| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А какая власть в веске? Не подскажешь?
— Савецкая. Якая шчэ можа быць?— На меня смотрели как на неразумное дитя, задающее взрослым вопросы о окружающем мире.
— Тогда почему в бою участвуют вооруженные гражданские лица, а не силовые структуры армии, милиции, МГБ?
Или меня не информировали о разрешении законом формирований самообороны, в котором вы участвовали. Правовая оценка соответствует фактам?
— Якое фармираване? Яго ж у сорак пятым забаранили. А сення мы наупрост трымали абарону ад грабяджу.
— Мда. Как интересно: превышение пределов самообороны в виде станкового пулемета. Ребята,— обращаюсь к "экспертам" Генриху и Семе, — "станкач" там, на чьей стороне стрелял?
— Местные "экономно" палили — заулыбался Нечипорук.
"Вот нашел "хохму". А мне что делать? Этого парня арестовывать надо. Оружие незаконно, применял неизвестно по кому. Это он говорит ОУН. Там вполне могли быть и эмгэбешники, и армейцы"
-Как к вам обращаться: гражданин, товарищ, по имени отчеству? Представтесь, пожалуйста.
В неформальном разговоре "инфы" больше.
Тут в лесу вновь "полыхнуло". Мои расслабившиеся и подошедшие поближе бойцы, рванули на свои позиции. Нечипорук и Шац застыли в ожидании.
— "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я"— цитата из "Секрета" исчерпывающе описывала ситуацию. — Кто-то решил проверить: не ушли ли после их демонстративного ухода. Не ушли. Ждали.
Краткость перестрелки подтвердила мои слова.
Допрос можно было продолжать.
-Так кто вы?
— Алесь Панкратавич Лучонак. Вучыцель. Чашчэ усево ка мне звяртаюцца "пан дырэктар". Таварышч? Можна товарышч. Гражданин? А за што? Я што арыстован?
— Вы пока задержаны, пан учитель. За незаконное владение оружием.
— И кстати, где капитан Зенкевич, милиционеры? Они что возглавили ваш отряд? — влез вновь подошеший старлей Щукин.
Мне это тоже было интересно.
— Так их же убили— с прежней неторопливой невозмутимостью сообщил как нечто само собой разумеющееся Лученок.
"Ни хрена себе!".
-У-р-роды! Вы за это ответите, так что мало не покажется! — начал кипятиться наш сопровождающий, хватаясь за кобуру.
-Тихо, тихо! Кто и когда?— я встал между ними.
— Не, не. Вы на нас не думайце — учитель "снялся с тормоза", заговорил быстрее, с опаской в голосе.— Прыбёг стары Язэп з хутара. Кажа: прыйшли трое. Харч патрабуюць. Дачку з прыймакам у сарай закрыли, загадали ад бацькоу телку забраць и прывесци, инакш забьюць усех. Марк Игнатович сваих милицыянтау сабрау и на таратайке памчауся. А их, там у засадзе чакали. Пакрышыли усех. И на дубе униз галавой павесили з табличкай "Смерць маскалям". Пачтальён наш у кусце сядзеу, бачыу усе гэта. Циха тропкай у вёску прыбег, ну и мужыки вырашыли: трэба адыгнаць, не то карацели прыйдут абвинавацяць у пасобничастве и пасодзюць.
Я посмотрел на своих. Лица вытянуты. Глаза злые. Мои рассказы получали подтверждения. Мне тоже стало не по себе. В этой ситуации любой действовал бы также. Трое в качестве "приманки".
— Оружие откуда взяли? — доброволец — "плохой следователь" продолжил работу.
— "Из лясу вестимо".— От некрасовского прикола мне не удержаться.
Лучонок смотрел безмятежным взглядом.
— Так, верна. На ветке висела.
Некрасов всё-таки великий РУССКИЙ поэт. Здесь и сейчас его не знали. Может позднее....
— На какой ветке? Ты что, детям впариваешь? — не унимался старлей.
— На берозавай. А у карэнни скрынка з патронами.— С полной искренностью отвечал "допрашиваемый".
