— А... это твой друг Синг? Он ведь всё понимает... Надеюсь, я не сболтнул тут ничего лишнего?
"Пусть не беспокоится, — промолвил Синг, — Я привык к тому, что люди вечно болтают лишнее".
— Главное — не высказываться пренебрежительно об его персоне. Остальное он как-нибудь переварит.
"Пожалуй, я смогу переварить даже какого-нибудь нахального детёныша", — поигрывая когтями, зевнул Синг. Впрочем, вид у него был самый что ни на есть добродушный.
Эрлин продолжал смотреть на него во все глава. Потом, как бы спохватившись и, вероятно, решив, что ведёт себя невежливо, пояснил:
— Я никогда не видел так близко сингала. Да ещё такого большого...
"Это он про статую?"
"Ты прекрасно знаешь, что нет".
— И такого разумного. Гинта говорила, что ты не просто зверь. Теперь я и сам это вижу. Достаточно посмотреть тебе в глаза. Мне очень жаль, что я не могу с тобой говорить... То есть, не могу тебя слышать, как Гинта".
"Не беда, — сказал Синг. — Мы с ним можем разговаривать через тебя".
— Правда? — просиял Эрлин, когда Гинта передала ему слова зверя.
— Синг всегда хорошо относится к моим друзьям.
"Я буду относиться к нему ещё лучше, если ты по его милости не будешь ходить с таким видом, будто тебя отравили и ты сейчас умрёшь. Можешь ему это тоже передать".
"По-моему, даже самый болтливый человек не болтает столько лишнего, сколько говорящие сингалы".
— Что со мной было? — спросил Эрлин, растерянно оглядев себя. — Вся одежда в крови и ни одной раны... Когда ты успела меня вылечить? Кажется, я ударился головой...
Эрлин провёл рукой по лбу и нащупал шрам.
— Не беспокойся, скоро его не будет, — заверила его Гинта. — И не поворачивайся так резко, у тебя ребро сломано.
— Ужасно пить хочется. У меня в кабине фляга с водой... Подожди, а бак с горючим...
— Он цел. Не бойся, взрыва не будет.
— Ну вот, ты уже кое-что понимаешь в дайверах. Кажется, мой "Андор" не очень пострадал. Надо срочно отвезти его в Эриндорн...
— Сперва надо тебя привести в порядок. С дайвером ничего не случится. Его доставят к замку, и никто не прикоснется к нему без твоего разрешения.
— Ну вот, а теперь есть захотелось, — вздохнул Эрлин, утолив жажду. — Ингамарна — край изобилия. Угораздило же меня свалиться именно там, где ничего не растёт!
"По-моему, ещё совсем недавно здесь кое-что росло, — сказал Синг. — До того, как здесь появился этот летающий герой. Расти оно больше не будет, но съесть его можно. Даже нужно. Чего ему зря пропадать?"
И зверь выразительно посмотрел на плод, лежащий между лапами изваяния. Эрлин тоже его заметил.
— Гинта, это ведь, кажется, плод арконы? Давай его съедим. Когда мы ещё до замка доберёмся. Я умираю от голода. Давай пополам, нож у меня есть... Ой, может, и Синг хочет?
"Может, он мне ещё травки пощипать предложит?" — осведомился зверь.
"Да ладно, Синг. Откуда ему знать, что едят сингалы-саннэфы?"
Разрезав толстую кожуру, Гинта обнаружила под ней желтовато-белую ароматную мякоть, похожую на очень нежный сыр. Через год-полтора она стала бы гораздо плотнее и напоминала бы ядро гигантского ореха, но Гинта всегда предпочитала плоды именно на этой стадии спелости, собранные в конце лета или в самом начале осени. Она вдруг поняла, что тоже очень голодна. Ещё бы! Близится полдень, а у неё сегодня и крошки во рту не было.
— Какой чудесный аромат! — воскликнул Эрлин. — Ну же, Гинта, режь скорее!
"Да, действительно, — сказал Синг. — Что ты медлишь? Ты как будто боишься его есть. В чём дело?"
Съесть пополам плод арконы... Древний обычай, который до сих пор был жив здесь, на севере Сантары. Жених и невеста должны съесть пополам плод арконы.
"Глупости, — подумала Гинта. — Мы просто ужасно голодны, а тут больше ничего нет".
