Абсолютное оружие

— А как вы-то сюда попали? — уточнил я, пока мы опять не скатились на опасную тему.

— Как и все остальные, с захваченным транспортным кораблём. Почти три года назад, — старый историк вздохнул и качнул головой.

— Три года? — растерянно переспросил я.

— Мы были пробной партией, — виновато улыбнулся Нолан. — На нас защитную сыворотку отрабатывали. Нас пятеро осталось из сотни, — медленно качнул головой мирный, подозрительно блеснув глазами. — Но нет худа без добра; зато я вот похудел здорово, вряд ли дома при сытой жизни собрался бы. Опять же, знакомство с в некотором роде коллегой из числа йали, знакомым вам Стариком, здорово поддерживало. Никогда бы не подумал, что я — настолько высокоорганизованное существо, и в подобной ситуации меня сильнее всего будет тяготить не отсутствие нормальных условий для жизни, а отсутствие возможности познавать или узнавать что-то новое.

Излияния историка я слушал с удовольствием. Не столько потому, что желал узнать что-то о его бедах и печалях, сколько потому, что это избавляло от необходимости говорить самому. Даже не думать получалось. Ну, и интересно тоже было. Он всегда хорошо рассказывал.

— Райш, а ответьте мне на один вопрос... Только не сочтите за дерзость; я ещё тогда хотел вас спросить, а сейчас просто к слову удачно пришлось. Когда вы почувствовали желание изучать что-то новое? Ну, поняли, что вас интересует что-то, что обычно не свойственно изучать вашей расе? История вот например, или психотехники?

— Ну вы спросили, — хмыкнул я. — Сложно сказать. Может, когда на Тмаре в джунглях подыхал. Может, когда на Цалее меня Млен по кускам руками собирал под шквальным огнём, а я только и мог, что рычать и материться. Может, когда домой вернулся, а меня там уже похоронили. Может, когда понял, что чувствую себя идиотом рядом со своим штурманом, и это мне не понравилось. В общем, меня вся жизнь как-то ненавязчиво подводила к этой мысли. С другой стороны, может, если бы не понял, что знания и саморазвитие — полезная вещь, мне бы и жилось легче.

— Большая сила — большая ответственность. И знания тоже; я это только здесь как следует понял, — кивнул Нолан, выслушавший мои рассуждения с удивительно серьёзным лицом. Как будто они действительно ему что-то объяснили. — Когда больше окружающих понимаешь в ситуации, волей-неволей чувствуешь себя за них ответственным. А вы, тха-аш, как думаете? — обратился он к помалкивающей Экси. Меня её молчаливая задумчивость тоже не радовала; сейчас додумается до какой-нибудь очередной глупости...

— У меня не было случая подумать об этом, — пожала плечами она. — А тем более — примерить на себя. По мне так познание окружающего мира просто помогает выжить, а всё остальное несущественно.

— Что ж, тоже справедливая точка зрения, — тихо засмеялся историк. — Но странная для очаровательной девушки вашего возраста. Впрочем, я не ошибусь, если скажу, что вы ведь не принадлежите к мирной ветви?

— Вы наблюдательны. Нет, я предположительно попала сюда из параллельного мира. И я не совсем человек, генетический эксперимент, — всё с той же невозмутимостью проговорила девушка.

Где-то я уже это слышал, и мне это не понравилось.

Поскольку повода заподозрить тха-аш в истерике не было, равно как не было ни одной внятной причины для этой самой истерики, я решил довериться паранойе и сыграть на опережение. Поэтому коротким бесцеремонным движением подвинул сидящую рядом девушку к себе так, чтобы она оказалась в кольце моих опёртых о широко расставленные колени рук.

И очень удивился: девушка была значительно холоднее нормальной для себя температуры.

— Ты что, замёрзла что ли? — растерянно спросил я.

— Немного, — смущённо проговорила она.

— Глупая женщина, — проворчал я, притягивая её ещё ближе и устраивая перед собой, чтобы обхватить руками и ногами для вящего согрева. Да и мне самому так было удобней; женщина под рукой, никуда при всём желании не денется, гармония!

К тому же, в процессе обустройства Экси я неожиданно понял, что не так ослаб, как кажется. Руки по-прежнему казались неподъёмными, но вот девушку я пересаживал, приподнимая над полом, без какого-либо ощутимого напряжения, как и положено.

За нашей вознёй историк наблюдал с искренним и непонятным мне удовольствием, а Тарнас так и задремал, полусидя на подозрительном мирном.

— Скажите, а этот здесь давно? — кивнул я в сторону бессознательного тела.

— Нет, совсем недавно. Их всех привезли за несколько дней до вас. Всех — это пассажиров того рейсового корабля. Я, говоря откровенно, удивлён, что он повёл себя так странно. До этого производил впечатление вполне нормального человека, и реагировал на всё совершенно обычно.

— А он с кем-нибудь общался особенно? Главным образом, из тех, с кем вместе попал сюда.

— Нет, я бы не сказал, — пожал плечами старый историк. — Не больше, чем обычно.

— А почему здесь такая высокая смертность? — тихо задала Экси вопрос, который меня тоже интересовал.

