Отчаяние бессмертных

Она мягко улыбнулась, принимая мое желание и ощущая мою решимость.

— Хорошо, я расскажу тебе все.

* * *

— Ты доволен?

Я медленно кивнул, прежде чем осознал это действие. Груз ответственности, знаний и вины лег на мою душу. Он давил меня вниз так, словно пытался сломать. Я пытался держать себя в руках, но это было подобно противостоянию самому богу. Как я мог оставаться прежним после всего того, о чем сейчас узнал?

— Никак, Ивирион. Знания — сила, которая управляет многим из того, что материально.

Смерть наклонилась вперед. Сейчас ее лицо находилось прямо напротив моего. Как же она была прекрасна! Фиолетовая кожа сияла мягким внутренним светом, серебряные глаза излучали настоящую радость, а изящные тонкие губы изогнулись в красивой, немного дерзкой улыбке.

— Жизнь и смерть. Смерть и жизнь. Все это единое целое. Не круг, не цикл, не череда событий. Смерть едина с жизнью и не может существовать без нее точно так же, как жизнь не существует без смерти.

— «Смерть, еще не доказательство того, что этот человек жил» — так сказал один из вассалов короля Кахиса, стоя над телом убитого им же сюзерена. — Я слегка улыбнулся, когда вспомнил эти слова.

Прекрасная повелительница мертвых отодвинулась в сторону и подошла к окну. Снаружи уже взошла луна. Такая неправильная и такая притягательная, она заслоняла практически весь горизонт. Невозможно было представить, что такое может существовать на самом деле.

— Как ты думаешь, Ивирион, способен ли человек жить без страха? У животных вы это называете инстинктом самосохранения. Человек кормит — он хороший, человек бьет — к нему не нужно подходить. И больше ничего. Животные чисты, безвинны, но они слишком просты и не могут осознать всего окружающего их мира. А люди? Если вы обжигаетесь, то боитесь и становитесь аккуратнее. Вы понимаете, что будет, если вы повторите свою ошибку. И именно страх вас заставляет идти дальше и переступать через препятствия. Но он же и может вас остановить.

Ее рука заскользила по воздуху. Смерть словно пыталась дотронуться до далекой луны.

— А если бы человек забыл о страхе, стало бы у меня больше гостей? Заполнились бы эти залы душами отцов и матерей, воинов и правителей? Насколько я знаю, многие некроманты полагали, что в первую очередь нужно избавляться именно от страха. А затем и от оставшихся эмоций.

— Но тогда человек станет мертв, — осмелился прошептать я.

Ее серебристые глаза бросили в мою сторону полный любознательности взгляд.

— Продолжай.

— Эмоции. Именно они всегда отличали живое от мертвого. Камень не может сострадать, водя — сопереживать, песок — радоваться, стекло — бояться. Они просто существуют. И человек без эмоций будет точно таким же. Эмоции должны быть. Всегда! Радость, печаль, страх, ярость, ненависть — если ты способен испытывать это, то все еще жив.

— Именно, — она опустилась на деревянную скамью. — Я рада, что ты это понимаешь. Без эмоций невозможно жить, а их отсутствие подобно смерти.

— Их путь был ложным с самого начала, — пробормотал я, мысленно прокручивая в голове историю наших исследований. — Как долго?

— Что?

— Как долго они шли этим путем? Удаление эмоций, их стирание из человеческой души. Сколько лет?

— Тридцать два года.

При этих словах мое сердце сжалось.

— Сколько потеряно времени!

— Верно, но сейчас все изменилось. Теперь у вас появилась надежда. Вы сможете достичь того, что уходило от вас так долго. Вы — новые звезды на небосводе. Ты и Экраон. Я видела вас. Ваши нити давно уже играли в музыке мироздания, словно звуки арфы. Экраон был первым, ты — вторым. А теперь в музыку вплетаются и новые участники. Цидариас и Таррес. Оба — ошибки мироздания, которым дан второй шанс. Первый получил большую силу, когда Экраон решился на отчаянный шаг, второй — по ошибке извращен тем, кого ты призвал. Серебряный ужас, вырвавшийся в реальность, не просто изменил положение на игровой доске. Он добавил новые фигуры, а старые оказались отброшены прочь.

