Мачеха сначала перетрясла весь мой гардероб. Но ушить что-либо без полного перешивая лифа и зоны талии, оказалось невозможно. Теперь в ход пошли наряды самой Амалии. Местная портниха стояла рядом, не знаю, как намекнуть хозяйке дома, что даже если приличное платье, не видевшее свет, найдётся, но в талию своей второй мамы я вряд ли влезу. Про разницу в росте даже говорить не приходится.
— Госпожа, — просочилась в комнату Марфа, и, поклонившись мне, обратилась к мачехе. — Может, стоит посмотреть что-то подходящее в кладовой северного крыла.
Амелия замерла, обдумывая предложения, и обернулась ко мне:
— Ты, не против?
Я только развела руками.
Почему нет?
Всё равно я понятия не имею, что это за кладовая.
* * *
Глубоко вздохнув, я ещё раз оправила платье. Покрой с завышенной талией безнадежно устарел, но мне, платье настоящей матери Адель безумно шло. Скрыв остатки лишних килограммов, оно выгодно подчеркнуло грудь. Местная модистка даже специально пришила по краю лифа платок из полупрозрачного шифона.
А главное платье почти не пришлось ушивать, только немного в боковых швах. Видимо женщина, хоть и была расположена к полноте, но, в отличие от дочки, держала себя в руках.
Единственное, что портило всё впечатление от моего наряда — это запах залежалой ткани. На меня, конечно, вылили пузырек духов, само платье старательно вытряхнули и прогладили, но осадок всё равно остался.
Амелия давно убежала по делам подготовки к приёму. Её, долгое отсутствие могло быть растолковано, как пренебрежение многочисленными гостями. А отец, как всегда, задерживался в столице до последнего.
По просьбе мачехи, я прошла в главный зал и старательно кланялась, скалясь в улыбке всем встречным. Кажется, это называется книксен. Моя сообразительность вызывала у меня же самой жуткую гордость. Я уточнила, как именно мне лучше приветствовать гостей, так как я не знаю их статуса и после третьего уточнения: а как именно лучше? Амелия не выдержала и показала легкий поклон наглядно.
Люди улыбались в ответ, дежурно склоняя голову, и возвращались к своим прежним занятия и разговорам, совершенно не проявляя заинтересованности моей персоной. Я же, напротив, с интересом разглядывала присутствующим, их разноцветные наряды и яркие перья, украшающие не только головные уборы, но и одежду большинства гостей. Особенно в этой петушиной гонке старались мужчины. Вот у кого закрепленное на шляпе перо, какого-нибудь желтого или разового цвета могло свисать до самого плеча.
Ни у кого в школе или городе, я не видела ничего подобного. Из чего сделала вывод, что большая часть гостей иностранцы. Между собой они говорили тихо, а если обращались к прислуге или гостям в куда менее аляпистых нарядах, в том числе и ко мне, я слышала вполне привычную русскую речь.
— Адель, дорогая, — вынырнула откуда-то Амелия, и, взяв меня за руку, мягко потянула к ближайшей стене.
Стоявшая рядом со мной женщина, прекратила обмахиваться веером, и с округлившимися глазами уставилась в нашу сторону.
— Как я выгляжу? — продолжая улыбаться гостям, которые теперь рассматривали меня с куда большим любопытством.
— Замечательно, родная, — на выдохе пробормотала мачеха.
Недалеко от стены стояла трое мужчины, один из которых отличался ну уж очень богатым оперением. На широкополой шляпе их виднелось не меньше пяти штук. Хорошо хоть вниз свисало только одно, а то он бы больше смахивал на, упавшего в краску индейского вождя, чем на знатного вельможу. На его фоне остальные двое смотрелось, как-то бледно. А я в своём бледно-розовом платье наверняка похожу на бесцветную моль.
Тем не менее, мужчина сразу заинтересовался мной и склонился в долгом поклоне, помахал шляпой, едва не подметя перьями пол. Мне на ум почему-то сразу пришел старый советский фильм про Д'Артаньяна и трех мушкетеров, и едва сдержав за улыбкой смешок, я изобразила реверанс.
