Артём окончил песню — и поклонился собравшимся. Кафе взорвалось свистом и аплодисментами. Мари подошла к Артёму, обняла и поцеловала — в губы. Возгласы восторга и свист стали громче. Мари долго не отпускала его.
— Ещё, мсье Злотникофф! — крикнул кто-то, и кафе подхватило этот крик.
...Только после пяти песен ему разрешили сделать перерыв. На столе уже ожидала, помимо кружек, настоящая еда — мясо, тушёное с картошкой, зелень, приправы... Артём ощутил, до чего же он голоден.
— Отлично, друг мой! — Виктор тоже похлопал его по плечу. — И отличные песни. Давай, подкрепись, пока можно. В кости играешь?
Артём покачал головой.
— Научим. Мари, твоя очередь! Спой людям, дай человеку поесть!
— — -
Время текло, и текло, и текло. Спеть по нескольку раз успели трое из них, не считая Виктора — тот оставался непреклонен: слуха нет, голоса нет, не приставайте. У Мари оказался очень приятный, низкий голос — и баллады, которые она исполняла, собравшиеся приветствовали неизменным свистом и аплодисментами. Наконец, отыскалось время и для игры. Стало понятно, зачем монеты — на них и играли.
Удивительно, но Артёму везло чаще остальных. Впрочем, Фортуна — дама непостоянная, и кучки серебра на столе время от времени скапливались у разных углов. Давно Артёму не было так весело. Никто не говорил о походах, о случившемся сегодня — всё больше травили байки из жизни, причём весёлые, интересные. Особенно понравилось собравшимся, когда Артём поведал им, какие слова ему поначалу мерещились, пока не настроил переводчик. Правда, похоже, что и Петров не в курсе, что такое ОСАГО — да и откуда ему?
И, наконец, кости отложили, и все четверо переглянулись.
— Что ж, пора и по домам, — предложил Виктор. — Ещё увидимся.
Ему кивнули. Петров подмигнул Артёму, и тот понял, что сейчас произойдёт. Все, кроме Артёма, исчезли — были, и не стало их. Вот это умение, подумал Артём, входить в скольжение с места! Ему самому потребовалось встать и сделать один шаг по-настоящему. Серебро так и осталось на столе — и что-то подсказывало, что оно не останется там надолго. Несомненно, это подарок остальным — на удачу.
Похоже, в Париже дросселям не возбраняется передвигаться скольжением. Одно правило, действующее во всех городах: не проникать в жилища и здания без разрешения, входить туда, как входят все люди — пешком, на виду у всех, никакого скольжения.
Мари возникла рядом с ним, когда Артём, всё ещё в скольжении, пытался понять, где дом префекта, куда двигаться.
— Не туда, — сказала она. — Сегодня ты мой. Сопротивление бесполезно!
И повлекла его за собой.
— — -
— Свет! — приказала Мари. Странное место, напомнило Артёму убежище, или базу Корино — окон нет, двери не видно. Просторно, запах жилой — не застойный. — Не ищи дверь, не найдёшь. Я одна тут живу.
— Убежище? — предположил Артём. Мари кивнула, и вновь поцеловала его.
— Не чувствую, — она прикрыла глаза. — Ничего не чувствую. Там, в кафе, еле сдерживалась... а сейчас ничего.
— Ты устала? — предположил Артём. Мари покачала головой, не отпуская его.
— Со мной так всегда. Когда не нужно, ничего не чувствую, как деревянная. Останешься? Просто побудь рядом. Я слишком долго бываю одна.
...Артём ощутил, что Мари, рядом с ним, рывком уселась, судорожно всхлипнув. Сам собой повысил яркость ночник. Мари озиралась, её страх Артём ощущал всем существом. Он уселся, обнял её, она прижалась к его плечу, тяжело дыша. Затем... рассмеялась, и явно начала успокаиваться.
