— Анна не была готова тебе его дать?— фыркнула девчонка. Это уже начинало походить на допрос, но Лектус понимал, что все это связано с любопытством, которое снедало Алексис, информационный вакуум не давал ей покоя. Жаль, что ее брат не стремился в той же мере получать информацию, тратил свое время на какие-то глупости. Только познание мира позволяет подняться над ним, быть не таким, как природная масса. — Ну, или другая хладнокровная кукла?
— В Красном городе и его окрестностях живут — жили— всего три наследницы Правящих, одной из них была Ксения, поэтому выбор не так велик,— пожал плечами Принц, смирившись с тем, что придется все ей объяснять. Зато время летит быстрее. — К тому же Правящие редко женятся, это скорее дань традициям. Чтобы завести потомство, нам это не нужно.
— Ну, конечно, у вас целая туча рабынь, которые могут вам родить тучу детей, которых вы тут же умертвите, всех, кроме одного,— с презрением отметила Алексис, но Принц никак на это не отреагировал, только порадовался, что хотя бы это она знает. — А у тебя были еще братья и сестры?
Лектус не ожидал такого вопроса, но не видел причины, чтобы на него не ответить.
— Да, у меня были братья.
— И их убили. Из-за тебя. Из-за того, что ты показался твоему отцу лучше,— прозвучало как-то очень неприятно.
— Мне было три года.
— Прости, я не хотела сказать, что ты виноват,— как-то смущенно заметила Алексис, и Лектус даже не понял, из-за чего она сменила тон. Он и не чувствовал себя виноватым, такова была жизнь, таковы законы.
Они молчали, и Лектус даже как-то удивленно посмотрел на замолчавшую девчонку.
— Что? Вопросы закончились?— насмешливо спросил он.
— Нет, но ты сердишься.
Он вообще был сбит с толку:
— С чего ты взяла?
— Когда ты сердишься, то твои глаза леденеют,— еще более смущенно заметила девушка, глядя на свои руки.
Очень интересно.
— Даже не буду уточнять, что это значит. Спрашивай, я не буду сердиться,— кажется, любопытство заразно.
— Нет.
— Глупая человеческая привычка. И ты еще сомневаешься, что Посвящение мало на тебе отразилось.
— Ты все человеческие привычки считаешь глупыми,— фыркнула Алексис.
— А ты презираешь все, что касается Правящих, поэтому мы квиты,— не остался в долгу Лектус. — Задавай свой вопрос.
— Нет.
Жаль, что он не умеет читать мысли! Вот, эта девчонка еще и заставила его усомниться в своей целостности! Вот что значит провести несколько часов в компании дикарки!
— Ты сердишься.
— Очень надо,— Лектус отвернулся, чтобы она перестала на него пялиться, а за спиной послышался тихий смех. — Совсем свихнулась?— он посмотрел на Алексис: она действительно смеялась. Над ним.
— Нет, просто ты сейчас говоришь, как Джеймс, когда чего-то очень хочет, но ему это не дают.
Отлично! Теперь он еще и перенимает дурные привычки лохматого!
— Ты становишься человеком,— как-то странно произнесла Алексис, и он даже не нашелся, что сказать. — Что будет теперь, когда в Водном мире нет наследника? Кровавый Байрок ведь уже не может размножаться.
— Будет выбран другой наследник, это не проблема. Моя семья оборвется, и появится новая семья Правителей,— пожал плечами Лектус, радуясь, что они сменили тему.
— Без Кинжала?
— Они никогда не перестанут предпринимать попытки его вернуть, поэтому было важно, чтобы Клаус передал его моему отцу.
— Но он не передал и чуть нас всех не погубил,— вздохнула Алексис и вздрогнула: послышался стук обуви по каменным ступеням.
— Дыши, вряд ли они пришли нас сжечь,— хмыкнул Лектус, вставая лицом к дверям.
На пороге, к их удивлению, были не дозорные, а преподавательница танцев. Она посмотрела на ребят, кажется, немного обеспокоенно.
