Наконец общая численность войска Соколу Мехмед-паши достигла огромной численности, почти в сто пятьдесят тысяч воинов, после чего он посчитал, что с этими силами можно искать генерального сражения с армией наследника царя северных неверных.
Наследник русского престола, находясь с войсками на землях бывшего королевства сербов, получив сведения о намерениях командующего вражеской армии навязать ему генеральное сражения, не стал ждать, когда противник принудить его к битве, а сам пошел ему на встречу с увеличившейся за счет ополчения почти до семидесяти пяти тысяч 'штыков и сабель' армией. Благо идти до выбранного места было не далеко. Тем более, что и выбора то, в этом краю гор, большого не было. На какой местности могут ещё сойтись в битве две огромные враждующие силы в этих горах? Только на ставшем печально знаменитом Косовом поле. На которое русские успели выйти за пять дней до прибытия первых разъездов осман, 2 августа после полудня.
Косово поле предстало перед прибывшими русскими ратниками огромной горной котловиной буквально усеянной множеством пологих глинистых невысоких холмов-холмиков. По которому бежит, пересекая его своими изгибами крутобережная река Лаб, впадающая в реку Ситницу, заболоченные берега которой малодоступны даже для пехоты, не говоря уже о кавалерии, для которой они были совсем не проходимы.
За предоставленные османами пять суток русские воины время зря не теряли, а выйдя на заранее запланированные позиции приступили к их инженерному укреплению, возводя различные, многочисленные и привязанные к местности фортификационные сооружения, естественно по ранее разработанным штабом наследника планам, 'болванки' которых по данному ТВД лежали в папках штабистов и ждали своего часа, и часть, касаемая одного из самых возможных мест сражений на этой территории, дождалась его.
Позицию стали оборудовать на северо-востоке поля, между реками Ситница и Лаб, берега которых прикрыли фланги обороны, оставив 'столицу' края Приштину противнику. Её центром и основными опорными пунктами стала полудюжина холмов, ну как холмов, так холмиков, а то и просто 'прыщей', вершины которых возвышаются над остальной местностью метров на 10-20. Вот на них начали возводить редуты, рыть траншеи. В общем через пятеро суток на вершинах холмов возвышались деревоземляные стены-валы редутов со склонами изрытыми траншеями, вкопанным рожном опутанным колючей проволокой. На флангах очень густо вбили колья с натянутой на них 'колючкой', 'засыпав' пространство перед этими фортификациями и между их рядами противопехотными минами, установив фугасы и усилив минные поля местным аналогом МОН-50 уральского производства, выставив их по возможности на любой подходящей камне, дереве, кусте, столбике. Кроме минирования флангов рота минеров выставила широким поясом 'сюрпризы' для вражин в промежутке между передовой и основной позициями, оставив в них отмеченные замаскированными вешками проходы для себя и своих товарищей по оружию. Приготовили 'нежданчик' для османов и в траншее передового охранения, заложив на всем её протяжении пироксилиновые фугасы общим весом почти в три тонны взрывчатки. Произвести 'посев' взрывающихся 'подарков' от православных для правоверных перед траншеей минеры не успели, появились вражеские разъезды, а вскоре и авангард их армии.
Между возвышенностями возвели цепь туров плетенных из веток с засыпкой землей. Такие же туры насыпали и перед всей позицией, их линии протянулась на расстоянии полкилометра от основной позиции от одного конца поля до другого, обрываясь правым флангом на берегах рек Ситница, а левым Лабы. А перед ними, на расстоянии сотни метров вырыли траншею передового охранения, длиной порядка пары километров.
В тылу, за основной позицией, прикрывшись сзади деревушкой Прилужие, выставили щиты сводного 'гуляй городка', за которыми остались тылы с обозом, 'особая' артиллерия и кавалерия 'Центральной' армии.
