1. "Черный Меч"

Младший с сомнением посмотрел на круглый деревянный шар в руке, покрытый выжженными черными узорами.

— Ну-ну. Никогда от магов ни в чем, кроме обороны города, проку не было, а тут вдруг стало?

— Придержи язык, Мирити. Оборона города — это вообще самое главное.

Тот, кого назвали Мирити, пожал плечами, и принялся связывать руки Сигурни, продолжая бормотать себе под нос что-то не слишком лестное о магах, от которых гораздо больше проблем, чем толку.

Тут вернулись охотники, которые уходили по следам Вивьенна. Один заметно хромал на правую ногу, второй крепко прижимал к груди наскоро перебинтованную руку, но...

Они волокли за ноги тело вампира. Определенно мертвого, потому что даже вампиры не выживают, если им отсечь голову, а голову Вивьенна за волосы нес хромающий, и ругающийся на чем свет стоит охотник. То есть выжить-то они могут... вот только кто будет столь глуп, чтобы приставлять отсеченную голову на место, а потом еще и поить вампира кровью?

— Вы быстро, — констатировал старший.

— Да он и так полудохлый был. От таких клыков мало чести.

— Какая разница? Это он сейчас полудохлый, а пожрал бы — и разорвал вас на мелкие кусочки. Каждого. И нами бы еще подзакусил, — охотник присел на корточки перед брошенной на траву головой, приподнял губу мертвого вампира, демонстрируя клыки. — Ему больше сотни. Причем намного.

Младшие, притащившие тело, пожали плечами, один из них достал кинжал, и потянулся к голове, намереваясь выковырять трофей. Старший перехватил его руку.

— Нам нужно возвращаться в город.

— Но...

— Я сказал — возвращаемся. Хочешь — прихвати с собой башку, утром выставишь на солнце. Тело киньте здесь, пусть до рассвета поваляется, там солнце спалит эту пакость.

Сергаал молча слушал разговор охотников, глядя в мертвые глаза Вивьенна — отсеченная голова лежала буквально в трех или четырех футах от него, на лице вампира застыло выражение беспомощной мольбы... странно было видеть это выражение на лице кровососущего нелюдя, убивающего людей ради еды и развлечений.

Или?..

Мы — другие. Мы не убиваем людей — ни для развлечения, ни для пропитания. Мы живем в симбиозе с ними, в Рэйкорне вампиры и люди — это две равноправные разумные расы.

Мирити и еще один охотник привязали ноги Сергаала к колу, и "вампир" остался болтаться на осиновом шесте, как туша какого-нибудь зверя, которую охотники из-за ее тяжести должны нести вдвоем. Правда тушу обычно привязывают за все лапы, но в данном случае их добыча оказалась насаженной на шест, как куропатка на вертел. Тяжко вздохнув, два хмурых охотника мрачно подняли на плечи шест, не обращая внимания на безвольно висящие руки, с которых на траву скатывались тягучие красные капли... Кто-то подхватил голову Вивьенна, Хранитель краем глаза отметил мотающиеся по спине старшего волосы Сигурни... и, наконец-то, потерял сознание, успев только мысленно проклясть Эстаи, который так и не появился за все это время.

Воспоминания понемногу отступали, оставляя только ноющую боль под ложечкой, и смутное осознание катастрофической неправильности происходящего. Сергаал медленно набрал в грудь воздуха, и витиевато выругался — очень уж хотелось.

— Ты смотри-ка, ругается! Значит, живой. Уже хорошо... — прорезал тишину высокий, хрипловатый голос. Вспыхнул факел, на несколько секунд ослепляя.

Перед ним стояла женщина. Немолодая, лет сорока пяти или чуть больше, с коротко подстриженными седыми волосами. Ее суровое, загорелое лицо покрывали шрамы, два из которых пересекали правую глазницу, скрытую повязкой. Кожаная жилетка с нашитыми стальными кольцами и кольчужным воротником, полностью скрывающим горло, рукоять меча за левым плечом, несколько метательных кинжалов на поясе, там же, на левом боку — ручной арбалет с деревянными бельтами, разумеется, с осиновыми наконечниками — типичная, почти что картинная охотница на вампиров. Как в кино, разве что постарше раза в два.

