Мозаика мертвого короля

* * *

— — — — — — —

Закройщик старался сутулиться. Человек должен выглядеть жалко, тогда он вызывает меньшее подозрение.

У Закройщика получалось. Все эти дни он отсиживался в тростниках у Гвоздичного канала. Москиты и голод весьма изменили внешность бывшего королевского советника. Особенно тяжело пришлось первые трое суток, — Закройщик опасался пить воду. В воду удаленного от центра города Гвоздичного канала черную зернь не сыпали, но каналы-то сообщаются. Закройщик пытался не опускать ноги в воду, делал экономные глотки из фляги. Чертовски тяжелые дни. Но ведь человек обязан хотеть жить, не так ли?

Здесь, между каналом и Старой стеной, было спокойно. Заросшие развалины, редкие тропинки. В мешке имелось немного сухарей, полоски сушеного мяса и маленький узелок с мукой. Еще солидный кошель с серебром и несколько отборных драгоценностей. Серебро и, тем более, драгоценности можно будет извлечь только в Новом Конгере. Закройщик знал, что такое осторожность, ибо когда-то пренебрег ею. Каких глупостей не натворишь по молодости, курва-жизнь.

Он готовил побег заранее. Собственно, и идея с отравлением этих мерзких горожан-дикарей была лишь еще одним шажком к свободе. Короля-мертвеца было так легко подловить, — Эшенба ненавидел аборигенов ничуть ни меньше, чем сам Закройщик.

Когда-то Закройщика звали Ежи. Он был истинным Пришлым. С настоящим образованием, с настоящей аристократической, шляхетской кровью.

Несколько неосторожных лягушек, холодная болтушка из муки, пиявки... Эти приплывали сами. Толстые, питательные. Ежи-Закройщик не питал излишней брезгливости. Всего лишь кольчатые черви. Главное их хорошенько надкусывать, чтобы не вздумали оживать и извиваться в желудке.

По тропинке мимо развалин регулярно проходили местные. Ежи замирал, пригнувшись к островку тростника, на котором было устроено гнездо. Мешал бурлящий желудок, — от воды канала, даже без черной зерни, сильно слабило. Терпение, вот что главное.

У Ежи был план. Первую попытку следовало признать неудачной. Да, стать советником короля было несложно. Вот только король оказался истинным, стопроцентным монстром. Разве возможно вести дела с таким упрямым и тупым существом? Дипломатия, интриги, подкуп, запугивание, — Эшенба брезговал любыми разумными методами. Лишь бессмысленное размахивание мечом и кровавые пытки. Полуразложившийся касик одичавших туземцев.

Два выбитых зуба, ладони, изуродованные мозолями, скромный мешочек с 'коронами', — вот итог сотрудничества. И еще опыт. Неоценимый опыт выживания в новом мире.

Ежи попал сюда прямо из камеры пожизненного заключения. Повезло. Кто знает, как это получилось? Сходил с ума, удалось разодрать вены на запястьях о треснувший край пластиковой койки. Удачная попытка суицида? Или неудачная? Трудно сказать. Но в дикарском мире ужаса, сравнимого со стерильной чистотой камеры смертника, все-таки не было. Истинный ужас, — это почти пять лет в тишине, нарушаемой лишь приемом пищи и получасовой прогулкой. Курва-жизнь.

Ежи осудили по ужасному недоразумению. Нет, с их точки зрения, с точки зрения закона, все выглядело последовательным и логичным. Но по сути, все произошедшее было глубоко несправедливым. Ежи просто слишком любил рыбок. Сколько он помнил, они манили, — маленькие, глупенькие, чистенькие и холодные. Начальная школа, и чуть постарше. Подростки уже были неинтересны, — развязные, неисправимо испорченные. Ежи манила невинность. Да, он был ранимой, чувствительной личностью. Что может быть отвратительнее накрашенных, распутных, всезнающих и самоуверенных взрослых сук? Всё желание отбивают, пся крев.