Все 'единороги' стрелковых дивизий с полками и отдельных приданных дивизионов установили в укреплениях на 'прыщах', посадив туда полки уральских стрелковых дивизий. В промежутках между холмиками, за турами выставили часть трофейных турецких орудий, остальные османские пушки выставили за турами в передовой линии с обслугой из нанятых итальянских и немецких канониров. Ряды туров с артиллерией прикрыли пехотой. На основной позиции в каждом проходе встали трехтысячные отряды ландскнехтов, а за передовыми укреплениями семнадцатитысячное болгарское, сербское, черногорское и греческое ополчение. Траншею передового охранения заняли уральские егеря.
Помня опыт Молоди, в узлах обороны на возвышенностях и в лагере сделали большие запасы воды, продуктов, а в 'гулял городе' и еды для лошадок. Про боеприпасы и запасы оружия не стоит и упоминать, их набрали столько, столько можно было поместить в укреплениях. Но все что планировалось для подготовки битвы сделать не успели, перед полуднем 8 августа 1577 года на окраинах Приштины появились вражеские разъезды. А к вечеру прибыл авангард войска великого визиря османского султана Соколу Мехмед-паши.
Османская империя, территория бывшей Сербии, Косово поле. Август по новому стилю 1577 года от РХ.
Турецкие войска стягивались к Приштине аж восемь дней, за которые командование вражеской армии успело осмотреться, оценить возведенные неверными укрепления и наметить план, как уничтожить этих сынов собаки. Заодно разбили в самом городке и его окрестностях огромный лагерь, оставив весь 'ходячий запас пищи', стада быков, но в основном отары овец, на прилегающих к лагерю лугах с полями, не заняв 'самодвижущейся едой' только северо-восточную часть, ближайшую в позициям московитов.
За предоставленное османами время русская армия окончила работы по укреплению своих позиций, даже сверх запланированного сделали, отрыли дополнительные траншеи, возвели вторую линию туров в промежутках между 'прыщами', опоясали 'гуляй город' неглубоким но достаточно широким рвом. В общем не сидели сложа руки, ожидая атаки врагов.
За то по прошествии периода обустраивания и осматривания Мехмед-паша не стал тянуть время и после утреннего намаза 17 августа подчиненная ему ста пятидесятитысячная армия при поддержки более чем пяти с половиной сотен разнокалиберных орудий пошла на приступ русских позиций. Густые ряды османской пехоты первыми встретили частой стрельбой из своих штатных винтовок засевшие в траншее егеря. Основательно проредив шеренги атакующих, не вступая с ними в рукопашный бой, все шесть батальонов дружно отошли к передовой линии обороны, оставив врагу заваленную турецкими, албанскими и боснийскими трупами траншею передового охранения, на которой, совместно с укрывшимися за турами ополченцами и наемными канонирами, при поддержки полковых 'единорогов' снятых с тыловых, северо-восточных склонов укрепленных холмиков, встретили накатывающий 'вал' вражеских пехотинцев свинцово-чугунным смертоносным 'ливнем', буквально опрокинувшим атакующих. Что не выглядело фантастически, учитывая превосходство русской артиллерии перед турецкой по всем параметрам и по конструкционным, и по степени подготовке орудийных расчетов, и по организационным, и по тактическим, перевес турок в живой силе и артиллерии не выглядело таким уж подавляющим. Особенно учитывая наличие подготовленных для обороны позиций. Огонь турецких пушек, выставленных в промежутках между отрядами пехоты, на таком расстоянии практически не причинил какого-либо вреда ни самим русским, ни их оборонительным сооружениям. Скорее он имел психологический эффект для самих турок.
