4 Жребий Судьбы

— А почему же не сказала? — упрекнул он принцессу.

— Потому что ты сам должен осознать свою ошибку.

Лён замолчал — снова хотелось есть.

— Как мне жаль. — печально промолвила Гранитэль. — Как жаль, что я ограничена условиями Жребия. Ты голодаешь, а я ничем не могу тебе помочь.

— Обернуться бы совой да мышей намышковать. — пошутил Лён, но тут же передёрнулся от отвращения: голодное воображение живо ему нарисовало картину, как он сидит на ветке и терзает кривым совиным клювом дохлую мышь. Ведь в образе животного он сохранял человеческий разум, так что этот путь был недоступен.

Осталась последняя идея — пойти и занять денег у Федюни, а для этого надо отправляться в школу.

* * *

Последним уроком восьмого "Б" был урок магии. Это было очень кстати, поскольку сегодня Кирилл Никонович, мучимый отсутствием ясного методического плана, решил провести урок гадания на кофейной гуще. За отсутствием учебных пособий он решил проштудировать вторую книгу о Гарри Поттере. Идея гадания ему очень понравилась, а про учеников нечего и говорить — рады кофейку попить. Поэтому, когда Лён ввалился на урок мрачный и голодный, то был ошеломлён количеством съестного, которое оказалось припасено девчонками с урока технологии. Тут были всяких форм и видов печенья, какие-то кренделя с загадочной посыпкой, рулеты и пирожные, а также неизменные блины — всё это было домашнее задание, которое девочки все поголовно исполнили на пять.

— Привет, Лёнька! Ты где пропадал три дня? — спросил его Федюн. И Лён с изумлением узнал, что не было его в школе три дня, включая сегодняшний. Он ничего не понимал: выходит, он вернулся в этот мир не той же ночью, а гораздо позже! Но, видение благоухающей ванилью, корицей и прочими отдушками выпечки, быстро вытеснило из головы все иные соображения.

— Сейчас начинаем кофепитие! — торжественно провозгласил Базиль. — А потом все сделаем, как я вам покажу.

О, здесь было очень интересно! Все завозились, доставая припасённые из дома чашки с блюдцами и ложечки. И только Лён остался без магического прибора, но учитель подал ему элегантную чашечку из китайского сервиза.

— Из этой чашки пьёт кофе один мой астральный друг. — с улыбкой сказал Кирилл Никонович, и Лён благодарно улыбнулся в ответ, поскольку оценил шутку учителя. Впервые он подумал о Базилевском дружелюбно, хотя до этого считал его проходимцем.

Крепкий кофе в союзе с печеньем и прочими вещами вернули Лёну настроение. Все в классе были настроены весело, как будто им устроили не урок, а романтический вечер.

— А ликёра к кофе нет? — придирчиво спросил двоечник Парамонов. Узнав, что нет, он очень огорчился.

— А отчего бы нет? — возник Макс Гринштейн. — Ведь мы же проходили превращение воды в вино. Давайте продемонстрируем навыки.

И он принялся проделывать над своей чашкой пассы, но кофе так и не превратился ни в ликёр, ни в ром и ни во что другое.

— Давай-ка я. — разомлев от тепла и еды, вмешался Лён. Он провёл пальцами над чашкой Парамонова и что-то шепнул — что-то такое, чего никто не понял. Кофе в чашке слегка пошёл рябью, но ничего не изменилось.

— Двойка тебе, Косицын! — с торжеством воскликнул Парамонов под общий смех. Даже Базилевский смеялся.

Но тут Парамонов отхлебнул и вытаращил глаза.

— Це, братцы, не кофе! — воскликнул он. — Це вино!

— Ну-ка, ну-ка! — отстранил его Базиль и понюхал содержимое сосуда. Потом осторожно отхлебнул и проговорил:

— Не может быть!

Учитель магии отошёл к своему кофейному аппарату и стал что-то в нём исследовать, потом отчего-то внимательно посмотрел по сторонам, как будто ожидал увидеть таинственного некто, кто мог бы проделать этот ловкий трюк. Тем временем в чашках у всех появился в составе кофе какой-то новый ингредиент — явно алкогольного происхождения.

