— Псевдоним, — Джозеф совершенно точно помнил, что фамилия у проводника была другой.
— Почему ты так решил? — недоуменно обернулась уже успевшая десять раз посмотреть этот ролик и не боявшаяся упустить что-нибудь важное Лара.
— Интуиция, — рассказывать о личном знакомстве с новым объектом воздыханий сестры Джозеф был не намерен.
— Еще буквально вчера о вас никто не слышал, — продолжал ведущий. — А сегодня вы уже снимаетесь в "Назови меня своей". Как вам это удалось?
"Да, действительно", — подумал Джозеф.
— О. Видите ли, совсем недавно обстоятельства сложились так, что я попал в больницу. В это же время туда доставили группу туристов...
— Вы же, кажется, работали гидом в национальном парке...
Зрители зачем-то принялись аплодировать.
— Это был не совсем национальный парк, но в целом вы правы.
— И вы попали в больницу. Наверное, это была очень опасная работа. Вас атаковало какое-нибудь дикое животное?
— Нет-нет, — Роберт рассмеялся. — На самом деле, животные очень милы. Возьмем хотя бы тех же горилл. Вот вы знаете, что когда стадо идет на водопой...
— Простите, что прерываю, но вы так и не рассказали о том, что было в больнице, — судя по всему, по наушнику ведущего предупредили, что разговор об обезьянах лучше прекратить.
— А, — бывший проводник, сбившись с мысли, немного растерялся и нахмурился.
— Туристы, — напомнил ему сосед по дивану.
— Да. Они тогда потерялись со своим автобусом, потом их нашли и привезли на обследование. Так вот, среди них оказался помощник режиссера. Он меня заметил и поинтересовался, не хотел бы я попробовать пройти пробы на роль. Я подумал: "Почему бы и нет?"
— Но вам известно, что вашего персонажа изначально должен был играть другой актер? — последние два слова были сказаны с такой многозначительной интонацией, словно речь шла о ком-то столь великом и известном, что его имя можно было не называть.
— Да, мне рассказывали, — просто ответил гость программы, снова ослепительно улыбаясь.
— Но режиссер всё же выбрал вас, — с нажимом проговорил ведущий. — Человека совершенно без опыта и актерского образования. Это было очень неожиданно.
— Да.
— Расскажите, пожалуйста, о своем персонаже.
— Ну-у-у... Он...
— О каком фильме идет речь? — поинтересовался у сестры Джозеф, отворачиваясь от экрана.
— Ты что?! — кажется, та была в шоке. — "Назови меня своей"! О нем все журналы пишут! Ты не мог о нем не слышать!
— Видимо, мы читаем с тобой разные журналы.
— А телевизор ты что, тоже не смотришь?! Экранизация культовой книги, получившей в свое время какую-то там литературную премию, звездный состав актеров, умопомрачительный бюджет, всемирно известный режиссер!
"И он еще каким-то боком сюда затесался..." — Джозеф посмотрел на улыбавшегося с экрана Роберта с уважением.
— А я тебе сразу сказала, что у него блестящее будущее!
— ... И вот, столкнувшись с этой дилеммой, он уходит от людей и селится в глуши, — продолжал рассказывать о своем персонаже бывший проводник. — Начинает жить в уединении, строит себе маленькую хижину, приручает животных...
— Я вижу, вам глубоко симпатичен ваш герой, — заключил ведущий, которому нужно было сворачивать этот разговор, потому что за кулисами уже ждал следующий гость программы.
— О, да! — оживленно воскликнул гид. — Он мне очень близок, ведь...
— Что ж, спасибо еще раз, что пришли к нам сегодня! — громко возвестил его собеседник, вставая с дивана. — Пожелаем Роберту удачи!
Зрители что-то ободряюще покричали и посвистели, не забывая хлопать так, словно делали это последний раз в жизни.
— Я хочу передать привет, — гость понял, что его эфирное время подходит к концу, и тоже поднялся.
— Да-да, конечно! — ведущий был не очень доволен, но мастерски это скрывал.
