1. Морские короли. Дороги судеб

— Конечно, ересь. Позови ко мне предстоящего Туарана, а сам отправляйся в канцелярию.

— Зачем?

— Над законом о ереси подумаем мы с Туараном, у него в этом опыта больше. А тебе поручаю составить списки. Подумай, что у кого можно взять, кого в чем можно обвинить — кроме ереси... ты меня понял?

— Вполне.

Луис поклонился отцу, и отправился за дверь, составлять проскрипционные списки.

Почему-то во рту у него было кисло.

Род Карнавон.

Алаис лежала на кровати и размышляла.

Третий день по городу крутились люди, разыскивали Алаис Карнавон. Пока ей везло — искали молодую женщину, блондинку с красными глазами. А она старуха с черными глазами, так-то.

Да-да, именно с черными. И рецепт этот не нов.

Пара капель белладонны в глаза, зрачки дико расширяются, и тут главное, не забывать закапывать красавку дальше. Зрение при этом падает, так для бабки оно и нормально. Если старуха плохо видит, никого это не удивит. Ей не читать, не писать, не вышивать, так что же?

Все равно Алаис планировала поменять шкурку. Не нравились ей взгляды хозяйки таверны.

Вроде бы все хорошо, все спокойно, все уютно, но общее ощущение — как от трясины. Она тоже красивая, зелененькая, с цветочками, а поди, пробегись по полянке? И косточек не достанут!

Таламир ищет женщину?

Так пусть будет мужчина, даже подросток! Благо, половые признаки у Алаис надо было искать только на ощупь. Здесь? Нет, это кость. А вот это? Это тоже кость...

Даже сильно маскироваться не придется.

Надо сменить юбку на штаны, покрасить волосы и брови с ресницами в рыжий цвет, впрочем, ресницы и остричь можно, насажать по лицу веснушек той же хной, снять дом и купить гаролу.

Да, последнее — обязательно.

Остается продумать легенду?

Комнату снять может и бабушка. Допустим... допустим, у нее есть дочь! Которая сбежала из дома много лет назад с бродячим музыкантом, прошлялась невесть где, а вот теперь умерла, но просит приютить внука. А сын (умница — красавец — гордость семьи) не желает видеть в своем доме незаконного отпрыска блудной сестренки. Или этого не желает его жена, так даже вернее. Мол, мальчишка, низкородье, отребье, где он шлялся и чего набрался — непонятно, пусть пока поживет отдельно. А там и определим его куда-нибудь.

Алаис уже знала, что Маркуса Эфрона тоже не поймали. Его тоже разыскивали, закрыли ворота, обыскивали все бочки и ящики, досматривали корабли, но это был накал первых дней поисков. Через десять-пятнадцать дней будет попроще, а еще через месяц она сможет спокойно уехать.

Переждать бы...

А заодно отправить письмо единственному человеку, который думал о маленькой Алаис. Человеку, которому небезразлична ее судьба.

Кузине Ланисии.

* * *

Примерно то же самое думал и Ант Таламир, проходя по коридорам дворца.

Переждать бы...

Перетерпеть и никого не убить. Никого важного.

Если мужчина уходит он жены, его могут осудить, могут оправдать, но смеяться над ним не будут. А вот если жена убегает от мужа...

Таламир и не подозревал, что его так ненавидят. Догадывался, что ему завидуют, его не любят, но такой ненависти не ожидал. Везде, везде, от дворца до казарм его встречали ехидные смешки и шепотки за спиной. Вот и сейчас...

— ...а почему она сбежала?

— Видимо, не удовлетворял.

— По чужим постелям поистаскался, на свою не хватило?

— А может, запах навоза не перенесла. Герцогесса ж, не кухарка какая...

Выскочек нигде и никогда не любили.

Таламир осторожно скосил глаза.

Баронесса Лейст и маркиза Фаниль шептались, иногда стреляя глазками в мужчину. Курицы злобные!

Окажись Алаис при дворе, они б ее травили, как волк — оленя, но эта стерва сбежала, и все насмешки достаются ее мужу.

