Бледная, как будто измученная, Лэя с удивлением взглянула на его протянутую руку. Потом вопросительно подняла глаза и, встретившись с одобрительной улыбкой, все же решилась и вложила свои пальцы ему в ладонь. Он почувствовал волну облегчения прошедшую по ее "телу" и они полетели сквозь ее сны, нырнув в белесый туман, клубящийся в окружающих сумерках.
Это неправда, когда говорят, что сны в основном черно-белые, у Лэи были цветные сны, да еще какие! Правда она не была человеком... Они выныривали из тумана в различных местах и летели сквозь завораживающую смесь красок восходов, закатов, облаков и космических пространств, посещали непередаваемо красивые пейзажи непонятно в каких мирах. Сначала они путешествовали, как обычно, в светлых местах, где встречали веселящихся сэйлов, но постепенно пейзажи все темнели и мрачнели и, наконец, они оказались в темном лесу, что-то напоминающем Женьке своей полупрозрачностью.
Он с испугом узнал в этой местности берег внутреннего моря страны Высоких Горизонтов, где Лэя когда-то заблудилась в складках реальности. Женька не мог никак понять, выдумала ли Лэя сейчас это место, или они по правде туда попали. Если второе, то для гостя последствия могли оказаться роковыми. Лэя отпустила его руку и, оглянувшись с отчаянием в глазах, начала тихо плакать. Он понимал ее душу — она неосознанно вернулась к одному из самых опасных моментов в жизни и сейчас, ничем не контролируемая, жалеет себя. Он подошел ближе и шепнул:
— Лэя, это сон! Очнись. Все хорошо, я с тобой.
Но все обернулось еще хуже. Она метнулась в другое, еще более страшное воспоминание. Женька только успел последовать за ней, когда заметил, как она пытается вырваться, и вдруг оказался перед двумя большими кострами, Лэя металась между ними и кричала:
— Мамочка! Я успею! — девушка вошла в ближайшее к ней пламя, и Женька увидел, как она пытается развязывать веревки на горящей в костре сэйларской женщине.
Он понял, что дальше ждать нельзя. Лэя итак уже вся извела себя. Поэтому он просто метнулся в пламя, не обращая внимания на обжигающий поток огня. Затем вслепую обнял Лэю, мысленно слился с ней, подхватил и понес прочь, подальше из ночи. Это ему удалось. Впервые он перехватил власть подсознания и мягко вывел ее в "сознательное" состояние сна. Они расслабленно висели где-то среди облаков, проплывающих в ярко-синих небесах Сэйлара. Женька облегченно держал Лэю на руках и, гладя по волосам, нашептывал в самое ухо:
— Успокойся, моя лапушка. Это был только сон. Все позади, тебе не страшны ни костры, ни монахи, ни даже складки псевдореальностей! И маму можешь хоть сейчас позвать сюда.
Наконец, его фея стала приходить в себя и порывисто обняла своего спасителя:
— Спасибо! Как ты сумел меня вытащить оттуда? Ведь даже я сама не понимала толком, что со мной происходит. И где мы сейчас?
— Мы в твоем сне, но ты не заметила, как выскользнула из неосознанного сна на изнанку реала. Ты же сама в моих снах бываешь. А сейчас мне нужно уйти — я ведь по настоящему не в астрале, а на Земле и только мысленно с тобой сейчас.
— Но когда я гостила в твоих снах, тебя из кошмаров не вытаскивала! — Лэя окончательно осознала себя в астрале.
— Я тоже не был в твоих кошмарах. Это первый раз. Кстати, теперь буду на чеку: если опять начнешь фонить такими эмоциями, буду тебя "вытаскивать"!
— А мне кажется, что теперь я в такие кошмары и не буду впадать. Во мне появилась какая-то уверенность, что ты меня из любых ситуаций вытащишь...