— Я хочу передать привет трем замечательным людям, — от улыбки говорившего начинали слезиться глаза. — Встреча с ними круто изменила мою судьбу. Я надеюсь, хоть кто-нибудь из них меня сейчас видит. Так вот, пусть он передаст остальным, что я бы ужасно хотел когда-нибудь с ними снова увидеться и вспомнить то время, что мы провели вместе. Ребята, я очень этого жду. Надеюсь, вы тоже. Нам есть о чем поговорить.
Ролик закончился.
— Это угроза? — Джозеф был совершенно уверен, что речь шла о нем и его подчиненных.
Оперативник смотрел на замершее на экране доброе и открытое лицо. Вот уж что-что, а снова встречаться с этим человеком он был не намерен. А что, если тот специально решил стать богатым и знаменитым, чтоб получить больше возможностей отомстить им троим? Всё-таки стоило тогда перед ним хотя бы извиниться и навестить в больнице с букетиком цветов. А то, действительно, некрасиво получилось.
— Сейчас еще один! — Лара запустила следующее видео.
Джозеф отвлекся от своих параноидальных мыслей и приготовился смотреть.
Сначала показали суровое море, фьорды и плывущий по штормовым волнам драккар. Темно, промозгло, дует ветер. На носу корабля стоит одинокий викинг, в котором без труда узнается Роберт. Голос за кадром вещает что-то о тяготах и ситуациях, исход которых может решить любая мелочь. Человек с длинными белокурыми лохмами, частично заплетенными в косички, в рогатом шлеме и каких-то этнических одеяниях напряженно вглядывается в горизонт. Вдруг из воды появляется нечто, сильно смахивающее на Годзиллу. Ревет и явно настроено к викингу враждебно. Тот сначала опасно хмурит брови и тянется к мечу, но на полпути рука его замирает. Воин что-то обдумывает и, судя по всему, на него нисходит озарение. Победно хмыкнув, он вдруг решительно улыбается морскому чудищу. Яркий свет от зубов, вспыхнув над волнами, сначала слепит бедную рептилию, та хрипит, извивается и пытается от него укрыться. Агония длится буквально пару секунд, после чего зверушка зрелищно дохнет и идет ко дну.
"Зубная паста Perladent!" — говорит всё тот же голос. На экране возникает пухлый и красивый тюбик с названием. На заднем фоне всё тот же драккар плывет уже к какому-то тропическому острову по спокойному ясному морю. В одной руке викинг держит половинку скорлупы кокоса с торчащей из нее соломинкой для питья и надетой на край долькой ананаса. Второй — небрежно прижимает к себе какую-то томную, слегка одетую барышню с цветами в волосах и на шее. "Там, где бессильно оружие!"
— Ну вот, собственно, и всё. Что скажешь?
— А что я должен сказать?
— Как он тебе? — Лара, кажется, начинала раздражаться из-за непонятливости брата.
— Главное, чтоб тебе нравился, — привычно ответил Джозеф, вставая со стула. — Компьютер выключи, если он тебе больше не нужен.
— Скажи же, клёвый! — девушка послушно принялась кликать мышкой по экрану.
— Тебе лучше знать, — оперативник стянул с постели покрывало, намекая родственнице, что собирался ложиться спать.
— Фу, с тобой не интересно! — Лара сидела на стуле и явно ждала, что брат на это что-нибудь скажет.
Не дождалась. Всё, что его интересовало, Джозеф уже узнал, так что поддерживать разговор дальше не видел смысла.
— Спокойной ночи, — сдалась девушка с тяжким вздохом.
Ушла.
Джозеф немного постоял, подумал. Пошел в душ.
Он, конечно, помылся еще в спортивном центре сразу после тренировки, однако всегда придерживался точки зрения, что водные процедуры — не только способ очистить тело, но и отличная возможность спокойно поразмыслить над всякими вещами.