Серебряные слезы проложили на фиолетовых щеках сияющие дорожки.

— Если бы вы только знали, что за силу призывали в тот миг.

— Я не знал ничего, именно поэтому так и поступил. Мне так хотелось узнать ответ, что я не стал задумываться ни на секунду. А последствия, — я оглядел свое тело, еще несколько часов назад прошедшее через ужасающие муки, — оказались страшнее, чем я мог предполагать.

Смерть кивнула, вытерла слезы и положила мне на щеку теплую ладонь.

— Вы так близки, Ивирион. Так близки. Ваше время пришло. Вы — будущее своего мира. Эра некромантов стала близка как никогда раньше. Эра бессмертия. Вечной жизни. И вы те, кто заставит ее наступить.

— Можно спросить?

— Конечно.

— Зачем? Мы поклоняемся вам, боготворим вас, боимся вашего касания, но каждый день продолжаем ходить по краю пропасти. Но почему вы хотите, чтобы мы добились бессмертия?

— А ты разве еще не понял?

Смерть аккуратными шажками отошла от меня.

— Все что живет — умирает. А все что умерло — когда-то жило. В день погибают сотни тысяч людей, еще больше животных и растений. А уж о других существах я даже говорить не хочу. Каждый день, каждое мгновение я ощущаю их боль. Их страдания ни с чем не сравнить, а их ужас грозится поглотить меня.

Она плотно закрыла глаза.

— Даже сейчас я ощущаю ту тяжесть, что мне приходится нести. Эта боль неописуема. А их ненависть, — она взглянула на меня. — Ты понимаешь каково это, каждую секунду осознавать, что ты ненавидим всеми? Дети, у которых отняли родителей, родители, потерявшие детей, жены погибших солдат, друзья заболевших — все они ненавидят меня. Ненавидят и боятся.

Смерть содрогнулась, ее кожа слегка потемнела.

— Я больше не могу этого переносить. Просто не могу. Именно для этого мне и нужны были вы. Некроманты — последний мой шанс. Моя надежда. Скажи мне, что случится, если вы добьетесь своей цели? Если бессмертие станет доступным для всех, что случится с миром?

— Люди перестанут бояться? Они начнут жить в счастье и достатке. Бедные смогут изменить свою жизнь, нищим больше не нужно будет валяться в грязи ради куска хлеба. А солдатам больше не нужно будет сражаться, ведь все смогут жить в мире.

— Это верно. Но что станет со мною?

— С вами?

Она печально улыбнулась.

— Если ты станешь бессмертным, а затем и все люди, что будет со мною? Что случится со Смертью, если все перестанут умирать?

Я отрыл рот, но слова не слетели с моего языка. А ведь и правда, что? Что случится с той, что очищала этот мир от излишеств? Что будет с той, к кому больше не явится ни одна разъяренная душа, стенающая о несправедливости мира?

— Именно. Добившись бессмертия, вы совершите немалый подвиг. Вы сделаете так, чтобы никто больше не страдал. Вы совершите самое грандиозное убийство. Вы убьете смерть.

Я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок.

— Убить... Смерть?

— А какова, по-твоему, цена бессмертия? Отсутствие смерти значит то, что ее больше нет. А если чего-то нет — оно мертво.

Смерть резко развернулась; в ее серебряных глазах теперь пылал огонь.

— Вопрос лишь в том, способны ли вы на это? Пойдете ли вы до самого конца ради своей мечты? Ради мечты, которую отвергают ваши убийцы. Ради моей мечты.

Я молчал, осознавая всю тяжесть принимаемого мною решения. Готов ли я? Смогу ли? Идти до самого конца, не считаясь ни с чьим мнением, разрывая все законы и условности. Смогу?

— Да. Да, я смогу.

Я с силой сжал кулаки.