В отличие от того раза сейчас все было спокойно — и мама, и дочь, намиловавшись посреди ночи, крепко уснули. Лэя даже может, выйдет в астрал. Но когда это случиться, Женя не знал, так как время здесь бежало по сравнению и с астралом, и с реалом раз в десять быстрей. Это чуть затрудняло обмен мыслями. Хотя они и мгновенно проносились по несуществующему пространству, но "созревали" с разной скоростью и, если Женьке каждый раз приходилось немного ждать очередной мысли Лэи, то она получала ответы, как из пулемета, еле успевая сообразить, что в них к чему. Так что Женька даже начал "думать" медленнее, когда "говорил" с ней. Связь также была немного слабовата — мир явно пытался блокировать ее, но это ему полностью не удавалось.
От воспоминаний его отвлекли громкие детские голоса — целая ватага ребятни неслась по улице, а значит, надо начинать оправдывать высокое детское доверие.
"О чем бы им рассказать? — Женя сосредоточился на образах, всплывающих в памяти: Вот этого Ян почему-то еще не рассказывал. Абсолютно прикольное место, только вот где же он его видел? Все-таки вспоминалось с трудом. И надо же было какому-то совершенно сбредившему чудаку захотеть походить по горам вверх ногами!"
Это был сногсшибательный мир-аттракцион. Там притягивалась к земле (или воде) любая часть тела, находящаяся ближе, чем пять сантиметров от поверхности. А все остальное, свисало "вниз" в небеса. При этом возникала целая куча забавных моментов, причем сразу после входа в мир.
Женя вспомнил, как у него тут же вывалилось все содержимое штанов, то есть карманов: любимые карамельки, какие-то брелки, фонарик и бог знает, что еще, которое он носил с собой. Самое смешное, он успел подхватить тогда фонарик, но от неожиданности подпрыгнул в попытке дотянуться до улетающего хлама. А в результате оторвался от поверхности и полетел в пропасть неба, разверзшуюся под ним. От страха зажмурил глаза и услышал смех в ушах: "Первая попытка не засчитывается!" — после чего снова очутился в стартовом коридоре.
Второй раз он был внимательней. Карманы оказались пусты, а гость не бегал и не подпрыгивал. Затем начинались настоящие приключения. Встретив ручеек, он подошел зачерпнуть воды и получил пригоршню взлетевшей холодной влаги прямо в лицо. Они на пару с Лэей, начали штурмовать горы. Чтобы забраться на перевернутые вниз кручи, было необходимо только притормаживать бег и не угодить при этом в катящиеся по склонам ручьи. Зато "спускаться" с гор оказалось почти невозможно, и только тогда до Жени дошло, зачем им выдали странные перчатки, больше похожие на ботинки, и приказали везде такать с собой. Теперь, надев эти приспособления на руки, они встали на четыре точки и начали забираться по склону горы "вниз" как заправские альпинисты. Занятие, прямо сказать, не из легких, но зато можно передохнуть, подтянувшись к поверхности скалы животом, а то и спиной, и, присосаться к пятисантиметровой зоне нормального притяжения, как рыба прилипала. Это оказалось верхом блаженства — висеть себе над пропастью открытого неба! Можно ноги оторвать, свесить вниз и поболтать ими там. И даже плюнуть в небеса, но как-то язык не поворачивался, глядя на красоту проплывающих под ногами облаков...
Женя на мгновение прервался и взглянул по сторонам — его окружало два десятка восхищенных и доверчивых глаз. Он почувствовал укол сочувствия к Яну — как много тот терял, не видя эти, внимательно следящие и чуть ли не боготворящие глазенки маленьких слушателей. Заметив нетерпеливое ерзание и вздохи в аудитории, он понял, что у него нет другого выбора, как продолжить рассказ о своих полузабытых приключениях...
* * *
Утром он выезжал из деревни, выполнив свой сказительский долг перед детворой. Почему это являлось долгом, он не мог бы сказать даже себе — просто чувствовал, что если проедет мимо деревни, это ляжет на его душу неприятной тенью.
Хотя, какой смысл оправдываться перед собой? Подумаешь, задержался на одну лишнюю ночь — по Лэиному времени прошел час. Тем более главное, по ее мнению, они уже сделали — сейчас ангелы уже запеленговали этот мир по лучу, связывающему две родственные души.
