Дом на берегу океана

Мы подошли к нему ранним утром третьего дня плавания, и то, что мы находимся на траверзе этого острова, я определил даже раньше Тонги — по запаху. С подветренной стороны уже за восемнадцать километров явственно попахивало серой.

Мы обогнули остров и легли в дрейф в полукилометре северо-западнее его. Да уж, подумал я, редко доводится встречать столь не соответствующие действительной картине названия. Какой он к чертям белый? Гораздо больше ему подошло бы имя Ядовито-Желтый, Серный или вовсе Адский. Потому как он являлся не до конца потухшим вулканом и чуть ли не весь состоял из той самой серы и всяческих ее соединений.

Так как от океанских волн нас сейчас защищала близкая Новая Зеландия, мы с Мариком рискнули взять надувную лодку и совершить высадку на остров. Я даже сумел подняться на холм, с которого было видно жерло вулкана, залитое какой-то маслянистой на вид жидкостью ядовито-зеленого цвета. Сунул в сумку несколько первых попавшихся образцов серных "цветков" и, кашляя, поспешил к лодке. Нет уж, сюда больше ни ногой без противогаза, подумалось мне под вой работающего на предельных оборотах моторчика и глядя на удаляющиеся серные скалы. Хотя, может быть, со временем появятся люди, которым потребуется как-то искупить какую-нибудь вину...

Нет, даже в этом случае придется раскошеливаться на противогазы, а то прямо Освенцим какой-то получится, решил я, командуя полный ход и курс на северо-северо-запад.

Обойдя северную оконечность одноименного острова Новой Зеландии, мы повернули на юго-запад и так, под сорок пять градусов к ветру, шли десять дней, помогая парусам работающими на средних оборотах дизелями. Вымотался я за это время здорово, как и Тонга. Ведь идти под таким острым углом к ветру было очень трудно — чуть зевнешь, и паруса полощутся, а катамаран, несмотря на работающие дизели, начинает сносить на восток, к Новой Зеландии. У Власа держать нужный курс вообще не получалось, так что вахты пришлось поделить нам с Тонгой. От автопилота же, сделанного мной на основе электронного компаса, толку было немного. Ведь сейчас требовалось выдерживать нужный угол относительно направления ветра, а вовсе не магнитного поля Земли.

Но, как уже говорилось, почти все на свете имеет и свои положительные стороны, их просто нужно не лениться искать. Так что за время преодоления последнего отрезка нашего пути я довольно детально продумал схему электромеханического автопилота, который будет управлять не только рулями, но и парусами, когда потребуется идти под острым углом к ветру.

На тринадцатый день пути ветер сменился на юго-западный, и вовремя, а то я уже начинал опасаться, что нам придется высаживаться на Тасманию. Нет, со временем, хочется надеяться, очередь дойдет и до нее, но основывать первое поселение лучше на каком-либо из островов Бассового пролива. Из тех соображений, что там нет ни аборигенов, ни хищников, ни сильно ядовитых змей, а места хватит на несколько тысяч человек. Опять же и Тасмания, и Австралия будут рядом — куда бы мы не высадились, больше двухсот километров до любого берега никак не получится. Плавать туда-сюда можно будет хоть каждые сутки, а летать так и вовсе по нескольку раз на дню.

Так как изменившийся ветер разогнал облака, ну и вследствие появления на Чатеме третьего радиомаяка я смог достаточно точно определить координаты и вывести "Мечту" к центру восточного побережья острова Флиндерс. Хотя теперь он, скорее всего, будет называться совершенно не так. На эту тему мы незадолго до отбытия с Чатема беседовали с Полем и дядей Мишей.

— Зачем нашему миру названия в честь людей, открывших эти острова в вашем? — вполне резонно поинтересовался Поль. Ведь действительно, все эти Питкэрны, Хендерсоны и Флиндерсы еще не родились!

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался дядя Миша.

— Мое племя не сохранило название, которое дали этой земле первые переселенцы с Мангаревы, — начал Поль, — но зато отсюда начинается возрождение нашего народа...

Тут парень сделал паузу, и я понял, что надо срочно вмешаться, пока на картах не появился какой-нибудь остров Никоявления. И заявил:

— Значит, надо назвать его Изначальным, ведь именно здесь берут начало все наши дела.

Поль вздохнул, но согласился.

С Питкэрном особых проблем не возникло, местные жители называли свой остров Рапаини, и это имя было просто утверждено нашей комиссией. Атолл Оэно получил название Пустышка, а все, что встретится нашей экспедиции, ей и будет названо, если там еще нет местного населения с достаточно высоким уровнем развития, при котором острова и материки приобретают общепринятые названия.

Так вот, право назвать землю, которую мы увидели впереди на пятнадцатый день после отбытия с Чатема, именующегося теперь Рекоху, было предоставлено Тонге. И Флиндерс был назван в честь ее погибшей в бою с испанцами сестры — Манюниным островом, или просто Манюниным.