С-сука!

И ведь ничего с ними не сделаешь. Не на дуэль ведь вызывать? Разве что...

Таламир учтиво поклонился сплетницам.

— Маркиза... передавайте мои наилучшие пожелания супругу... баронесса, счастлив буду повидать вашего сына, мы встречались недавно.

И почти увидел, как втягиваются змеиные языки. Страшно?

Так-то, вы у меня научитесь хотя бы бояться, мерзавки. Вас я не убью, но могу уничтожить любого из ваших родных! Попомните это, прежде, чем сплетни распускать.

Таламир еще раз поклонился, и, язвительно улыбаясь, направился к королеве.

Ее величество сидела перед зеркалом, примеряя украшения.

— Ант...

Воодушевления в голосе слышно не было, Лидия готовилась к неприятному разговору.

— Ваше величество...

— Надеюсь, ты с хорошими новостями?

Таламир опустил глаза.

— Беглецы пока не найдены.

— Это плохо, очень плохо.

— Ваше величество, я делаю все возможное...

— А надо делать больше. Ант, если ты не найдешь супругу, ты станешь посмешищем.

— Я понимаю, ваше величество. Но Алаис умна. Если не удалось найти ее в первые три дня, то потом точно не удастся. Разве что случайно.

Лидия раздраженно бросила в шкатулку изумрудную сережку.

Умна она! Ир-рион!

Как истинная женщина, ее величество не выносила, когда при ней хвалили других женщин. А уж если это делает ее любовник, и если в его голосе звучит уважение?

Гррррр!

— И что ты предлагаешь?

— Ваше величество, либо я найду Алаис Карнавон, либо найду ее тело.

Лидия вскинула брови.

— Объяснись?

Эту идею Таламир обдумывал полночи, и счел ее перспективной.

— Если жена сбежала, я становлюсь посмешищем. А если я ее нашел и убил?

— Так нашел или нет?

— В крайнем случае, я найду подходящее тело. Объявим всем, что это Алаис Карнавон — и похороним. Кто там ее будет разглядывать?

— Плохая идея, — поморщилась Лидия. В отличие от Таламира, она понимала, что если Алаис объявить мертвой, тут же объявится десяток самозванок. Замучаешься вылавливать и уничтожать. И первая из них появится в Эфроне, это уж определенно.

Таламир посмотрел почти умоляюще.

— Я ее муж, ближе меня у нее никого нет...

— Ты и так герцог Карнавон.

— Но пока она не найдется, я ничего не могу. Ни жениться, ни завести наследников...

— Ты торопишься жениться? — Лидия вскинула изящно подведенные брови, и Таламир стушевался.

— Ваше величество, герцогство не должно оставаться без наследника.

— Ну так ищи супругу. Свою, сбежавшую. Думай, куда она могла пойти, раз ближе тебя у нее никого нет, — с насмешкой указала Лидия. — Алаис Карнавон может найтись, но... внешность у твоей супруги уж очень своеобразная.

Таламир коротко выругался, забыв, что находится перед лицом королевы.

Да если бы речь шла о похоронах, это понятно. Кто там будет труп разглядывать, в глаза ему лезть и волосы трогать — крашеные или нет? А показывать живого человека...

— Как ей только удалось спрятаться...

— Значит, она уже не в городе. Неужели ты думаешь, что она бежала, не имея никакого плана? Подумай лучше, куда она могла поехать, к кому...

— В Эфрон?

Ее величество пожала плечами.

— Вполне возможно.

Таламир вдруг шагнул вперед, порывисто опустился на одно колено.

— Ваше величество! Позвольте мне! Я сам отправлюсь в Эфрон! Я его...

— Не разрешу.

Ее величество покачала головой. Карнавон слишком много себе позволял, к тому же его высокомерие и надменность не нравились людям. Про Эфрона так сказать было нельзя. Он был свой.

