— Тина, что с тобой?
Тесей беспокоился за меня, но хватать и трясти не спешил. Он доверял мне. Доверял, как боевой подруге. Я помотала головой, разгоняя дурноту.
— Ничего особенного, Тесей. Просто голова закружилась.
— Бывает.
— Особенно после такой битвы. А медальончик я возьму на память.
Тесей не возражал. Еще бы! Он себе столько всего полезного в хозяйстве нагреб, что едва не переламывал-ся под грузом. Ну да ладно, сегодня можно! Мы теперь богатые, приобретем просто еще пару лошадей. Или верблюдов. А лучше так — верблюдов и ишаков. А лошадей надо будет продать. В пустыне это слиш-ком накладно. Или лучше оставить у надежного человека? Но где такого найти? А, ладно, потом разберем-ся! Главное, что медальон будет со мной. Нет, а все-таки — кто это такой? Интересно было бы узнать!
* * *
*
Ники спал, когда к нему ворвался верховный волшебник. И просыпаться не собирался. Маг несколько се-кунд смотрел на спящего волшебника, а потом бросился трясти его за плечи.
— Проснись! Ник! Немедленно проснись!!!
В его голосе звучал такой ужас, что даже мирно спящий волшебник подскочил на полметра вверх и удив-ленно захлопал глазами.
— Что случилось, шеф?
Вопрос был более чем закономерным. За все время его заключения, к Серому Нику приходила только Ор-ланда ан-Криталь. верховный маг не появлялся ни разу. И тем более в таком виде. Волосы встрепаны, гла-за выпучены, рубашка болтается поверх штанов, молния на ширинке расстегнута, вместо обуви — одна тапочка в виде голубого зайчика. Вторая осталась где-то там, в заоблачной дали.
— Твоя жена! Вот что случилось!
Ники демонстративно зевнул и перевернулся на другой бок.
— Шеф, вы анекдот знаете?
— Какой анекдот!?
— Любимый анекдот Вэл! Цитирую!
Вопрос: Что вы будете делать, если на вашу тещу напал тигр?
Ответ: Сам напал, пусть сам и защищается!
А я вам говорил, что с моей женой связываться не стоит!? Я вас предупреждал!? Вот сами и защищай-тесь!
Кажется, насмешка немного привела в чувство верховного мага. Тот вздохнул и присел рядом с Ником на кровать.
— Я сейчас задам тебе один вопрос, а ты постарайся ответить на него возможно более рассудительно.
— Это еще в честь чего?
— В честь того, что твоя жена может сложить свою бестолковую голову!
— А вы ей в этом поможете?! Нашли идиота — вам отвечать!
Ники отвернулся к стене. Ненадолго. Потому что вопрос верховного мага стоил обдумывания.
— Если она найдет предмет с кем-нибудь из заточенных магов, что она будет делать?
Пару минут Ники размышлял. Потом повернулся к оппоненту.
— Найдет — или нашла?
— Нашла, — выдохнул колдун. — В том-то и дело, что уже нашла!
— И кто же это?
— Не твое дело!
— Муж да жена — одна сатана, — делиться информацией о Вэл, ничего не получая взамен, Ники не собирал-ся. Ему и так здесь тошно, так пусть хоть расскажут что с Вэл.
— Она сейчас в мире, где растет дерево Эстеринеид, — объяснил колдун. — Не дошло еще?
— Объясните подробнее, — попросил Ники.
— В этот мир забросили только один предмет с наказанным колдуном. Забросили, потому что там нет никакой магии и он не смог бы освободиться или подать кому-нибудь весть. И этот колдун — Рон Джет-лисс! В руках у твоей жены оказался медальон с заточенным ужасом вэари! Тебе мало!?
Ники ожесточенно зачесал затылок. Это была новость! И это было ну очень хреново.
— Вы точно это знаете?
— Точно. Есть своего рода сигнализация, которая позволяет увидеть того, кто берет в руки данный ма-гический предмет. Конечно, если это начинающий вэари.
— Понятно.
Ники и правда было понятно. Он даже знал, как это делается. Накладывается самое простенькое закли-нание, закольцовывается на тарелку — и если кто-то из вэари возьмет в руки предмет с наказанным, у верховного волшебника появится изображение балбеса, преступившего закон.