На восточном побережье острова имелось несколько лагун, и мы, выбрав самую крупную и с достаточно широкой протокой, вошли в нее. Она была куда меньше, чем на Чатеме, всего пять километров по длинной стороне и три по короткой, но зато в нее впадала достаточно широкая речка, так что чем дальше от океана, тем более пресной становилось вода. Именно в устье этой речки, без особых затей нареченной Белой из-за ее очень чистой воды, мы и остановились. Разбили на левом берегу палаточный лагерь, обустроили его. Вытаскивать катамаран на берег пока не стали — в ближайшее время он точно понадобится, а при любом сколь угодно сильном ветре больших волн в лагуне не будет. Завтра предстояли экспедиции по изучению окрестностей места высадки, ну, а пока шла подготовка к торжественному ужину. Ведь, если подумать, это был великий момент — впервые ноги обитателей Хендерсона, то есть тьфу, Изначального острова ступили на землю, где предстояло жить их детям, внукам и правнукам.

Два дня изучения местности показали, что лагерь мы поставили очень удачно и именно здесь надо строить первый город новой страны. Во исполнение чего был открыт переход сначала в дачный гараж, потом на Хендерсон, и вскоре первая партия переселенцев восторженно озиралась на новом месте. Как много здесь пресной воды! Какие высокие деревья! И какая плодородная земля, даже лучше, чем на огородах у старого Миш-ау! Сколько гороха и картошки тут можно будет вырастить!

Я же, честно говоря, пребывал в некоторой растерянности, хоть и старался этого никому не показывать. Ведь мы так долго и тщательно готовились к экспедиции, что казалось — если уж доплывем до нового места, то там сама собой начнется не жизнь, а натуральная сказка. И вот, значит, приплыли. И что? Сказка-то где, позвольте поинтересоваться? Да тут надо срочно провернуть столько дел, что не знаешь, за какие хвататься в первую очередь!

Но, как будто этого мало, до меня только сейчас окончательно дошло, что сделанный шаг при всей его незавершенности является необратимым. Все, у маленького племени с затерянного в океане островка началась совершенно другая история! И какой она будет, очень сильно зависит от меня. А я тут, блин, стою и не знаю, за что хвататься в первую очередь.

Зато это точно знал дядя Миша, который сразу по прибытии поинтересовался, подобрал ли я место для своей резиденции. Мои возражения насчет того, что мне первое время не в лом и пожить в палатке, были отметены сразу.

— Если у тебя скромность взыграла, то засунь ее куда-нибудь подальше, — посоветовал майор. — Жилье -одна из главнейших потребностей человека. Но построить дома всем сразу один черт не получится, так и сяк придется с кого-то начинать. И если начать не с тебя, могут появиться обиженные. Так что давай-ка прогуляемся вон на тот пригорок — там, по-моему, просто замечательное место. Пока идем, подумай — хватит тебе двух этажей или сразу закладываться на три. А для успокоения души имей в виду, что здесь разумнее строить не каркасно-щитовые домики, как на Хендерсоне, а из бруса, все равно придется лес рубить под посевные площади. Опыта же особого у нас нет, так что на твоей стройке народ маленько подучится, и следующие дома будут лучше. Как город назвать, уже придумал?

— Пока нет, сначала надо объяснить людям, зачем это вообще нужно, — усмехнулся я. — Ведь что на Хендерсоне, что на Питкэрне всегда было по одному селению, которое прекрасно обходилось без всякого имени. И, кстати, утверждение о наказуемости инициативы, насколько я в курсе, родом из армии, так что сам и придумывай название для первого города на новой земле. А дом будет двухэтажным, тогда, может, и не очень быстро развалится. Потому как начнем без опыта строить сразу в три этажа — он в лучшем случае рухнет на следующий день после сдачи, да еще в процессе строительства народ с крыши попадает.

Место, выбранное дядей Мишей, меня в общем устроило, но все же перед началом строительства пришлось посетить Пруды и купить еще один пит-байк, а потом проехаться по окрестностям, изображая из себя дендролога. Потому как на запрос "эвкалипт" любой поисковик вываливал столько информации, что я в ней утонул бы даже при наличии ученой степени по ботанике, а без нее можно было и не пытаться что-либо понять. Да там только тупое перечисление видов занимало несколько страниц, причем на латыни! Вот я и решил произвести свое исследование. Оно заняло полтора дня, и его результатом стало убеждение, что на самом деле пород эвкалипта всего три. По крайней мере, на Манюнином острове. Вот они, эти самые породы:

— Эвкалипт белый. Вообще-то его древесина чуть желтоватая, примерно как липа. И очень на нее похожа как по удельному весу, так и по прочности. Деревья средней высоты, метров по десять-пятнадцать, стволы толстые, часто кривые, ветки разлапистые.

— Эвкалипт рыжий. Получил название из-за желто-коричневого цвета древесины. По удельному весу она примерно соответствует сосне, но немного ее прочнее. И сами деревья похожи на сосны, только вместо иголок у них лавровые листья.