Изумлённый Базиль вернулся к ученикам и обнаружил, что Косицын потешает всех новой затеей: на кончиках его пальцев вспыхивали огоньки и легко перепрыгивали с пальца на палец. Зрелище было завораживающим, и вокруг Лёна, сдерживая от изумления дыхание, собрался весь класс.

Он наслаждался вниманием. На глазах у очарованной публики его рука обросла перьями и превратилась в крыло — фокус, которым он сразил мутузников. Он отошёл к кафедре — туда, где красовался магический круг — сделал быстрый оборот вокруг себя и превратился в сову. Птица взлетела вверх, совершила круг под потолком, трепеща пышными маховыми перьями, и опустилась на кафедру. И вот перед поражённым классом снова сидит их одноклассник.

Он много чего показал тогда: заставлял плясать учебники, жонглировал огнями, посылал летать кругами огненных журавлей, устраивал фейерверки, превращал воду в вино, перемещался мгновенно с места на место. Короче, демонстрировал всё своё искусство делать то, что не приносит никакой пользы в реальной жизни.

— Это гипноз... — ошеломлённо говорил Базиль.

— Нет, это колдовство. — отвечал Парамонов, отхлёбывая из стакана.

Он понимал, что не дело делает, но сдавленная страданием душа требовала выхода. И было ещё чувство, что очень скоро он расстанется и с одноклассниками, и с этой школой, и с родным домом, и с этим миром. Он был пьян и счастлив, и оттого творил глупости, на которые в другой ситуации никогда бы не пошёл. А под конец достал свою иголку, и она по его желанию с лёгким гулом выросла в сияющий небесным огнём клинок.

— Твой дивоярский меч... — невольно проговорил Федюня, который видел это оружие в действии и знал о его волшебной силе.

— Да, мой Каратель. — проговорил Лён, любуясь на своё оружие. Это была самая большая глупость, которую он сделал.

* * *

Вернувшись домой, Лён ещё был под впечатлением последнего урока. Дверь была заперта, а ключей ему так и не дали — Косицын-старший на требование сына снабдить его ключами от двери ответил что-то туманное, вроде того, что он посмотрит на его поведение или даже, что не доверяет ему. Так что Лён, не дозвонившись в дверь, попросту небрежно бросил отпирающее слово и сделал пасс, от которого язычок замка оказался снаружи, словно преодолел неведомым образом металл гнезда.

Войдя в квартиру, Лён увидел, что Раи с детьми дома нет, и решил отыскать свою зимнюю куртку. Но в антресоли её не оказалось, и нигде вообще куртки не нашлось.

Разозлённый неудачей, он отправился к себе в комнату и вышвырнул в коридор колготки Вани, которые мокрыми комьями лежали на полу.

Ваня, несмотря на четырёхлетний возраст, всё ещё сикался в штаны — Рая не могла справиться с этим беспокойным ребёнком и не сумела приучить его к горшку. Мальчишка носился по квартире с бессмысленными воплями, дёргая и скидывая на пол всё подряд — энергия его была просто поразительна. Он то и дело подбегал к своей матери и, задыхаясь от непроходимых соплей, сосал кипячёную воду из бутылочки, которую Рая держала, не отрывая глаз от телеэкрана. А потом сикался, да так и носился в мокрых штанах, иной раз с солидным ингредиентом, мотающимся под тощей попкой. Тогда Рая с причитаниями ловила его, снимала с ребёнка колготки и бросала рядом — где придётся. Она потом собиралась постирать их, но общее недомогание так доставало её, что мокрые вонючие комки целый день копились по всей квартире — до прихода отца. Ближе к вечеру Рая бессильно поднималась с дивана и замачивала всё это безобразие в общей ванне. Оно прокисало в воде всю ночь, а утром женщина со вздохами закладывала воняющую массу в стиральную машину, принадлежавшую покойным хозяевам квартиры.

Лён ненавидел теперь заходить в ванную комнату и старался умываться как можно скорее, пряча при этом, как классический жлоб, все умывальные принадлежности к себе в диван.