Ник долго молчал, а потом покачал головой.
— Это очень плохо. Очень-очень. Я знаю Вэл, насколько это вообще возможно. Она умная, сильная, злая, очень мстительная и, уж простите за прямоту, прощать и возлюблять она не умеет. А вы с Орландой достали ее мало не до печенок.
— Ты так полагаешь?
Ники коротко и зло рассмеялся.
— Вот представьте себе, что это вашу жену поимели у вас на глазах. Причем вы-то ее любите, а она отдалась совершенно добровольно и даже испытала определенное удовольствие. Ваша реакция?
Долго колдун не раздумывал.
— Я просто взбешусь.
— Ну, вот и Вэл взбесилась. Чем она хуже вас? Самомнения и гордости у нее вообще немерянно! Пока Ор-ланда пыталась просто убить мою девочку, это было еще не так страшно. Но потом! Вы задели ее са-молюбие, а Вэл этого не прощает! Вы дали ей понять, что она никто и ничто, что все ее бросили, и она осталась одна. В таких обстоятельствах Вэл станет искать новых друзей, чтобы поквитаться с вами. И если к ней кто-то попал в руки, тем более Рон Джетлисс — она его просто так не выпустит. То есть от себя не отпустит. А из... во что его там заковали?
— В медальон.
— Во, а из медальона выпустит. Очень даже запросто.
— Ну да, сила у нее немерянная. И откуда только что взялось?
— А вот оттуда. Вам-то что?
— Да не в силе дело. Слушай, а если с ней как-то поговорить?
Ники внутренне собрался. Вот сейчас, если он не оплошает, Вэл получит маленькую передышку. И сама решит, что и как ей делать. Что он говорить никому не собирался, так это то, что Вэл — крайне само-стоятельна. И решения принимает сама. А советоваться будет только с теми, кому доверяет. В край-нем случае, спросит постороннего человека или по картам погадает, монетку бросит, у соседа спросит... Что под руку попадется. Но врага никогда не послушает. Даже в малом. Но верховному магу говорить этого нельзя. Тогда они будут пытаться уничтожить Вэл. А этого допустить нельзя. При одной мысли о смерти Вэл в груди прокатывалась ледяная мертвящая волна. Ники и сам не знал, что так ее любит. Не знал, пока не понял, что может потерять. И испугался.
— А вы давно с ней говорили?
— Я — давно.
— А ваша дочурка? Вэл, она такая. Быстро закипает, медленно остывает. Если ваша Орланда ей какую-то пакость устроила, Вэл вас сейчас пошлет кое-чем груши околачивать, а сама возьмется за этот ме-дальон. Другое дело, если она немного успокоится.
Колдун кивнул, соглашаясь с Ником.
— Пожалуй ты прав! Надо немедленно отозвать Орланду. А потом посмотрим. Но ты полагаешь, что с Тиной можно будет договориться?
— Если вы ее раньше до бешенства не доведете.
Верховный колдун кивнул и направился к выходу из комнаты. Он уже был на пороге, когда Ники окликнул его.
— Монсеньор!
— Да?
— Постарайтесь не говорить с ней свысока. Она этого жуть как не любит.
— Запомню. А еще чего посоветуешь?
— Да так, по мелочи. Не злите ее еще больше. И не советую торговаться. Если она будет выставлять заведомо невыполнимые условия, просто говорите, что это невозможно и объясняйте почему. Доводы разума Вэл принимает всегда, как бы зла она не была. Главное — дайте ей остыть от последней выходки вашей доченьки.
— Дам, дам, — проворчал верховный маг. — Эх, не было печали.
— Так сами и накричали, — медовым голосом подсказал Ник. — Драть надо было дочку в детстве. Драть хорошим солдатским ремнем. Вэл мне рассказывала, что ее мать один раз так воспитала за какую-то подлость. С тех пор она пакостить пакостила, но только в глаза, а не за спиной. Колдун только рукой махнул. И вышел за дверь.