— Идемте, нас ждут в Академии. Ваши вещи вы получите позже,— она отошла в сторону, и Лектус пропустил Алексис вперед. Их не конвоировали, они спокойно пересекли коридор, долго поднимались вверх по лестнице, и вскоре оказались во дворе, почти пустом, только животные бегали беспорядочно. У ворот их ждал рослый дозорный, а с ним Лукас: в руках его было что-то, завернутое в одеяло. Что-то, кажется, было живым. Лектус кивнул мужчине, и тот ответил тем же: ну, что, им устраивать дуэль из-за того, что Принц отравил Защитника. Заслужил, будет думать дважды прежде, чем ставить опыты на Ксении.
— Ой, собака!— Алексис хлопала глазами, глядя на высунувшийся из одеяла нос. — Какие у нее грустные глаза!
Лектус внутренне застонал и закатил глаза: а он-то думал, что на сегодня человеческие глупости закончились. Им предстоит веселый путь до Академии: нет ничего невыносимее в мире людей, чем их умение сюсюкать.
Принц мысленно пожелал себе терпения и первым покинул территорию Каменного Утеса.
Глава 6. Кровь
Территория Академии была огромной, но Ярик знал, что здесь есть всего несколько укромных мест, где можно спрятаться и побыть в одиночестве. Наверное, он был одним из немногих, кто знал о существовании белой беседки, которая пряталась за ветвями голубых елей, занесенных снегом.
Он отодвинул в сторону еловую лапу и даже улыбнулся: в очередной раз не ошибся.
— Ксения!— тихо позвал Ярик девушку, поднимаясь по ступеням в беседку.
Девушка подняла глаза: она не ожидала, что ее здесь кто-то найдет, и маг почувствовал, что увидел то, что не должен был. Сестра Лектуса плакала, вытирая слезы с бледных щек варежкой. Из-под шапочки выбились золотые локоны, и зимнее солнце играло в них, еще сильнее подчеркивая бледность и грусть ее лица.
— Джеймс ищет тебя повсюду,— тихо заметил Ярик,— он беспокоится.
— Я думала, что он с Лектусом,— проговорила Ксения хрипло, отводя глаза.
— Лектус и Алексис отбывают наказание за то, что покинули школу,— чуть улыбнулся Ярик, смахивая снег и садясь рядом с девушкой на деревянную скамейку. Очень тянуло заглянуть в мысли Ксении и узнать, что случилось, но он сдерживался— возможно, ей просто нужно поговорить, это иногда помогает.
— Странный мир людей,— пробормотала Ксения, глядя на свои руки. — Наказывать за то, что они спасли нас всех.
— Как выразился магистр Фауст: "спасение мира не является поводом нарушать школьные правила и покидать без спросу территорию Академии и, тем более, Северного города",— усмехнулся Ярик. Порылся в карманах куртки и вытащил носовой платок, протянув его Ксении. — Может, найти Джеймса?— осторожно предложил маг, хотя было очевидно, что девушка пряталась тут и от него тоже.
— Не надо,— покачала Ксения головой,— я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Начнет спрашивать, кто в этом виноват...
— А в этом кто-то виноват?
— Он решит, что да,— уголок губ девушки дернулся: видимо, даже мысли о Джеймсе приносили ей положительные эмоции. — Они с Лектусом и так сердиты на Лукаса...
— Лукас тебя обидел?!— не поверил Ярик. Нет, в это сложно поверить!
— Нет, что ты! Он... Ольга попросила помочь ему с собакой, которую они принесли с собой от Дозора,— растеряно произнесла Ксения, и Ярик заметил, что она опять с трудом сдерживает слезы. — И... Ярик, как же это страшно!
— Что?
— Во дворце отца я много лет чувствовала боль и страх людей, но никогда... никогда я не встречала такой бездны,— голос девушки был тихим и дрожащим, она смотрела куда-то в сторону, возможно, в ту самую бездну, что была доступна только ее взору. — Я не знала, что любовь может быть такой...
Ярик, наконец, понял, о чем говорила Ксения, и ему стало не по себе: все его догадки и подозрения подтверждались.