— Позвольте вам познакомить с нашей единственной дочерью, Адель Моренро, — гордо представила меня хозяйка дома. — Дорогая, господин Леон Энзо, личный советник короля Телюнии по вопросам военного сотрудничества между нашими странами и наш почетный гость.
Гость снова склонился в поклоне, предоставив мне право первого приветственного слова. Так вот зачем в начале лета мне подсунули учебник, а точнее словарь по телюнскому языку, который я открыла только один раз, и закрыла, убедившись, что не понимаю как следует читать написанные на бумажных страницах символы. Увы, транскрипцию в этом мире ещё не изобрели.
— Добрый вечер, Господа. Очень рада знакомству, — стараясь быть приветливой, улыбнулась я.
— Bonsoir, jeune demoiselle. Je suis trХs heureux de rencontrer une fille aussi charmante. — нараспев произнес Леон, с вполне узнаваемый, слегка гнусавым акцентом.
Первым желанием было раскрыть рот, поднять брови и, с прищуром, спросить: "Чё?" Но я решила последовать совету мадагаскарских пингвинов: улыбаемся и машем. Надеюсь, улыбка выглядит естественно.
Ну, что ж нам остается?
Я, конечно, могу ошибаться, но речь гостя очень похожа на Французский.
Как мило.
Почему не английский, на котором я вполне могу общаться; испанский или немецкий, из которых я помню несколько фраз. Корейский в конце концов. Спасибо дорамам, на этом языке я тоже могу понять хоть какие-то устоявшиеся выражения. Но французский...
Из этого языка любви я знаю не многим больше, чем: лямур, тужур, абажур. Но может ещё пару слов вспомню из просмотренных в детстве фильмом с Луи Де Фюнесом и обожаемой мамой Анжелики. Даже широко известное "Такси" уже шло на наших экранах с нормальным дубляжом.
Амелию почти сразу отвлекли по какому-то безумно важному делу, а я так и осталась стоять перед "французом". Пытаясь услышать знакомые слова и придумать хоть какой-нибудь уместный односложный ответ. На ум приходили только реплики Анжелики: "non", "jamais", "Je t'aime". Только вот ни одна из них не подходит случаю.
Меж тем Леон рассыпался в комплиментах (я надеюсь, это были комплименты, а не насмешки), поцеловал мне руку и наблюдал за реакцией, с едва уловимой смешинкой в глазах. Мне оставалось только недоумевать, почему советник по вопросам сотрудничества говорит только на своем родном языке? Рядом с ним, как минимум должен быть переводчик.
Внешне мужчина чем-то походил на Диму Билана. Такое же худое лицо с ярко очерченными скулами, усы и стриженая бородка на подбородке. Тёмные волосы и немного выпученные карие глаза. На вид я дала бы ему лет тридцать. Может чуть больше. У мужчин сложно определить возраст. От мальчика до дяденьки под пятьдесят они почти не меняются внешне. Даже седина или лысина не показатель возраста.
— Добрый вечер, господа. Прошу меня извинить за вторжение в Вашу беседу.
Отец появился за моей спиной очень вовремя. Избавив от унизительного признания, что я не понимаю, о чём лопочет наш высокопоставленный гость. Похоже, Амелия убежала для того, чтобы встретить его у входа в дом. А я была настолько поражена иностранной речи, что не поняла смысла фразы служанки.
Была такая хорошая возможность ещё в начале знакомства слинять куда подальше.
Переводчик отца, радостно промурлыкал гостям о начале праздника в их честь. По залу раздались аплодисменты, и мы развернулись в сторону музыкантов. Гости потянулись к расставленным стульям с примыкающими к ним маленькими столиками.
Официанты, если можно так назвал снующих сквозь толпу молодых людей, собрали грязные бокалы и предлагали что-то более крепкое.
