Вниз и влево

— Прекрати! — крикнул ей Колесничий, — Ты творишь заклятия, не принося жертв!

— О, ваша демоница волнуется? — усмехнулась Эльза, вставая, — Передайте ей, что я рассчитываю силы. Осталось всего три, — она шагнула к следующему тоннелю, — а потом мы пробьем здесь еще один...

— Отойди, — он заступил ей дорогу, — Или я сам тебя остановлю.

Под ногами у него вновь расплетались ломаные линии: Колесница перехватывала над ним контроль. Эльза поняла: сейчас он прыгнет, чтобы ее скрутить, — а потом принести в жертву подпольщиков и расправиться с ватиканцами. Иначе и быть не могло, если она нужна демонице живой... Она зло улыбнулась, поднимая гиперболоид:

— Танцы кончились, Колесница. Следующим ходом я ставлю тебе мат.

— Я спас тебе жизнь, — глухо сказал Дэтлеф, — Не для того, чтобы ты погибла так.

— Как трогательно! — скривилась Эльза, — Не дави на жалость, бестия. На эту удочку я больше не клюну. Твой Контрактер над собой не властен. Выходи, и я скажу тебе кое-что интересное!

— Не говори так, будто меня уже нет! — Колесничий шагнул, ломая чары контроля, — Я сказал... не позволю тебя убивать, кому попало... и править мною... даже ей!!!

Он прыгнул. Она выстрелила.

Но бросился он совсем не в ту сторону, куда она рассчитывала. Он уклонился вниз, замыкая рукой свой магический круг!

Пламя взвыло и вскипело, закрутилось против часовой стрелки, окутывая пещеру. Раскаляясь добела, оно выхлестнулось в коридоры на сотни метров вокруг, проглотило ждавших в засаде "инквизиторов", оплавило камни. В огненном реве прорезались стоны и скрежет потустороннего мира, звуки железных пустырей Бардо. Реальность Той Стороны смыкалась с миром людей, — потому что Колесничий сжег себя дотла в пламени своего последнего заклятия! И теперь Колесница должна была явиться, чтобы принять его Отречение.

Эльза, раскрыв рот в немом крике, смотрела, как из центра его груди взрывом разросся новый механизм Всеобщего Закона...

Колесничий воздел над собой свой нож — и он превратился в меч. Он стоял, преграждая путь чему-то, что неслось навстречу, сотрясая весь мир. Структура реальности треснула, как гнилая тряпка. И тогда Эльза увидела Колесницу. И поняла ясно, что это конец. Вот почему он говорил о ее смерти, как о решенном деле. Демоница ничем не рисковала. О, как глупы оказались все эльзины расчеты! Как наивно было думать, что ЭТО можно было застать врасплох, задержать жалкими ловушками, обмануть, успеть крикнуть имя! Слово "Бальжинима" было в десять раз дольше всего происходящего...

Колесница с визгом дернула цепь, что росла из груди ее "сгоревшего" Контрактера, рванула его, чтобы швырнуть себе под колеса. Он казался крошечным с ней рядом. Но он вонзил свой меч в землю, намотал на руку ту же цепь и дернул ее на себя! И тогда чудовищная машина сорвалась с колеи, зарылась передней частью, совершила немыслимый кульбит, рушась на фигурку Колесничего и круша ее. Но главное — она замедлилась! Теперь можно было успеть крикнуть...

— БАЛЬЖИНИМАААААААААААААААА!!! — заорала Эльза.

ГРРРРОХ! Колесница рассыпалась. Огонь проглотил развалившиеся куски механизмов, которые волокла инерция. Пустота схлопнулась.

Эльза продолжала кричать, повиснув на руке Милоша. Потом задохнулась, потому что воздух ворвался вместе с пылью в коридоры, откуда его только что выжгло пламя. Милош бросился на пол, увлекая с собой Тадеуша и Эльзу.

Эльза лежала, скорчившись, сотрясаемая не то дрожью, не то рыданием без слез. Пыльная буря утихла.