— Почему?— она подняла глаза на мага, пытаясь найти ответы— и, наверное, покой после того, что могла почувствовать в Лукасе. — Это так страшно: бездна любви, боли, одиночества, на краю которой он стоит. Разве так бывает? Разве любовь не должна быть... другой? Такие глубокие чувства, загнанные, горячие— и такие темные и болезненные! Ярик, я не понимаю...
Маг вздохнул: Ксения слишком мало еще прожила в мире людей и знала пока только добро; ее любил брат, любил Джеймс... Как ей объяснить?
— Эта собака,— девушка продолжала говорить, теребя край шарфа и глядя на снег на полу беседки. — Она словно подняла ураган в бездне Лукаса, это... невыносимо!
— Просто ты никогда еще не встречала человека, безответно в кого-то влюбленного,— мягко заметил Ярик. Ему тоже было не по себе от мысли о том, что десять лет назад они позволили Лукасу уйти с его болью и жить с ней. А теперь? Разве сейчас ему не лучше было бы быть вдали? Разве не было бы это менее болезненно, если до сих пор он хранит в себе те чувства, словно эльф, однажды и навсегда отдавший свое сердце?
— Я не знаю, как ему помочь,— прошептала Ксения,— как оттащить от бездны.
— Я тоже пока не знаю. Хотя, может быть, именно теперь, когда он здесь, ему станет легче,— предположил Ярик, очень стараясь поверить в это. Почему нет? Разбитые сердца лучше всего склеивать вдвоем. — Мне жаль, что десять лет назад мы не поняли, в чем дело. Мы бы могли помочь.
— Значит, Лукас так долго, так давно...?
— Лукас был лучшим другом Элиота, мужа Ольги, еще до того, как Ольга появилась в школе. Элиот с самого своего появления в Академии стал головной болью для преподавателей: не любил правила, был заносчивым и своенравным, свободолюбивым. А Лукас словно уравновешивал его, действовал на него успокаивающе... И никто не догадался, насколько сильно, оказывается, страдал Лукас, глядя на лучшего друга и Ольгу. Он никогда ни словом, ни делом не показал, чего ему стоит быть рядом с ними...
— Ольга не знала?
— Нет, не знала до сих пор. Ведь она никого не видела, кроме Элиота... — Ярик улыбнулся, вспоминая.
— И... что теперь? Как помочь...?
— Не вмешиваться, думаю,— пожал плечами Ярик,— вряд ли уже может быть хуже, чем есть. Ты еще не раз встретишься со странными человеческими душами, не стоит каждый раз прятаться от друзей... Посмотри на Лукаса: одиночество ничем ему не помогло.
Она вздохнула, явно пытаясь взять себя в руки и отодвинуть прочь воспоминание о Лукасе.
— Ярик, ты хорошо знал Элиота...
— Ну, не прямо очень хорошо, но да, знал, потому что дружил с Ольгой. А что?— Ярик не удивлялся, что Ксения воспринимает его историю о дружбе с Элиотом и его женой спокойно, не задавая вопросов о возрасте самого Ярика. Скорее всего, и это она может чувствовать своей уникальной такой тонкой к восприятию окружающего душой.
— Помнишь, я спрашивала о легенде про первого Правящего и трех его детей?
— Да, но я пока так и не вспомнил, где ее читал.
— Я говорила с эльфом.
— Уже интересно,— Ярик нахмурился: он, как и Ольга, не очень-то доверял представителям этого народа, хоть и имел к ним прямое отношение.
— Он знает эту легенду, а еще он сказал, что мы с Лектусом объединили две ветви этой семьи, но в Академии жил раньше мальчик, который был потомком старшего сына первого Правящего, и звали его Элиот. И что у него был перстень предков...
— Оля носит перстень Элиота,— проговорил Ярик, он судорожно вспоминал все, что знал о погибшем муже Ольги. Он даже видел этот перстень. — Что еще сказал эльф?
— Что первые Правящие откуда-то пришли сюда, а ведьма закрыла проход с помощью трех предметов. Один из них был именно перстень, а еще были ключ и камень.
— Я о таком не слышал, но... Ксения, получается, что если мы найдем эти артефакты, то...