По моему знаку Нечипорук оттеснил Щукина, рвавшегося врезать учителю.
Я задумался. А ведь он врет, этот пан учитель. Задумка неплохая: "схрон" с оружием в лесу. По сигналу его достают. Прибежавшие из вески боевики вооружаются, отряд боеготов. Тогда где командование? Если оно в лесу, то получается. После "акции" вновь в "яму" до следующего раза. Присыпать чем от собачек и вуаля. Мирные крестьяне. Оружия нет.
Афган и Чечня выходит, использовали послевоенный опыт. Как же я заблуждался, когда думал, что тактика новая.
Мда. Век живи — век учись.
-А потом винтовку надо было почистить и снова на ветку повесить. Правильно? — проверяю догадку.
-Так, а што? Рэчы патрабуюць ашчаду.
-Вещи требуют бережливости, — перевел для своих.
Тут все понятно. Надо беседовать, не здесь и подробней. Банда почти стопроцентно ушла. Не ушла, так её все равно в веску не пустят.
-Собираемся. Едем в опорный пункт, отделение как там оно называется.
-Задержанного связать?
-Зачем? Ему бежать ни к чему, кроме как подтвердить, что в чем-то виноват. Вы же, пан дырэктар, за собой вины не чуете?
-Не!
— Ну вот и хорошо. Поехали.
Всю недолгую дорогу "до" и "по" я думал: что в словах учителя правда, что враньё? О чем умолчал — либо по незнанию, либо сознательно. Про коллег не сомневался. Вот причина боя как-то так не вяжется. Чего-то я не знаю. Когда крестьяне грабежу сопротивлялись? Во время бунтов. Здесь на бунт не похоже. Расчитывали что милиция убита, а местная власть шапкой — ушанкой прикинется? Если они "чужих" грабителей погнали, то могут и законных своих "наладить". Вообщем, получалось, что здесь сильно не хотят карателей только при одном варианте: здесь рядом командный пункт или бункер. "Где живут, не гадят". Это принцип альтернативной историей в меня вбили крепко.
"Ну что сказать про Сахалин? На острове хорошая погода..."
Здание опорного пункта в местечке Л. традиционно было местом "силовиков". При императоре, построившем, при Пилсудском, эксплуатировавшем, при Сталине поджогшим, но не сумевшим спалить до конца, при Гитлере, отремонтировавшем силами военнопленных и вновь при Сталине использующим по назначению.
Экскурсоводом выступал Лучонок. Он с капитаном Зенкевичем приятельствовал. Потому видимо на дороге милиции и не испугался.
В здании была служебная часть и примыкавшая к ней "квартира станового". Высокое здание на каменном фундаменте. С обширным крытым широким крыльцом. "Обезъянник", две маленьких камеры, трехкомнатная квартира с кухней. На дворе за домом дровяной сарай, пустая конюшня на три лошадиных места, ещё какое-то помещение, холодный погреб, во дворе средней глубины колодец. Справа от сараев будка "удобств", сколоченная из щитов от снарядных ящиков. За конюшней приличных размеров приусадебный участок. Картошка наполовину выкопана.Морковка. Ещё какие-то сельхозкультуры. Несколько яблонь-груш. Чисто. Аккуратно. Ухожено. Всё обжитое, только вот хозяева ушли. Ушли навсегда.
Их успели привезти на "таратайке"— двухконном экипаже. Не знаю уж, как он точно назывался. Лошади нервничали, всхрапывали. Азамат и Иваныч сразу занялись ими.
Капитан, неуспевший стать моим начальником и трое несостоявшихся подчиненных.
-Вечная вам память, павшие за Родину!
Поджатые губы, неприязненный взгляд Щукина не задели меня, когда сняв фуражку над телами погибших, я перекрестился.
С некоторой задержкой, неожидавшие такого моему примеру последовали Сема, Иваныч, Романеня. Азамат и Генрих тоже сделали что-то по своему — я не смотрел. Надо было ставить старлея на место:
— Что ж ты на меня таким взглядом — то смотришь? Член партии верующий? Да. Сколько можно лицемерить! Под обстрелом, в бою, на смертном одре — неверующих нет! Ты на фронте — то был?
