Небожитель(общий)

Сначала будут пытки.

Я крепко зажмурилась, представляя первый удар по скуле, но вместо боли почувствовала легкое касание теплых пальцев.

— Ну, чего ты опять боишься? — спросил он ласково, словно говорил с маленьким щенком.

— Ты прав, — грустно сказала я. — Меня ждет смерть.

— Черт, — ругнулся он. — Я не хотел тебя расстраивать, — он обнял меня и погладил по волосам. — Со мной тебе ничего не грозит, слышишь?

— Слышу, — тихо пискнула я, но страх не прошел. — Но ты не сможешь находиться со мной всю жизнь. Да и Форесты не будут караулить моих родителей вечно.

— А вечно и не потребуется. Джен, пойми, что сейчас все поставлены на уши. Отдан приказ и все ринулись его исполнять. Если я даже сейчас дам делу обратный ход, то нет гарантии, что тебя не прикончит тот, до кого еще не дошел "отбой".

— Им приказано убить меня?!? Вот так... вот так просто?!?

— Не знаю. Не думаю, но при задержании всякое случается. Не хочу, чтобы ты пострадала. У меня есть выбор — ехать и улаживать проблему сейчас, когда всех лихорадит и оставлять тебя здесь одну или переждать какое-то время. Я выбираю последнее. Не хочу, чтобы из-за моей глупости с тобой что-то случилось.

— И как долго продлиться "какое-то время"? — уточнила я.

— Не думаю, что больше двух месяцев, — уверенно ответил мужчина. — Побудешь тут пока. Здесь же тебе неплохо, да? — он улыбнулся. — Не дует, дождь не капает, правда?

— Угу, — подтвердила я.

— Потерпи, котенок. Совсем немножко, — тут он улыбнулся совсем по-мальчишески. — О, у меня же для тебя игрушка есть!

— Какая? — удивилась я.

Он достал небольшой аппарат — маленький плоский переносной экран, не больше электронной книги.

— В квартире и во всем доме есть система наблюдения, — пояснил он. — Если ты опять испугаешься, то можешь, не выходя из комнаты, все осмотреть. Зум тут неплохой, так что изображение можно приблизить и удалить, не теряя в качестве, а вот со звуком проблема — его нет.

— Действительно, — пораженно ответила я, "осматривая" все комнаты. — Что ж так?

— Не люблю жучки. Они меня нервируют. Профессия сказывается.

— Да, ты же... — я искала слово.

— Киллер, — холодно улыбнулся он. — Хотя и это определение ко мне невозможно применить в полной мере.

— Ты же такой сильный... — сама не знаю, почему начала я. — Разве ты не можешь... жить сам по себе?

— Маленький ангел заботится о бессмертии моей души? — он снова коротко улыбнулся и взгляд на секунду потеплел, но потом снова обдал холодом: — Уже поздно, Джен.

— Почему? — спросила я доверчиво. Не хотелось верить, что это так. — Нет, я думаю, что это не так!

— Осторожней, Джен, иначе я могу поверить, что тебе ее судьба небезразлична.

— Я не святая, — созналась я вдруг.

— Что ты имеешь ввиду? — не понял он.

— Если бы я была святой, то я бы тебе сказала — да! Для меня нет ничего важнее и дороже твоей бессмертной души, но я не такая.

— А что бы мне сказала ты, Земная Джен? — клещами он вытягивал из меня признание.

— Я бы сказала, что она меня очень заботит, но, к сожалению, не меньше, чем собственная задница, — пробурчала я.

В ответ Кириги захохотал, после чего продолжил инструктаж по прибору. А меня вдруг осенило:

— Но ты же... ночью ты просто мог посмотреть, что это я, а не пугать меня пистолетом! — возмущение во мне аж пульсировало.

Он улыбнулся и ответил:

— Я не мог лишить себя удовольствия еще раз тебя увидеть, — признался он и начал пальцами гладить по моей шее.

— Ага, и пушку прихватил, — скривилась я.

— На самом деле мне тоже не спалось, — сказал он после долгой паузы.

