Записки судового врача: Отголоски прошлого

— А что третье ты предлагал моему отцу? — сама выкрикнула она. — Что было поставлено на кон под конец игры, что получил бы Рыжая Борода, если бы не проиграл последнюю партию? — и ответ оказался довольно неожиданным.

— Это секрет. Это — единственная вещь, которая не дарится.

— Да ну? Что-то мне не верится, что там вообще что-то было, — девушка скрестила руки на груди и скептически заломила бровь. — Раз ты не хочешь ее даже показывать, то я сомневаюсь в том, что она существует. А раз так, то получается, что играл ты нечестно, и победа твоя на самом деле выеденной устрицы не стоит.

— Что??? Да как ты смеешь обвинять Меня в нечестной игре? — подводный царь нахмурился, и всем стало понятно, что Гайде играет с огнем...хотя в этом случае, скорее всего, все-таки с водой. — Смотри же, и не сомневайся, — он развязал свою старую сумку, и все, затаив дыхание, проследили за тем, как оттуда был извлечен объемистый кожаный бурдюк, из которого торчало пять трубок разной длины и толщины.

— Что это? — проговорила Шивилла, преодолев первое удивление. — Вы играли на какую-то задрыпанную волынку?

— Нет, конечно, — рассмеялся подводный владыка. — Ты ведь уже взрослая девочка, и пора бы тебе знать, что вещи далеко не всегда являются тем, чем кажутся на первый взгляд. Это — мешок с ветрами. Здесь, — он по очереди прикоснулся к четырем из пяти трубок, — восточный, западный, южный и северный. Тот, кто владеет ими, для того ветер всегда попутный, кто владеет погодой на море, тот владеет самим морем.

— Что-то не очень верится, — заметила рыжекудрая с самым скучающим видом, который могла изобразить при распирающем ее на самом деле любопытстве. Просто девушка заметила, что Морской Дьявол, кажется, ведется, что называется, "на слабо" (насколько этот термин применим ко всемогущим потусторонним сущностям), и решила проверить свою догадку. — Разве все четыре ветра смогут уместиться в таком маленьком мешочке? Туда бы и один-то не влез. Разве что какой-нибудь хиленький сквознячок...

— Не веришь, так смотри! — не прошлось его даже упрашивать! Он перехватил бурдюк поудобнее, всунул себе в бороду пятую трубку с мундштуком и дунул в нее, попутно открывая и закрывая какие-то потайные клапаны. И в воздухе полилась настоящая музыка...

Сперва мелодия была немного нескладной, заунывной и тягучей, словно какой-то живодер мучит котейку (что поделать — такова природная особенность волынки), но очень быстро звуки стали складываться в изящный музыкальный узор. Игра началась тонко и нежно, как у свирели, и загорелые лица овеял легкий и теплый зефир. Затем пунктир ритма стал отчетливей, и с противоположной стороны порывисто задул восточный ветер. К мелодии примешались какие-то незнакомые, чужие слуху мотивы, она становилась все громче, а жаркий и сухой южный ветер подталкивал в спины и в бока с такой силой, словно приглашал принять участие в дикой пляске. А когда в силу вступил злой северный ветер, на контрасте заставивший мурашки пробежать по коже, а дыхание обратиться в пар, и даже, кажется, принесший с собой мельчайшие блестки снежинок, которые таяли прямо в воздухе, захотелось зажать уши ладонями, чтобы спрятаться от этого громового марша.

— Ну как, теперь ты убедилась? — довольно поинтересовался Морской Дьявол, окончив свой концерт. — Веришь мне?

— Верю, — шепнула Гайде одними губами и добавила уже громко: — Я хочу иметь эту вещь!

— Все хотят. Но я уже сказал, что она не дарится.

— Да... Но если не дарится, так может быть, продается? Что ты за нее хочешь?

— Будто бы у Тебя есть, что предложить за нее Мне, — хохотнул Дьявол. — Она никому не по карману.

— А если в обмен на меня?.. — смело поинтересовалась капитанша, обернувшись по сторонам и строгим взглядом пресекая попытки своих людей возразить и остановить ее.