Вот только у киношных охотниц с большой грудью и длинными обнаженными ногами не бывает такого страшного, ледяного, смертельно-пронзительного взгляда. Они не умеют смотреть так, словно уже вынесли приговор, и уже даже привели его в исполнение, а теперь с наслаждением наблюдают, как приговоренный корчится в агонии. Они не умеют в живом существе, пусть даже и враге, видеть просто падаль, и ничего более.

Сергаал еле справился с паническим ужасом, на миг охватившим все его существо, и посмотрел женщине в глаза.

— Я — Йенна, Старший Охотник Элерты. Кровосос, тебе есть чем купить себе быструю смерть, или ты предпочтешь заживо сгореть на солнце — по частям, разумеется? — нет, она не издевалась над поверженным врагом. Она просто доводила до сведения приговоренного альтернативу.

А в голове Хранителя быстро-быстро защелкали, переключаясь воспоминания. Йенна, Йенна... где-то он слышал это имя, вот только где?

— Что вменяется мне в вину? — хрипло спросил он, пытаясь протянуть время.

Охотница расхохоталась. Смех у нее был грубый, совсем не женский. И закончился он так же резко и неожиданно, как и начался.

— Ты — вампир. Этого достаточно, чтобы приговорить тебя к сожжению на солнце. Ты напал на охотника, и посмел пить кровь охотника — за это ты достоин самой страшной казни, какую я только способна придумать. Достаточно?

— Во-первых, я не вампир. И, во-вторых, что проистекает из во-первых, я не нападал на охотника и не пил ее кровь, — нагло заявил Волчонок, подняв голову.

В следующую секунду охотница ударила. Несколько раз, коротко и быстро — Сергаал только через две или три минуты смог хотя бы частично восстановить дыхание и открыть глаза.

Эта женщина умела делать очень больно.

— Черт, да посмотри же на меня, дура! Ты что, не можешь отличить вампирские клыки от неправильных человеческих зубов? — прошипел он сквозь зубы, молча стерпел еще один удар — спокойный, почти ленивый. — Вы же кровососов по ауре чувствуете! Я — человек! Как бы я еще мог шевелиться с осиной в груди?

— Первое: я прекрасно знаю, как вы умеете прятать клыки. Второе: не надо хамить — этим ты только усугубишь свою участь. Третье: я уже встречалась с вампиром, умевшим маскировать ауру, и это стоило мне глаза. Одного урока мне вполне достаточно, я быстро учусь, — холодно, почти безразлично, проговорила Старшая Охотница. — Четвертое: я видела вампиров, способных перебарывать действие осины, тем более — такой паршивой, какая нашлась у горе-охотничков, которым вы с дружком попались. Кстати, ни один человек не выживет с такими ранами, как у тебя, и уж тем более разговаривать не сможет. И пятое — на шее Сигурни я лично выдела отметины от вампирьих клыков. А вот это — уже оскорбление лично мне и моей семье.

Йенна! Теперь Сергаал вспомнил. Когда светлоглазая охотница в очередной раз рассказывала что-то о своих родителях, она упомянула это имя. Йенна была матерью Кинаи, а Киная, в свою очередь — матерью Сигурни.

Слова Старшей Охотницы о том, что человек с такой раной не выжил бы, Волчонок пропустил мимо ушей, списав все на преобразование, проведенное Мечом в первый день его появления на Аенгросте.

— Вы бабушка Сигурни? — резко спросил он, переходя на "вы", и стараясь говорить как можно более вежливо.

Седая бровь охотницы взметнулась вверх.

— Да. И что?

А вот теперь ему оставалось только положиться на везение, и понадеяться, что дед Сигурни был откровенен не только с дочерью, но и с супругой.

"Эстаи, если ты сейчас же не появишься — я тебя в кислоте растворю".

Меч не отзывался.