— Я пойду до конца. Я уничтожу всех на своем пути, я сокрушу все препятствия и исполню вашу мечту. Я смогу!

Ее руки легли на мое лицо. Она оказалась так близко, что я едва не рухнул на колени. Серебряные слезы счастья стекали по щекам.

— Я знаю. Ты не подведешь меня.

Ее губы коснулись моих.

А теперь возвращайся. Возвращайся и спасай свою мечту, мой жрец.

15

Религия — прекрасная вещь. Она помогает правителям контролировать тех, кто предпочитает их воле божественную. Ведь кто такие люди, чтобы спорить с желаниями своих богов?

Король Лирр общаясь с вселенским понтификом

Его тело лежало на жесткой каменной плите, покрывшейся сетью трещин. Труп скрывала темно-синяя ткань, пропитавшаяся влагой подвала. Рядом с плитой лежал волк-скелет, неотрывно следя за телом. Надежда на положительный исход не покидала разум воскрешенного животного. Надежда на то, что его хозяин все еще был жив.

Изморозь покрыла стены помещения, старая паутина рассыпалась сотней осколков. Хелион вскинул свой череп и начал озираться по сторонам, ожидая появления врага.

Ткань дернулась и упала на пол.

— Так ты был здесь все это время?

Хелион замер. Одно бесконечно долгое мгновение он не двигался, силясь поверить в произошедшее. А затем бросился вперед. Череп уткнулся в обнаженную мускулистую грудь, лапы легли на плечи хозяина. Ивирион погладил голову своего любимца:

— Все в порядке. Теперь все будет в порядке.

Ивирион поднялся с холодного камня. На нем не было одежды, лишь рядом валялась тот грязный и рваный плащ, в котором его нашли собратья.

— Одежда. Я только что вернулся из царства мертвых, а первое о чем я подумал — одежда, — прошептал Ивирион, с удовольствием проводя пальцами по ткани. Такое простое чувство, а такое приятное.

— Что произошло, пока меня не было? Что с войной?

Хелион отошел в сторону. Огонь в его глазницах сменил цвет, переливаясь желто-синими оттенками.

— Ясно.

Приложив ладонь к собственной груди, пиррион замер, ощупывая пальцами твердые мышцы, скрытые под холодной кожей. Ничего. Ни единого удара сердца. Удовлетворенно кивнув самому себе, Ивирион пошел на выход.

— Идем, Хелион, нам необходимо выиграть самую главную битву в жизни. Битву с богами.

* * *

Экраон с Цидариасом стояли возле стола с картой. Рядом толпились несколько помощников одлеттиана, а на балконе спорили двое приглашенных некромантов. Оба были последними материализаторами. Таррес — единственный выживший глоссериан — во дворе руководил подготовкой. Вот и все, что осталось от некогда могучего братства.

— Так мало, — печально прошептал Экраон.

— Согласен, но большего у нас нет. Силирос умер, а заодно погубил и многих других. Его ошибка стоила нам слишком дорого.

— И с этим мы собираемся противостоять врагу? Три живых некроманта, один мертвый, и еще один без сердца? Скольких мертвецов мы смогли собрать?

— Пока неизвестно. Помощники все еще продолжают поиски захоронений и безымянных могил, но счет уже идет на единицы, а не десятки.

— Нам нужно больше, Цидариас. Гораздо больше. Наших сил едва хватает, чтобы прикрыть стены, но что будет, если враг ворвется во двор?

— Тогда их встретят слуги и крестьяне, — решительно отмел любые сомнения Цидариас. — Эти люди потеряли все, Экраон. Им просто уже нечего бояться. Нечего терять. Они будут драться.

— Хорошо,— Экраон провел пальцами по карте, выискивая любую возможность для улучшения их положения. — Поля. Мы можем поджечь их, тогда у нас получится отрезать врага сразу с двух направлений. Им придется идти в обход, а у нас будет дополнительное время. Сомневаюсь, что нам доведется еще хоть раз собрать с них урожай.

— Не уничтожим мы — враг получит дополнительное зерно. А на его сборы у нас совершенно нет времени.

