Имперский городовой

Марыся из кожи лезла вон, чтобы угодить понравившемуся ей молодому человеку. Она рассказывала всякие веселые истории из городской жизни. Как особа продвинутая она частенько посещала ресторан Бе-Моль, а также все прочие салонные тусовки, поэтому героями ее забавных миниатюр были представители местного бомонда. После чая со сладким пирогом и дюжиной сортов различных варений обе хозяйки и гость из столовой перебрались в гостиную, где Зенону было предложено выпить рюмочку бренди и выкурить сигарету или сигару.

От выпивки и табака Зенон отказался, а хозяйка извлекла из коробки длинную и тонкую сигарету с фильтром, закурила от зажженной Зеноном спички и откинулась на мягкую спинку дивана, с дымящейся сигаретой в одной руке и рюмкой золотистого бренди в другой.

Тем временем Зенон, еще раньше заприметивший фортепиано, поинтересовался, кто играет на инструменте. На что Марыся ему ответила:

— Мы с дочкой музицируем время от времени, а также супруг мой незабвенный Эксилас Ноумен до того, как сгинуть в лесах Синегорья очень жаловал сей инструмент и был весьма искусен в игре на нем.

Юноша признался, что когда-то также играл на фортепьяно, но за время учебы в школе МВД очень редко имел возможность прикоснуться к клавишам. И тут же, несмотря на его вялое сопротивление, такая возможность была ему предоставлена. Кайла и Марыся дружно уговорили его продемонстрировать талант исполнителя.

Наш герой действительно оказался неплохим пианистом. Чтобы разогреть руки и размять пальцы он минут пять гонял гаммы и лишь после этого сыграл небольшой фортепианный концерт, за который когда-то получил высший балл на выпускном экзамене музыкальной школы. Затем они на пару с Кайлой в четыре руки сыграли несколько небольших пьес, ноты которых обнаружились тут же на крышке. Особенно дам поразило то, что Зенону без какой-либо подготовки удалось отыграть свою партию прямо с листа и ни разу не ошибиться.

Лишь часам к десяти, когда за окном вовсю царила летняя ночь, Зенон сообразил, что пора бы и честь знать. На уговоры гостеприимной хозяйки остаться еще хотя бы на полчасика он не поддался.

— Засиделся я у вас, уважаемая Марыся Кшиштофовна, — отвечал юноша. — Надоел, наверное. К тому же, мне завтра утром отправляться по делам. — И, обратившись к Кайле, продолжил: — Тебе, несомненно, известно, что нашу группу переподчинили Вельмиру Максаю...

— Конечно, — улыбнулась девушка. — Ведь приказ кроме меня никто не мог подготовить.

— Так вот, завтра я и Вельмир отправляемся в базовый лагерь магов, другими словами — "Зону".

— Ну что ж, — тяжело вздохнула Марыся. — Коль такое дело, не смею вас задерживать.

Поблагодарив хозяйку за угощение и за теплый прием, Зенон откланялся и вышел в сопровождении Кайлы во двор дома. У самой калитки молодые люди остановились. Какое-то время оба молчали, наконец, юноша решился все-таки заговорить первым:

— Хорошая у тебя мама. К тому же такая молодая, энергичная. Неужели все время одна?

— Ну почему же? Есть у нее мужчина, только в дом она его не приводит — меня стесняется. Встречаются на стороне.

— А почему не поженятся? — наивно спросил Зенон.

— Мама не хочет, говорит, что второе замужество будет предательством по отношению к моему отцу. К тому же, она еще не до конца уверена в том, что папа погиб. Дескать, сердце ей подсказывает, что он где-то далеко-далеко живой и невредимый, потерял память, поэтому не может вспомнить свою горячо любимую супругу.

— А к магам насчет отца не пробовали обращаться?

— Ну, как же, конечно пробовали, — грустно улыбнулась девушка. — В том-то и дело, что маги будто сговорились, в один голос утверждают, что душа его не покидала этот мир и не подвергалась повторным перерождениям. Но точного местонахождения отца ни один чародей назвать не может. Получается, будто человек жив и в то же время его нет на Ультане.