И она осторожно разделила плод на две части — Эрлину побольше, себе поменьше.
— Здорово! — восхищался Эрлин. — Никогда не ел плоды арконы в сыром виде. По-моему, так они даже вкуснее...
"Ну вот, кажется, за вами едут, — удовлетворённо отметил Синг, посмотрев вдаль. — А мне пора к моим собственным детёнышам. Аппетит у них не хуже, чем у вас, а охотиться самостоятельно они ещё не могут. Гинта, ты обязательно должна посмотреть на моих детей. Один похож на меня, второй на Наутингу, а третий... Третий просто чудо! Ну ладно, надеюсь, теперь ты не будешь скучать".
Бросив лукавый взгляд на Эрлина, зверь помчался в сторону гор.
— А что он сейчас говорил? — спросил Эрлин.
— Да так... О своих детёнышах.
Появление в Радужном замке "валлонского бога" взбудоражило всю Ингамарну, а очень вскоре весть о том, что Пресветлый гостит у своей абельмины Гинты, долетела до Валлондорна. Через служителей Солнечного храма в Мандаваре, которые постоянно общались с абеллургами по лонгатору, Аххан передал в Эриндорн, что высокому гостю оказан надлежащий приём, что его безопасность гарантирована, а если абеллурги намерены прислать сюда его свиту, то она не должна быть больше двенадцати человек. Пусть приезжают верхом или в тайнах, добавил Аххан. Чтобы никаких железных птиц или чего-нибудь ещё в этом роде.
— Не нравится мне всё это, — признался он Гинте. — Опять разговоры пошли... Через год ты станешь совершеннолетней и сможешь занять трон в круглом зале. А если большинство аттанов будет против?
— Это не лишит меня права на трон, — спокойно сказала Гинта. — Если большинство аттанов не захочет заседать в Совете, который я возглавляю, я соберу новый Совет, и если надо, присвою титулы аттанов тем, кого сочту достойным этого. Извини, дед, но в нынешнем Совете одни старики. Они, конечно, мудрые и опытные люди, но они никак не могут понять, что их внуки и правнуки вовсе не обязаны жить так, как жили они сами. Они боятся всего нового, боятся Эриндорна... А в Эриндорне боятся нас. Может, хватит бояться друг друга? Разве Эрлин произвёл на тебя впечатление врага?
— Твой Эрлин произвел на меня очень хорошее впечатление, — улыбнулся Аххан. — Для своих лет он рассуждает очень зрело, а его смелость внушает уважение. Подняться в небо, зная, что в случае падения тебе не помогут никакие духи... Эрлин — замечательный юноша, но он — это одно, а его слуги — совсем другое.
— Не совсем, дедушка. У Эрлина много верных людей. Эриндорн — это не только абеллурги. А Валлондорн — не только валлоны. Сантарийцев там скоро будет больше, чем валлонов. Ты бы видел, сколько там смешанных семей. Если мы и дальше будем так отгораживаться от всего валлонского, то скоро Ингамарна станет самым отсталым мином в Сантаре. Я этого не хочу. Через год я стану минаттаной. И нет ничего плохого в том, что правитель Валлондорна решил навестить будущую правительницу Ингамарны. Не беспокойся, дедушка, Эрлина здесь полюбят. Неужели ты не видишь, что его нельзя не любить?
Эрлину действительно ничего не стоило в первые же дни покорить сердца всего женского населения Ингамарны. Да и мужчины не нашли повода для придирок. А когда на устроенных в его честь состязаниях он доказал, что не только красив, но и очень силён, к нему прониклись уважением.
Не меньший интерес, чем сам "валлонский бог", вызвала его "железная птица". Во дворе замка, где под специально сделанным навесом стоял дайвер, теперь постоянно толпилась молодёжь. Эрлин охотно отвечал на бесчисленные вопросы и рассказывал об устройстве летательного аппарата.
— Управлять им совсем не трудно, — уверял он. — Для этого не надо быть ни богом, ни колдуном. Вот только починим — покатаю всех, кто захочет. Эта модель называется "Андор-I". Летает он низко, зато сверху всё прекрасно видно.
Жителей Ингамарны приятно поразило то, что Эрлин хорошо владеет сантарийским.