К музыкантам вышла белокурая девушка с очень сильным голосом и запела балладу о любви.
— Благодарю, отец, вы меня просто спасли, — искренне поблагодарила я.
— Леон Энзо был излишне настойчив в расспросах? — усмехнулся министр.
Так кто ж его знает? — чуть не вырвалось у меня. Несколько хорошо Адель знает телюнский, неизвестно. Вдруг я резко забыла язык, которым "владею" в совершенстве.
— Скорее излишне щедр в комплиментах, — хоть это я поняла.
— Доченька, ты просто потрясающе выглядишь, — искренне восхитился отец. — Настоящий мужчина не может этого не замечать.
— Кстати, — вспомнила я про ещё одного "настоящего мужчину", которому полагалось быть среди приглашённых. Все-таки мой жених. — Я не успела найти Ринара. Нужно с ним поздороваться?
— А разве вы не вместе приехали? — отведя взгляд, изумился отец.
— Нет, — почти в точности повторила я его действия, чтобы мои бегающие глаза не вызвали лишних вопросов. — Разве не он лично доставил вам мое письмо?
— Как нехорошо получилось, — сокрушенно отозвался Эгюст Моренро. — Надеюсь, мальчик не обидится из-за того, что ему не направили отдельное приглашение? При встрече передай, что я искренне сожалею о его отсутствии здесь сегодня. В последнее время столько дел навалилось, что нюансы вылетают из головы.
Угу. Совершенно случайно забыли предложить молодым магам задержаться в нашем доме до приема, когда они с Ульриком привезли мое письмо?
Что-то министр темнит.
— А Луиза с тобой? — перевёл тему отец.
— Нет. До начала занятий ещё месяц. Пусть проведёт его с родителями.
— Это очень верное решение, дорогая. Мы так без вас скучаем, пока вы учитесь в Академии.
Остаток вечера прошёл спокойно.
Гостей рассадили за накрытый стол не по парам, как я предполагала, а в соответствии с полом. Ужин, хоть и не являлся протокольной встречей, но мужчины сразу после официальной части перешли к обсуждению деловых вопросов. Чтобы им не мешать, женщин посадили с противоположного конца длинного стола. И если там шла оживлённая беседа, то мы говорили о погоде. Подружек тут не было. Обсуждали, какое в этом году жаркое лето.
— А вы как переживаете это время? — обратилась ко мне сидящая напротив женщина.
— Стараюсь расширить свои знания по преподаваемым в академии предметам, — ответила я.
В принципе так и есть. Знания, правда, только стали появляться, но хоть больше нуля. Мой ответ вполне устроил собравшихся, и внимание опять переключилось на развлекающую гостей Амелию.
После фуршета снова заиграла музыка. На середину зала вышли танцоры, задающие настроение вечеру, и часть гостей присоединилась к подобию медленного вальса.
Увидел бодро шагающего в нашу сторону "француза", я повернулась в мачехе и, сославшись на жуткую усталость, после долгой дороги, попросила разрешения удалиться.
Только танцев мне не хватало.
Мачеха не нравилось моё желание уйти, но настаивать та не решилась, а я не зачала её намекам: продержаться ещё полчаса и, желательно, немного потанцевать.
Придя в комнату, я повалилась лицом на кровать. Казалось, у меня из спины выдернули штырь, который помогал держать осанку весь этот вечер. И теперь позвоночник отказывался выполнять свою основную функцию, угрожая сложиться в гармошку.
— Госпожа, позвольте помочь вам со шнуровкой? — вошла в след за мной любимая министерская служанка, охранника и Бог знает кто ещё.
— Иди лесом, Марфа, — не пытаясь быть вежливой, промычала я.
* * *
Чем хороши подобные приёмы, так это отъездом гостей утром следующего дня. Кто жил поближе уехали ещё ночью. Единственный, кого, по мнению родителей, я должна была проводить, стал Леон Энзо. Сегодня он выгладил уже не как главный петух в курятнике. Дорожный костюм, хоть и отличался обилием ярких деталей, но смотрелся вполне пристойно. Особенно меня порадовало отсутствие шляпы с перьями.