— Интересно, — покачал головой юноша. — Никогда ни о чем подобном не слышал. Завтра попробую что-нибудь выяснить у Вельмира или его коллег.

На этом разговор как-то сам собой оборвался. Зенон и Кайла стояли около калитки, молча смотрели друг другу в глаза. Зенону нестерпимо захотелось обнять и прижать девушку к себе. В то же время он панически боялся каким-нибудь неловким движением или лишним словом разрушить тонкую нить взаимопонимания, которая, как он надеялся, со временем превратится в неразрывный канат, и вот тогда можно будет признаться ей в своих чувствах без всякого опасения потерпеть фиаско. Пока молодого человека терзали столь противоречивые чувства, Кайла со свойственной женской натуре практичностью пребывала в ожидании каких-то конкретных действий со стороны своего воздыхателя.

"Ну что же ты, герой, — думала она, — не побоялся вступить в схватку с вооруженными до зубов бандитами, стоишь весь такой нерешительный и грустный. Ну обними же меня! Я просто сгораю от желания оказаться в твоих объятиях, зеленоглазый дурачок. Не верь тому, что про меня судачат кумушки и отставные ухажеры. Я вовсе не фригидная ледышка, я — вулкан, огненный шторм и миллион саламандр в одной упаковке и мне надоело ждать моего счастья. Будь же решительнее, пойми, наконец, что именно ты и есть мое настоящее счастье".

Если бы юноша мог читать мысли других людей он, конечно, тут же заключил Кайлу в свои объятия, но к великому сожалению телепатический дар был ему недоступен. Он так и продолжал бы неизвестно сколько стоять дурак дураком, не отваживаясь сделать решительный шаг навстречу своей судьбе и в то же время не в силах просто так убраться восвояси. Поэтому, как это часто бывает, первый шаг пришлось сделать самой девушке. Она неловко обхватила своими нежными ручками могучую шею юноши и, встав на цыпочки, чмокнула его в подбородок, поскольку до рта не дотянулась, а ошалевший от счастья Зенон даже не сообразил наклониться к ней.

Зато после столь откровенной демонстрации чувств со стороны объекта его пылкой страсти Зенон был готов сорваться с цепи, но неожиданно девушка очень ловко вывернулась, избежав могучих объятий нашего героя, и скрылась за скрипнувшей дверью своего дома, шепнув напоследок:

— Приходи завтра вечером, часиков в шесть.

Выйдя за калитку гостеприимного дома, Зенон постоял еще какое-то время, вдыхая ночной прохладный воздух и любуясь светящимися звездными роями, расчертившими вдоль и поперек угольно-черное небо. Затем неторопливой походкой направился в сторону дома уважаемой Маары Бушуй, негромко насвистывая себе под нос что-то победно-бравурное.

Он не мог и предположить, что все это время за ним и девушкой из темного окна второго этажа наблюдали любопытные глаза ее матери. Убедившись в том, что ее девочка сделала все правильно, Марыся осенила двуперстным крестным знамением своего будущего зятя и мысленно пожелала влюбленной паре поскорее отпраздновать веселую свадьбу. Затем она мечтательно закатила глаза и направилась вниз поздравить свою любимую дочурку с весьма удачным выбором.

Однако не только мать Кайлы подглядывала за молодыми людьми — из каждого близлежащего дома на них пялились оценивающие взгляды любопытных соседей, которым не терпелось поделиться друг с другом своим мнением по поводу персоналии ухажера засидевшейся в девках дочери Марыси Ноумен. Впрочем, если бы Зенон и Кайла и узнали об этом, вряд ли они обиделись на чересчур любознательных обитателей улицы Лыковой — провинция, что с нее возьмешь, ее можно либо любить и принимать таковой, какая она есть, либо ненавидеть всем сердцем, третьего не дано...

Бесшумно отворив дверь имевшимися в его распоряжении ключами, Зенон собрался потихонечку прокрасться к себе наверх, но не тут-то было. Едва, крадучись на цыпочках, ему удалось добраться до лестницы, ведущей на второй этаж, как дверь апартаментов Маары Бушуй распахнулась во всю ширь и на пороге появилась старуха. По радостному выражению на ее лице можно было предположить, что тетушке Мааре ненароком обломился джек-пот в ежемесячной общенациональной лотерее.