— Мне слишком нравятся ваши песни и сказки, чтобы я устоял перед искушением выучить ваш язык, — признался юноша. — К тому же он очень похож на валлонский.
Гинта изо дня в день незаметно наблюдала за тем, как Эрлин общается с её подданными. Гордая осанка, безупречное достоинство и при этом — простота, приветливость, умение слушать. Ни капли высокомерия, ни тени насмешки, какие бы глупые вопросы ему порой ни задавали, особенно ребятня. А одна пятилетняя девочка попросила разрешения потрогать его серебристо-голубые волосы — "Неужели они взаправдашные?". Эрлин, улыбнувшись, взял её на руки.
— Подёргай, сама убедишься.
Но девочка осторожно погладила его светлые локоны и воскликнула:
— Теперь я знаю — ты настоящий бог! Такие волосы бывают только у богов...
— У водяных, а не у солнечного, детка, — вкрадчиво заметил Талаф, который в тот день пришел в Ингатам, чтобы посмотреть на знаменитого гостя.
— И всё равно он мне очень нравится, — упрямо заявила девочка. — Он не такой, как все. Ты ведь прилетел сюда, чтобы жениться на нашей аттане?
— Если она согласится, — совершенно серьёзно ответил Эрлин.
"В этом он мастер — шутить с непроницаемым видом", — подумала Гинта и отошла за дерево, чтобы никто не увидел её пылающего лица. Из своего укрытия она заметила, как помрачнел Талаф. Суана тоже была не в настроении. В последнее время она зачастила в Ингатам. Ей уже несколько раз удалось пообщаться с Эрлином, но особого интереса к своей персоне она так и не добилась.
Пожалуй, ни для кого приезд "валллонского бога" не был таким праздником, как для Даарна. Видеть своего кумира так близко, говорить с ним...
— Здесь действительно колдовское место, — сказал он. — Вечно происходит что-то необычное. Но о таком чуде я даже не мечтал.
Естественно, Даарна заинтересовал дайвер, и Эрлин обнаружил, что наконец-то встретил в Ингамарне человека, с которым можно поговорить о летательных аппаратах почти на профессиональном уровне.
— Поехали со мной в Эриндорн, — предложил он Даарну. — Твоё место в высшей технической школе.
— Я бы с радостью, — приуныл тот. — Но у меня здесь девушка.
— Возьми её с собой. Ученикам из необеспеченных семей я назначил хорошее пособие. Его вполне хватит, чтобы вы оба жили там, ни в чём не нуждаясь. Или она не хочет отсюда уезжать?
— Да она-то, может, и не будет против, а вот её семья... Они не согласятся, я знаю. Они меня-то с трудом терпят. Мы, конечно, всё равно можем уехать, но Мина не захочет расстраивать отца с матерью, а я не могу её за это осуждать. Будь мои родители живы, я бы тоже старался их не огорчать. А с другой стороны... Каждый должен заниматься тем, к чему способен. И учиться тому, к чему у него душа лежит. Вот например, Каит, брат Мины... Ему одиннадцать. Такой смышлёный мальчишка, вечно что-нибудь мастерит. Этот дайвер он уже весь облазил...
— Кажется, я знаю, о ком ты говоришь, — улыбнулся Эрлин.
— Да, он часто сюда приходит... Ему бы тоже в нашей школе учиться, а не в сантарийской. Здесь ведь кто может выдвинуться? Тот, у кого есть способности к таннуму или к какому-нибудь искусству. Остальным, конечно, тоже хорошо живется, здесь не только колдунов уважают, но ведь у кого-то может быть склонность к наукам и ремёслам, которые процветают в Валлондорне. Такие люди могли бы там даже прославиться, а здесь у них такой возможности нет.
— Ничего, что-нибудь придумаем, — пообещал Эрлин.
— Пожалуй, с помощью Даарна и вашего кузнеца я и здесь сумею отремонтировать своего "Андора", — сказал он Гинте. — Так что обратно в Эриндорн тоже полетишь, только не на хеле, а на дайвере.
— А почему ты решил, что я собираюсь туда возвращаться?
— Потому что ты моя абельмина. Это во-первых. А во-вторых, я прошу тебя стать моей абельханной.
— Эрлин, я сегодня не расположена шутить.
— А я в последнее время не только не расположен, но и, кажется, вообще разучился это делать... Послушай, Гинта...