Конечно, эта реальность была неласкова с Яном, и Женя мог, наплевав на все, вернуться к своей неземной подруге. Но он упрямо решил остаться, сколько Лэя его не уговаривала. Сейчас, когда остался один, астральный разведчик опять собрался с мыслями и принялся вырабатывать великие планы не хуже того же Дон Кихота — нужно только найти, с какими мельницами бороться, и каких Дульсиней спасать.
А мельницы были еще те — точно такие же призрачные и страшноватые, как в бреднях престарелого рыцаря Ламанческого. Кого искать? С кем бороться? Ничего, кроме упоминания о перворожденных, не имелось. Но оставался шанс хотя бы ознакомиться с миром, прежде чем отдавать его на суд и расправу ангелам. А если повезет, то понять, что же тут на самом деле происходит, и, может, самому исправить ту неправильность, которая ощущалась вокруг.
Женя, в предвкушении встречи с давнишними приятелями, въезжал в небольшую деревню. Именно здесь, по сведениям крестьян, должны жить Алекс с Сашенькой. Он все пытался представить себе Саш в роли крестьянских жителей. Это почему-то никак не получалось, особенно в отношении Сашеньки. Ну, никак она не вязалась в его представлениях с тяжелым крестьянским трудом. И не по причине ее слабости или в отсутствия характера. Мышцы всегда можно накачать, а характер у нее сильный. Он вспомнил, как быстро она осваивалась и брала себя в руки в самых сложных ситуациях. Дело было в другом: как-то не вязалась утонченность и развитость девушки с простой деревенской работой. Ясно, что ее изысканность не выдержала бы под долгим натиском тяжелого ежедневного труда. Недолгое время она, наверно, с удовольствием проведет в сельской местности, но всю жизнь...
Размышляя, Женя доехал почти до центра деревни и притормозил коня — что-то было не так. Он огляделся. Полная тишина. Только ветер взметнул буранчик пыли с дороги, да какая-то пичуга испуганно чирикнула за ближайшим плетнем. Путник озадаченно вертел головой — не может быть в деревне так тихо в разгар летнего дня. Ну ладно, скотина пасется на лугах, взрослые кто на сенокосе, кто в борозде. Но детвора? Дети всегда или весело выбегали навстречу путнику, или с криками бежали прочь и прятались за заборами. Незваный гость внутренне подобрался и продолжил движение по вымершему селу.
"Ага! Все же есть тут живые", — подумал он, увидев мелькнувшее в окошке испуганное девичье лицо. Где-то крикнул младенец, и опять наступила тишина. Женя, не мешкая, нашел самый приличный на вид дом и, подвязав коня у ворот, вошел на двор. В хате по-прежнему было тихо, но он, не останавливаясь, поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Долго не было никаких звуков. Наконец кто-то медленно подошел с той стороны и спросил низким мужским голосом:
— Чаво надобно?
— А чаво вы все попрятались? -ответил, передразнивая, Женька. — Я вроде не кусаюсь. Неужто с виду такой страшный?
— Ходють тут всякие... — неохотно проворчал мужик за дверью и замолчал.
— Не понял? Я ведь и помочь могу, ежели надо. Ты скажи, в чем проблема — может, разберемся? — Путника стало забавлять необычное поведение селян.
За дверью зашушукались. Было слышно, как женский голос о чем-то умолял — видимо, не открывать дверь, а мужику стало то ли стыдно своей робости, то ли любопытство одолело. Наконец любопытство пересилило, и тот же бас спросил:
— А ты поманеньку кажи, сам-то откудава, да зачем?
— А чего по маленькому, когда по большому можно? — резонно возразил Женька. — Ты уж не юли, говори: что вас так напугало?
— Да не чаво, а кто! — с досадой вздохнул мужик. — Вот кажи, откудать ты, тогда моготь и открою.
"Хороший вопрос! — подумал путник, почесав в растрепанных волосах: Придется придумывать какую-нибудь правдоподобную версию... а, зачем врать!" — и сказал, как есть:
— С юга еду, разве не видишь? Уж какой день в пути.
— Ну, тогда ладно, — загремело засовом внутри.