— Эй, фройляйн, — Милош ухватил ее за плечо и поднял, как куклу, — Вставайте, вы оба, — и шагу отсюда! — Он наткнулся на фонарь, поднял и включил его, — Не знаю, что за чертовня тут приключилась, но, похоже, всех пожгло. А те-то все бурят, что наверху! Вот-вот, гляди, угостят нас гранатами. Вставай, а то так поволоку! Нам тут помирать не с руки. Ну!!

Эльза, казалось, не слышала.

— Приди в себя! — рявкнул Милош, таща вперед и ее, и Тадеуша, — С нами пойдешь! Что там ты от меня узнать собиралась? Расскажешь в лагере, аккурат! И не вздумай мне выкинуть какой-нить фокус с твоим амулетом! А лучше дай-ка его сюда: я, кажется, понял, как он действует. У меня больше проку от него будет. А то еще надумаешь его выбросить да и стрельнуть в нас.

Он отобрал у безучастной Эльзы медальон и повесил себе на шею. Потом подобрал оружие — свое и Тадеуша.

— Тадеуш, держи...

Эльза бросила потухший взгляд на пол — туда, где исчез Колесничий. Ничего не осталось там, как и не было. Только в полу, в обуглившемся камне, были глубокие регулярные борозды, — не то проплавленные, не то прорытые. Это были следы от серпов, укрепленных на ступицах колес Колесницы...

Дэтлеф Эберт утянул ее с собой в небытие.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

в которой Эльза завершает свою месть.

Милош, Тадеуш и Эльза отправились прочь по сплетению подземных коридоров. Все трое молчали.

Эльза увидела, как включился маячок, реагируя на такой же, бывший у Отто. Он давал знать, что ему удалось улизнуть. Но она не связалась с ним. Она словно забыла, зачем это нужно.

— Хе-хе, вижу, ты впечатлена, — прорезался голос демона в ее сознании, — И есть, чем. Это же надо! В твоем раскладе такого варианта не было! И знаешь, это тянет если не на чудо, то на очень хороший фокус. Он настолько сконцентрировал себя в своем восстании против Колесницы, что то, что им двигало, впечаталось в его природу, даже когда он превратился в демона.

— Почему... Почему он это сделал...

— Ну ты даешь! Откуда же я знаю? То, что можно просчитать, ты просчитала своим казуистическим умом абсолютно верно. А значит, это, что им двигало — вне компетенции демонов, уж извини!

— Хочешь сказать, чудо?! Да как такое могло быть?! Ты же говорил!!! Ты сам мне говорил, что абсолютно все Колесничие заканчивают свое существование в ее упряжке! Он был на пределе! Он и до того с ума сходил без перерыва! Она должна была получить над ним в итоге полную власть, не так ли?!!

— Ну, говорил... И что? До сих пор так и было! Ни одного исключения! Это статистика, основа современной науки! И, кстати, а что это ты так разошлась? Ты же, кажется, не была в него влюблена! И не ты ли уверяла, что он окончательно потеряет для тебя значение, как только связь ваших Контрактов распадется?

— Умолкни. Дело больше не в Контрактах... Его последний поступок все меняет.

— Вот уж черта с два я замолчу! И знаешь, почему? Ты убила Колесницу! Мою Колесницу!

— Ну и ну! Продолжаешь в прежнем духе, хотя ее Контракт на тебя расторгнут?

— Видимо, у меня дело тоже было не в Контракте.

— Чертов подкаблучник! Ты радоваться должен, что тебе перестанут отрывать руки и ноги.

— Что-то ты сама не радуешься тому же самому!

Тут она заметила, что Милош косится на нее и очень, очень внимательно слушает. Она, оказывается, спорила с демоном вслух! Эльза замолкла, мрачно уставившись в пол.

Последний шаг Колесничего потряс ее так же, как раньше — соприкосновение их Контрактов. Но теперь эта встряска обрела соответствие в ее личном опыте, и сама природа ощущения изменилась. Все встало на свои места. Она поняла: это лишь отчасти был обыкновенный животный страх смертного существа. В гораздо больше степени это был ужас свидетеля чего-то сверхчеловеческого, — такого, как этот его поступок. То, что двигало им на самом деле... должно быть, это было что-то, от чего она все дальше и дальше уходила вниз по своему пути Проклятой...