Эфрон можно бы стереть с лица земли, это несложно, но формально они ни в чем не виноваты. Одного уничтожить, второго, так и трон под Лидией зашатается. Нельзя спешить с такими делами, так и до бунта недалеко. А Таламир...

Подумаешь, смеются над ним! От насмешек еще никто не умирал! Да и...

Если военачальник набирает слишком много силы, это тоже плохо для государства. Лидия собиралась оставить трон своему сыну. Слабый Таламир был бы ему подмогой, а слишком сильный... помехой?

Соперником?

— Неужели у нее вовсе не осталось родни?

Таламир пожал плечами.

— Она не говорила.

— Так расспроси слуг? Неужели никто ничего не знает? И вообще, хватит о твоей супруге. Неужели у нас не найдется более приятных тем?

Глаза Таламира стали бархатистыми, теплыми, губы раздвинулись в улыбке.

— Разумеется, найдется, моя королева.

* * *

Ланисия в раздражении воткнула иголку в гобелен, который начала вышивать.

Дело решительно не ладилось. Розы выглядели подозрительно капустными, у златовласой девы было кислое выражение лица, а рыцарь, судя по внешнему виду, мечтал оказаться от своей героини подальше. Неладно было и в вышивке, и в душе у Ланисии, и в замке Кларендон, ох, неладно.

Бывает вот так.

Ты — сирота, племянница, седьмая вода на киселе, взятая из милости в дом Карнавонов. Герцог обращает на тебя внимания не больше, чем на комнатную собачку, кузина смотрит сверху вниз, кузены посмеиваются, впрочем, беззлобно, но разве от этого менее обидно? Пусть одета она как нищенка! Ведь вы же мне выделяете деньги на одежду или старые платья от своих щедрот, вы! И этим же попрекаете?!

А попрекали часто.

И крышей над головой, и куском хлеба, и неблагодарностью...

Ланисия была достаточно горда, чтобы нести свою ношу с достоинством — и не собиралась скрывать свою гордость. Этого ей простить и не могли.

Наверное, единственная, кому приходилось еще хуже — была кузина Алаис. Младшая, откровенно некрасивая и нелюбимая дочь в знатном семействе Карнавон.

Ланисия до сих пор помнила, как спасаясь от злой шутки, убежала в библиотеку — что же пошутил кузен Филон? Серое платье, серая мышка, глядишь, выйдет замуж за мельника и будет белой мышью...

Что-то такое.

Ланисия была достаточно горда, чтобы вскинуть голову — и едко отпарировать — вам ли, кузен, не знать, каково на мельнице, чай, каждый третий день к мельничихе в гости заглядываете. Дождетесь — вас ее супруг вилами приветит. И вышла из комнаты.

Библиотека была единственным в замке местом, где можно было спокойно поплакать, так-то, никто из знатного семейства Карнавон не увлекался старыми книгами. Филон предпочитал охоту на женщин, Эштон простую охоту, кузина увлекались нарядами и драгоценностями — и герцог охотно платил за увлечения дочери, надеясь выгодно ее пристроить.

Ланни привычно забилась в дальний угол за книжными полками и разревелась. Рыдала она вдохновенно и со вкусом, пока не почувствовала на своем плече детскую руку.

— Опять братья?

Глаза Алаис, казалось, светились в полумраке красным, и больше всего она напоминала призрака. Тонкая, хрупкая, с белыми волосами и полупрозрачной в библиотечных сумерках кожей. На миг Ланисия даже вздрогнула, вспомнив детские сказки про ярь-водянку, которая создана из грязной морской пены и охотится на людей. Но рука, которая легла на плечо девушки, была вполне человеческой, теплой и надежной. И Ланисия дрогнула.

Она же не железная! Она понимала, что девчонка потом все расскажет матери, так что ей же еще и попадет, но сил больше не было. Хоть кому бы выговориться!

Но Алаис сильно удивила девушку. Она промолчала. Хотя сколько ей тогда было? Лет пять?

С тех пор библиотека стала маленькой тайной девочек.