Голова пухла от дум, каждая из которых кричала, что ей надо заняться в первую очередь. Помокнув где-то с четверть часа под струями воды и убедившись, что установлению душевной гармонии это не помогало, Джозеф нехотя закрыл кран и отправился спать.
12.
Шеф, кажется, успокаивался. Он перестал кричать и лицо его больше не было таким шокирующе-красным. Теперь начальство лишь сердито сопело и, демонстративно не глядя на подчиненного, крутило в точилке карандаш. Стол перед ним уже был загажен древесной стружкой и грифельной крошкой. Джозеф мудро решил лишний раз не привлекать к себе внимание, а стоял и ждал, когда беседа станет более конструктивной.
— Я тебе что говорил?!
— Не в ущерб основным обязанностям, — отозвался оперативник.
— А ты?
— Дэвид прислал очередной факс...
— Не надо уходить от темы! — глаза шефа снова стали опасно наливаться кровью.
Джозеф поспешно спрятал принесенный документ за спину и принял виноватый вид.
Никаких указаний из "островного" подразделения он не получил и с чистой совестью вышел на основную работу. Оказалось, сделал это совершенно напрасно: во-первых, попал под горячую руку начальства, ужасно не довольного прогулом предыдущего дня, а во-вторых, обнаружил, что стажерок на месте не было. Они как раз находились в Академии и недоумевали, где пропадал их руководитель, который, как выяснилось, тоже должен был туда подъехать. Джозеф так и не понял, почему они так думали — лично он был совершенно уверен, что не говорил и не делал ничего такого, что можно было бы принять даже за самый тонкий намек на охоту поступить подобным образом. Далила в ответ на это утверждение холодно заявила, что его желания никого не волнуют, что любой идиот бы догадался, что раз подразделение начало работать, значит приходить туда надо ежедневно, а не по специальному приглашению. Девушка в раздражении бросила трубку.
Таким образом, с утра на поисковика гневались повсюду.
— Еще раз не явишься на работу — можешь считать себя уволенным! — припечатало начальство, всё-таки протягивая руку за факсом. — Совсем распустился. Ни стыда, ни совести. У нас тут черте что творится, все в мыле носятся, а он прохлаждается где-то! Прихожу вчера, а кабинет заперт, и никого нет. Дожили! Пригрел змею на своей груди!
Насупилось и отвлеклось на содержание врученного документа.
— М-м-м... — Джозеф чувствовал, что напрасно поднимает вопрос, но смолчать не мог. — А что, собственно, происходит? Я слышал, что должна быть какая-то проверка...
Шеф поднял от текста взгляд и оперативник замолк.
— Радует, что тебя это хотя бы беспокоит, — проворчал глава отдела, встряхивая листком и снова углубляясь в чтение.
Подчиненный ждал.
— Надеюсь, ты, по крайней мере, в курсе, что нам хотят урезать финансирование? — поинтересовалось начальство через некоторое время. — Так вот, для этого им нужно узнать, кто самый бесполезный, а кого лучше не трогать.
— А.
— Что "А"? Что "А"?! Ты представляешь, что бы было, если б вчера пришли к нам, а не в архив?! Я даже хотел Джастина из больницы вызвать, чтоб хоть один человек от отдела был на месте! Думал, поседею.
Оперативник поглядел на сиявшую лысиной макушку шефа, но из вежливости воздержался от комментариев.
— Как он там, кстати? — Джозеф сообразил, что, закрутившись, забыл проведать коллегу.
— По крайней мере, новых травм в последнее время не получал. Тьфу-тьфу-тьфу, — начальство постучало по столу.
— Ясно, — сказал Джозеф, чтоб хоть что-то ответить. — А кто проверку проводит? Наши или кто-то независимый и посторонний?
— Смешанная комиссия, — глава отдела окончательно успокоился. — С нашей стороны Джульетта. С ней ходят три каких-то неизвестных мне мужика, так и не понял, откуда они. Она нам, похоже, симпатизирует. Так что ты сейчас пойдешь, купишь большой красивый букет и отправишься признаваться ей в любви, если хочешь и дальше тут работать, получая зарплату в прежнем объеме!