В ушах зазвенело. Артём ощутил, что на него — на них — смотрят, и повернул голову. Только чудом не завопил, и не бросился бежать — у кровати стояли десятки «зомби». Двое ближайших, меняя уродливые, неприятные лица, с неизменной улыбкой, наклонились — словно спрашивали: чего изволите? Артём ощутил их запах — смесь запахов разрытой могилы, горячей крови, тлена.
— Их нет на самом деле, — шепнула Мари, обхватывая его за плечи. — Только не бойся. Вспомни что-нибудь смешное, постарайся рассмеяться.
Удалось. Уже не очень помня, что именно смешного вспомнил — рассмеялся, и наваждение сгинуло. Мари погладила его по голове.
— Не верила, что так бывает, — сказала она. — Теперь верю. Если два дросселя... если они проводят ночь вместе, то приходят они. Говорят ещё, что если по-настоящему испугаешься, если побежишь — станут настоящими и сожрут, — она передвинулась, уселась ему на колени.
Теперь он мог рассмотреть её — днём костюм скрывал почти всё. Мулатка — или как это назвать, ведь в ней, несомненно, смешалась самая разная кровь. Неважно, в общем — смуглая, ёжик коротких чёрных волос, полные губы и глубоко посаженные, карие глаза. Невысокого роста, по грудь Артёму — но коренастая, о таких мышцах ему мечтать и мечтать! Мари взяла его руку, прижала к своей груди — Артём ощутил, как сердце бьётся всё чаще.
— А вот теперь ты мой, — прошептала она, и рассмеялась, запрокинув голову. — Даже не пытайся. Сопротивление бесполезно!
— — -
В пять утра Артём проснулся — «удобства» есть, уже хорошо — и начал делать зарядку. Мари немедленно уселась, и одобрительно кивнула.
— Глазам не верю. Парни вообще все ленятся, хилые какие-то, щелчком перешибить могу. А ты занимаешься!
Через пару минут она к нему присоединилась.
— Завтрака не будет, я никогда никого не кормлю, — рассмеялась одна, когда с упражнениями было покончено. — В городе поедим. Есть одно славное место: народу мало, открывается рано, поклонники не лезут. Пойдём?
...В семь ровно они постучали в дверь апартаментов префекта. Открыла Марина. И улыбнулась обоим, жестом пригласила войти.
— Мадам Злотникофф, — Мари поклонилась, сняла у себя с шеи ожерелье из ракушек — только сейчас Артём его заметил. Интересно, зачем прятала? — Это мой выкуп, — вновь поклонилась, и протянула ожерелье, держа его в ладонях.
Марина вернула поклон, и бережно приняла дар, надела его. Поманила к себе Мари и обняла её.
— У вас замечательный хозяин, Марина, — Мари улыбнулась им обоим. — Я вам завидую. Здравствуйте! — она подмигнула Артёму, и... исчезла.
Марина вздрогнула, и рассмеялась. Взяла Артёма за руку и привела в свою комнату.
— Не помню, что же вчера случилось, — призналась она, затворив дверь. — Миранда говорит, вы спасли меня, папу с мамой, много других людей. Ужасно соскучилась! — и обняла его. — Не сердитесь на меня, — шепнула она. — Я знаю, их будет ещё много. Ничего не могу с собой поделать, когда вы со мной — только я и вы. Завтракать будете?
— Только чай, если он есть.
— Сейчас закажу, — пообещала Марина, отпустив его. — Я скажу папе с мамой, как только они проснутся — вчера закончился месяц. Я хорошая хозяйка, сэр Ортем?
— Замечательная, — он взял её за руки. — Оставайтесь такой же счастливой, как сейчас.
День 35. Утомительный прадник [оглавление]
Больше всех новостям обрадовалась мама Марины — хотя возможно, что префект всего лишь хорошо скрывал свои подлинные чувства. Как только Агата Скайлис, Марина и улыбающаяся, тоже очень довольная Миранда уединились в комнате Марины — Кай Луций Скайлис, префект Парижа, пригласил Артёма в свой кабинет.