— Чего это? За тобой же не гоняются орлы из триады, — фыркнула я.

— Да... но осознание того, что ты здесь. В моей берлоге, — усмехнулся он. — С такими мыслями тяжело заснуть.

— А пистолет причем? — не унималась я, чувствуя, что он опять переводит тему.

— Я его чистил, — сказал он просто.

— Чистил? — не поняла я. Это было для меня странно — ночью чистить пистолет. Хотя, откуда я знаю, может у киллеров распорядок дня такой!

— Разбирал и чистил, — добавил он.

— Не вешай мне лапшу, — огрызнулась я. — Ко мне ты подошел с собранным, даже с глушителем!

— Это потому, что я разбирал его, чистил, потом собирал.

— И глушитель привинчивал? — скептически сказала я.

— Да. Забирал, чистил и собирал, — сказал он тихо.

— Зачем его столько раз чистить? — не поняла я.

— Потому что я не мог заснуть, — повторил он, глядя в потолок.

— Ты странный, — сказала я в недоумении. — Мог бы заняться чем-то полезным.

— Не мог. Для этого нужно соображать, что именно ты делаешь, а мне это тяжело. Оружие я разбираю и собираю на автомате.

— Конечно, тяжело! Еще бы! Замучил бедный пистолет!!! — возмутилась я с улыбкой.

— Нет, просто я слышал, как ты плакала ночью, — признался он, наконец. — Я думал, что испугал тебя, а днем ты храбрилась. Думал, что причиняю вред.

Я пораженно уставилась на него. Не думала раньше, что Кириги так сильно заботится о моем душевном спокойствии, а все оказалось еще сложнее. Мой защитник переживал из-за моего страха как никто.

— Я боялась, — начала я осторожно. — Но плакала не по этому.

— А почему? — недоверчиво сказал он.

Эх мужчины... даже неземные... что вы в женщинах понимаете? Вопрос риторический. Я открыла рот, что бы выдать правду, но не получалось. Такое сказать не так уж просто — это всегда риск для сердца. Я не знала, как поступить, но решила, что нужно сказать, потому что с меня недомолвок хватит:

— Я думала, что ты... разочаровался... во мне... когда узнал, что у меня... есть флешка, — сказала я с небольшими наминками.

— Разочаровался? — спросил он недоуменно.

— Ну, да. Ты же после того.. ну... ты даже в душе ко мне не подошел... — мое лицо горело от смущения так, что казалось, сейчас всполохнет. — А потом.. ну... этот портрет.

— Джен! Я не могу поверить, что слышу это... Боже, я... я стоял за той стеклянной стеной и проклинал все на свете! — сказал он с чувством. — Но ты была такая напуганная, маленькая и беззащитная. Как будто ты одна-одинешенька в целом мире. Я не мог воспользоваться положением. Я бы нарушил обещание.

— Не говори так, а то я еще тебе поверю, — сказала я, чувствуя, как влажнеют глаза. Задала я главный вопрос: — А Морган?

— Она моя вторая половинка, Джен. Моя противоположность. Она небожитель, как и я. Мы очень хорошо друг друга понимаем... Вряд ли у тебя когда-нибудь был такой человек... Сейчас она мой хороший друг.

Я не поверила. Когда мужчина говорит "моя вторая половинка"...

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался он подозрительно.

— Мне было обидно, когда ты забрал у меня из рук портрет, — сказала я прямо.

Он молчал долго, а потом, наконец, сказал:

— Она слишком большая часть моей жизни, Джен. И совсем другая. Мне было нелегко видеть, как мое прошлое и настоящее находятся в одной плоскости.

"Он хочет забыть ее?" — пронеслось у меня в голове.

— Пока рано, — добавил блондин.

"Значит, все еще любит", — опять маленьким червячком прорезалась мысль в голове.

— А я кто? — у меня само вырвалось. Я не хотела и более того, боялась. Боялась услышать от него любое слово, потому что знала, что это будет либо горькая правда, либо сладкая ложь. И того и другого мне не вынести.