— Сложно сказать. Во-первых, эта сыворотка, конечно, не даёт сойти с ума, но не все её нормально переносят. Во-вторых, почему-то в первую очередь умирают все боевые. У меня были предположения, в чём может быть причина такой избирательности, ноне было никакой возможности проверить. Я ведь историк, немного философ, но отнюдь не физик и не хирург. Техникам, чтобы сделать какой-то вывод, не хватает элементарных приборов, которые тут совершенно нечем заменить, а медиков у нас толковых не было.

У меня был ещё один вопрос, способный что-то прояснить: "Как именно они умирали?" Но, подумав, я решил его пока не задавать; слишком близко он лежал с запретной сейчас для меня темой. Вот доберёмся до родной планеты, можно будет подумать и об этом.

Никогда ещё я не ждал визита на Колыбель и, более того, встречи с полным составом Совета Старших с таким пылом. Ещё и Ханс с Киршем где-то запропали...

Нет, если честно, нигде они не пропали. Они же не обещали вот прямо сейчас свалиться на голову; и так успеть за сутки — это почти невероятная скорость. Да и то, если штурман справится; а если не сможет проложить трассу, так и завтра их можно будет не ждать. Впрочем, если штурман ошибётся, можно будет с ним попрощаться: не та ситуация, чтобы прощать огрехи. Если у них тут боевые быстро умирают, мы можем лишиться трети штурмовой команды.

Процесс сдачи добытого оказался долгим и достаточно унизительным. Из нескольких тележек, дотащенных боевыми до той привратной пещеры, каждый из заключённых брал груду камней, складывал на кусок полотна и, прижимая свёрток к груди, под дулами многочисленных орудий шёл к примитивным электронным весам.

Это выглядело особенно жалко, потому что первыми шли женщины и дети. Примерно на третьем десятке меня уже трясло от злости, потому что мужчины шли с той же стадной обречённостью. Да, глупо спрашивать с мирных и ждать от них протеста. Они на то и мирные. Гораздо сильнее меня напрягало другое: я точно знал, что сам через это унижение пройти не смогу.

Довольно очевидное решение нашлось быстро.

— Тарнас, — процедил я. — Приготовься. Я пойду первым. Будем ждать своих на позиции хозяев положения. Действуй по обстоятельствам, предупреди всех.

Стоящая рядом Экси подобралась, смазанной тенью скользнула вперёд и в сторону, ближе к выходу, под прикрытие стен. Я с трудом подавил порыв запретить ей всякий риск и приказать остаться на месте с другими женщинами. И хорошо, что подавил: только семейного скандала мне сейчас и недоставало для полного счастья.

Не глядя бросив в переходящее полотно горсть кристаллов, явно недостаточную для "сдачи норматива", я зашагал в сторону весов, попутно оценивая обстановку.

Десяток разнообразных орудий, отмеченных мной в прошлый визит, сейчас никуда не делись. Более того, теперь они ожили и следили за каждым моим движением. Помимо них присутствовало также десятка три отдельно стоящих йали с ручным вооружением, так же вроде бы охраняющих периметр.

Но меня не покидало ощущение необязательности. Они были вооружены, но стояли на посту как почётный караул, имитируя угрозу, но не ожидая серьёзного противодействия. Это было объяснимо: как можно ожидать опасности от существа, вызывающего презрение?

Горсть кристаллов с тихим перестуком упала в чашку весов, а стоящий ближе всех йали мотнул стволом плазмомёта в сторону платформы рядом. Плазмомёт был явно нашего производства, довольно новый; небось, из тех, что у штурмовиков конфисковали.

Что ж, вернём казённое имущество.

В боевую форму перетёк мгновенно, с искренним наслаждением. Чем больше эмоций и адреналина, тем легче даётся переворот; а я сейчас был в этом смысле ходячим вулканом.

Первого йали я разорвал пополам. Дёрнул к себе за ствол плазмомёта, вонзил когти обеих рук в центр туловища, прямо в нервный узел, и рывком развёл ладони в стороны. Экзоскелет раздался легко, будто бумажный; с ними всегда так, стоит нарушить целостность конструкции, и дальше от неё нет никакого проку. Вырвав из конвульсивно стиснутых манипуляторов (вместе с одним манипулятором: они у йали слабо крепятся к телу и при необходимости отбрасываются) плюнувшее плазмой куда-то мне за спину оружие, я не стал тратить время на ожидание перезаряда, а двинулся дальше в рукопашную. Полторы нормосекунды — это в некоторых ситуациях тоже долгий срок.

Например, за это время можно успеть добраться до противометеоритного плазмомёта на турели и его стрелка, и вывести обоих из строя. На всякий случай оружие я необратимо ломать не стал, а вот йали восстановлению уже не подлежал.

У йали хорошая реакция. Прошедших мгновений им хватило, чтобы осознать происходящее и начать меня ловить. Вот только выцелить на таком огромном пространстве, полном удобных укрытий и живых щитов, озверевшего горячего в боевой форме практически невозможно. При необходимости мы можем почти мгновенно достигать сверхзвуковых скоростей; то есть, становиться для йали, в основном ориентирующихся именно на звуковые колебания, практически невидимыми.