— Очень рад за вас с Мариной, — пожал он руку Артёму. — Я думал, что успею узнать, но вы замечательные конспираторы! — улыбнулся он. — Есть важные новости, Ортем. Простите, что порчу ваш с ней праздник, но это важно. Идёт расследование; как вы понимаете, устроить диверсию такого масштаба случайные люди, тем более отдельные охолы, не могли: и заложить взрывные устройства, и знать маршрут тех, кто должен был погибнуть, могли хорошо организованные люди, с доступом к армейской технике.
— Понимаю, мсье, — кивнул Артём.
— В этом кабинете, когда мы одни, достаточно просто по имени.
— Вас понял, Кай, — сказал Артём и вспомнил, с каким трудом Марине поначалу давалось не называть его «сэр Ортем» везде и всегда. Самому очень непривычно.
— Марине, по обычаю, положено вернуться сегодня домой и там объявить обе новости домочадцам. Я хотел бы, чтобы вы приняли в дом, на несколько недель, двух моих специалистов. Как гостей из Парижа — у вас в доме всегда есть свободные комнаты, а снять комнату рядом с дросселем мечтают все, как вы понимаете. Они будут вашей с Мариной охраной, пока вы дома.
— Вас понял, мсье... простите, я понял, Кай. Да, разумеется. Скажите, Миранда говорила вам про фотографии?
Префект насторожился. Похоже, не говорила, подумал Артём, и рассказал. Префект не подал виду, однако новость его явно не обрадовала.
— Можете передать мне вашу рацию? — поинтересовался Кай Луций Скайлис. — Наши специалисты исследуют, откуда отправлено фото.
— Так точно... простите. Сейчас, Кай, — Артём снял рацию — уже удаётся делать это с первого раза — положил её на стол, и взял из коробочки в кармане куртки запасную.
— Я должен сообщить об этом немедленно, — пояснил префект. — Это может многое объяснить. Прошу подождать.
Он тоже умеет вести переговоры по рации, не открывая рта. Очень полезное умение — вроде бы ничего сложного, но далеко не всем людям оно по силам.
— У нас теперь есть вторая версия, — добавил префект. — Вы помогли задержать под Лиссабоном Марка Флавия Цицерона, который работал с группировкой охолов. Теперь есть и личный мотив: раз вам дали понять, где мы с Мариной находились в тот момент — явно хотели, чтобы вы поняли: случившееся на площади Свободы — не случайность. Поскольку вас там ожидали, и пытались убить — всё складывается.
— Кто-то мстит мне?
Префект кивнул.
— Самый простой и очевидный мотив. С вашей помощью их группировка лишилась мобильности, не стало поставщика техники, в течение следующих двух дней схватили также их врача и оружейника. Выводы очевидны. Разумеется, пока что это только версия. Не можете ли вы припомнить ещё чего-нибудь?
Артём вспомнил рассказ Миранды о её расследовании там, дома, и префект кивнул. И ровно через полминуты в дверь его кабинета постучалась Миранда. Успел позвонить ей, получается.
— — -
— Простите, мсье, — Миранда явно готова сгореть со стыда. — Я должна была сразу сообщить. Я боялась сообщить в римскую полицию. Меня бы первую задержали, когда получили бы сведения, от чего меня вылечил мсье Нимье. Всё, что хотела — чтобы не было больше этих лекарств.
— Миранда, — префект жестом пригласил её присесть. — Я ни в чём вас не упрекаю. Вы очень беспокоились за Марину. Совершенно верное решение, что уговорили её приехать, и ничего не принимать до приезда. Вам нужно было сразу же сообщить нам. В следующий раз...
— Я всё поняла, мсье, — Миранде всё равно очень неловко.
— Есть ещё один вопрос, — префект посмотрел на Артёма. — Он личный. Возможно, мне стоит попросить мсье Ортема временно оставить нас наедине.