Ежи никогда не путался с ровесницами. Бабы и девки отталкивали непреодолимо. Повзрослев, он иногда мог себя заставить. Порой получалось, стоило лишь подобрать девицу, опасавшуюся мужчин. Дрожь сомнения, отзвук былого целомудрия вызывали почти нормальную эрекцию. Насколько Ежи мог вспомнить, повторных свиданий не случалось. Ничем не примечательный, склонный к полноте, молодой человек необъяснимо пугал девушек.

Ежи нравилось пугать. Но он мечтал внушать страх именно рыбкам. Всматриваться в непонимающие, полные ужаса глазки, медленно сдирать одежду и... Драгоценная штука невинность, ведь верно?

Он чувствовал себя коллекционером. Прогулки с компактным фотоаппаратом у школ, парков, у детских больниц. Он до сих пор помнил те фото с девочкой в гипсе. Ну и атомный же был оргазм.

Рыбки... Ежи отлично знал места их обитания. Ничего не стоило закинуть крючок. Но слишком уж велика была опасность попасться самому.

Два курса университета... Ежи хорошо учился и всерьез собирался стать химиком. Тишина лаборатории, тихие реторты и молчаливые газовые баллоны. Но потом пришло понимание: жизнь коротка. И Ежи перешел в педагогический.

И все-таки они всегда чувствовали. Он был вежлив, приветлив, тактичен. Но дети чувствовали, — маленькие, хитрые насекомые. Ежи ненавидел мальчишек, — те почти не скрывали своего отвращения. Невоспитанные буйные клопы.

Но еще встречались в мире разноцветные яркие рыбки. Стеснительные, аккуратненькие.

Ежи никогда не рисковал. Только фото. Остальное дома, в тишине, и лучше в ванной, чтобы не отмывать пятна. Так бы и продолжалось, если бы не та поездка на практику. Чужая страна, проблемы перевода. Улыбчивые, контактные дети. Лагерь у идеального, как картинка, озера. И она была идеальна. Как её звали? Ежи не помнил. Зато помнил, как она дрожала. На несколько минут он стал её богом, её мудрым провожатым в мир взрослых.

Ежи не жалел о том миге. Чувство было потрясающим. О чем стоило жалеть, — о том, что плохо спрятал тело. Нашли всего через двое суток. Экспертиза, тщательный анализ. Проклятые технологии.

Здесь этого нет. По сути, все эти грязноватые мужчины, размахивающие грубым железом, совершенно беззащитны. Примитивная организация, банальные инстинкты. Никакой тонкости политики. Никакого опыта тысячелетней цивилизации. Стоит чуть подправить их ограниченные умы, и...

Закройщик сидел на тростнике и мастурбировал. Всё будет. Выдержка, только выдержка и трезвый, рациональный расчет...

К сапогу прилипла пиявка. Ежи прервался, дрожащими пальцами отодрал червя. По вкусу было похоже на плотную французскую улитку.

Уходить Закройщик решил ближе к вечеру. К Конгерским воротам, потом выйти на тракт. Там, у стены, есть несколько трактиров, можно переночевать с ними рядом. Благоразумнее было бы выйти утром и сразу присоединиться к какому-нибудь обозу. Но по утрам стража на городских воротах слишком бдительна. Уцелевших вояк из 'армии' Эшенбы наверняка уже выловили, но об осторожности рано забывать. Выдержать еще одну ночь страха. Вот курва, в этом мире слишком много чудовищ.

Сгорбившись, Ежи ковылял по улице. Сапоги почти высохли, но почему-то казалось, что за голенищем присосалась пиявка. Закройщик с трудом удерживался от желания проверить, выковырять.

Туземцы на него внимания почти не обращали. Лишь какая-то толстуха-торговка брезгливо сунула подгнивший персик. Ежи поклонился — наверное, зря. Вслед смотрели удивленно.

Перед воротами начало перехватывать дыхание. Ежи был готов угодливо заулыбаться, демонстрируя щербину выбитых зубов, но стражники даже не взглянули, занятые въезжающим в город возом.

Тракт. Длинный путь к успеху. В голове теснилась тысяча планов. Недаром дали титул Закройщика. О, идей хватает. Сотни заготовок, выкроек. Остается только решить, что сшить в первую очередь.

