Божий промысел по контракту

— Уверена, когда Сария узнает столь блестящего сеора поближе, она пересмотрит свои взгляды на привидений и оставит всякие страхи, — твердо заметила Элька.

— Вы находите? — Рогиро недоверчиво покосился на мирно спящую в кресле и, что самое главное, молчащую девицу.

— Вне всякого сомнения, — с гораздо большим энтузиазмом и уверенностью, нежели испытывала, заверила призрака Елена. — Давайте разбудим ее прямо сейчас, и вы сможете поговорить, уладив маленькое недоразумение, возникшее между вами!

— А если она снова завизжит, мы дружно заткнем уши, — оптимистично вставил Рэнд свой добрый совет.

— Да, вы правы, — нехотя согласился призрак с Элькой. — Неприятно сознавать, что дочь Тормесо, моего старинного друга, падает при виде меня в обморок.

— Женщины — слабые создания, — с пренебрежительной снисходительностью буркнул Гал, чуть скривив рот.

За это ему достался весьма неприятный взгляд от Эльки, ясно дающий понять, что этакое небрежение воину даром не пройдет. И, скорее всего, не пройдет весьма скоро, дайте только вернуться домой.

— Но что бы мы без них делали? — подмигнув Елене, прочувствованно воскликнул Рэнд.

— Жили бы спокойно, — честно высказал свое мнение воитель, не убоявшийся страшной элькиной мести и думая в этот момент о чем-то своем.

— Слишком спокойно, сеор, — возразил галантный призрак. — Нам очень скоро стало бы тоскливо и одиноко без этих прекрасных цветов, украшающих жизнь и придающих ей смысл.

На сей раз 'в гляделки' решил поиграть Гал, ответив привидению очень красноречивым взглядом, в котором явно читалось сомнение в нормальности духа. Воин был явным сторонником 'слишком спокойной' жизни.

Пока длилась дискуссия о несомненных достоинствах женского общества, магистр Альмадор что-то пробормотал и нарисовал в воздухе перед носом спящей девушки очередную светящуюся загогульку. Сария глубоко вздохнула, ресницы ее затрепетали и глаза распахнулись. Библиотекарша привычно нащупала на столе очки и, надев их, немного виновато огляделась:

— Извините, я, кажется, задремала.

— Ничего страшного, дорогуша, тебе следовало немного отдохнуть после заклинания, — добродушно ответил ей Альмадор, вновь доставая из кисета очередной зеленый листик на предмет пожевать.

Поймав взгляд сидящего рядом на стуле Гала, пожилой волшебник предложил мешочек и ему. Мужчина кивнул, — зачем слова, когда и так все понятно — вытащил из кисета пару листочков и положил их на язык, задумчиво двинул челюстями и одобрительно кивнул, показывая, что понравилось.

— Ты не слишком многое упустила, — насмешливо фыркнул Рэнд, тоже потянувшись к раздаче дармовой экзотической жвачки. Ухватив из доброжелательно раскрытого удивленным магистром кисета несколько листочков, вор щедро, как не быть щедрым за чужой счет, поделился добычей с Элькой.

Зидоро предусмотрительно отказался от предложенного и ему 'лакомства'.

— Да, — подал голос Рогиро. — Большую часть времени сеоры пытались вызвать меня для разговора.

Взгляд Сарии остановился на призраке, и глаза за стеклами очков изумленно расширились:

— Сеор Рогиро? — робко, но без криков и обмороков уточнила девушка, только пальчики ее нервно сжали обивку кресла.

— Да, милая сеорита, — на редкость доброжелательно ответил призрак, изо всех сил стараясь казаться добрым и пушистым, каким никогда не был при жизни, да и в призрачном периоде существования тоже. А потом, одарив библиотекаршу одной из тех ослепительных улыбок, от которых, без сомнения, сходили в старину с ума его поклонницы, продолжил, руководствуясь, видно, тактикой обращения с дикими животными: неважно, что говорить, главное умиротворяющим, спокойным тоном, чтобы не спугнуть зверушку. — Счастлив познакомиться с дочерью моего дорогого друга Тормесо. Знаете, я частенько эгоистично жалею о том, что он вел такую спокойную жизнь, и Силы Смерти благополучно перенесли его в объятия Зигиты, а оттуда к новому перерождению. Он это, без сомнения, заслужил, но я лишился драгоценного общества такого великолепно эрудированного собеседника, одного из немногих, с кем можно было побеседовать буквально обо всем. Он и призраком мог бы стать хорошим, даром что уважал хорошую кухню. Надеюсь, ты больше не боишься?