— Когда дело касается тебя, Джен, то я ничего не знаю. Но видимо плохо я тебя люблю, женщина, если ты задаешь такие вопросы, — сказал он и подтянул к себе, как тут раздался звонок в дверь.

Кириги тихонько выругался, нависая прямо надо мной, а потом чмокнул в лоб:

— Будь тут, я скоро вернусь, — мягко прошептал он.

Я села на кровати, но не могла успокоится.

Кто это?

Это за мной?

Будь тут. Та буду, куда деваться, ведь жить пока еще хочется!

Непостижимо, как можно вот так просто сидеть и ждать в неизвестности. И все твои гарантии, это все лишь один человек, который любит другую женщину. Он может обманывать себя, но не меня. Это словно роман с женатым мужчиной. Вам хорошо вместе, это так поразительно напоминает идиллию, но как только... его уже нет и ты одна. Это была болезненная мысль. Смогу ли я так жить и с чего я взяла, что жить? Это все временно. Два месяца, так он сказал.

Нет, я не могу! Я должна знать!

И тут я вспомнила, что идти никуда не нужно, а рука потянулась за маленьким чудом техники.

Я тогда еще не знала, что зря это сделала.

Вспомнить, как пользоваться этой штуковиной не составило труда — тут было не так много кнопок. Вообще-то странно, что я ее не сломала от первого прикосновения, как это бывало обычно. О моих отношениях с техникой можно складывать легенды. Нет, я ее не боюсь. Скорее она меня!

После нескольких переключений я нашла нужную комнату и нужную камеру. Только вот глазам не поверила. Приблизив экран ближе к лицу, вспомнила о зуме. Увеличение картинки больше походило на медленную пытку, когда пульс ухает прямо в голове. Отклонившись, я не чувствовала уже ничего. "Хорошо, что нет звука", — пролетела единственная мысль в воспаленном мозгу. Их взаимных горячих признаний я бы просто не выдержала, лежа в его постели и чувствуя тепло на том месте, где минуту назад лежал мужчина. Всего лишь минуту назад он казался моим. Но сейчас я видела его рядом с девушкой, в чьих волосах просматривались красные прядки.

А через мгновение она бросилась ему на шею.

Не в силах смотреть дальше, я отложила экран в сторону, закрыв глаза, но все равно видела их горячий поцелуй, который должен был бы последовать за такими объятьями. Я смотрела на идеально белый потолок и чувствовала. Как кто-то невидимый вытаскивает из меня душу, которая, как оказалось, находиться у меня в груди, а не в голове. Выжал, словно половую тряпку, мучительно и неумолимо. Стало больно дышать, да и вообще не хотелось. Как бы мне забыть то, что я видела и не чувствовать то, что сейчас убивало.

"И чего я переживаю?" — думала я, пока грудь разрывал огонь обиды и отчаянья. — "Будто у нас такая любовь была... Секс — не повод для знакомства".

Но сердце не верило попыткам разума, который тоже уже начинал сбиваться с мысли. Меня почему-то затрясло. Я действительно еще не поняла, что произошло. Меня опять предали? Или нет? Наверное, нет, потому что мне же ничего не обещали... Я опять сама себя обманула. Я положила голову на простыни и все тело само собой сжалось в позу плода, веки опять обожгли слезы.

"Ты не из тех женщин, которым идут слезы".

Может быть, но я также не из тех, кого выбирают в конечном итоге. Так было всю жизнь и почему сейчас все должно измениться, тем более, если та другая — "вторая половинка".

Такие ласковые ночью простыни начали жечь, словно на них пролита белизна. Они неприятно покалывали, обжигали кожу. Я почувствовала себя чужеродным телом, в галактике, которая хотела от меня избавится. Вскочив с кровати, я не знала, что делать дальше. У меня совершенно отсутствовал опыт в таких делах.