— Какая глупость. Ты и так уже принадлежишь мне, зачем же мне выкупать свое. Хотя... То, что нельзя получить в дар, купить или выменять, можно выиграть в честной игре. Я люблю игры... Только жалко, что редко находится смельчак, готовый сыграть со мной. Порой таких приходится ждать по сотне лет...

— Я согласна! Я сыграю с тобой!

— Э, нет, так не пойдет. Конечно, ты дочь своего отца, и в тебе течет кровь азартного игрока... Но я запрещаю своей собственности играть. А вот если бы среди вас нашелся герой, который сможет сойтись со мной в честном поединке, вот это было бы другое дело. Как вам такое предложение? Кто из вас, смертных, осмелится бросить вызов мне?

— Я могу! — из толпы выступил рыжий доктор. — Я осмелюсь... — сердце его бешено колотилось от волнения, голова кружилась, и он чувствовал себя немножко пьяным. Хотел ли он связываться с этой нечистью? Нет, но Ларри внезапно понял, что если он этого не сделает, то не сделает никто, все так и будут робко переминаться с ноги на ногу и поглядывать друг на друга в надежде, что вызов примет кто-то другой. А этим отчаянным "кем-то другим" стать никому не хотелось. Сделав шаг вперед, лекарь понимал, что отступать уже некуда, но страшно ему не было, видимо, он уже достиг того предела, когда чаша его терпения, удивления и страха переполнилась до краев, и уместиться в ней не могло больше ни капли

— Да, Ларри, иди... — послышался возглас из толпы. — А мы за тебя потом отомстим.

— Так вот каков ваш чемпион... А ты кто такой, пират, который не мечтает о безграничном богатстве, моряк, который не страшится Морского Дьявола?

— Доктор Лауритц Траинен, — рыжий манерно поклонился и хотел даже по привычке снять шляпу, но обнаружил, что на нем ее нет. — Мы, врачи, морских дьяволов не боимся и им не подчиняемся, нам часто непосредственно перед старухой с косой держать ответ приходится.

— Какие громкие заявления... Что ж, посмотрим, окажешься ли ты на деле таким же смелым, как на словах.

— Давай так — я сыграю с тобой в твою игру, а если выиграю, то ты отпустишь ее, — Ларри посмотрел в сторону Шивиллы и встретился с ее ободряющим, исполненным надежды взглядом.

— Нет уж, дудки. Играем только на дуд...то есть, на волынку, как и договаривались, и правила по ходу игры не менять. Это моя привилегия... Если выиграешь, забирайте все четыре ветра и проваливайте с ними, так уж и быть, на все четыре стороны. А если проиграешь... И тебя заберу, — в зеленоватой бороде сверкнула хитрая усмешка, и морской царь добавил, чтобы судовой врач заранее не радовался возможному воссоединению с любимой и прочим сантиментам, и проигрыш уже не казался ему такой уж неприятностью: — И дружков твоих в придачу, всех до одного, никого не помилую, чтоб неповадно было. А то еще не хватало мне, чтоб ты не выкладывался в полную силу, а то и поддаваться мне вздумал. Ну что, согласен?

— Согласен, — тяжело вздохнул Лауритц. Пути назад уже не было. Тут уж или злато в кошеле, или голова в петле.

— Ты только выиграй... А мы что-нибудь обязательно придумаем, — шепнула Шейла своему рыцарю перед выходом на ристалище.

А с возросшими ставками все резко заинтересовались игрой и уверовали в то, что выиграть у самого Морского Дьявола, играя на его территории по его же правилам, вполне возможно. Никто не хотел рисковать, но когда под угрозой внезапно очутились их собственные шкуры, казалось, товарищи не дали бы Ларри спуску и на том свете, только попробуй он проиграть.

Глава 16. Кто расскажет небылицу?

— Мне позволено узнать, во что мы собираемся играть? — поинтересовался судовой врач, постаравшись сделать это так, чтобы вопрос его не прозвучал напуганно или робко.

— Конечно. Я даже назову тебе три разных игры, и ты сам вправе будешь выбрать, — великодушно предложило чудовище, и в руках его не пойми откуда возникла колода карт, которая была переброшена в воздухе красивым каскадом. — В картишки?

— Нет! Какие картишки, ты чего! — наперебой закричали зрители.

— Ларри, отказывайся сразу, ты ведь блефовать в жизни не умел!