Шеренги турецкой пехоты, албанского и боснийского ополчения 'волнами' накатывались на туры первой линии, но обороняющиеся держались стойко. Хотя русские 'единороги', под прикрытием егерей, отошли от туров, но с расстояния в сотню метров поддерживали ополченцев с егерями своим огнем, стреляла простыми гранатами на черном порохе, а так же и нововведенными оружейниками 'витязей' 'картечными гранатами' (тонкостенная чугунная граната или бомба, снаряжённая пироксилином с зарядом картечных пуль из чугуна и с запальной трубкой из камыша, в общем прототип известной в мире попаданцев шрапнельной гранаты, с учетом технологии окружающего мира). Взрывы гранат и бомб, как обычных так и картечных, особенно последних, 'выкашивали' целые 'поляны' османов из задних шеренг. Передние ряды басурман ложились насовсем на землю от мушкетных пуль балканских стрелков и картечи трофейных турецких пушек, оставшихся на прежних позициях из-за их неприспособленности к быстрому перемещению на поле боя. А те из мусульман, которые всё-таки достигали туров, умирали от когда-то бывших турецких саблей и копий, находящихся в руках балканских христиан. Обороняющиеся отразили две атаки длившиеся четыре и три часа подряд, между ними был часовой перерыв, во время которого обороняющиеся хоть как-то смогли оказать помощь своим раненным, отправить их в тыл, запастись порохом и пулями с картечью и самим немного 'подзаправились' едой и питьём. Под вечер началась третья атака, самая мощная и продолжительная, из проведённых в этот день последователями Пророка. Которая едва не закончилась полным истребления сербского отряда ополченцев, выбитого из своих укреплений в 'чистое поле'. И только брошенное в бой подкрепление, в виде рот ландскнехтов, спасло остатки сербов и способствовало возврату потерянных позиций. Бой и атака султанских войск закончились сами собой, когда из-за сгустившейся тьмы стало уже невозможно различать кто перед тобой и рядом с тобой, враг или твой боевой товарищ, и противники стали неразличимы друг от друга.
Прибывшие полевые кухни стрелковой дивизии в первую очередь накормили ещё стоящих на ногах ополченцев, которые сразу же после приема пищи, падали на землю и засыпали как убитые. Потом насытили германцев, а там и дно котлов показалось, новая закладка для готовки очередной порции пищи. Кроме кухонь, для готовки пищи в этот и последующие дни были задействованы и имеющиеся трофейные котлы, которые с приготовленной едой развозились из лагеря в 'гуляй городе' по позициям войск на простых телегах.
Ремонтом тур, очисткой и подновлением траншей передового охранения, а так же подготовкой для боя на следующий день пятидесятиметровой полосы перед русскими передовыми позициями занялись 'отдыхавшие' днем германские наемники, под руководством уральских саперов.
Нашлось дело на ночь и простоявшей весь день без дела легкой степной конницы из числа нанятых казахов. Более тысячи всадников мелкими группами всю ночь налетали на турецкий лагерь выпуская в его сторону стрелы, в том числе горящие и свистящие. Не давая воинам Аллаха спокойно отдохнуть после трудного дня и набраться сил на будущий, не менее кровавый и изматывающий. Да и егеря так же 'роились' как мошка вокруг неприятельских бивуаков, не давая правоверным своими выстрелами полноценно отдохнуть. За то с тыльной части османского лагеря была тишь да благодать, ни тебе визга степных всадников с их стрелами, ни те выстрелов гяурских 'охотников', отдыхай, если сможешь. Вот и стража отвлекается больше на другие стороны стоянки своего войска, чем на охраняемый участок спокойного тыла. Что не преминуло отрицательно сказаться на их здоровье, и свободе с жизнями охраняемых ими боевых братьев по вере. Тихонько пробравшиеся во вражеский лагерь уральские егеря-пластуны вытащили из него с десяток знающих 'языков' и подняли, естественно после своего ухода, в небеса к Аллаха парочку пороховых складов армии великого визиря, которые прихватили с собой, в качестве сопровождения, не одну сотню правоверных душ. Заодно установили места расположения основного порохового артиллерийского склада и шатра великого визиря. А при возвращении фатально повредили здоровье прозевавших их часовым, которые были для последних несовместимы с жизнью. Так русские и условно русские развлекались, пока перед рассветом в их лагере не заревела ручная сирена, давшая сигнал 'непоседливым гостям' возвращаться от 'чужого достархана' за свой 'стол'. Что северные неверные и произвели с похвальной быстротой, враз отхлынув от 'стоящего всю ночь на ушах' лагеря правоверных.