— И, наконец, последний представитель изучаемых растений — эвкалипт охренительный. Пока мне встретилось только два экземпляра — один высотой шестьдесят девять метров, а второй — семьдесят четыре. Надеюсь, все поняли, почему дерево получило именно такое название? От того, которое помельче, я отпилил кусочек на пробу. Древесина по фактуре и цвету была почти как у рыжего, но тяжелее и прочнее. Вполне возможно, что это или близкие родственники, или просто одни и те же деревья, только разного возраста.

Так вот, роща рыжих эвкалиптов имелась совсем рядом с будущим городом, и мы решили пустить ее на стройматериалы, а на освобожденном месте посадить что-нибудь наподобие сахарной свеклы. Потому как тростник тут расти не станет, слишком далеко от экватора, потребность же в горючем на новом месте сильно возрастет, и надо будет из чего-то гнать спирт.

И вот на краю рощи затрещала и завыла лесопилка. Пока народ управлялся со старой пилорамой, которая работала еще на Питкэрне, но уже делалась новая, более длинная и допускающая распил бревен до шестидесяти сантиметров в диаметре, с тринадцатисильным китайским движком, изготовленным по хондовской лицензии. И следовало подумать, как мы будем пилить совсем здоровые бревна, ведь на будущей вырубке встречались и стволы почти по полтора метра в диаметре. Правда, обстановка давно не позволяла мне заниматься мыслительной деятельностью как положено — то есть сесть в позе роденовского "Мыслителя", сосредоточиться, открыть первую бутылку пива и приступить к умственным рассуждениям. Увы, теперь это получалось делать только в процессе какой-то работы.

В силу каковых причин я размышлял о пилораме, сооружая нечто вроде очень небольшого трактора со всеми ведущими колесами. Он обязательно понадобится при строительстве антенны на самой высокой горе острова, которая находилась километрах в пятнадцати на юго-запад от места высадки и поднималась почти на семьсот метров. Просто радиостанция "Мечты" не обеспечивала устойчивой связи с Питкэрном, а, значит, и с Изначальным островом, и для исправления ситуации требовалось поднять антенну как можно выше.

Но, как уже говорилось, гора была довольно высокой и располагалась не так чтобы совсем рядом. И таскать туда инструменты, аппаратуру и горючее пришлось бы долго, да еще задействовав для этого много людей. А где их взять, много-то?

Для начала я попробовал использовать межмировой переход, но эта затея не увенчалась успехом. То есть забраться на пит-байке почти на самую вершину мне удалось, а пеший остаток пути вверх занял минут двадцать, но на этой самой вершине барометр показал всего семьсот десять миллиметров ртутного столба. А в Москве в это время было около семисот шестидесяти, так что я открыл маленькую дырочку, прикинул, какой ураган получится при открытии полноразмерного перехода, после чего выключил аппаратуру и отправился к своему мотоциклу. Увы, но таскать или возить грузы придется более классическим способом. Ведь на даче у меня нет более или менее герметичной оружейки, как на Хендерсоне, да и ходить здесь потребуется не пустым, а с габаритными вещами.

Гора была покрыта лесом, но довольно редким и почти без кустов в нижнем ярусе, поэтому на пит-байке я доехал почти до вершины сравнительно спокойно. А путь вниз был использован для уточнения габаритов транспорта, который сможет повторить путь мотоцикла, но с приличным грузом.

Получилось, что этот самый транспорт должен иметь ширину не больше метра, тогда затруднений не будет. И, кроме того, желателен полный привод, потому как на пути вверх мне иногда приходилось помогать мотоциклу ногами.

Значит, никакой квадроцикл не подойдет, они все заметно шире, а полноприводные — тем более. Правда, в природе имеется совсем небольшой трактор, именуемый "Беларус" — именно так, без мягкого знака. Собственно говоря, его сделали из мотоблока, присобачив на шарнирной сцепке еще один мост с двумя колесами и прокинув к нему кардан от вала отбора мощности мотоблока. Но даже исходное изделие стоило шестьдесят тысяч, то есть отнюдь не отличалось дешевизной, а получившийся из него трактор вообще тянул на без малого сто восемьдесят. Узрев такую цифру, жаба категорически заявила, что навсегда перестанет меня уважать, если я прямо тут же не изобрету что-нибудь аналогичное, но раза в три дешевле. А лучше вообще в шесть, напутствовало меня земноводное. И, значит, я принял пожелание своей подруги к исполнению, то есть смотался в Пруды и за неполные сорок тысяч купил два дешевых мотоблока "Кроссер". А потом просто занялся их соединением на шарнирной сцепке, но без всякого кардана, ведь каждая пара колес уже имела свой двигатель.

Получилось компактное, но довольно грузоподъемное и проходимое устройство, которое при необходимости можно было тиражировать без риска мгновенно разориться. А то ведь, покупая трактора по шесть тысяч долларов, это недолго даже при наших с дядей Мишей средствах.

Разумеется, кроме тех трудностей, что уже были перечислены, переселенцев ждало много других. И с одной из них людям предстояло очень скоро познакомиться, ведь до сих пор о ней имел представление только экипаж "Мечты". Речь идет о холоде.