В комнате вдруг стало невероятно холодно и пришлось обхватить себя руками. Смотреть на смятые черные простыни оказалось просто невыносимо. Они словно напоминали о какой-то краже. Словно я взяла не свое. Словно ночь с женатым мужчиной... Я потянулась руками к краю простыни и сдернула ее с кровати. Тоже самое, но более бережно, я сделала с другими предметами комплекта и аккуратно сложив, оставила в ванной.

Разобранная кровать мне показалась кощунством.

"Что я делаю?" — спрашивала я себя в ужасе, когда начала искать чистое постельное белье. — "Исправляю ошибки", — подсказал суровый голос внутри. Я благодарна этому порыву, потому что у меня есть занятие, при котором можно не думать. Что это что-то вроде того, как Кириги собирал и разбирал пистолет, когда... он говорил, что переживал, но теперь я его поняла — он чувствовал вину. Вину за то, что со мной произошло... Это не сильно клеилось с тем, что он считал меня курьером, но он же говорил что "в твоих глазах есть душа" и все такое... Может я словно птичка со сломанным крылышком, которая прыгает одна по темному лесу?

Существовало и другое объяснение его поведения. Только оно причиняло боль. Да и опровержение находилось в соседней комнате в объятьях Кириги. Меня опять понесло и слезинка, самовольно скатившаяся по щеке, уже хотела упасть на чистые простыни, но я отпрыгнула на шаг назад, чтобы помешать ей испортить проделанную работу. Мне хотелось сделать так, будто меня тут и не было. Я аккуратно поправила последний угол покрывала.

Ну вот. "Как в лучших домах". Мысль принесла удовлетворение.

Я пошла в ванную и умылась. Теперь нужно было придумать, как умыкнуть так, чтобы она не заметила. Кириги хороший, он меня не обманывал и защищал. Он говорил много такого, что до него не говорил ни кто другой. Вот я и уши развесила... поверила в то, чего не было... Как я могу обижаться на него за это? Это я дура, что влюбилась в того, кто... кто любит другую женщину.

Другую.

"Не думай сейчас об этом. У тебя для этого будет еще вся жизнь", — приказала я себе и подошла к чемодану.

Выбор одежды для меня был прост — не зная, что ждет меня на улице и как долго я там пробуду и куда пойду. Одно я знала точно — не на работу. Значит, можно остановиться на спортивном стиле. Одела белую майку на бретельках и шортики к ней. Рука потянулась к уже знакомому лыжному костюму, коснулась его, но ткань издала звук, который меня просто оглушил. И не думала, что веду себя настолько тихо... А если пройдусь в таком костюме — они точно услышат это характерное шуршание. Ладно, остальное могу одеть и в коридоре. Мысль о лишних зрителях в лице жильцов дома и тем более стыде меня не испугала. Какая разница, если этих людей вижу в первый и последний раз.

Спасибо Кириги за то, что взял мягкие сапожки. Хоть что-то хорошее.

А потом вспомнила важную вещь, ведь у меня нет ни мобильного.. нет денег, а даже если бы были ключи — не домой, ни на работу нельзя. Я начала шарить по тумбочке у кровати. Мне повезло — там были деньги, причем намного больше, чем нужно. Я взяла только пятьсот, потому что знала, что где бы ни очутилась, такую сумму вернуть смогу.

Сложив веши в аккуратную стопочку, взяла в руки и в мягких носках подошла к двери, приоткрыв ее. Коридор пуст. Меня охватила какая-то болезненная радость. И тут увидела, что входная дверь приоткрыта.

Приоткрыта...

Тупая боль пронзила мозг.

Я все поняла.

Такой педантичный человек, как Кириги не мог оставить дверь открытой. Я вспомнила, как он постоянно застегивал ремень безопасности, как следил за остальным... Это невозможно!

"Нет. Возможно", — подсказал неумолимый внутренний голос. — "Если бы он оставил их специально".

Зажмурившись, я услышала собственное сердцебиение в ушах. Я никогда не слышала внутреннего голоса до этого дня и никогда не чувствовала стук собственного сердца. Так размерено и глухо... Я думала, что от обиды оно будет биться как сумасшедшее, но нет... оно наоборот, замедлилось...