свежесколотый камень, мусор у входа в пещеру — какие угодно предательские следы того, что здесь строилось ее убежище.
Вэу тоже смотрел сквозь купол а Мирд копировал его позу настолько точно, насколько это было возможно для шестиногого зверя. Время от времени он моргал и пару раз отрывался от наблюдения, чтобы повернуться и внимательно посмотреть на своего хозяина… перед тем как восторженно и слюняво лизнуть его в лицо влажным серым языком.
Скирату передернуло. С другой стороны — есть хотя бы одно существо в галактике, которое искренне любит Вэу… Файрфек, если после всех прошедших лет он начинает жалеть этого чакаара — дело плохо. Состояние — это всего лишь кредитки, которые были бесполезны для Вэу, напомнил себе Скирата; если судить здраво — он просто хотел порвать с высшим обществом и то, что это оказалось полезным для плана по спасению клонов — всего лишь везение
«Хотя это неправда, не так ли? Он тоже Мэндо. Его привело на Мандалор то же, что удерживает там меня. Мы это выбрали. И, может быть, я ненавижу его потому, что в чем—то он чересчур похож на меня.»
— Замри. — внезапно скомандовал Вэу.
Мирд напрягся, почувствовав реакцию Вэу. Стрилл охотился, пусть даже он не мог попасть наружу и почувствовать запахи и течения. Мереель остановил корабль и они замерли в тишине, нарушаемой лишь гулом щитов и систем жизнеобеспечения.
Вэу показал вперед и чуть влево.
— В этих зарослях водорослей. Смотри.
Внешние голокамеры «Эй'хана» и нос Мирда повернулись вслед за движением пальца Вэу. Водоросли росли густо и были населены множеством сияющих оранжевых дисков — это могли быть рыбы, черви или плавучие ракообразные. Это походило на внутренний дворик каф—бара, затянутый праздничными гирляндами.
Не все водоросли были бледно—зелеными. Некоторые в зеленовато—голубом свете казались белыми. Скирата пригляделся внимательнее, а потом течение колыхнуло заросли чуть сильнее, и он понял что смотрит вовсе не на водоросли а на кости.
Это был скелет.
— Шаб. — пробормотал Мереель. — По—моему с реанимацией мы опоздали, Кэл'буир.
— Надеюсь он купил страховку. — С этого расстояния Скирата не мог различить никаких отметин на костях. — Или она.
«Кто здесь умер? И почему?»
Скелет покачивался от течения, словно танцуя с водорослями. Он определенно принадлежал какому—то гуманоиду, и был вычищен добела, словно анатомическое пособие, впрочем при более тщательном осмотре — насколько это было возможно, не выходя из корабля — были замечены несколько бледно—желтых наростов, выглядевших как захлопнувшиеся колонии моллюсков. Трудно было сказать что удерживало его в целости. Если он лишился плоти, то должен был лишиться и соединяющих кости тканей. Скирата не мог припомнить расы, у которой было бы подходящее строение, но это было неважно. Он — или она — никуда не сбежит.
— Ныряльщик, который не слушал предупреждений? — поинтересовался Вэу.
Чувство Скираты на неприятности было надежней любого сонара.
— И какая морская живность жрет ныряльные костюмы и снаряжение вместе с мясом?
Мереель, возившийся с управлением внешней наблюдательной голокамеры, издал долгий вздох.
— И когда ты в последний раз видел рыбу с пальцами? — тихо сказал он, выводя изображение с голокамеры на один из больших мониторов. — Смотри.
На увеличенном изображении сквозь пласты водорослей, колыхавшихся вокруг коленей скелета словно толстый ковер, просвечивало что—то ярко—оранжевое. Когда Мереель еще немного увеличил картинку и подплыл поближе — Скирата понял что это было.
Мереель был прав. Мало какая морская живность может взять кусок фиберкорда и привязать тело к камню.
Увеличенное изображение на мониторе показывало узел: надежная, нескользящая, якорная петля из келдабийского учебника. В галактике полной стяжек, соединительных панелей, и сотен прочих высокотехнологичных способов соединения вещей, очень немногие старались учиться правильно вязать узлы, тем более такие специфические и сложные как этот.
Очень, очень немногие: только клон—солдаты — и мандалориане.
Глава 10
Никто нас не любит,
Никто нас не любит,
Никто нас не любит,
А нам плевать.
Мы мандалориане,
Крутые парни,
Лучшие воины,
С Мандалора.
— Вольный перевод мандалорианской застольной песни, датируется временем запрета мандалорианским наемникам на службе правительства Джериса VI на распитие спиртных напитков в местных каф—барах.