— Может, это всего лишь легенда?— осторожно спросила девушка, но Ярик так не думал: эльфы зачем-то интересовались когда-то Элиотом, теперь они проявляют интерес к Ксении. — К тому же мы не знаем, существует ли вообще запечатанный путь. Да и эти предметы... они могут быть, где угодно, если они существуют...
— Ярик!!!
— Ну, что еще случилось...— пробормотал маг, поднимаясь и выглядывая из-за елей: таким голосом его вряд ли зовут на обед. — Я тут!
Через несколько мгновений на дорожке оказалась Ольга: она раскраснелась и, судя по всему, очень спешила.
— Ксения, не прячься, иначе Джеймс сойдет с ума от волнения и разнесет Академию на щепки,— напоследок улыбнулся девушке маг и поспешил навстречу Ольге. — Что?!
— Один из детей Правящих найден мертвым в коридоре, еще один на грани жизни и смерти,— проговорила Ольга, и они уже вдвоем поспешили к Академии. — Иглу говорит, что их отравили кровью.
— Кровью? Ты хочешь сказать, что...?
— Истера уже ищут,— кивнула женщина, и Ярик был ей очень благодарен за то, что она предупредила.
Истер, что ты натворил?!
На какие-то мгновения маг подумал о том, что теперь будет. Кристин вряд ли сможет легко принять случившееся, она так верила в Истера, наивно полагая, что дружба и забота смогут искоренить в нем зло и ярость, вскормленные годами страха, боли и ненависти.
Но ведь Истер способен на любовь, в нем есть то, во что так верит Кристин, так почему не допустить, что он не делал этого? Не убивал.
— Свидетели есть?— коротко спросил Ярик, когда они с Ольгой вошли в холл и сразу же шагнули в проход, открытый предусмотрительным Фреем. Учебный день в разгаре, кто-то мог что-то видеть или слышать.
— Нет, мальчиков нашел Лукас в одном из классов для практических занятий,— покачала головой Ольга, стремительно идя по земляному проходу под школой. Видимо, все сейчас собрались в лаборатории Иглу, место самое подходящее для исследования тела.
Издалека были слышны взволнованные, но приглушенные голоса. У стола, освещенного лампами, стояли Иглу, один из ее помощников и магистр Фауст. За их силуэтами можно было различить лежащего ученика. В стороне застыла Стелла, она была бледна, длинные пальцы рук сжались на спинке стула. В тени застыл сеньор Хавьер с мрачной миной на сером лице.
— Второго мальчика отнесли в госпиталь, Эйлин пытается ему помочь,— тихо проговорила Ольга.
— Ярослав, вы знаете, где сейчас находится ваш друг Истер?— без всякого приветствия спросил магистр Фауст, отходя от стола. Там лежал один из детей Правящих, но Ярик не знал его: видимо, ученик попал в Академию в тот год, когда маг отсутствовал в Северном городе. Мальчику было около пятнадцати лет, практически готовый наследник одной из семей Чужих.
— Я не видел его после обеда,— ответил Ярик спокойно. — И не заметил в его поведении ничего, внушающего опасение. Кровь действительно Истера?— обратился маг к Иглу, которая рассматривала что-то под увеличительным стеклом.
— Да, я ее хорошо знаю, много раз изучала, Истер с готовностью сдает свою кровь. Буквально вчера я взяла у него новый материал для изучения,— она показала на закрытые пробирки на соседнем столе. — Второму мальчику повезло, думаю, он жив потому, что был менее Чужим, чем этот,— Иглу вздохнула, увидев непонимание в глазах присутствующих. — Чем старше ребенок Чужого, чем дольше он жил среди своего народа, тем больше в его крови �странных телец�. Эти тельца в одном организме сосуществуют, а тельца из разных организмов враждебны друг к другу. При слабой концентрации своих телец при попадании чужих в организм ребенка ждет недомогание, повышение температуры, потеря аппетита, потеря сознания. При высокой — тошнота, рвота, жар... Но в случае с кровью Истера — чаще всего немедленная смерть, так как он врожденный полукровка, и в его крови тельца иного качества и происхождения, более враждебные.
