Оборотень

— Серж, но Англия, расставляя ловушку Европе, угодила в неё сама.

— Ты о чём?

— О Франции. Национальные силы, возбуждённые революцией, произведённой на английские средства, искали выход и стали опасны для неё.

— Так и есть, цветочек, А ты представь их состояние духа и политики когда, порвав с Англией к Наполеону отошла, симпатизируя Россия. Павел был обречён. Александр, хоть и займёт свою роль в коалиции против Наполеона, но будет придерживаться своего суждения. По его мнению: борьба с ней не должна быть служением реакции. Он видел силу Франции в освобождении масс к гражданской свободе от крепостничества, от пут старого режима. "Россия есть европейская держава",— Рассуждала его бабка Екатерина. Это же взял на вооружение и Александр, только расширив задачи. Вернее преобразование России и Европы для него — стали двумя частями одной задачи.

— Но они, мечтая преобразовывать Европу и потакая там народным массам в борьбе с крепостничеством, ничего не делали в этом направлении в своей?

— Ай — я — яй, какая ты разумница. Рассуждать всегда проще, особенно о других. Так слушай дальше или скучно?

— Нет, нет,— возбуждённо схватила его за руку Таня,— Продолжай, про Наполеона, который из романтичного превратился в такого гадкого, я люблю послушать.

— Начались дипломатические игры и подпольные подготовки сил для предстоящей борьбы. Напрашивалось два выхода. Первый — перейти к союзу с Наполеоном и вместе с ним съесть победный пирог. Второй — бороться. Александр в результате долгих раздумий выбирает первое. Тильзитский мир. По форме — это союз вечной дружбы и раздел сфер влияния и действия. Наполеону-Запад, Александру-Восток. Наполеон, чтоб укрепить династическое обеспечение империи и вновь созданного союза идёт на брак с сестрой Александра. За него он готов был заплатить Польшей. Финляндию он подарил ему раньше. Но Александр отказал.

— Тогда Наполеон женился на австрийской принцессе Марии-Луизе.

— Точно. Про браки женщины, как правило, знают всё.— Усмехнулся он.— Тильзитская дружба разрушена. В дворянских кругах вся политика Александра осуждалась, и тот мир был крайне не популярный, так как бил по нарушению коммерческих её сношений. Как правило, во всех дрязгах, ищи женщину и звон монет. Так шаг за шагом приближались к войне 1812 года. Со скрипом и под давлением общества было совершено назначение Кутузова.

— А отчего так?

— Александру пришлось выслушать от Кутузова, поддерживаемого дворянством, суждение, что он губит армию своими "парадами" и разменивает серьёзное обучение войск на мелочи для дела бесполезные. Он не хотел понимать, что прусская муштра оказалась совершенно не пригодна, а поставленные им прусские офицеры бесталанными. Ведь понятие "русская душа" существует только в России. И именно на ней в тяжёлые для страны моменты выезжает Россия и вырывается победа. Западу это не понять. Так и получилось война, переросшая в отечественную, подняла всю Россию от вил до ружей в поход на врага. Выдвинула своих командиров и военачальников. Назначила героев.

— Я знаю, Кутузов, Денис Давыдов, Чернышев, ставший светлейшим князем. Он овладел Берлином, заставя неприятеля, оставляя город, потянуться двумя колоннами к Эльбе.

— Умница. Но Александр, приняв решение о войне на своей территории, предполагал совсем другое, ставя романтические, напыщенные идеи во главе угла, собираясь сплотить народ вокруг правительства во главе с собой. А что получилось? Недовольство правительством, к тому же получил немалую критику своей политики и ещё плюс давление общественного недоверия. Его оттёрли на задний план, ему не дали самостоятельно и шагу шагнуть. Даже смеют требовать не начинать никаких переговоров с французами за спиной армии. Он кипел, но молчал, и только победы русских толкнут его на ход в политике. 1813 год, начало Заграничного похода Русской армии. "Время славы и восторга": европейские столицы одна за другой отдавали победителям ключи от своих ворот — сначала Варшава, потом Берлин. Возбуждённый победами Александр заявил: "Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать". Дворянство, в том числе и Кутузов, были против таких планов. По их мнению, падение Наполеона приведёт только к мировому господству Англии, которое будет для России и Европы ещё более невыносимым. В России, как и в любой Европейской стране,(а что мы хуже других) были свои вожди русского национализма и они просили заключить выгодный мир, за который Наполеон заплатит какой угодно ценой. Но царь, ухватив по избежанию опасности жезл управления в свои руки, настоял на своём. Он захотел подписать пакт о капитуляции в Париже. В результате мы имеем то, что имеем. А ведь история всё давно расставила по своим местам и очертила приоритеты, подталкивая к гармонии. Ещё после окончания Семилетней войны со всей очевидностью было ясно, что дружба России и Пруссии является краеугольным камнем европейского мира. 1813 год доказал только это. В этой войне русские и пруссаки вместе отражая наполеоновскую агрессию, сообща дошли до Парижа. Зачем ещё экспериментировать. Создавай военно — экономический союз. Но Александр романтик..., а мы, солнышко, рассуждаем дальше. Со временем Александр разочаровался в дальнейшем устройстве Европы, его мысли занимает теперь новая идея, Священный союз, в котором он теперь уж через религию пробовал добиться объединения Европы. Он увлекается "Библейским обществом"— международная организация для распространения писания. Я тебе говорил уже, сект разноплановых в России развелось море. И вот, используя его базу, плюс включив свои идеи, создал тот любезный ему союз. Все христианские правительства Европы были призваны присоединиться к Священному союзу. Он практически отстранился от управления Россией и ринулся заниматься сектантскими делами. Александр, в увлечении своей мечтой о всеобщем умиротворении, ставит на одну доску и революцию, и реакцию, и международный бандитизм, ведущий к борьбе коалиций. Самая настоящая солянка. А в страну, как естественный продукт реформации, вступило широким фронтом сектантство. И потекла эта муть из Европы к нам рекой. Два течения в германском протестантизме привлекли тогда внимание Александра. Протестантские круги отдавали "епископскую" власть в руки светского государства, надеясь купить за эту цену полную веротерпимость при равнодушии власти к различиям исповеданий. В результате от христианской религии остаётся только "закон Христов". И когда он в том месиве разобрался, то враз приуныл. Что поделаешь и на этом, как он считал великом поприще, его тоже ждало разочарование. Только вот секты получившие просторы России оказались живучи.