Здание республиканского Казначейства, Корускант, 478 дней после Геонозиса.
Бесани закрыла двери в свой кабинет и затемнила транспаристиловые стены, нажатием кнопки на столе — она не хотела чтобы ее беспокоили.
«Сентакс II. Сосредоточиться на нем?»
Она погладила подаренный Мереелем бластер и задумалась — сколько ей потребуется, чтобы научиться с ним обращаться; она никогда не стреляла в стрессовой обстановке. Ее даже не учили стрелять, но сейчас явно было самое время научиться. Потом она начала прикидывать, как ей поближе взглянуть на Cентакс II — лично или дистанционными методами — и выяснить что же там происходит. Это была армейская территория, и человек со стороны не мог попасть туда без приглашения. И предлогов для визита туда практически не было даже у агента Казначейства.
Бюджетные отчеты показывали множество подрядчиков, предоставлявших услуги Великой Армии, которые могли быть косвенно связаны с Cентаксом, и один из них — «Дханнут Логистик» — также фигурировал в расходах на медицину.
«Конечно, я могу и полностью заблуждаться…»
«И так или иначе я добуду Мереелю его ответ. Я должна была держаться в стороне от этого.»
Но она не могла — потому что не мог уйти в сторону Ордо, также, как не мог этого Корр и остальные. Она поняла, насколько, должно быть, пуста была ее жизнь, что ее так легко и просто заполнили люди, которые — возможно — ни разу не думали о ней иначе, как о полезном контакте.
«Я не глупа, Кэл.»
Но у них было кое—что, чего желала она — и это был не один лишь Ордо. Ей хотелось разделить их близость, их единство и дух товарищества, и почувствовать, наконец, что она по—настоящему жива.
Неожиданно ей вспомнился Фай, и то, как, по словам Ордо, он узнал, что в его бытии недоставало изрядного куска — и то, как он был возмущен этим. Она, по крайней мере знала, чего не хватало ей, и как это найти.
Но вместе с тем был еще и соблазн исправить несправедливость, и она знала что не одинока в этом желании. Сенатор Скина с Чандрилы громко выступал на тему положения Великой Армии и прав клонов. Он мог бы посодействовать с убедительным поводом для расследования.
Личный комлинк смотрел на нее с ладони, словно сооблазняя ее выбором между звонком Ордо и сенатору. Вместо этого она отослала Ордо сообщение до востребования — она боялась, что ее вызов может придти как раз тогда, когда детонатор отсчитывает секунды, а Ордо решает какой провод резать — красный или синий.
«Надеюсь, тебе понравился пирог.»
Что еще она могла сказать. Она не знала — кто еще мог это увидеть, не знала — защищенное это соединение или нет.
«Тебе надо будет попробовать мою домашнюю стряпню когда вернешься.»
Она могла представить себе как Ордо, нахмурившись, читает это, а Мереель — который вел явно совершенно другую жизнь и наслаждался этим — понимающе ухмыляется ему.
Бесани отослала сообщение, щелкнув по клавише, затем набрала код коммутатора Сената.
Не стоит отставлять след на офисном линке — просто на всякий случай. Он известный антивоенный активист. За ним может следить кто угодно — кому бы это ни понадобилось.
Дроид—секретарь сенатора Скина записал ее на прием в этот же день, после обеда, что показывало насколько мало лоббистов вьется вокруг человека, выступающего против войны, и спросил не предпочитает ли она разговор на открытом воздухе.
— Я у здания Казначейства. — сказала она. Посещение Сената было обычными для правительственных работников; это привлечет меньше внимания чем встреча за чашкой кафа или в ресторане. Во время прогулки по Галактическому Городу ее может снять любая из десятков наблюдательных камер или даже какой—нибудь из спутников, следящих за Корускантом. — Я приду в его офис.
По пути на встречу, сидя на заднем сиденьи такси, ей казалось что маленький бластер в ее кармане может видеть вся планета. Она даже не знала какой он марки. Он был изящным, темно синим, с коротким серо—зеленым стволом и маленьким красным огоньком, который показывал что тот заряжен — очень красивая вещь. Когда она пригляделась к пластинке, утопленной в пятку — она помнила что так называется конец рукояти — она различила слова «Мерр—Сонн».
— Леди, вы меня нервируете. — заметил водитель такси. — Собираетесь кого—нибудь пристрелить?
Бесани не знала, как ему удалось заметить это — сзади и через спинку сиденья; впрочем, она мало что знала о поле зрения фасетчатых глаз родианцев. Она убрала бластер с коленей обратно в карман.
— Я общаюсь с неприятными личностями. — ответила она.