Они не разговаривали на людях, чтобы не наткнуться на злую насмешку, они тщательно скрывали ото всех свою дружбу, но часто, очень часто пробирались по ночам в библиотеку и шушукались, сидя на старом подоконнике.

Он был большой, такой, что Алаис и Лани могли устроиться на нем вдвоем. Подобрать ноги, задернуть штору, прижаться друг к другу, завернуться в одеяло, давно принесенное из комнаты Алаис — и шептаться обо всем подряд, поверяя друг другу свои обиды и горести.

Ланисии было легче.

Карнавоны были ей не родными. Достаточно близкое родство, чтобы о ней позаботиться, достаточно дальнее, чтобы лишний раз не обращать на Лани внимание. Но она их не любила.

Приживалка — и только.

Злые слова ранили, но не сильно. Так, в меру.

А вот Алаис была родной. И в то же время — хуже любой приживалки. Над ней за глаза посмеивались даже слуги.

Над ее внешностью, замкнутостью, неуклюжестью... даже над любовью к старинным балладам — и то подшучивали 'любящие' братья и сестры.

Герцог так же не обращал внимания — неудачная дочь, такую выгодно замуж не пристроишь, проще уж в монастырь отдать, все польза, герцогиня брезгливо морщила нос — после рождения Алаис ей досталось от супруга. Подозревали измену, но родимое пятно Карнавонов в виде летящей чайки таки было на плече у новорожденной, так что удалось оправдаться. Но неприятно же!

Никто не любил девочку, и тем печальнее было, что она-то любила своих родных слепой щенячьей любовью. Как старый мудрый пес, который не бросается уже под ноги, получив достаточное количество ударов, но наблюдает из угла — и безмолвно просит — ну полюбите же меня в ответ! Ну хоть немного!

Только вот мольба оставалась безответной. Может, на собаку и то обратили бы больше внимания, чем на девочку. Вот Алаис и жаловалась кузине Ланисии, находя у той сочувствие и понимание.

Две отверженных души.

Сейчас Ланисия была счастлива, но в ушах ее постоянно звучали злые слова...

— Ее величество Лидия приказала взять Карнавон. Замок перешел к новому герцогу, вся семья старого убита.

Лани тогда вцепилась в мужа, требуя хоть что-то узнать! Тот отнекивался, отказывался, отговаривался, но беременная женщина может горы свернуть, используя свой живот, как рычаг. Муж сдался и пообещал. А пару дней назад принес известия.

Узнала, на свою голову.

Замок разграблен и отдан во власть нового герцога Карнавона, некоего тьера Таламира. Старый герцог казнен, его жена, оба сына и старшая дочь погибли при штурме. Младшая дочь осталась жива.

Услышав это, Лани перевела дух.

Алаис жива! Еще не все потеряно.

Жива ради того, чтобы мужчина получил титул законно. Тьер Таламир женился на ней, чтобы стать герцогом. Мало ведь захватить власть, надо ее еще и удержать. А это можно было только при наличии крови Карнавонов на их земле.

Можно не верить в Морских королей, можно ругаться, можно объявить это вымыслами и домыслами, но нельзя забыть падение дома Лаис.

Около ста десяти лет назад герцог Лаис зарвался. Ему захотелось власти, много власти, верховной власти — или просто это версия победителей? Точно никто не знал, но по приказу короля вырезали весь род Лаис, не пощадив даже детей. Примерно через месяц в этом раскаялась вся Лиарда. Море словно взбесилось. Приливы и отливы стали совершенно чудовищными, погода ударялась то в засухи, то в проливные дожди...

Континент трясло около пятидесяти лет. За это время успели смениться две династии и порядка восьми королей и королев. Потом вроде бы (сколько там правды — не знал никто) в герцогстве Лаис отдали титул бастарду древнего рода, и ситуация начала исправляться. С тех пор все и поняли — древними герцогствами должен править древний род, иначе никак. Или что-то есть в крови этих людей, или Короли что-то наворожили...

Если королева Сенаорита знала ту историю, она обязана была сохранить кровь Карнавонов. Кому захочется повторения такой неприятной ситуации?