Отдельная саперная рота минеров, переданная в состав 'Южной' армии, в эту ночь так же не нежилась на пуховых перинах, а 'пахала в поле по черному'. Под покровом наступившей тьмы, 'засеивали' разделяющие врагов пространство взрывающимися сюрпризами для турок. Это было ещё одна новинка оружейников 'витязей', промышленно производящая, поставленная на поток противопехотная мина, деревянный ящик которой начинялся полукилограммовым зарядом дымного пороха в герметичном резиновом мешочке либо пятидесятиграммовой пироксилиновой шашкой, так же герметизированной про стеаринной бумагой. Подрыв происходил уже от меняющегося взрывателя— нажимного, натяжного типа. Данного 'подарка' гарантированно хватало чтобы ранить воина Аллаха, а то и отправить его к праотцам. До утра выставили порядка пяти тысяч мин, благо иногда и копать не было нужды. А чтобы свои нанятые 'степные багатуры' и егеря вернулись через 'засеянные' поля живы и здоровы, оставили в них проходы и проводников по ним, которые после прохода своих бойцов и 'закроют' эти 'окна' в заминированной полосе.
18 числа, сразу после фаджра, утренней предрассветной двухракаатной молитвы, по холодку, армия великого визиря пошла в первую за этот день атаку, которая мгновенно 'захлебнулась' на расстоянии пятисот-шестисот метров от траншеи передового охранения. Начавшиеся раздаваться под ногами атакующей пехоты взрывы, гарантированно вырывающие из рядов правоверного воинства бойцов, сначала смутили басурман. Но сперва одиночные хлопки, по мере продвижения начавшиеся сливаться в единый продолжительный грохот, взблески пламени под ногами, вид покалеченных боевых товарищей, падающих на землю и начинавших орать, корчиться от боли в израненных или оторванных ногах и других частей тела, клубы черного вонючего дыма, заволакивающие все рядом с местом взрыва и забивающих дыхания последователям Пророка, всё это накапливалось, усиливалось, накладывалось одно на другое и наконец сработало, воины Аллаха встали и не смотря на все усилия их командования дальше не шли.
Только к полудню Мехмед-паша сумел справиться со своим воинством и отправить его, по окончанию зухра (обязательная четырёхракаатная полуденная, обеденная, молитва) в очередную атаку русских позиций. И то только после того, как пастухи, отвечающие за сопровождающее войска стада, загнали на поле, между двумя враждующими армиями тяглово-продовольственных быков и овечьи отары, которые копытами животный, на глазах у воинов, 'разминировала' территорию, пройдя остатками быков, овец и козлов через позиции московитов, для пополнения приварка в котлах их воинов. Но и вторая атак не долго длилась, дело не дошло даже до 'белого оружия'. Овны под предводительством козлов хоть и изрядно проредили минную полосу, но все-таки средний весь овцы меньше веса обычного человека, а быков было недостаточное количество, чтобы гарантированно очистить землю от 'подарков' неверных, вот и не все 'сюрпризы' сработали под копытами. Зато все остатки достались пошедшим на русские позиции османам, движение которых сперва опять замедлилось, дойдя почти до траншеи охранения. Но после тройки слитных залпов крупной картечью стоящих за турами орудий, дружно повернули назад и подгоняемые в спину злыми чугунными 'шершнями' и 'яблоками' с 'арбузиками', а так же зарождающейся паникой, всей толпой, без соблюдения какого-либо строя ломанулись назад, подальше от смерти, поближе к котлам. Более в этот день, несмотря на все потуги командиров, Соколу не удалось двинуть на северных неверных подчиненные ему пехотные части.