— Да, не боюсь, — улыбнулась сквозь слезы Сария. — Спасибо вам за такие слова об отце. Я тоже очень скучаю по нему. Вспоминаю частенько. Иногда мне снится, что его смерть была только сном, что все по-прежнему. Я спешу проснуться, чтобы убедиться в этом, а пробудившись, захлебываюсь в отчаянном разочаровании и боли. Мне так не хватает его общества, советов, тепла....

— Это хорошо, милая девочка, он достоин доброй памяти в людских сердцах, — подтвердил Рогиро, в память о своем друге стараясь быть тактичным с его ребенком. — Но вот плакать о нем не стоит. Или ты жалеешь себя?

— Наверное, — смущенно, с капелькой стыда, согласилась библиотекарша.

— Не надо. Разве в этой жизни совсем не осталось тех, кто любит тебя или кого любишь ты, кому ты нужна? — играя роль умудренного жизнью старца, догадливо поинтересовался призрак, не упустивший из вида пылких взглядов Хорхеса.

Сария снова кивнула, на сей раз покраснев столь густо, что заалели даже кончики маленьких ушек. А Рогиро удовлетворенно замолчал, считая, что со своей задачей вполне справился и долг перед покойным Тормесо закрыл. Чтобы убедиться в правильности своих выводов, он покосился на единственную, кроме Сарии, представительницу женского пола, почему-то молчавшую на протяжении уже нескольких минут.

Представительница одобрительно кивнула, но продолжала молчать, не в силах вымолвить ни слова, полная ощущением невообразимого вкуса, дарованного ее небу одним маленьким невинным на вид зеленым листиком. Это было нечто!!! В худшем смысле слова! Едва листик коснулся языка, его обдало холодом, потом свежестью, потом начало жечь, как от перца, и защипало. Вкус был очень своеобразный, мозги продирал здорово, но есть это было совершенно невозможно. Между тем, трое извращенцев: магистр, Гал и Рэнд — с видимым наслаждением жевали листики.

— Что это за... растение? — опустив слово 'дрянь', наконец выдохнула Элька.

— Вкусно, правда? — радостно спросил Рэнд. — Можно мне еще?

— Да. Приятно, — в кои веки согласился с вором принципиальный воитель.

— Это листья мятного перчика, — пояснил магистр, довольный тем, что нашел разом нескольких любителей столь экзотичного продукта, милого его сердцу, и охотно отсыпал Рэнду еще ворох листочков.

— Очень... специфичный вкус, — заметила девушка, титаническим усилием воли заменив этой нейтральной фразой словосочетание 'гадость невообразимая'. — Им только мертвых подымать. Восстанут, как миленькие, и побегут, подальше.

— Да, мятный перчик нравится немногим. Обычно его употребляют маги для освобождения сознания перед заклинаниями, — продолжил с добродушной улыбкой дедушки Альмадор. — А я просто так временами пожевать люблю, освежает.

— Ой-ёй, — насторожилась Элька после слов 'освобождение сознания' и пробормотала себе под нос. — Хорошо бы Лукас поскорее вернулся.

— А мне эти листья совершенно не нравятся, слишком жжется и холодит, — честно призналась Сария, из любопытства попробовавшая мятный перчик еще будучи девчонкой и осушившей тогда целый кувшинчик сока фаар, чтобы затушить холодный пожар во рту. Отец тогда еще долго посмеивался над любопытной малышкой.

— Разумные слова, сеорита, — поддержал ее Зидоро, которому приходилось перчик пожевывать на некоторых храмовых ритуалах или в ночные бдения, но никогда добровольно.