— Добрый вечер, тетушка Маара, — поздоровался Зенон.

— И тебе не хворать, — ответила старушка и заговорщическим тоном спросила: — Зенонушка, на стол накрывать или ты поемши?

— Спасибо преогромное! Сыт по горло.

— Значица, Марыся с Кайлочкой постарались, — задумчиво пробубнила себе под нос Маара. — Молодцы, не ударили в грязь лицом. — Затем, обратившись к Зенону, более внятно добавила: — А ты, милок, тоже молодец, что не стал размениваться на всякую шушеру мелкотравчатую — самую видную девку в округе захомутал. Теперича смотри, как бы конкурент какой супостатный к ей не подкатил...

— А вы-то откуда все знаете, тетушка? Вроде как дома сидели.

— Дык на что ж телефон, милок? Тут мне соседи уже весь вечер звонят, наперебой докладывают, как вы миловались во дворе. Ведь такое событие похлеще всякого цирка-концерта — нашей красавице Кайлочке уже на третий десяток перевалило, а ни одного ухажера ни разу в дом не позвала. Ты у ей первый будешь. А еще поговаривают, что сам наследный прынц со своей груди орден снял и тебе прилюдно вручил. Это правда?

— Было такое, — растерянно заулыбался ошарашенный юноша, — но не с груди, а, как и полагается, из коробочки. Только я его с собой не взял, оставил в сейфе.

— Это правильно, что оставил, потому как в сейфе надежнее будет, — одобрила старуха дальновидный поступок своего квартиросъемщика. — Ты лучше, милок, скажи вот чего: за какие такие заслуги тебе его вручили? Болтают всякое, но толком никто не знает. А мне — старушке страсть как любопытно.

— Секрет, тетушка Маара, — с заговорщическим видом шепнул Зенон, — дело государственной важности оглашению не подлежит. Иначе... — Зенон ребром ладони легонько рубанул себя по шее.

— Ну что же, — разочарованно произнесла старуха, — секрет, так секрет. Мы тоже из служивых, политику понимаем и что такое разглашение знаем не понаслышке. На моих глазах, Зенонушка, не один десяток шпиёнов и болтунов к стенке поставили во время Кельманской заварушки, а ведь с виду не подумать про них ничего плохого. Поэтому правильно, что никому. Хотя с бабушкой Маарой и мог бы поделиться...

— Так вы завтра же соседке все расскажете... по телефону! — Звонко рассмеялся Зенон. — Та остальным соседям, так весь город узнает секрет тайный государственный.

— Вообще-то ты прав, Зенонушка, — призналась тетушка Маара. — Ведь такая зараза этот телефон — располагает к откровенности. Никто за язык не тянет, а ты все треплешься и треплешься, сама не заметишь, как ненароком что-нибудь важное сболтнешь.

— Тетушка, вы лучше скажите, Вельмир уже спит?

— Эх... милай! — прыснула со смеху старушка. — Когда ж это наш Вельмирушка такую рань спать ложился?! Не приехал твой сосед. Позвонил и сказал, что б сегодня не ждали. Переночует на своей базе. А тебе велел передать, чтобы ты был готов завтра по утряне ровно к половине девятого.

— Спасибо, тетушка Маара! Вы уж извините, устал, пойду к себе.

— Ничего, ничего, мы с пониманием — засуетилась Маара Бушуй. — Токо ответь мне на последний вопрос.

— С удовольствием.

— Когда с Кайлочкой поженитесь, жить-то где собираетесь? Неужто к теще в примаки пойдешь?

Зенон недоуменно уставился на любознательную хозяйку и озадаченно захлопал ресницами.

— Значица, не думали, и разговору у вас не было, — констатировала старуха. — А тут думать-то и не надо. Поживете первое время под крылышком Маары Бушуй — вам полегче и мне отрада, а когда детишки пойдут...