Она хотела уйти, но он удержал её, взяв за руку — мягко и при этом так властно, что у неё вдруг не оказалось сил сопротивляться. Сил или желания? Конечно, при помощи анхакара она бы смогла вырваться... А может, и нет. Несмотря на своё среднее анх, Эрлин был потрясающе силён. Недавно на состязаниях он выиграл несколько боёв с мангартами своего возраста. Ничего удивительного. Лирны, которых считали потомками водяных богов, отличались необыкновенной красотой и нечеловеческой силой...
Он держал её за руку и смотрел на неё своими огромными прозрачными глазами, похожими на солнечные озёра. Её бог смотрел ей в душу, и у неё не было сил противиться ему. Её бог, много лет спавший на дне заколдованного озера... Бог, которого она разбудила. Зачем она это сделала?
— Гинта, послушай меня. Я полгода был на грани безумия. Я полгода жил в мире снов, бродил среди призраков... Я гонялся за мертвецом, чтобы оживить его, пока он окончательно не свёл меня с ума. Я понял, что в моих снах больше подлинного, чем в моей нынешней жизни, потому что эта моя жизнь — спектакль, поставленный не для меня. Я вышел из чужой игры. И если мне суждено играть роль бога, я сыграю её по-своему.
— И ты хочешь, чтобы я подыграла тебе? — спросила Гинта.
"А я-то вообразила, что ты по мне соскучился", — с горечью подумала она.
— Я скучал по тебе, Гинта. Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало.
"Он что, смеётся надо мной?"
Глаза Эрлина сияли, словно пронизанная солнцем вода, прозрачные я непроницаемые. Глаза бога. И взгляд его был как бездна, в которую опрокинулось небо... И весь мир. У Гинты закружилась голова. Он никогда ещё не был так близко. И она вдруг увидела на его лице тень. Усталость, тревога, скрытое смятение... Почему она раньше этого не заметила? Щёки слегка впали, губы и подбородок стали твёрже. Казалось, за последние полгода он повзрослел на несколько лет. Гинта поняла, что это уже не тот мальчик-бог, которого она оставила в Эриндорне. Перед ней был мужчина. И он над ней не смеялся. Он не лгал. Это был мужчина, который готов отвечать за каждое своё слово.
— Ты можешь подумать, что я хочу использовать тебя, но это не так, Гинта... Всё гораздо сложнее. Я столько должен тебе рассказать. Я уже многое выяснил и вспомнил. Многое, но не всё. Ты всё-таки сумела избавить меня от моего злого двойника. Ты разозлила меня, когда назвала трусом. Я победил его, потому что победил свой страх. Приятно знать, что ты больше не трус...
— Ты никогда им не был, Эрлин. Это я сгоряча... Я тогда наговорила лишнего.
— Я тоже. Мы ведь больше не будем об этом вспоминать? Ты очень дорога мне, Гинта. Я был дурак. Злился на тебя... Мы ведь иногда злимся на людей как раз за то, что они правы. Я понял, как много ты для меня значишь. По сути, ты для меня единственный по-настоящему близкий человек.
— А Диннар, Амнита... — пролепетала Гинта, чувствуя, как краска жгучей волной заливает ей лицо.
— Да, они хорошие друзья. Но они сейчас слишком поглощены друг другом, хоть и не желают признаваться в этом. Даже самим себе.
— Может позвать их сюда, погостить... Нет, Диннар не поедет. Улламарна слишком близко. Ну тогда одну Амниту.
— Не надо, Гинта. Не будем их трогать.
— А вообще... Как они?
— Не знаю... Их не поймёшь. Недавно Диннар всё перебил у себя в мастерской, даже инструменты поломал. Когда я пришёл, у него все руки были в крови. Он их, конечно, быстро залечил, а вот что творится у него в душе... Сказал, что когда-нибудь убьёт её. Не пойму, зачем она всё так осложняет? Раньше ей были противны все мужчины, но ведь этот ей не противен. Она же просто зеленеет, когда видит его с Мильдой или ещё с кем-нибудь из этих девиц... Да он бы и смотреть на них не стал, веди она себя, как нормальная женщина. Или это всё её богиня... Кстати, Амнита очень помогла мне. Это она поймала душу прежнего "бога"... Гинта, я должен рассказать тебе всю эту историю.