— Я его вкуса тоже отродясь не любил, — вставил Рогиро и спросил у Эльки: — Но вас что-то встревожило, прелестная сеорита?

— Надеюсь, что ничего, — опасливо ответила девушка, прислушиваясь сама к себе.

— Ты чего Лукаса зовешь? Никак успела соскучиться по нашему магу или заревновала? — весело удивился Рэнд и, прижав руку к груди, патетично воскликнул: — Ах, чувствительное женское сердце!

— Так, — тяжело уронил Гал, куда более, чем Элька, встревоженный словами магистра. Воин тут же связал его фразу с информацией о хаотической природе магии девушки и забеспокоился всерьез: как бы эта горе-колдунья чего не натворила. — Как ты себя чувствуешь?

— Язык на перченую сосульку больше не похож. А в целом странно, как будто все тело изнутри щекочется легким перышком, — задумчиво констатировала Элька, прислушиваясь к диковинным ощущениям.

Неприятное жжение вкупе с ледяной бурей на языке прошло, по лицу девушки блуждала задумчивая улыбка. Внутренняя щекотка все усиливалась, и Елена, не удержавшись, тихонько захихикала, почему-то вспомнив нетленную классику детской литературы о загадочной идеальной няне Мери Поппинс и полетах ребятишек, заглотнувших смешинки. Неожиданно это показалось Эльке до того забавным, что она от души расхохоталась. В ту же секунду тело девушки утратило вес, и она, взмыв под потолок, беспечно заболтала в воздухе ногами.

— Что с тобой? — несколько обеспокоился Рэнд. — Как ты себя чувствуешь?

— На удивление легковесно, — скаламбурила Элька и весело рассмеялась собственной остроте. — Листочки перечные — гадость невообразимая, простите за откровенность, магистр Альмадор, но последствия мне очень нравятся!

— Так, — снова, сложив руки на груди, обреченно вздохнул воитель, тоже неожиданно сильно заскучавший по Лукасу, способному совладать с ситуацией.

Как справиться без помощи магии с неопытной хаотической колдуньей, не убивая ее, Гал просто не представлял, таких проблем ему решать не приходилось. Это вам не войска в битву вести или штурмом замок взять. Но на всякий случай подошел поближе к зависшей под потолком беззаботной Эльке. Ее-то нисколько не угнетало сие подвешенное состояние.

— Странно, я тоже жевала листики мятного перчика, но никогда не летала, — удивленно заморгала Сария, с детской завистью взирая на воздушные кульбиты посланницы Совета Богов.

— Да и я, признаться, тоже, — вставил Рогиро, с интересом наблюдая за происходящим. — Впрочем, теперь я летаю и без всяких чар. Одно из многих преимуществ нынешней формы бытия.

Любопытный призрак взмыл в воздух и завис рядом с Еленой, пытаясь на глазок определить, какие чары поддерживают девушку в невесомости.

— Везет вам, я, может, всю жизнь летать мечтал, а так и не сподобился, — протянул Рэнд, ради забавы размышляя о том, какие радужные перспективы открываются перед вором, обладающим даром природной левитации или, на худой конец, тем же заклинанием длительного действия. Иной раз через окно или крышу в любой дом проникнуть куда как сподручнее, чем через дверь, на которые коварные люди приспособились вешать всякие замки и ставить тяжелые засовы. А уж от стражи в случае чего лётом спасаться и того проще, ежели, конечно, стража не при арбалетах.

— Перестань! Хватит хулиганить! Спускайся! — сурово нахмурился Гал, слабо надеясь, что его начальственный голос окажет на девушку хоть какой-то положительный эффект.

— А мне и тут хорошо! — задорно откликнулась Элька. — И вообще, чего ты ругаешь? Я же сама видела, ты тоже левитировал недавно!

— Я никогда не летал, — твердо возразил воин.

— Да ну? А кто в воздухе на площадке перед моими окнами висел, тренировался? — напомнила Елена.

— Это был не полет. Я медитировал, — категорично отрезал зануда-Гал.