Новый папаша вбил в кафельную стену гвозди, натянул верёвки и теперь над ванной вечно сушилось какое-то бельё. Особенно Лёна шокировали женские трусы с многочисленными мелкими дырками и застиранные лифчики с перекрученными резинками. Зоя всегда стеснялась вешать своё бельё даже при сыне, не говоря уже о Семёнове — она умела сушить своё нижнее бельё незаметно, хотя всё у неё всегда было аккуратно.

У старшего из мальчиков — у Пети — была своя страсть: он обожал сидеть на подушке Лёна. Так сядет с ногами и сидит, раскрыв слюнявый рот и бессмысленно вытаращив глаза. Поэтому с некоторых пор Лён стал убирать свою постель в диван — его открыть у братьев не хватит сил. Туда же он стал прятать и свои личные вещи: одежду, учебники и даже обувь.

Перешагивая через безголовых солдатиков, разбросанных по всей комнате — это братья завладели его пластиковым войском и поотрезали ему головы — Лён добрался до дивана и приподнял сидение, чтобы достать оттуда тапки и спрятать кроссовки. Ненормальность ситуации бесила его, но лучше уж так, чем утром обнаружить, что кто-то из братьев шатался по квартире в его кроссовках, как любят это делать дети, и по невнимательности помочился в них.

В диване обнаружилось нечто интересное. Поначалу Лён решил, что новая семья совершила набег на его ухорон и решила складировать в его диван свои вещи. Но, потом оказалось, что в больших белых пакетах его ждут подарки от друзей.

— Вавила, Вещун! — с радостным изумлением Лён обнаружил, что его снова тайком посетила эта весёлая пара. Неужели они в курсе его проблем настолько, что даже знают, где прятать еду?!

Счастливое чувство охватило его. Селембрис его не бросила — они заботятся о нём, тайком обходя запреты Жребия. Однажды испытание кончится, а вместе с этим и его проблемы. Он найдёт Лембистору такого плохого человека, какого и самому будет не жалко. Если бы не Леночка, оно уже свершилось бы, и он был бы свободен. Но, Леночка не знала этого и поступила так, как считала правильным. Когда же всё закончится, он снова встретит Пафа. Он снова будет свободен оставаться на Селембрис столько, сколько пожелает. А там у него почему-то никогда не было проблем ни с едой, ни с ночлегом. И тогда плевать ему на папашу и его семью.

* * *

— Ты что такое сделал с замком? — с вытянутым от гнева лицом явился в его комнату отец.

— А что такое? — осведомился Лён. — Он сломан?

— Нет, он не сломан, но закрыт снаружи. — сказал Косицын-старший, весь покрываясь пятнами.

— Наверно, вы сами так и закрыли. — невозмутимо заметил Лён. — Я пришёл, смотрю: дверь не заперта. Прямо не знаю, как воры всё не вынесли. Кстати, если не дадите мне ключи, я пожалуюсь в инспекцию по делам несовершеннолетних, что вы ущемляете мои права.

— Как разговариваешь с отцом?! — в бешенстве вскричал Косицын-старший.

Лён вскочил с дивана. Он почувствовал, что ненависть заливает его разум. Руки так и чесались от желания сделать пасс, а на язык просилось одно слово.

— Какой ты мне отец. — едва сдерживаясь, сказал он. — Пошёл отсюда, пока не превратился в мокрицу.

— Ты лишён ужина. — внезапно обретя ледяное спокойствие, ответил отец.

— Пошёл ты... — уже спокойнее ответил Лён, возвращаясь к последнему, что оставалось у него в этом доме — к дивану.

* * *

— Ну, что я сделаю с этим мерзавцем? — уныло отвечал на плаксивые жалобы Раи Косицын-старший. — Ну, знаю я, что ты его боишься. Я сам его боюсь.

Глава 23. Материалы следствия

В понедельник в школу наведался сам главный магистр Кризисного Центра по устранению вредных магических влияний — Павел Андреевич Чумакович. О новшествах в образцовой средней школе прослышали богатые спонсоры из заграницы и желали видеть, как продвигается идея. Вот магистр и спешил проверить, всё ли хорошо, и не ударит ли Вероника в грязь лицом при виде европейцев. Павел Андреевич придирчиво осматривал школу, проверяя, нет ли на пантаклях жвачки и не расписали ли всякими словами стену возле кабинета магии.