— А попробуй — новичкам везет...

— Да у этого все рубашки крапленые!..

— Вы могли бы чуть потише, — деловито попросил Лауритц, обернувшись к товарищам, — отвлекает. Я и сам справлюсь. От карт я однозначно отказываюсь. Другую игру, пожалуйста.

— Другую так другую... — колода исчезла так же незаметно, как и появилась. — Тогда, может быть, в загадочки?

Загадки были старой, как мир, одной из излюбленных игр мифологических злодеев. Но в забаве, могущей показаться простой на первый взгляд, было множество подводных камней... И снова без комментариев из "зрительного зала" не обошлось.

— Выбирай загадки! Это ж раз плюнуть — детская игра...

— Не такая уж и детская — счас загадают что-нибудь такое, что мозги узлом завяжутся, и пиши пропало.

— Нет... — проговорил Ларри, стараясь не обращать внимания на беспорядочные выкрики. В этом решении он был уже не так уверен, как в предыдущем, и опасался, как бы третьим вариантом не оказалось что-то совсем провальное. — В загадки мне тоже неохота...

— Как скажешь. Тогда сыграем в небылицы.

— В небылицы?.. — что-то знакомое всплывало в памяти при упоминании этого названия, но доктор хотел убедиться, правильно ли он понял своего соперника.

— Да, в небылицы. "Кто расскажет небылицу?", знаешь такую игру?.. Да если и не знаешь — не беда! Правила проще простого. Мы рассказываем друг другу всякие истории, а кто первый скажет: "Неправда! Не верю! Не было такого!", тот и проиграл.

— И правда, проще простого, — заметил один из матросов. — В такую игру ни за что не проиграешь — только сделай морду кирпичом, да со всем соглашайся.

— Так в нее же и не выиграешь, — парировал другой.

— Согласен!..

Вот так и обрек простой судовой врач себя на игру с коварным Морским Дьяволом. Ни один из них не хотел уступать другому, потому играют они и по сей день в окружении дряхлых и седых, ни живых, ни мертвых пиратов на потаенном острове, и будет их неравный поединок длиться целую вечность, до тех пор, пока этому миру не придет конец... Ладно уж, все знают, что на самом деле все было совсем не так.

— Согласен!.. — воскликнул Ларри, обрубая себе все остальные пути к отступлению.

— Великолепно! Только тут уж тебе придется постараться, ведь я знатный рассказчик и хороших баек ценитель, а за тысячи лет своей жизни я столько всего видел и слышал, что удивить чем-то меня будет ой как непросто... — морской владыка гаденько захихикал, довольно потирая ладони...или плавники? Ну и руки у него были, гнулись, словно гуттаперчевые... — Даю тебе фору, Лауритц Траинен, можешь начинать.

— Хм... Однажды... — протянул лекарь, пытаясь собрать мысли в кучу и судорожно перебирая в голове известные сюжеты. Какая же это фора — сплошное издевательство! Так же только сложнее... — Как-то раз, когда ты служил юнгой на "Золотой Сколопендре"...

— Ах, как это все просто! Пооригинальней ничего не мог придумать? — тут же перебил его противник. — Так в эту игру играют разве что дети, а не взрослые, серьезные люди. Неужели ты думал, что сможешь таким образом меня сразу же подловить? Ан нет. Всему-то вас учить надо, салаги... Слушай и мотай на ус, пока тебе предоставлена такая уникальная возможность. А ведь я и правда одно время был юнгой на этом корабле, вот только не знаю, как ты смог об этом догадаться. Я же прикинулся обычным мальчишкой... Прыщавым таким и пучеглазым, у которого еще кличка была — Жаба, и нанялся на "Сколопендру", чтобы проверить, как у моего подопечного дела. Только прослужил я там недолго — прибыл с пиратами сюда, на Мимолетный, подождал с ними три дня, пока остров под воду не ушел, и по-тихому вернулся в свое царство. А у меня, между прочим, далеко не один захудалый островок, чтоб вы не считали меня каким-нибудь нищим, а целых двенадцать тысяч триста сорок пять дворцов по всему водному миру разбросано. И это не считая летних резиденций, а также домиков для гостей. И все там сделано из воды, например, ложе у меня выточено из твердой воды, сорок перин на нем сделаны из мягкой и теплой, а на окнах вот занавески из пены морской... Это для вас, сухопутных, вода всегда одинаковая, только соленая да пресная — невелика разница. А для нас, морских жителей, она бывает самой разной — тонкой и нежной, как шелк, прочной и нерушимой, как гранит. Из воды у нас одежду шьют (ведь добропорядочные рыбы никогда не позволят себе разгуливать по улицам голыми) и клинки куют, воду, как алмазы, ограняют и в воду оправляют, на воде ездят и водой погоняют. А корабли у нас по водной глади ходят с изнанки, кверху килем, книзу мачтами. Но для того, чтоб никто не заподозрил неладного, их делают точь-в-точь похожими на земные суда, называют точно так же, и пристраиваются они всегда аккурат под своим двойником, чтобы люди думали, что это всего лишь отражение в спокойной воде. Ну что, веришь ты мне? — радостно поинтересовался Морской Дьявол.