— Придется обрушить мост, — указал Экраон на небольшую метку на карте. В его владения вело великое множество дорог, но будь он проклят, если не уничтожит самые очевидные пути подхода, а на остальных не замедлит продвижение захватчиков!

— Мы сможем сделать это.

Материализаторы наконец закончили свои приготовления и теперь подходили к столу. У каждого за плечами висел большой мешок, доверху заполненный костями и артефактами.

— Будет несложно. На всякий случай оставим несколько ловушек.

— Как же я рад, что даже в такой ситуации вы все равно продолжаете бороться!

Слуги с криками бросились врассыпную, некроманты встревожено обернулись. Никто и не думал следить за дверью. По-крайней мере до этого момента.

Широко улыбаясь, Ивирион ступил в кабинет Экраона:

— Никогда бы не подумал, что некроманты будут вместе сражаться за свою мечту.

Молчание затягивалось. Напряжение было настолько сильно, что его можно было ощущать физически. Воздух практически дрожал от едва сдерживаемых эмоций. Неверие. Шок. Радость. Гнев. Ненависть.

Первым пришел в движение Цидариас. Татуировки вспыхнули, ноги поджались, а затем выбросили некроманта вперед. Одним этим движением преодолев разделявшие их четыре метра, Цидариас с силой ударил Ивириона в лицо. В эту секунду его физический потенциал был невероятен. Он был сильнее любого смертного существа, его пальцы с легкостью были способны раскрошить камень. Но в тот момент, когда его рука ударила Ивириона, он понял, что попытался сломать несокрушимое.

Пиррион — или создание, принявшее его облик — даже не дернулся. Ивирион лишь моргнул, и зеленое пламя отбросило Цидариаса в сторону, впечатывая некроманта в стену.

Следующим атаковал Экраон. Сияющие кристаллы его когтей разрубили воздух, посылая на Ивириона десяток стенающих душ. Они принадлежали захватчикам, до которых смог добраться Экраон. Даже в смерти эти воины жаждали отмщения, и сейчас у них появилась такая возможность.

Бестелесные духи атаковали мечами, столь же нематериальными, как и они сами. Призрачные клинки рубили конечности врага, кололи его спину, но их оппонент лишь продолжал улыбаться, полностью игнорируя подобные атаки.

Экраон не стал медлить — происходящее выходило за рамки возможного, но он ни на секунду не засомневался в том, что существо перед ним не являлось Ивирионом. Он просто не мог быть им!

Кристаллические когти погрузились в живот и грудь мужчины, обрекая его на самую ужасную смерть, что знал Экраон.

Вот только в этот раз его жертва даже не вздрогнула. Цепкие бледные пальцы обхватили запястье Экраона. Резко рванув руку некроманта в сторону, Ивирион с легкостью поднял одлеттиана и отбросил в сторону.

Двое материализаторов выступили вперед, кости в их пальцах уже начинали сиять.

— Хватит!

Кости взорвались сотнями осколков, бросая некромантов о стену. Цидариас, уже поднявшийся на ноги, вновь оказался повергнут на колени. Мощная волна жара швырнула Экраона к балкону и, если бы он не успел вцепиться в стену, обязательно бы рухнул во двор.

Ивирион легко шел вперед, а сбоку от него ступал Хелион.

— У нас совершенно нет на это времени.

Прислуга в ужасе замерла, не решаясь вмешаться в противостояние некромантов. Глаза Ивириона обвели поверженных собратьев, задержавшись на каждом на время, достаточное для того, чтобы сделать соответствующие выводы.

— Надеюсь, вы закончили?

— Хелион? — прохрипел Цидариас. — Что ты делаешь?! Это не Ивирион!

Волк оглянулся на Ивириона, а затем решительно встал между бушующим штейгером и своим хозяином.

— Что это значит?

— А ты еще не понял? — Экраон встал на ноги и осмотрел когти на перчатке. — Мои когти не навредили ему, хотя ничто еще не могло перенести подобной раны. Даже тот серебряный монстр страдал от контакта с ними.