Кирилл Никонович был в курсе, что шеф прибыл в школу проверять его, и уже бежал навстречу с великолепной новостью.

— Павел Андреич! — Базилевский запыхался. — Я хотел вам рассказать... Тут такое обнаружилось! Представьте себе, тут, прямо в этой школе учится такой парень! Такие явные магические способности!

— Ну, что такое, Кирилл? — недовольно отозвался мэтр. — К чему такой шум? Да что такое можно обнаружить в обыкновенной средне-образовательной школе?

— Честное слово, магистр! Это настоящий талант! Я сам сначала не поверил, думал — фокусы! Но парень в самом деле мощный маг! Только практика у него какая-то другая. Я не мог обнаружить ни одного пассажа из наших пособий!

— Тебе не померещилось? Знаешь, средне-статическая школа — это такая яма! Тебя, наверно, ученики замучили. Мне тут директриса рассказала, какие страдания они испытывают с современной молодёжью.

— Да нет! Я совсем про другое! Ну, Павел Андреич, вы слушаете меня?! Я же говорю вам: необыкновенные способности!

— Послушай, Кирилл, мне некогда. Я здесь по делу. Надо шефам показать наши достижения. Я думаю, что эта школа — только первый шаг в деле внедрения магической науки в образовательный процесс. И...

— Ну что такое! — Базилевский даже застонал. — Ну вы прямо, как завуч эта — Кренделючка! С одной стороны: учитесь, дети. А с другой: зачем вам это надо?

— Вот именно. — возобновил свой бег магистр. — Ты слушай Кренделючку, Кира, слушай. Большого опыта и редкой мудрости мадам. С чего ты взял, что школе магов нужны такие вундеркинды, как этот парень? Ты хоть понимаешь, что с нами будет, если среди таких, как ты, как я, появятся настоящие таланты? Да-да, мой милый, не делай такие дивные глаза! Ты абсолютный бездарь, Кира. И вся твоя магия — одна сплошная лажа. Как, впрочем, и учебники, по которым ты с таким усердием штурмуешь основы трансцендентального. Да и сама трансцендентальность — полное фуфло. Но она нас с тобою кормит. И получше, чем среднестатистическая школа кормит свой педагогический состав. Всё образование, чему бы оно там ни учило — большая, сытная кормушка. Я думал, ты давно всё понял. Я поставил тебя на эту должность не для того, чтобы ты учил учеников. И не затем, чтобы ты искал таланты. Помни, Кира, таланты — наша гибель! Что буду делать я в качестве магистра, приди в наш Центр какой-нибудь волшебник со своей, как ты говоришь, отдельной практикой? А что будешь делать ты? Смотреть ему в рот и записывать изречения? А может, будешь мыть пробирки? А потом ко мне придут мои ученики и спросят: как же так, наш уважаемый, чего ради мы кидали деньги в вашу кассу? К чему-де всё это множество аксессуаров? Да и попрут меня с высокой кафедры. А я на это дело жизнь угрохал. Сколько пыли в нос пускал, с оппонентами ругался, ездил по конференциям международным, у меня награды, звания и степени. А кто тебя, Базиль, от армии отмазал? К тому же лавка здешняя у нас прекрасно прижилась. Доход приносит. Так что забудь, мой милый, про всякие там самородные таланты. От них одно лишь беспокойство.

— Вот как? — невесело удивился Базилевский. — Скажите, Павел Андреич, только честно, а вы сами-то верите в существование астрала?

— Вот до чего мы, значит, докатились! — усмехнулся мэтр. — Ну ладно, так и быть, скажу: не верю. И тебе советую не увлекаться. Не ровен час, с ума сойдёшь. Впрочем, я понимаю: это возраст. Я сам вначале всё пытался духов вызывать. Ну а потом понял, что к чему. Послушай своего наставника, Кирилл. И запомни: это не игрушки. Если бы ты был хоть чуть умнее, то сразу бы сообразил: наше счастье, что астрал не существует!