— Скажите, ваш супруг... он никогда не рассказывал вам историю о Черном Клинке? — негромко спросил Сергаал, глядя собеседнице в глаза... то есть, в глаз.

Йенна вздрогнула, резко шагнула к пленнику.

— Не рассказывал. Но я слышала ее от Кинаи.

— Я — Хранитель Черного Клинка. Я не вампир, я — человек. И я пришел для того, чтобы помочь вам, — коротко бросил он, внутренне поморщившись — таким дешевым пафосом разило от этих слов.

Охотница молчала, внимательно изучая Волчонка.

— Как ты можешь доказать правдивость этих слов? — наконец, спросила она.

— Развяжите мне руки. Можете держать на прицеле, все, что угодно — только развяжите мне руки.

"Эстаи, сволочь железная! Если меня сейчас грохнут, тебе придется еще хрен знает сколько тысячелетий покрываться пылью на матушке-Земле!"

Йенна медленно сняла с пояса арбалет, натянула тетиву, положила стальной бельт — не из основного колчана, а извлеченный откуда-то из-за пояса, и достала из ножен кинжал.

— Если что — я разнесу тебе башку — рефлексы у меня хорошие, и выстрелить я успею, учти, — предупредила она, и метнула кинжал, перерубая веревку, которой был связан Хранитель.

Сергаал тяжело рухнул на колени, взвыл от пронзившей все тело боли, но тут же прикусил губу — еще не хватало показывать этой старой стерве, как ему хреново... Медленно наклонив голову, он напрягся, пытаясь ощутить Меч в своем теле, выпустил на кончики пальцев искры Силы...

Рукоять материализовалась прямо над седьмым позвонком, пальцы сомкнулись на чуть теплой, такой родной и знакомой спине дракона, Хранитель несильно потянул Меч вверх, одновременно с тем приглушая боль в руках.

Звездчато-черное лезвие ослепительно блеснуло, взметнувшись над головой Сергаала, Хранителя на миг охватило антрацитовое пламя — и тут же исчезло, забирая с собой боль и испепеляя веревки.

Волчонок медленно поднялся на ноги, клинок провернулся в его руках, обрубая перекладину до сих пор торчащего в груди кола, и тут же ударил рукоятью по оставшейся деревяшке — кол со стуком опал на дощатый пол за его спиной.

Сергаал же едва удержался от крика — это оказалось гораздо больнее, чем он думал. Однако регенеративная программа, запущенная еще раньше, уже действовала, унимая боль и останавливая кровь.

Спустя минуту он выпрямился — окровавленный, злой, с хищно поблескивающим Мечом в руке. Глаза Хранителя пылали холодным черным огнем, на лице застыла жесткая, почти жестокая маска.

Йенна под страшным взглядом глаз Черного Клинка медленно опустилась на одно колено. Давно выроненный арбалет лежал на полу.

— Я от имени всего населения Элерты приношу вам свои извинения, и прошу простить нас за... подобное обращение, — глухо проговорила она, каждое слово словно бы выдавливая сквозь собственную гордость. — Я понимаю, что наше незнание не служит нам оправданием, но... Если вы решите карать нас, карайте меня. Остальные ни в чем не виноваты.

— Я понимаю, чем было продиктованы ваши действия, Старшая Охотница, — холодно проговорил Сергаал — и сам подивился звучанию собственного голоса. Он звучал негромко, но так, что казалось, что его услышали бы тысячи человек, если бы он того захотел. — Я благодарю вас за бдительность, и приказываю в дальнейшем проявлять не меньшую осторожность.

Женщина стремительно подняла голову, в ее обращенном на Волчонка взгляде читалась безумная надежда.

— Вы... вы прощаете нас?

— Да. И я не отказываюсь от предложения помощи. Но сперва у меня есть несколько вопросов, и я хочу, чтобы вы немедленно мне на них ответили.

— Я готова отвечать, повелитель, — спокойно произнесла Йенна. Без подобострастия, без раболепия — она признала командира, и готова была ему подчиняться — или убить себя, если приказ окажется по той или иной причине невыполним.

— Сколько времени прошло с тех пор, как меня... с тех пор, как я оказался здесь?