Ежи прошел мимо высокого частокола, защищающего трактиры. Еще было совсем светло, на тракте хватало и людей, и повозок. Кто-то спешил въехать в город до того как закроют ворота, кто-то сворачивал к трактирам. Ежи сел у дороги, — пока ты не вызываешь подозрения, лучше быть рядом с людьми. Ночью накатывала дикая жуть. Вой дарков, шорохи, вскрики неведомых тварей. Как-то довелось видеть убитого йиену, — отвратительный монстр-трупоед с мордой даже пострашнее королевской. На свой нож Ежи не надеялся. Драться не придется, Удачливый — вот еще один титул Закройщика.

Полоска мяса была дивно вкусна. Ежи грыз её, посасывал мягкий персик и следил за воротами трактира. Нужно учесть все нюансы. Предугадать вопросы купцов и возчиков. Сколько стоит проезд? Нужно торговаться, но в меру. Зачем одинокому путнику в Конгер? Кое-какие объяснения уже готовы, но стоит еще раз подумать.

От близкого моря несло солью и свежим ветром. Ежи морщился, — более отвратительной работы, чем изнурительная возня со снастями он не знал. Следующее морское путешествие пройдет в хорошей каюте. Рано или поздно в столицу придется вернуться, здесь куда больше возможностей для умного человека. Но это будет позже. Пусть забудется нелепая война мертвого короля.

Из ворот трактира выскочили двое: мальчишка-подросток в просторной морской куртке и девочка. Несли большую корзину со снедью и кувшин. Свернули не на тракт, а к тропинке, уводящей к береговым обрывам.

Закройщик инстинктивно вытянул шею. Хорошенькая. Рассмотреть трудно, — слишком далеко, но инстинкт подсказывал, — просто чудесна. Темноволосая, того возраста, что уже подошел к верхней границе возраста рыбок, но все равно...

Он опомнился уже на другой стороне дороги, продираясь сквозь колючий кустарник. Ветви цеплялись за грязный плащ. Да, нужно быть осторожным. Ежи не собирался рисковать, — еще разок взглянуть на темноволосого ангела, запомнить, и все. Места глухие, но все равно риск недопустим.

Он увидел их на излучине тропинки, — шли, безмятежно болтая. Ежи испытал приступ почти непереносимой ненависти, — этот сопляк, в куртке с чужого плеча, по какому праву он здесь? Наверняка норовит потискать бедную рыбку. В ней уже что-то есть, какой-то оттенок. Порочности? Опыта? Искушенности? Должно быть, рыбки в этом диком мире взрослеют ужасающе быстро. Но до чего же она хороша!

Тропинка петляла, неспешно спускаясь к обрывам. На повороте девочка на миг оглянулась. Ежи застонал, — куколка! Истинный ангел! Он на миг заставив себя замереть, выждать. Скрылись. Закройщик бросился вниз. У неё должен быть чудесный запах. Куда они идут? Какая-то рыбацкая хижина? Судно контрабандистов? Кто она? Проклятый мальчишка. Возможно, один хороший удар ножом... Нет, щенок может закричать...

За поворотом Ежи чуть не налетел на них. Шагов тридцать, — девочка-ангел что-то говорила выродку. Тот с сомнением качал головой. Девочка, возясь со шнурком башмачка, махнула рукой, явно отсылая спутника. Какая умница!

Мальчишка двинулся к спуску, неуверенно оглянулся и, наконец, скрылся. Ежи затаил дыхание: вот он, момент. Такого везения больше не будет. Нужно зажать рот. Она растеряется. Слабый трепет. Никаких звуков. Ох, курва, какие у нее глазки?

Он поправил плащ и небрежным шагом двинулся по тропинке. Куколка уже закончила с башмачком, выпрямилась. Взглянула без малейшего страха:

-Господин, наверное, заблудился?

Ежи кивнул. Он не мог вымолвить ни слова. Вблизи она была невыразимо прекрасна. Точеные, бледные черты лица, прелестные кудри. Даже необычные, почти желтые глаза и пришептывающий голосок казались очень естественными. Ангелы, они такие.

Он так и не произнес ни слова. Девочка протянула руку, поманила. В последний момент у Закройщика промелькнуло сомнение, — что-то не так, да? Она должна испугаться. Или нет? Доверчивая...