— А Александр быстро отрёкся и от этой роли.

— Так и было, цветочек.

— Я слышала про секты. Графиня Н... приглашала нас с маменькой как-то послушать песнопения и посидеть на их вечере. Но маменька не решилась без разрешения батюшки, так всё это и забылось, но прости, я перебила. Что дальше?

— Он разочаровался и устал в мистических метаниях. Ему не хочется больше реформ. Исчезли и стремления водворить в России религиозно-просветительскую идеологию Священного союза. В 1821году по докладной записке генерал-адьютантов Васильчикова и Банкендорфа ему доложили о деятельности тайных обществ. В частности офицеров Семёновского полка. Но он пассивно отнёсся к этим предостережениям сказав, что сам по молодости эти иллюзии и заблуждения поощрял. Заговор идей — это, всего лишь, заговор идей. Александр думал и надеялся, что эти увлечения у других пройдут, как и у него самого. "Жизнь рассеет". И от этого строгих мер не принял. Так бы, наверное, и случилось, если б не суровая муштровка войск домучившая в конец войска.

— Серж, неужели ж никто из государственных мужей не имел другого мнения?

— Имел адмирал Шишков, согласно его воззрению библейские общества, мистический пиетизм выросли из одних корней и цель их поколебать в России православие и вызвать в ней внутренние раздоры для сокрушения её могущества.

— Серж, а что если он прав и Александру, зная его увлекающуюся натуру, просто подкидывались те идеи. Тогда человек этот около него должен быть совершенно рядом, которому он безгранично доверяет. Россия по-прежнему стоит костью в горле у Англии. Да и Пруссия не смотря на родство с царской семьёй не прочь кое — что лакомое оттяпать?

— О! Да ты разбираешься, как закоренелый политик. Скорее всего, так и было. Александр одного своего "друга" спешно отстранил от дел. Подготовленную Шишковым записку не подписал. Но и его из ведомства не убрал. Шишков позже и подготовил переход русской политики просвещения Николая 1. Николай, учитывая промахи брата с дворянским обществом, отстаивающим старые устои, действовать начал аккуратно. Все опять не учли одного, что он тоже сын своего отца поклонника Фридриха и женатый на дочери Фридриха — Вильгельма 111 Шарлоте, воспитанный на примере брата императора для которого "прусская дружба" имела особое значение. А, следовательно, нас ждёт мало чем отличающееся правление от предыдущих двух. И как следствие этому движение, которое можно бы назвать национал-либеральным, ставившее основным пунктом стремление к обновлению русской жизни, на новых началах гражданской свободы для масс и политического влияния для средних общественных слоёв, к развитию промышленности и так далее. Захватывающе красиво и сильно, но во Франции начиналось всё не менее эффектно. Только кончилось чем.

— Серж, ты о декабристах? Как жутко всё получилось...

— Да, голубка моя, о них. Развитие оно получило преимущественно в дворянской помещичьей среде и офицерских кругах. Верхушку этого общества составляли люди причастные к русскому масонскому ордену. У масонов всё рассчитано на эффект. Там годами упражняются действовать на воображение других, ловко управляя жестом и словом. Существует три ступени лож. Там вся братия делится на градусы. Отсюда братья внешних лож не вправе ведать то, что известно братьям, стоящим внутри. Ужины, песнопения и собрания предназначены всего лишь для внешней жизни ложи. Играли, играли и заигрались. Поэтому всё получилось высокопарно, театрализовано, а отсюда смешно, глупо и, в конечном счёте, трагично. Николай вступил с этим на престол. Розыски, аресты и расправы по делу декабристов стали первым правительственным его актом. Был бы он постарше, возможно и не случилось бы такой жестокости. Большого вреда от них нет. "Так, шумим господа, шумим!" Я много думал чего ж его в той клоунаде так разгневило, ведь он сам в тех кругах крутился и их силу и те требования неплохо знал? Для чего было тратить столько времени на пустышку и ещё поднимать такой шум?