Щукин покраснел и, смутившись, пробурчал: — Был. Чем я хуже других?
И сняв головной убор, перекрестился привычным жестом.
Естественно телефон не работал. Разгрузив машину на крыльцо, положили в кузов погибших. Щукину и Романене предстоял скорбный рейс.
Вместе с ними отправил короткий рапорт:
"В связи с гибелью начальника принял командование на себя. Обстановку выясняю. Прошу восстановить телефонную связь. Необходимы дополнительные инструкции. Подпись. Дата"
Лучонок с Генрихом возились на кухне. Азамат в конюшне. дежурил на крыльце.
Веска оживала. Перемещались пароконные телеги, носилась пацанва, бабы ковырялись в огородах. На противоположной стороне кучковались несколько мужиков.
Прибежал председатель поссовета. Молодой мужик. Почти мальчишка. Он, оказывается, куда-то уезжал, а тут такое, такое!
Мне было не до него пока.
В двух словах поставив задачу, вместе с Семой и Шацем я подошел к местным на той стороне улицы и потребовал документы.
Как они на меня смотрели! Как смотрели! Кто в здравом уме в своем селе документы носит? А то я не знаю!
Выбрав наиболее субтильного и болезненного на вид потребовал показать плечи.
-Какие плечи, зачем? — изумился тот.
-Будем искать участников перестрелки в лесу. Если приклад плохо прижат — на плече будет синяк.
К счастью я угадал. Плечи у него были чистые.
А совесть его сотоварищей нет. В несколько секунд, пока мы, окружив жертву, задирали на ней рубашку — их не стало.
Демонстративно удивленно оглядевшись, мы, с ребятами посмеиваясь, вернулись в опорный пункт. Дело сделано. Завтра тут будет куча начальников, эмгэбешников и прочего сыскного люда. Ну и что, если у некоторых местных жителей с утра возникнут срочные дела в других местах?
Начинать с арестов работу на новом месте мне очень не хотелось.
"С чего начинается Родина?" — в двадцать первом веке знают все. С чего начинается работа на новом месте — знают все в любом веке.
Посиделки в большой комнате служебной квартиры были долгими по времени, но скромными по масштабам.
Не люблю пьяных. Да, да бывший алкаш снисходительно относится к выпивающим, но терпеть не может ужратых.
Вот такой у меня выверт сознания после переноса. Первые месяцы просто обожал сладкое. Сейчас потребность стала не так выражена.
Наш "гость" учитель, куда-то сходил и принес приличный пузырь "бимбера" — местной разновидности самогона.
И "царскую закуску": малосольные огурцы с медом. Реакция русских на такое извращение была предсказуемой. Меня она повеселила и очень удивила "пана дирэктора": Алесь командовал местной школой. Там было с полсотни разновозрастных "вучней". Учителей было аж два.
В моей голове крутилось окуджавовское:
Ах война, что ты сделала подлая.
Стали тихим наши дворы...
Оказалось здесь, в Беларуси, и при поляках, и при немцах — продолжали работать школы. А поразительнее всего то, что работали и выпускали специалистов несколько учительских семинарий. Воспитанному на советских книгах и фильмах было открытием рассказы об учебе на оккупированных территориях. Вот интересно отец в Днепропетровске тоже ходил в школу? Где-то в это время он должен перебраться к теткам на Могилевщину.
Лучонок учился в "менавитой" Налибокской. Русским он владел. Проскальзывали отдельные слова, характерным было произношение, но в целом общение трудностей у ребят не вызывало.
Подумав, я решил дежурных не ставить. Захотят напасть внезапно — часовой или дневальный погоды не сделают.
Да и почему-то я был уверен в благожелательном отношении вясковцев к нам.