Странно лишь было, что она знала это потрясение задолго до гибели Колесничего, — словно это был не первый такой случай в ее жизни. Или, может быть... не в ее.

Эльза вышла из оцепенения. Да, теперь, как и раньше, ей оставалось только одно: дотанцевать свой танец до конца. Нет, теперь — тем более!..

Она вызвала Отто:

— Герр Штальберг, я жива. Что у вас происходит?

— Мы приземлились в Вене полчаса назад. Со мной Уберман и Леманн. Едем в центр. Идем к вам. Остальные новости — плохие.

— Я вся внимание.

— Астролог у церковников. Контрактеры профессора — тоже. Их Контрактеры — тоже... Да, вся Пирамида. Захватили даже тех, что были в доме умалишенных. Фройляйн, я думаю, Ватикан надавил на высшее руководство. От абверштелле Вены теперь открестятся.

— Да, возможно... хотя я не разбираюсь в церковных делах и не могу сказать, сколь серьезено может быть их влияние. Но, что касается астролога, пусть себе делают с ним, что хотят. Я думала, что через него они могут добраться до Колесницы, — и, признаться, меня это вполне бы устроило. Но Колесницы больше нет, герр Штальберг. Поэтому мне нет дела и до ватиканцев, и до профессора, по большому счету. Разве что он сейчас поможет нам закончить кое-какое дело, а они могут позже доставить нам проблем.

— Кажется, я многое пропустил. Куда вы направляетесь? Я вас уже вижу. И вы не одна.

— В лагерь повстанцев. Видите ли, меня взяли в плен... Следуйте за мной. Думаю, мы найдем там того, с кем давно хотели побеседовать.

* * *

В лагере царило оживление и даже веселье. Горел костер; дым поднимался куда-то в верхние каверны, как в трубу. На костре жарилось мясо, а люди вокруг шумели и пили, празднуя победу.

Милоша и Тадеуша встретили приветственными криками:

— Эй, давайте к нам, братцы! И девушку с собой берите!

— Позже, — ответил Милош, таща Эльзу за руку, — Тадеуш, позови Ткача. Думаю, ему интересно будет, чего нам фройляйн баронесса расскажет.

Он привел Эльзу в какой-то застенок, откуда их явно не услышали бы оставшиеся в лагере. Следом пришел Тадеуш, неся зажженную керосинку. В ответ на взгляд Милоша он сказал:

— Я тоже должен знать.

Тот кивнул и обратился к Эльзе:

— Повернись.

Быстро связав ей руки за спиной, он снова развернул ее к себе и толкнул к стене.

— Я далеко не все понимаю, что тут творится, — сказал он — но про твою пушку уяснил, что она по твоему желанию возникает, и приятного в ней мало. Это у тебя вряд ли теперь выйдет... Но лучше поговорим. Учти, отмолчаться не получится. Я не злой, но дело иногда важнее. Я умею делать людям очень, очень больно, если хочу что-то выяснить. А мне Тадеуш как раз тут рассказал чего-то странное, про какие-то головы взрывающиеся, про провокацию, которую, оказывается, ты спланировала. И еще, помню, тебе самой что-то нужно лично от меня. Вот и давай, по порядку...

— Сначала — ваша очередь, — проговорила Эльза.

— Чего?! — угрожающе вопросил Милош, но тут же взгляд его остекленел, — Чего вы хотите узнать, фройляйн?

Тадеуш, увидев неладное, попытался сделать шаг, — и понял, что не в состоянии двинуть ни одним мускулом. Правда, говорить он мог:

— Эльза! Что ты с нами сделала?!

— Взяла вас под контроль. Его — полностью, тебя — частично. Ты, кажется, хотел что-то узнать.

Тадеуш замолк. Предчувствие беды вдруг возникло — и накрыло его с головой.

Эльза произнесла громко:

— Входите, все четверо.

В проеме входа показались Отто, профессор Уберман в глухом защитном шлеме и Лотта Леманн, вцепившаяся в его локоть мертвой хваткой. Второй рукой она держала массивное устройство, похожее на пушку с широким раструбом. Эльза узнала переносную часть "Машины Внушения". Вид у Лотты был встрепанный, взбудораженный, но решительный.