— И к чему привели тебя раздумья?

— Может быть, это были своего рода заигрывания с дворянством старого укладу. Пытаясь найти опору в них, на их утеху так жестоко подавил тот театр. А возможно боялся повторения французского варианта. Тут как рассуждать. Об этом же говорит строка из его манифеста, обнародованного после расправы. Эта "зараза",— говорится в нём — пришла с Запада, как нечто чуждое, наносное. "Не в свойствах, не в нравах русских был сей умысел". К тому, что по своей воли он бы так не усердствовал, меня подталкивает то, что сводка суждений и замечаний декабристов всегда была под его рукой. Создавалось впечатление у многих, что декабристы передали ему в руки своё недоделанное дело. "На, правь, ведь ты, когда-то был один из нас!" Хотя кто его знает, возможно, он таким жестоким образом хотел обеспечить себе величие. Петр рубил же головы стрельцам. Вот и он размахался. К тому же, масоны ловили в свои сети в первую очередь умных, но обиженных системой или жизнью людей и Николай об том знал.

— Серж, ты много читал?

— Не только. Я много путешествовал. К тому же отец не стоял в стороне и многим неспокойным людям давал приют. Он не увлекался никакими идеями, но никого и не переубеждал, и не отговаривал. Наверное, это было от того, что он сам ни такой, как все. Зная его отдаление от политики, никому не пришло в голову его подозревать.

— Что же происходит в нашей жизни сейчас?

— Эпоха противоречий. Ты же видишь старый, веками сложившийся строй государственных и общественных отношений господствует вокруг нас всецело. И наша жизнь и не только: экономическая, гражданская, духовная — бьётся в этих старых рамках, которые становятся всё теснее и теснее.

— Да, да мы слушали Пушкина,— это потрясающе.

— Вот дался тебе тот повеса. До ужаса талантливый бездельник и даже может быть гений, гробящий свой дар на баб, беспросветные гулянки и всякую масонскую ерунду. Чего распыляться-то, если вокруг одни хладнокровные мечтатели. Только и могут, что спорить о Вольтере. Его усмешка выела сердца. Жалко будет, если то волшебное перо сломается, кажется мне, он непременно плохо кончит, проткнут шпагой или продырявят пулей. Русь обеднеет. Но видно у каждого свой удел. Романтическая, ты голубка моя, натура. Хотя кто бы ещё предпочёл нормальному браку моё общество.

— Серж, но что же из того, о чём ты мне только что рассказал, касается письма.

— Я и не заметил, как ты ловко, сударыня, меня к тому письму подвела. Оказывается ты такая хитрая лисичка.

— Серж, ну хоть намекни,— канючила она, ещё придвигаясь к нему.

Ну как тут устоишь.

— Всё и ничто.

— Серж!?

— Всё, всё. Достаточно на первый раз разговоров. Как ты не устала, я ж тебе не про фасон шляпки рассказывал.

— Вот от этого я как раз и устала бы. Не люблю ходить по модисткам.

— Пойдём, прогуляемся, что-то засиделись мы. Я остановлю Митрича.

— Как скажешь. Может, пройдясь, ты подобреешь.

Он помедлил и спросил совершенно для неё неожиданное:

— Принцесса моя, ты счастлива?

Она кивнула, но ей показалось ответ недостаточным и отвечая бурным восторгом, кинулась ему на шею. Разве теперь непонятно...

Митрич убавил ход лошадей, они пошли шагом и вскоре: Тпру!— встали. Барон выпрыгнул из кареты первым, едва она остановилась на обочине дороги, у лужка, и повернулся, чтобы подхватить на руки жену. Он несколько минут держал её за талию на весу и прежде чем её ноги коснуться земли, чмокнул в нос, потом, не обращая внимания на таращившихся слуг, в губы. Она сияла. Ещё бы! Они были вместе и близки, как могут быть близки муж и жена. У них настоящая семья. Они улыбались сейчас друг другу охваченные одним искренним счастьем. С самого того необычного дня знакомства она не пожалела о том. Одна тональность чувств и мыслей, одно неразделимое целое была их встреча в этом мире и брак венец этому чуду. Сердясь на мешающее смотреть на мужа садившее за горизонт солнышко, и от этого щуря глазки, думала Таня.

Кони остановились у подножия пологого холма. Они вышли из кареты и прошли вперёд к краю обрыва. Митрич с возницей маялся невдалеке. Под обрывом синела речка. За ней курчавились берёзовые леса, хвалясь, белыми стройными ногами. У подножия холма, прямо перед речкой, лепились под соломенными шляпами домишки. Торчали кое — где колодезные журавли, а посередине белой свечкой с яркой синей маковкой, высилась колокольня.

— Так легко, что впору полететь,— развела она руками, у самого края, смешно щурясь на последние яркие лучи садившегося солнышка.