Генрих отошел от меланхолии, старался всех заболтать. У Иваныча с Азаматом была своя тема: лошади. Азамат с жаром путая русские и казахские слова, рассказывал о последней "байге".*
Методы "гэбни" меня не очень привлекали, но если есть необходимость, почему нет? Поэтому Алесю "наливали".
Всем было интересно послушать "живого" националиста в неформальной обстановке.
Но все попытки учителя перейти на политические или близкие к ним темы, я в корне пресекал.
Не дай Бог, где всплывет, что были такие разговоры — быть большой беде. Приклеят организацию какой-нибудь антисоветской группы. Попозже, когда народ начал готовиться ко сну, мы с ним присели на скамеечке у крыльца.
То ли самогон подействовал, то ли благожелательная атмосфера; учитель увлекся и с жаром начал меня "просвещать".
-Вот пан старший лейтенант говорит, что нам ещё надо. Республика своя, законы можете принимать свои. Целое беларусское государство, Где вы видите Беларусь? Наша Радзима искалеченна, обрубленна. Исконные земли белорусов в составе других государств.
— Понял. Да здравствует Великая Беларусь от моря до моря. Понимаешь Алесь, это у националистов каждого народа территориальные претензии к соседям. В Европе было столько войн, столько территориальных переделов, что на любую, подчеркиваю на любую область, могут претедовать две-три нации.
— Вы пан офицер так говорите, потому что ничего не знаете!
Ну-ну. Он думает у меня десять классов образования. Ладно пусть "поучит", "попросвещает".
-Вот вы думаете, что передача Западной Беларуси в состав Польши это трагедия нашего народа? Это было для нас спасением! В декабре 1918 года решением вашего Ленина вся Беларусь была включена в состав РСФСР. Потом до 1926 года с огромным трудом возвращали кусочками. Часть так и не вернули. А теперь и совсем отдали в другую страну.
Я был, мягко говоря, удивлен.
— Пан учитель вы ничего не путаете? Что значит, отобрали, не вернули! Вас послушать так РСФСР в гражданскую войну не помогала освободить республику от захватчиков, а сама стремилась "прибарахлится".
— А что путать? Ленин в восемнадцатом году запретил название Беларусь и ввел "Западная область РСФСР".Потом испугавшись, что с Польшей появляется общая граница и может начаться война, на которую нет возможностей, постановил создать БССР в составе Минской и Гродненской областей. Ваши же коммунисты на своем съезде требовали создать республику в составе Минской, Смоленской, Могилевской, Витебской и Гродненской губерний, а также части Ковенской, Виленской и Черниговской губерний! Так Москва им отказала. В составе БССР осталось полтора миллиона жителей! И уже потом, когда выяснилось, что из-за этого западные белорусы крайне плохо относятся к СССР в республику по кусочкам стали возвращать исторические области.
Твою мать. Где интернет! Где информацию проверить! Если он не врет то, что творилось в начале двадцатых! Это не Хрущев, с барского плеча отдавший Крым. Это Ленин, которого я уважал с детства, выступает захватчиком. Играет судьбами миллионов.
-Но сейчас же все в порядке. Республика в исторических границах. Были какие-то недопонимания. Поняли ошибки исправили!.
Голос Алеся наполнился обидой, негодованием, горячностью молодости. Если бы он мог, то кричал. Соблюдая мою настоятельную просьбу, он говорил тихо, но быстро. Слова летели пулями, раня мою уверенность в правоте Советской власти.
— Исправили говорите? Где три района Витебщины? Белостокщина? ВСЯ, понимаете ВСЯ Смоленщина! Северная Черниговщина! Большевики разорвали договор Керзона, но Белосток отдали Польше как прописано в этом договоре!
-Стоп, стоп, стоп! Не горячись. Успокойся. Ты говоришь о спорных районах, где проживает смешанное население.
Вон Смоленск. За него воевали несколько веков. И, по-моему, с семнадцатого века он в составе России.
-Вы глубоко ошибаетесь. По данным начала века 90% населения Смоленщины были белоруссами! А Дарагичин! Святыня белорусов где?
-А что Драгичин-то? Он вроде в составе Брестской области. **
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