— Три часа.

— Хорошо. Я хочу увидеть тех охотников, которые напали на меня.

— Через полчаса они будут здесь.

— Через час. Мне надо привести себя в порядок и переодеться.

— Как скажете.

— Потом я хочу хотя бы немного отдохнуть, а после этого — встретиться с городским Советом, или что там у вас управляет городом.

— Я могу созвать охотников и Старейшину города к полудню.

— Отлично. И вот еще что... как там Сигурни?

— Она в безопасности, но пока что без сознания, — отвела взгляд Йенна.

— Ладно, пусть пока отдыхает. Утром навещу ее. Проводите меня туда, где я смогу привести себя в порядок.

Спустя час в дом Йенны, которая выделила гостю самую большую комнату, пришли охотники, и Сергаал, едва успевший отмыться от крови, и переодеться в чистую и целую одежду, отобрал у младшего голову Вивьенна. Он сослался на то, что ему надо "кое-что выяснить о вампирах", и только после этого догадался, что вообще-то может ничего никому не объяснять — на него смотрели, как на воплощенное божество.

"А ты для них и есть воплощенное божество", — мысленно хмыкнул Эстаи.

"Ты... Ты где... Какого?... Где тебя носило, мать твою за ногу?" — взорвался Хранитель.

"Где надо было, там и носило. Если бы тебе угрожала реальная опасность — я бы пришел, здесь же не было ничего такого, с чем ты не мог бы справиться один, — спокойно ответил Меч. — А матери у меня по понятным причинам никогда не водилось, так что изволь ругаться логично. И, кстати — ни одна кислота меня не возьмет".

"Да ну тебя... ты же прекрасно понял о чем я".

Эстаи усмехнулся.

"Я-то понял. А вот понял ли ты, о чем я?"

Волчонок задумался. А ведь правда...

"Это типа такой экзамен на выживание, да?" — съязвил он.

"Именно, — невозмутимо отозвался Эстаи. — Если бы ты уже сейчас загнулся, в такой ерундовой и практически безопасной для тебя ситуации, то извини — лучше бы я сейчас на Землю вернулся, глядишь, повезло бы поскорее, чем здесь с тобой еще несколько месяцев терять".

Сергаал обиженно фыркнул и замолк — возразить было нечего.

"Эстаи, скажи — ты уже примерно разобрался в физиологии этих местных вампиров?"

"Примерно — разобрался. Держи".

Поморщившись — он до сих пор не привык к не слишком приятным ощущениям, сопровождающим передачу информации напрямую в мозг — Хранитель быстро просмотрел полученное, и ругнулся.

"А те, которые света не боятся? По ним есть что-нибудь?"

"Ничего такого, чего бы ты еще не знал".

"Жаль..."

"Кстати, все хотел спросить — зачем тебе голова этого вампира?"

"Мы с ним не договорили", — уклончиво ответил Волчонок. На самом-то деле он почему-то испытывал к Вивьенну странную симпатию, но говорить об этом Мечу не собирался.

"Хочешь изобразить некроманта и допросить голову?" — Эстаи едва сдержал смех.

"Нет. Вивьенн пригодится мне живым. Сколько примерно времени пройдет, прежде чем его обезглавленное тело начнет разлагаться?"

"Около пяти суток".

"Хм... Тогда ладно".

"Но я бы посоветовал тебе поторопиться с "воскрешением", потому что если охотники заметят, что вампирский труп спокойно себе продолжает существовать под солнечными лучами — могут быть последствия, и не факт, что хорошие".

"Черт, тоже верно... Тогда пойдем сейчас".

Старшей Охотницы дома не было — она отправилась предупреждать Старейшин и остальных охотников о завтрашнем внеочередном собрании. Заплетя волосы в косу, и накинув капюшон, чтобы не привлекать излишнего внимания "вампирской" окраской волос, Волчонок вышел из дома, и направился к городской стене, искренне надеясь, что не заблудится в незнакомом городе с его небольшими, отдельно стоящими домиками, и узкими улочками между ними.