Единожды обнаружив, что мой рык почему-то здорово пугает противников (наверное, есть какой-нибудь естественный природный враг, издающий подобные звуки), я пользовался этим уже вполне осознанно. С учётом резких хлопков, ознаменовывавших преодоление звукового барьера, и общей неспособности меня отследить, у йали был повод для паники. И они им с радостью воспользовались.

Конечно, потом наступит расплата, я буду долго отъедаться, и, возможно, даже лечить множественные внутренние микротравмы. Мой организм, хоть и вынослив сверх всякой меры, но рассчитан на один короткий стремительный бросок к добыче, а не хоть сколько-нибудь продолжительное движение в таком экстремальном режиме. Но в настоящий момент оно того стоило.

Спустя ещё три-четыре нормосекунды в бой вступили штурмовики, в пещере открылась маленькая огненная бездна, а я смог перейти на нормальный режим боя.

А ещё через десяток секунд живых врагов не осталось.

Экси.

Я всё время забывала спросить у Райша, почему он никогда не тренируется в боевой форме. Я его таким вообще единственный раз видела, когда он меня ловил. А вот теперь... Теперь у меня появился другой вопрос. Почему он со мной в ту первую встречу столько нянчился?! Даже если я могла отследить его перемещение, ничего противопоставить ему не получалось в принципе. Живой организм просто не способен двигаться с такой скоростью: мышцы, кости и связки не рассчитаны на подобную нагрузку.

Впрочем, капитан, видимо, был сделан из каких-то других материалов. Вернее, не он сам, а вот это... нечто, в которое он непонятным образом превращался. Кстати, тоже ведь интересный вопрос: как он может так быстро и полностью перестраивать собственное тело? Надо будет найти какую-нибудь информацию по физиологии горячих: не могли же её за столько тысяч лет развития не изучить!

Всё было кончено за считанные секунды. Тарнас поймал брошенный капитаном плазмомёт и первый ринулся наружу, следом за ним — мы, рассыпаясь по периметру.

За такую скорость надо было благодарить в первую очередь Райша. Его действия внесли сумятицу в ряды противников, деморализуя их. Кто-то открыл хаотический огонь, кто-то бросился к выходу, кто-то — и вовсе нам навстречу, бестолково размахивая конечностями. Не выжили ни те, ни другие.

Повисла настороженная тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием остывающего камня. Но долго это не продлилось; уже через пару мгновений послышались короткие команды видящего. Мне очень хотелось сначала подойти к Райшу и поинтересоваться, как он, но не нарушать же ради этого приказ. В конце концов, капитан — взрослый человек, и жил же он как-то столько лет без моей заботы. Тем более, особых причин для беспокойства, кроме субъективного ощущения "что-то не так", не было: горячий спокойно стоял на ногах, двигался легко и уверенно.

Окинув взглядом поле боя, капитан подошёл к Тарнасу, что-то тихо проговорил, подобрал половину трупа одного из йали (кажется, это был тот самый первый) из той кучи, в которую мы их стаскивали по приказу командира, и под сочувственным взглядом штурмовика ушёл в "человеческую" пещеру, распугав любопытствующих мирных.

Мысль, зачем ему могло понадобиться уединиться с останками йали, у меня возникла всего одна. И я бы не сказала, что она меня порадовала; поэтому я даже не стала пользоваться возможностью выяснить у видящего подробности. Если Райш действительно собрался... хм, восполнить энергетические потери за счёт употребления в пищу пригодной для того органики, я лучше оставлю это в области предположений. Потому что одно дело — догадываться, а другое — знать точно, или, того хуже, видеть собственными глазами. Я бы не сказала, что мне было жалко йали, или я не могла понять резонов горячего. Наверное, если бы вопрос встал ребром, без намёка на муки совести даже присоединилась бы к трапезе. Но вот конкретно здесь и сейчас мне было жутковато от мысли, что капитан где-то там зубами рвёт сырое мясо, несколько секунд назад бывшее разумным существом. Причём почему-то сильнее всего меня беспокоил именно тот факт, что оно сырое. Странное что-то с моим восприятием мира сделал местный культ вкусной еды...

Трупы йали были свалены в кучу в дальнем углу, все орудия — проверены, учтены, по возможности приведены в боевую готовность и обеспечены стрелками. Штурмовиков хватало, что называется, "в обрез"; рассадив бойцов на уцелевшие орудия (а уцелело большинство) и расставив посты в ключевых местах, наш командир грустно выругался в духе "невозможно же работать в такой обстановке" и смирился с отсутствием такого понятия, как "резерв".

Вернулся Райш только часа через два, когда мы уже полностью освоили новые пространства. Причём вернулся он в человеческом виде, несколько заторможенный, взлохмаченный — я первый раз видела его в "неромантической" обстановке не с привычной косой, а со свободно разметавшимися по плечам волосами. На мгновение успела пожалеть об упущенных возможностях; на мой взгляд, так было гораздо красивее. Наверное, потому, что естественнее.