Ники растянулся на кровати и потер руками виски. Он-то отлично знал Вэл. И знал, что его жена пошла вразнос. Знал с того момента, как переспал с Орландой, хотя и не по своей воле. Знал, что этого Вэл ему не простит. И даже не столько ему, сколько Орланде и ее отцу. Вот не дано ей прощать. Всем она хоро-ша, умна, красива, добрая, а вот прощать не научилась. Именно потому, что ее обижали. И часто. И мать ей не помогала. Тут было другое. Вэл ему как-то сказала, что ее можно легко обидеть, но и про-стит она такую обиду, не моргнув глазом. Мелочной она никогда не была. Может и отплатить с лихвой. Пусть через десять, через двадцать лет, но отплатит. Память у нее длинная. Но это все чужие люди. А вот если предает кто-то близкий, кто-то родной — этого она простить и забыть никогда не сможет. Да и мать ей так же говорила. Если уж доверять человеку, то полностью. А если он тебя предал, то по-слать его ко всем чертям, выдрать из сердца — и раз и навсегда забыть о его существовании. Это же с ним и произошло. Он может где-то жить, с кем-то спать, что-то делать, но для Вэл он уже раз и на-всегда стал чужим человеком. Даже если пройдет сто лет, Вэл будет сама по себе, а он сам по себе. И думать об этом было очень-очень больно. Поэтому ни торговаться за него, ни спорить из-за него Вэл не станет. Из-за чужого человека? Зачем? Глупо! А вот возможность отплатить верховному колдуну доб-ром за добро не упустит. Они у нее мужа отняли? Ну, так она у них жизнь отнимет! Рон Джетлисс? Так это для Ника его имя что-то значит. А Вэл и с чертом спать ляжет, лишь бы врага приложить мордой об стол. Характер у нее такой. Ни говорить, ни спорить, ни торговаться она не станет. На-врать с три короба? Это будет по ней. Но никаких переговоров с врагом она не допустит. Верховный колдун может из кожи вылезти — ему это не поможет. Вэл выпустит Рона Джетлисса и натравит его на колдунов. Наверняка. А он, что бы там ни было, потеряет ее. Если ему не удастся объяснить ей про барутту. Хотя — что тут объяснять? Вэл не поймет. Для нее разум управляет телом. Если не любишь, то и спать не станешь. Она еще наивна в этом отношении. Горя не хлебнула. Но сказать все это верхов-ному колдуну? Это означало обречь Вэл на смерть. И Ники решил соврать. Пусть он потерял свою лю-бовь! Но пусть она будет жива! Пусть смотрит на небо, считает звезды, ест землянику, катается на лыжах... Пусть делает все что пожелает, пусть даже без него, лишь бы жила. Кажется, Ники впервые понял, что такое любовь. И это его не радовало. Любовь — прекрасное чувство, но не тогда, когда ты в плену, а твоя любимая в смертельной опасности. Сейчас Ники чувствовал, что все бы отдал, чтобы только вернуться на два месяца назад. Он бы все объяснил Вэл, помог пройти обряд инициации, а потом — чем черт не шутит — они вместе придумали бы как вежливо избавиться от Орланды. Вэл бы с ней в мгновение ока справилась. А теперь... Что-то будет теперь? Только бы жива была! Только бы жила!
ГЛАВА 14.
— Ну, вы герои! — восторгался Геракл, глядя на нас с Тесеем восторженными глазами. Мальчики уже успе-ли поделить между собой сокровища Минотавра и выглядели настоящими королями. Роскошные панцири с золотыми узорами были не только красивыми, но и очень прочными, а оружие могло бы сделать честь и самому Эмрипею. Впрочем, жрецы не возражали. Им еще достаточно осталось. Они клятвенно обещали раздать все городской бедноте, и я им, между нами, верила. Действительно верила. Потому что видела их глаза, когда сообщила, что Минотавр убит, когда они прошлись по Лабиринту и когда они посмотрели на отпечаток на полу зала. В них была такая чистая незамутненная радость, такое счастье, такой восторг! Нет сомнений, что их тяготил их долг.