— Тетушка Маара! — громко взмолился юноша. — Мы еще с Кайлой ни о чем не договорились, а вы все за нас уже решили. Спокойной ночи!..

Зенон бегом помчался на свой второй этаж, оставив излишне сердобольную старуху внизу. В своей комнате он с удовольствием стащил с себя парадную форму и переоделся в легкий спортивный костюм. Затем, прихватив предметы личной гигиены и полотенце, вышел во двор и минут пятнадцать стоял под теплыми струями летнего душа, нещадно обрабатывая тело намыленной мочалкой...

Выйдя из душа с обмотанными полотенцем чреслами, он тут же заприметил между ветвей раскидистой яблони пару горящих во тьме зеленых глаз. Самого их обладателя он различить не сумел. Хоть и считается, что все кошки ночью серы, к одному черному как смоль представителю кошачьего племени это совершенно не относится.

— Тебе там не скучно, Васек? — спросил негромко Зенон, присаживаясь на скамейку, чтобы окончательно обсохнуть.

С минуту кот не подавал признаков жизни. Затем над головой юноши зашуршало, и массивное кошачье тело с удивительной грацией спрыгнуло на землю. Василий приветственно мяукнул, боднул своей огромной головой еще влажную ногу приятеля и уселся неподалеку от скамьи, глядя куда-то в темноту.

— Понимаешь, друг, нравится мне одна девушка, — пустился в откровения молодой человек. — Все при ней: и красива, и умна, и вообще... Сегодня даже в гостях у нее побывал. Кажется, и я ей тоже немного нравлюсь.

В ответ на эти речи товарища кот поднял на него свою смышленую мордашку и укоризненно мяукнул, дескать, в чем же дело? Такой здоровенный парнище, а хнычешь как слабый котенок. Нравится самка — отшил конкурентов, а потом зубами за холку и в темный угол...

— Тебе-то просто рассуждать — у кошачьего племени нет тех условностей, которые окружают нас — людей. К тому же я вовсе не уверен в том, что эта девушка меня любит.

На что кот презрительно фыркнул и отвратил свой лик от хнычущего приятеля, мол, перестану уважать, если завтра же не проявишь всю свою крутизну в отношении понравившейся самки. И вообще, какой уважающий себя кот спрашивает у кошки, нравится он ей или нет — в делах амурных вполне хватает желания одной стороны.

— Во-во, потому что вы существа примитивные и стоите на эволюционной лестнице намного ниже людей и других разумных существ.

— Зато мы всегда знаем, чего хотим, — ответствовал кот, — и всякие душевные самокопания не свойственны нашему племени. Живи проще, Зенон, и смотри на мир взглядом реалиста. Если не ты схватишь зубами за холку свою ненаглядную Кайлу, значит, ее оседлает кто-то другой — таков закон природы. Поэтому смелее, парень, иначе твой рейтинг в моих глазах может запросто упасть до самой нижней отметки, и вместо жирных мышей и крыс я начну тебе таскать рыбьи головы из ближайшей помойки...

Неожиданно Зенон почувствовал болезненный зуд на правом предплечье и машинально шлепнул по нему ладонью. После чего окончательно пришел в себя. Непонятно откуда прилетевший, очень редкий в такую жару комар, вывел его из состояния сонного оцепенения. Юноша недоуменно заморгал глазами в поисках говорящего кота, но Василия на прежнем месте уже не было. Лишь после этого до него дошло, что разговор с котом был плодом его воспаленного воображения.

"Действительно, Зенон, — обратился мысленно сам к себе юноша, — своими сомнениями ты доведешь себя до нервного истощения. К тому же пора на боковую. Не хватало утром предстать пред очи своего нового начальства злым и помятым от недосыпу".

Глава 11

Ровно в половине девятого утра полностью готовый к путешествию Зенон стоял у калитки дома Маары Бушуй. На нем были брюки спортивного покроя и светлая футболка с короткими рукавами, на ногах легкие кроссовки. Со стороны он вовсе не походил на бравого полицейского — скорее на отслужившего срочную службу в рядах доблестной Имперской Армии молодого человека, не успевшего еще толком отрастить волосы на голове.