А затем из-за выступа стены в круг света вдруг ступила еще одна фигура. Стефан Лодзянский, известный также как Ткач, безвольно покинул свое убежище, как и приказала ему Эльза.

Отто приблизился и перерезал на ее руках веревку. Не сводя взгляда с подпольщиков, она спросила

— Узнаете кого-нибудь?

— Да, — голос его дрогнул от ненависти, — Оба были на портретах. Тех, что рисовали ваши художники. Они заказывали книжки. Некромантские. Ту — тоже. А... вы?

— Вот тот, чей след я увидела у могилы барона, — Эльза взглянула на Лодзянского, — И если я не ошибаюсь, именно его я поклялась убить, когда встречу.

— Эльза..!

Она перевела на Тадеуша взгляд, и тот понял, что любые слова бесполезны. Он подумал вдруг, что она упомянет об автоматной очереди, которую он в нее выпустил, поддавшись жажде уничтожения. Но она лишь сказала спокойно:

— Если я все же ошибаюсь, этот человек уйдет невредимым. Тадеуш, я знаю, что это твой отец. Но думаю, что, когда мы его выслушаем, даже ты согласишься, что у меня есть некоторый резон для мести... Итак, пан Лодзянский, я вас слушаю. Поведайте, что заставило вас убить барона фон Лейденбергера, и как вам это удалось. Остальных прошу говорить только по делу.

— Барон и австрийские военные у нас оружие производили, наши треклятые коллаборанты покрывали их... — почти без выражения начал Лодзянский.

— Знаю, — прервала Эльза, — Давайте чуть сократим беседу. Сначала вы пытались подставить барона, втравив в шпионскую историю Отто Штальберга; потом, когда у вас это не вышло, перешли к покушениям. А потом выяснили, что дед совсем потерял голову от оккультных изысканий, и решили над ним... пошутить. Вы инсценировали ритуал, который, якобы, был предназначен, чтобы извлечь из меня душу и вселить в мертвое тело в некой могиле. Вы знали, что ритуал не стоит и гроша, но верно рассчитали, что барон в его состоянии будет им впечатлен. Тем более, что книжка с его описанием была у деда в библиотеке, и он не успел даже встретиться ни с кем, кто объяснил бы ему, что это — обыкновенная букинистическая подделка. Там он вычитал, что должен явиться на кладбище в одиночку и отстоять мою душу в магическом поединке... С этого места можете продолжать. Дополните то, что я упустила.

— Все верно, — тусклым голосом вновь заговорил Лодзянский, — Но убил я его не из-за оружия. То есть, не только из-за него... А в том было дело, что пока мы с моими людьми пытались выяснить, кто же из наших магнатов барона покрывает, они сами ход сделали, — силезские промышленники и вояки, будь они неладны. Они же раньше под Австрией были, — ну и сохранили, значит, патриотизм... помогали барону не за страх, а за совесть. И вот в один прекрасный день мое польское руководство мне сообщает: есть срочный приказ. Французы, — а эти стервецы имели на нашу разведку влияние, — передали ультиматум. Приказали нам, — Польше, то есть, — свернуть наше официальное присутствие в Германии и Австрии. Мне поручается, дескать, прикрыть коллег, которые будут переходить на нелегальное положение. Ну, указания мне дали, что да как... И что-то, знаете, насторожило меня. Интуиция, не иначе. Решил я проверить, вправду ли наши развертывают нелегальную сеть. Копнул поглубже — и понял, что ничего подобного, наоборот даже. А значит, сообразил я, подставляет нас собственное руководство. Убрать нас решили, а задание нам это дали специально, чтобы добраться до нас было проще. Дерьмовый расклад.

Я потом уж, когда пришлось лечь на дно, расследование провел. Приказ на мое устранение шел из Абвера. Притом шел он хитро: немцы не сами на наших вышли, а через французов. Взяли лягушатников в оборот... Тем деваться было некуда, и потребовали они у наших мою голову. Но сразу я этого всего, конечно, не знал...

— Кто именно отдал приказ в Абвере? — спросил Отто, — Кто носил псевдоним: Вильгельм Линц?