Тогда, в Лабиринте, нам пришлось долго стучать и кричать, прежде чем к нам все-таки опять пришли жре-цы. Мы долго пытались объяснить им, что человекобык (или человекобог? или богобык? или быкобог? а, один черт — теперь чертям с ним разбираться) мертв. Они поверили далеко не сразу. Долго стучали в свою колотушку, потом осматривали Лабиринт сквозь сеть специальных отверстий и зеркал в крыше, потом запустили к нам двоих добровольцев из местной тюрьмы (они были осуждены на смерть и им пообещали жизнь, если они осмотрят Лабиринт). Публика это была та еще, и поворачиваться спиной я бы к ним не стала, но по Лабиринту они прошли — и остались целы и невредимы. Кстати, по пути они тоже забрели в сокровищницу Минотавра и набрали себе компенсацию за моральный ущерб. Мы не мешали. Потом про-шли сами жрецы — и только потом, ближе к вечеру, все, наконец, поверили в смерть милой зверушки. И народное ликование выплеснулось наружу. Много семей пострадало от этого полубыка. А теперь он был мертв, мертв, мертв!!! И старый король пожелал видеть нас у себя во дворце. Аудиенция была назначена на это утро. Ночь мы провели в доме одного местного купца, у которого Минотавру отдали дочь. И ува-жаемый Нерарх с удовольствием предоставил нам кров и пищу. И весь вечер смотрел на нас с Тесеем, как на посланцев Бога. Хотя и не знаю какого. К счастью, откровенничать он с нами не начал. И от остальной своей семьи нас почти изолировал. За ужином мы сидели рядом, но все молчали. И все по разным причи-нам. Я, например, устала как собака. Тесей тоже выглядел не лучшим образом, а в его темных волосах, у левого виска, блеснула нитка седины, которой там раньше не было. Еще бы, не каждый день сражаешься с чудовищем! Я бы и сама поседела, если бы до того по мирам не пошаталась. Геракл молчал, потому что ничего не видел и ни в чем не участвовал, а теперь не хотел примазываться к славе. Мы с Тесеем набили животы и сразу же отправились спать. Насчет Геракла не знаю. Но вряд ли он надолго задержался с семь-ей Нерарха. Он вообще очень хороший мальчик, неизбалованный, умный, решительный. Надо будет по-просить Тесея присмотреть за ним, когда я буду уходить. Так мне будет спокойнее.
А сейчас мы ехали к королю на прием. И Гера смотрел на нас восторженными глазами, хотя мог бы уже и привыкнуть. В конце концов, подвиги я здесь совершаю без перерыва на обед и ужин. Да и не только здесь. А сколько времени прошло с момента появления в моей жизни Орланды? В моем мире не больше двух недель. А в моей жизни? Просто голова кругом!
— Знаю я, что мы герои, — подмигнула я ему. — Да и ты тоже.
— Ну что ты, смутился Гера. — Я так, в сторонке стоял...
— Да и я тоже, — ухмыльнулся Тесей. — План принадлежал Тине, яд тоже, осуществляли его мы вместе, но Тина в любом случае бы справилась. Нашла бы кого-нибудь вместо меня — и все дела.
— Прекрати, — оборвала я его. — Еще раз такое услышу — подзатыльник получишь! Мы играли вместе и оди-наково рисковали своей жизнью. Если бы на твоем месте был кто-то другой, я не знаю, чем бы дело кон-чилось. Кто-то другой мог бы струсить, не так отреагировать, а ты сделал именно то, что нужно и тогда когда нужно. Не принижай своих заслуг. Более того, я хотела бы, чтобы ты представил этот план как свой. Это все придумал и спланировал ты. А я только случайно тебя в это втянула.
— Нет.
— Тесей, ну, пожалуйста! — попросила я.
Несколько секунд мы мерились взглядами. Не знаю, что решил для себя воин, но он первым отвел глаза и глухо спросил:
— Почему?
— Потому что мне рано или поздно надо будет уйти, — бросилась в бой я. — Потому что вам здесь жить и эту жизнь надо как-то устраивать. Я сорвала вас с места — и я должна обеспечить вашу новую жизнь. Что я и делаю. Вы уже будете вечно жить в легендах, что бы там дальше ни случилось. Потому что память о ка-кой-то ведьме никому не нужна, а вы, став народными героями, сможете сделать много хорошего. Этого вам мало?