Прекраснее существа он не мог себе представить. О, пся крев, сорвать такой цветок...

Все вышло наоборот, но испугаться Ежи просто не мог. Ему оставили единственное чувство и отобрали жизнь мягко и неощутимо. Последние мгновения жизни Закройщика были поистине блаженны.

Очень скоро девочка выскользнула из кустов и подхватила стоящий на тропинке кувшин. Желтоглазая девочка была несколько смущена, — все вышло как-то странно. Мама говорила, что до конца можно уводить только врага. Этот самец, бесспорно, не являлся хорошим человеком. Но противно как-то. И мама, и отец правы, — пить до конца нужно, лишь когда нет иного выхода. Ладно, учиться всегда трудно.

Девочка бесшумно и легко бежала по тропинке, — она не хотела никого беспокоить своим отсутствием. Некоторые дела дочь ланон-ши вполне способна уладить и сама.

Под утро телом Закройщика занялись два шакала. Растаскивая кишки и вгрызаясь в мякоть, звери удивлялись своему везению, — и спереди мягок, и сзади. На легкий привкус речных червей можно не обращать внимания. Почаще бы такие хорошие люди попадались.

* * *

— — — — —

Катрин села на постели, с чувством потянулась:

-Пойду, поплаваю, пока не жарко и гвардия не набежала.

-Я сейчас приду, — пробормотала Флоранс, не открывая глаз.

-Досыпай, пока есть возможность.

Вода под косыми утренними лучами казалась почти синей. Катрин пнула забытый футбольный мяч, — предприятие имени т. Полумордого лепило неплохую продукцию.

Босые ноги ступили на омытый волнами песок. Катрин присела, опустила ладони на поверхность воды и привычно обратилась к морским навам и всем, кто есть поблизости. Ощущения ответа не последовало, — все разумные дарки старались держаться подальше от города. Ну, на то они и разумные. Катрин скинула рубашку: желающие могут скромно полюбоваться, нежелающие — отвернуться. На рубашку упал ремень с ножнами ножа-'лепестка'.

Леди-хозяйка Медвежьей долины шагнула в воду, шепотом взвизгнула и поплыла.

Ух, хорошо-то как.

Флоранс уже сидела на прибрежном камне, сонно, одним глазом смотрела. В спокойной обстановке подруга предпочитала просыпаться весьма неспешно.

-Опять далеко плаваешь.

-Да куда уж ближе? Практически вдоль берега. Какие у нас планы на сегодня?

-Может, оденешься для начала? Город, цивилизация, как никак.

-Обойдутся. Цивилизация — суть заборы и приватные владения. Все это имеем в законном порядке. Если кто подглядывает, нам-то что за дело? И вообще, мне этот город уже надоел.

-Домой хочется? Мне тоже. Что ж, начнем собираться.

-Вечером нужно к Несс зайти. Она просила, — Катрин неохотно подняла оружие и рубашку.

-Это по поводу колдуна-астронома?

-Наверное. Хочет показать красавчика.

-Ой, мне больше не надо никого. Я, в конце концов, женщина в возрасте.

-Отчего же, полюбопытствуй. Занятный тип. Пока отлеживается, но у Несс на него большие планы. Талантливый типчик.

-Разнообразно одаренный, — Флоранс усмехнулась. — Тебя его дыхательное приспособление интересует?

-На серьезный дыхательный аппарат его мешок никак не тянет. На 'Квадро' имеются местные устройства и получше. Но то, что звездочет прямо на коленке такую штуку умудрился собрать, внушает некоторое уважение. Не только на астрономические наблюдения ушлый астролог рассчитывает. Ведь безупречно вычислил, куда ползти. Его бы сгоряча раза четыре на кол посадили, да потом еще в масле выварили.

-К Несс ползут и по менее серьезным поводам, — заметила Флоранс.

-Её 'Померанец' в моменты кризисов едва ли не самый стабильный оплот Глора, — согласилась Катрин. — Ладно, ты будешь купаться или нет?

-А нужно? — жалобно спросила подруга, поглядывая на волны.