— Все равно в воздухе висел! А теперь и я полетать хочу! — капризно заявила девушка, перекувырнувшись в воздухе. — Не все же медитировать умеют!

С ее правой ступни слетела туфелька и ринулась вниз, к Эсгалу. Воин перехватил обувь в полете, не дав ей стукнуть себя по голове. Это так развеселило Эльку, что последовал новый взрыв смеха, наверное, впервые за всю историю существования Ильтирии и многих других миров в прямом смысле этого слова: разноцветные ярко сияющие искорки разлетелись от колдуньи по всему залу.

'Хорошо, что на сей раз не яблоки', — оптимистично подумал воин, которому совсем не хотелось изображать из себя того ученого из элькиного мира, которому, по рассказу девушки, вечно падали на голову тяжелые фрукты.

А искорки между тем кружились в каком-то танцевальном заводном ритме шального броуновского движения вокруг собравшихся в библиотеке людей, пролетали сквозь Рогиро и оседали яркими блестками на одежде, мебели, полу, стенах и окнах.

— О, здорово, у нас, похоже, конфетти есть, почти дискотека. Только музыки не хватает! — радостно объявила Элька, и тут же откуда-то издалека зазвучал назойливый попсовый мотивчик. Елена довольно кивнула, а потом взгляд колдуньи остановился на держащем ее туфельку Гале, и девушка объявила: — Твое счастье, что ты не принц, — потом, немного подумав, чистосердечно добавила: — Да и мое тоже. А то бы жениться пришлось!

— Зачем? — оторопело поинтересовался воин, почти сдурев от странной музыки и яркого мельтешения искорок, которым вовсю наслаждался Рэнд.

— Ну как же, так положено во всех уважающих себя сказках: если кавалер подбирает оброненную дамой обувь, он потом начинает искать ее хозяйку и обязательно на ней женится, бедолага! — прыснула девушка, выдав на-гора новую порцию искорок. Неведомый мотивчик сменился сначала лихой Сердючкиной 'Если вам немного за тридцать есть надежда выйти замуж за принца', а потом вдруг перепрыгнул к старой песне Укупника 'Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед загсом свой паспорт...'.

Гал только стоически вздохнул, протянул вверх руку и, ухватив стройную Элькину ножку за щиколотку, надел туфельку-беглянку на развлекающуюся хозяйку, злоупотребившую невинными листочками магистра Альмадора. Сделав это, воитель обвел взглядом компанию: Рэнда забавляло все то, что творила Элька, Сария радовалась магическим фокусам, как ребенок, и не подозревала о том, что события вышли из-под контроля, Зидоро спокойно улыбался, видно передоверив судьбу сборища своей богине Зигите, а витающего рядом Рогиро Гал в расчет не брал. Магистр же Альмадор явно почуял, что творится что-то необычное, но наблюдал за происходящим с заинтересованным видом естествоиспытателя, готового во имя науки предоставить процессу возможность идти своим чередом. Словом, извечный вопрос: 'Что делать?' задавать явно было некому.

— Элька, раз ты колдуешь, сделай так, чтобы я тоже полетал! — принялся канючить, прищелкивая пальцами в такт понравившейся музыке и словам, вор.

— А летай, жалко что ли, — чувствуя, что сейчас может все, великодушно разрешила наслаждающаяся ощущением свободного парения девушка, сложила ладошки лодочкой и дунула в сторону Рэнда.

Вора обдало фонтаном легких серебристо-серых искорок и он, ликуя, подлетел к потолку, как воздушный шарик, правда, очень худой шарик.

— Играем в Питера Пена! — провозгласила Элька, закружившись вокруг своей вертикальной оси.

— А мне? Мне можно полетать?! Пожалуйста, сеорита Элька! — взмолилась Сария, вскакивая с кресла. Куда только подевалась строгая библиотекарша, уступившая место проказливому ребенку?

Элька великодушно дунула и на девушку. Та заливисто рассмеялась и взмыла вверх. Теперь уже под потолком весело кувыркалось сразу трое, и Гал начал всерьез думать о том, что с этими ненормальными и сам скоро рехнется под песенку о какой-то 'чунга-чанге'.