— Что? На глазах у тех трех мужиков? — в критических ситуациях мозг Джозефа работал очень быстро. — Чтоб те пришли к выводу, что мы беспринципны и неразборчивы в средствах? Больше вреда, чем пользы. Зачем заранее настраивать большую часть проверяющих против себя?!
Шеф нахмурился.
— В твоих словах есть зерно правды, — нехотя признал он, явно расстраиваясь.
— Когда к нам придут, не известно?
Начальство отрицательно покачало головой.
— Поэтому на этой неделе будь добр изображать из себя идеального работника. Приходить без опозданий, не спать, ерундой не заниматься. Приберись в кабинете. Короче, будь готов, что в любой момент дверь откроется... Ну и ты понял.
— А почему бы им не сказать, что все на заданиях? Правда ведь! В этом не было бы ничего удивительного — речь идет всё-таки о нашем отделе. Всем известно, что мы вечно в разъездах.
— Выговорился? — недоброжелательно поинтересовался шеф, откладывая факс в сторону.
Джозеф промолчал.
— А теперь подумай. Вот придут проверяющие. "А где, собственно, ваши работники?" — спросят они у меня. "В командировках". "Да-а? Ну покажите тогда документы, это подтверждающие. А то есть у вас тут один. Помнится, слышали мы, что провинился он, что не пошлете никуда его больше, говорили вы. Вот и предъявите приказ и прочие бумажки, раз уж утверждаете, что он в отъезде. Ведь должно же это быть где-то отмечено. По бухгалтерии проведено. Кстати, а куда это ваш труженик поехал? Покажите дело, которое ему поручено". И что мне на это отвечать, а?!
— С какой стати им обо мне спрашивать? — Джозеф не страдал раздутым самомнением. — Кто я такой вообще, чтоб так интересоваться моим местонахождением?
— Единственный работник отдела, который никогда никуда не ездит — тот случай не в счет. Так что иди и всем своим видом показывай, какое для тебя счастье здесь трудиться!
Джозеф пошел — другого выхода он пока не видел.
На столе в кабинете надрывался оставленный им мобильник.
— Да? — устало поинтересовался он, беря трубку и заранее не ожидая ничего хорошего.
— Вы сейчас уже где едете? — интересовалась Далила.
— Я сейчас в кабинете стою возле своего стола и никуда ехать не собираюсь, потому что иначе шеф мне голову открутит. Он, между прочим, бывает страшным, когда злится.
Девушка многозначительно помолчала.
— Вы понимаете, что должны быть здесь? — сухо спросила она.
— А ты понимаешь, что разорваться я не могу?! Вас там почти двадцать человек, а я тут один! И пока эта проверка не закончится, боюсь, мне тут торчать ежедневно, потому что тупо это больше некому делать!
В телефоне послышался тяжкий вздох.
— По вечерам хотя бы в "офис" заходить сможете? — голос подчиненной звучал устало.
— Да, пожалуй. Кстати, результаты нашего обследования известны?
— В какой-то степени. Не все врачи пока прислали ответ, это может занять некоторое время. Но пока что никаких отклонений не замечено ни у кого из нас.
— А что вчера в Академии было, пока мы в больнице торчали?
— Слушайте, у меня сейчас совершенно нет времени с вами говорить, — на заднем фоне слышался гул голосов. — Вечером увидимся — расскажу. До свидания.
Далила повесила трубку.
Джозеф решил прислушаться к указаниям шефа и попытался изобразить идеального работника. Поперебирал какие-то бумажки. Подшил пришедший от Дэвида факс в папку. Порылся в ящиках, в надежде, что там завалялось какое-нибудь откладываемое им "на потом" дело.
Следующий час сидел и самоотверженно сражался со своим отсутствием художественного таланта. Решил, что на этот раз у него получилось гораздо лучше, чем обычно. Вопреки обыкновению рисунки жечь не стал, а спрятал в стол.