— Как же тебе не верить, верю, Твое Величество, — тут же согласился Лауритц, начиная понимать, что от него здесь требуется. — То-то я как-то за борт нечаянно ведро уронил, а снизу с корабля повысовывались какие-то люди — и давай мне что-то кричать, кулаками грозить, матом ругаться... Видать, зашиб кого-то ненароком... Ну, раз такое дело, то я тоже расскажу какую-нибудь историю из своей жизни. Меня на "Сколопендре" всегда любили и уважали, особенно на первых порах. Вот даже как-то в самом начале моей службы юнга мои сапоги к полу приклеил. Хорошие сапоги были, нарядные такие, с карманами... И я думаю — вот же незадача, куда же я без сапог, так и на обед опоздать можно. А на обед тогда как раз были щи, и пропускать его не хотелось. Лично я понятия не имею, что такое "щи"...но наш капитан очень любит все, что на эти буквы начинается, особенно щиколад, — Ларри покосился в сторону Шивиллы, но та лишь одобрительно кивнула, мол, ври дальше, хитрец. — Так вот, чтоб сапоги от пола отодрать, решил я для начала клей размочить, а для того полил их водой. Но они, как назло, почувствовали себя от этого только лучше, уверенней и корни прямо в палубу пустили, зацвели и заколосились. Тогда я решил сохранить их и привезти в ботанический сад, только вот во время одного шторма они пропали, и я больше их никогда не видел. Наверное, акула проглотила...

— Да, верю и очень тебя понимаю, дорогой доктор. За этими сапогами глаз да глаз только и нужен. А эту акулу я знал — она вечно была голодна и всякую гадость в пасть тянула. Это все с детства у нее, психологическая травма, понимаешь ли, она таким образом заедала свою хандру и одиночество (морские хищницы тоже бывают очень ранимыми и чувствительными натурами). А уж если кто-то обзывал ее толстой... Некоторые поговаривали, что однажды она даже проглотила целый остров. Что в корне неправильно, ведь на самом деле акула сама была островом. Выросла она такой огромной, что плавник у нее стал как гора, а спина покрылась лесом. Как и всякий остров, ее через некоторое время заселили люди, построили города и большой порт, начали искать на ней полезные ископаемые...ничего не нашли и огорчились, но покидать обжитые дома не стали. Только была у этого острова одна проблема. Даже не проблема, а маленькая особенность — он постоянно переплывал с места на место, потому что акулы никогда не останавливаются и даже спят на ходу. С одной стороны, это даже удобно, но с другой — было совершенно невозможно определить его географическое положение. И жил там один упрямый картограф, который вознамерился нанести остров Акулу на карту. И каждый день ему приходилось начинать свою работу заново, потому что, ложась спать на берегу одного моря, он просыпался уже совершенно в другом. Только он привыкал, что теперь жить придется на севере, как они уже оказывались на юге, меховую шапку опять приходилось менять на шляпу от солнца, а все его труды шли насмарку. Так он отчаялся, что решил укоротить себе жизнь, хотел с горя броситься в море...да только где-то, видать, с широтой и долготой просчитался и разбился о скалы. Все-таки он был не очень хорошим географом. И до сих пор его неприкаянный призрак является тем морякам, которые не умеют читать карты. А встречал ли ты когда-нибудь призраков, доктор?