Женя так и не понял, что он такого сказал, но двери перед ним открылись. Староста (как это выяснилось позже) — здоровенный, бородатый мужик не замедлил пояснить:
— Ежели б с Изанры — век бы не открыли...
У Женьки мгновенно внутри взвинтилась пружина подозрения. Он промямлил, уже догадываясь о том, что услышит:
— Что случилось?
— Дык намедни тудыть, энти маги-то нагрянули, возьми их неладная! Тутава такой тарарам стоял... — воскликнул обиженно староста.
— Что с Сашами? — Женька не заметил, что вцепился мужику в рубаху и трясет его, как перезревшую грушу.
— Дык... — не мог ничего выговорить мужик. — Мы ж того, за Сашенек горой! Но все равно страшно стало — попрятались, — мужик от стыда не знал, куда деть глаза. — Сашки ж, они добрые, деток наших уму-разуму учили, а мы вот... не смогли уберечь.
Огромный деревенский детина жалобно разводил руками, не пытаясь избавиться от мертвой хватки чужака, чуть не вырвавшего из рубахи порядочный клок. А гость стоял, оцепенев, и пытался собраться с мыслями: "Если с ними случится что-нибудь плохое, он себе этого не простит!"
Его ступор нарушило басистое лопотание:
— Но они живы! Живы! Я сам видал, когда их маг спеленал своим колдовством да в телегу уложил. Их такими и повезли в Изанру...
— Когда? — нетерпеливо вырвалось у Жени.
— Дык эть, вечором и было, не стали на ночь оставаться — спешили шибко! — как будто оправдывался мужик.
— Сколько было магов или солдат? И как это случилось? — Женька продолжал вытряхивать нужную ему информацию из крестьянина...
* * *
Сашам уже раз пришлось бежать, когда их выследил какой-то сомнительный тип, вынюхивающий что-то в деревне. Вроде бы ничего и не произошло, но из разговоров с соседями стало понятно, что тот искал именно их и, найдя, поспешил удалиться. Еще раньше они переехали сюда из места, где их покинул Ян. Ребята не могли представить, как ему, слепому, удалось тогда ускользнуть. Никакие поиски не дали результата. Правда, вокруг расходилась молва, что объявился слепой рассказчик, который знал удивительные истории о невероятных сказочных мирах, но был ли это Ян, выяснить не удалось.
Они не могли оставаться на прежнем месте. Все там словно укоряло за то, что ребята бросили беспомощного человека на произвол судьбы. Да и подходящего жилья в деревне не оказалось. Поэтому пришлось уже второй раз менять место жительства. Они продолжали перемещаться на юг, в ничейные земли и в последний раз остановились примерно в семи дневных переходах от Изанры, где их вряд ли стали бы искать. Деревушки в округе походили одна на другую, как близнецы: безобидные простоватые жители, веселая шумная детвора и тяжелый труд в полях.
Сашам повезло: с тем запасом денег, что у них остался, они могли безбедно существовать почти неограниченное время. Единственно, что оставалось — не выделяться на фоне крестьян, и для виду они обзавелись скотиной. Это было даже забавно — ухаживать за одной коровой и парой лошадей, наготово закупив кормов для животных. Они предавались очарованию простой сельской жизни и своей любви.
Незамысловатые занятия с соседскими ребятишками, позволившими тем освоить простой счет, расположили к ним всю деревню. Так что крестьяне не знали, чем помочь и как угодить своим новым соседям.
Этот день начался, как всегда в деревне, с первыми лучами солнца. Сашенька попыталась спрятать лицо под одеялом от назойливого света, но робкая мысль о шаловливом светиле потянула за собой цепочку других, и сладкие объятия сна растворились в утренней неге. Алекс еще спал. Она сначала потянулась к нему, чтобы пошалить или приласкать, но остановилась в последний момент. Ненаглядный так сладко сопел, что у нее не поднялась рука прервать его сон. Девушка тихонько выскользнула из-под одеяла и пробежала на цыпочках в гостиную. Не задерживаясь, она выскочила на двор, поросший мягкой травой. Босые ноги окунулись в прохладную росу, и сон окончательно развеялся.