У таксиста на все был готовый ответ.
— Да, в сенате их полно… и зовутся они политиками.
Она тоже так думала, но потом осознала что никогда не встречалась с политиком неофициально. Где она подцепила эту мысль? Из голоновостей? Из досужих разговоров? Сила стереотипов была удивительной. Она задумалась — а как бы она могла хоть что—то сделать, чтобы заставить граждан Корусканта посмотреть на безликих солдат, сражающихся вместо них на войне, как на живых, чувствующих людей.
Она даже не могла бы сказать что все они чьи—то сыновья, мужья или братья. Они были совершенно вне общества. Масштаб этой задачи подавлял ее.
«По шагу за раз, девочка. Делай то что можешь.»
Сенатор Скина встретил ее в одной из маленьких приватных комнат, зарезервированных для встреч сенаторов с представителями общественности. Он оказался куда более обыкновенным, чем ей представлялось и не вызывающе роскошно одетым. Зато он обладал искренней убежденностью, которая обрушилась на нее, словно волна прилива. Еще один стереотип рухнул и сгорел начисто.
— Конечно, меня волнует то что происходит с этими людьми. — говорил он. — Что бы ни делалось на прочих планетах, Корускант тысячелетиями не терпел рабства. Невыносимо, что теперь мы смирились с ним, лишь потому что это целесообразно. Но я — глас вопиющего в пустыне.
Бесани осторожно приняла намек.
— У меня есть некоторые сложности с учетом медицинского снабжения для Великой Армии, Сенатор. Я могу идентифицировать расходы на то, что, по моему мнению, является оборудованием для медцентров, но… скажем так, эта отчетность не прозрачна.
На языке политики это сдержанное замечание означало выгодную сделку… если слушатель хотел ее принять. Скина ее принял.
— Да, я непрерывно запрашиваю о потерях; полевых госпиталей катастрофически недостаточно, и я не могу узнать — что происходит с теми, кто убит в бою. Насколько мне известно — тела не забирают. Для этих бедняг нет даже почетного возвращения. Так что если вы заметили большие суммы, ассигнованные на обеспечение клонов, то я могу вас заверить что нет признаков того, что они используются подобным образом.
Бесани почувствовала страх; словно на нее плеснули холодной водой. Это было одной из тех вещей, которые она легко могла бы узнать у Ордо; он знает как клоны поступают с телами. Но она была из длинного списка тех вещей, о которых она никогда и не думала спрашивать. Она догадывалась что солдат просто бросают — как мусор, и это разжигало ее злость. Она едва не спросила Скина — не знает ли он что—нибудь о центрах на Cентаксе—II, но решила что с человеком, которого она не знает, заводить подобного рода разговор будет опасно.
— Я проверяю некоторые счета Великой Армии. — сказала она. Это было по большей части правдой и не было секретом — на случай, если известия о этой встрече попадут к ее начальству. Она вытащила из кармана пластоидную контактную карточку и вложила ее ему в ладонь.
— Если будет что—то, на что, по вашему мнению, мне следует взглянуть — легально, разумеется, потому что мою деятельность проверяют другие сотрудники — дайте мне знать.
— А, так вы из внутренней безопасности…
— Я присматриваю за кредитками налогоплательщиков.
— Я так понимаю, именно поэтому вас и заинтересовали условия содержания нашей армии.
Бесани по привычке прикусила было язык, но это было слишком обидным замечанием, чтобы проигнорировать его.
— Для меня это не просто абстрактная благотворительность. Я встречаюсь с солдатом.
На миг Скина показался ошеломленным, и она не могла понять, на что он так отреагировал: на резкий тон ее ответа или на неожиданно личные подробности.
— Что ж. — проговорил он. — Значит, мне нет смысла распинаться перед вами насчет того, что они все точно такие же люди, верно?
«Время проявить немного почтительности.»
— Я знаю многих из клонов — по меркам большинства людей, и — да, мне не все равно, что с ними случится.
— Тогда вы, должно быть, знаете что с ними происходит.
— В каком смысле?
— Когда они получают ранения и не могут вернутся на действительную службу. Понимаете, я могу узнавать, что творится в госпиталях «Ремсо» — или, вернее, получать довольно ограниченные сведения от персонала Оборонного Управления — но я не получал сведений о тех людях, кого не смогли заштопать и отправить обратно.
Бесани подумала о Корре, временно переведенном на бумажную работу после того как заряд, который он разряжал, взорвался и оставил его без рук. Он ждал поступления специализированных протезов, и если бы Скирата не перетащил его тренироваться на коммандо, он вновь отправился бы работать сапером.