— Госпожа Моренро, — практически без акцента заговорил "француз". — Я должен просить у вас прощения, за моё поведение вчера вечером. Как мне известно, многие молодые дамы вашей страны изучают телюнский язык ради возможности читать нашу литературу в оригинале. И в моей душе теплилась надежда, что вы сможете ответить мне... взаимной беседой.
— Не представляете, какая надежда теплилась в моей душе, — опустив взгляд, тихо пробормотала я. И снова, посмотрев на гостя, смущенно улыбнулась. — Я была несколько растеряна при нашей первой встрече. Уверена, что наша новая беседа будет более долгой и содержательной.
— Я вижу, вы подружились, — как только от дома отъехала карета почетного гостя, отец позвал меня в свой кабинет и предложил сыграть в шахматы. "Как в старые добрые времена".
— Боюсь, что для дружбы мы слишком мало знакомы, — опешила я от такой откровенной попытки господина Моренро выдать желаемое за действительное.
Может этот ужин и затевался для того, чтобы переключить моё внимание с жениха на телюнца? Только вот откуда министр мог знать, что я не соглашусь поехать домой в сопровождении Ринара? Вот чует моё сердце, что этот "французик" неспроста нарисовался у меня на горизонте.
— Ты несомненна права, — расплылся отец в ещё более довольной улыбке. — Вы с Леоном мыслите в одном ключе. Но он, как мужчина, не медлит с действиями и уже пригласил нас нанести ему ответный визит.
— Как мило с его сторону, — вот только этого мне не хватало.
От такого заявления, я даже подставила своего офицера под расправу белых фигур, что ещё больше добавило настроения моему противнику в этой шахматной партии.
— И вы согласились? — на всякий случай уточнила я.
— Разумеется, — улыбнулся министра. — Но, увы, мой загруженный график не позволяет отлучаться от двора больше, чем на трое суток. А до столицы Телюнии только дорога в один конец займет четыре полных дня. Поэтому мы договорились снова обговорить наш приезд, когда я закончу с делами.
— И когда это будет? — не унималась я, заметив, что мой противник совсем расслабился и с ленцой переставляет фигуры, не сильно придерживаясь ранее выбранной стратегии.
— Полагаю, на зимних праздниках.
— Такое долгое путешествие в холодную погоду?
— Зато дорога ровнее, — парировал отец.
Трястись в неотапливаемой карете три дня в сумасшедшей гонке на четверке лошадей. Или четыре дня спокойной рысью. Вот радость то.
Чем больше, мы играли, тем сильнее становилось ощущение, что мой соперник играет не только фигурами, то и словами.
Телюния в его рассуждениях превратилась в великолепную страну с одними плюсами. "Француз" и красавец, и перспективный, и богатый, и внимательный. А как танцует, а какой ответственный. Прям не мужчина, а чудо пылесос. А как он восхищен моей красотой? Когда только успел поделиться с министром своими выводами, относительно моей персоны.
— Признаться, я отрицательно отнесся к этой поездке в гости к Луизе, но результат твоих стараний превзошел все даже самые смелые ожидания...
— Шах, — в конце хвалебной оды отозвалась я.
— Неужели? — опешил отец, наконец, уделив все своё внимание доске. — Этого хода я не учёл.
Белый король отошёл в сторону.
— Так что ты обо всем этом думаешь? — снова вернулся к беседе господин Моренро.
— Что каникулы подходят к концу, — не отрывая взгляда от шахматного поля, вздохнула я. — И впереди тяжёлый учебный год.
Мой конь съел одну из пешек отца. Дальше белому королю бежать некуда.
— Мат, — выпрямляясь, победно улыбнулась я.
— Это мы ещё посмотрим, — пробормотал министр. Словно речь шла не только и не столько об этой шахматной партии.