— Если можно — пусть останется, — Миранда, сидевшая на соседнем с Артёмом стуле, взяла его за руку.
— Клод Нимье отметил в вашей карточке, что вы предохранялись, начиная с того дня, когда мсье Ортем объявил, что берёт Марину хозяйкой.
Миранда вздрогнула, бросила взгляд на Артёма, и посмотрела на префекта.
— Не может быть! Вы же понимаете, это нелепо!
Хозяйка всегда приходит с подругами — помощницами, подумал Артём. Никто и никогда не может гарантировать, что у женщины получится зачать, даже если биологически момент выбран удачно — это всегда лотерея. Подруги помогают хозяйке и в этом: если ребёнок будет у кого-то из них, он также будет считаться ребёнком хозяйки — гарантией того, что она станет полноправной хозяйкой по истечении первого месяца. Действительно, зачем бы ей предохраняться, когда нужно прямо противоположное?
Миранда посмотрела на протянутый префектом лист — на выписку из её карточки. Всё честь по чести, официальный запрос префектуры, и ответ Нимье — ровно то, о чём запрашивали, ничего сверх того.
— Ведь смотрела, сама смотрела, и не увидела, — сказала она. — Ничего не понимаю, мсье. Я не могла так поступить, — и посмотрела на Артёма. — Извините, Ортем!
— Я всё понимаю, — он сжал её ладонь. — Извиняться не нужно.
— Если вы принимали препарат против своей воли, значит, кто-то хотел устранить Марину, как возможную хозяйку, — заключил префект. — Поскольку она могла потерять ребёнка — это особо тяжкое преступление, покушение на жизнь и репутацию. Я уже сказал мсье Ортему, что в ваш дом прибудут два моих человека. Мы сегодня же возобновим расследование. Передайте нам все заключения, присланные мсье Нимье, и подробности ваших визитов к мсье Вэнь Лану.
— Есть, мсье! — Миранда отпустила ладонь Артёма, и встала. — Все бумаги у меня в Риме.
— Вольно, — улыбнулся префект. — Миранда, вы дважды спасли жизнь Марине и её ребёнку. Когда вызвали её в Париж — и вчера, ещё раз. Вам не в чем себя упрекнуть. С вашего позволения, я должен провести совещание.
Миранда вышла из его кабинета, как в тумане, прошла в свою комнату — Артём следовал за ней. Марина и её мама что-то обсуждают в гостиной — судя по голосам и смеху, обе счастливы. Миранда поймала Артёма за руку и, как только перешагнула порог, прикрыла дверь. И обняла Артёма.
— Вы понимаете, почему я тогда к вам напросилась, — сказала она шёпотом. — Что уж скрывать, и так понятно. Нам нужен был ребёнок — неважно, у кого бы он родился. Но потом... Я люблю вас, Ортем, — она отпустила его и прижала палец к его губам. — Не вздумайте говорить. Не надо ничего говорить, я сама увижу, — смотрела, не отводя взгляда, в его глаза. — Верю, — и снова обняла его.
— Нам пора, — сказала она через пару минут, отпустив Артёма. — Сегодня важный день. И покоя опять не будет, особенно у меня, — улыбнулась она. — Через полчаса вас вызовет лорд Стоун, — напомнила Миранда. — Идёмте, хоть немного посидим все вместе.
— ...Лилия не отвечает, — Миранда появилась из своей комнаты. Лорд Стоун приказал прибыть в Рим и пройти обследование у доктора Ливси, а также отчитаться по вчерашним событиям — во всех подробностях. — Оставила ей послание. Мы с Мариной уже готовы. Дилижанс стоит у выхода — нам разрешили следовать той же колонной, в общем строю, гражданских экипажей там нет.
— Это не опасно для Марины?
— До шестого месяца не опасно, — заверила Миранда. — Только если человек в принципе не переносит скольжения.
...В колонне Марина и Миранда двигались двумя шеренгами позади Артёма — следом за охраной дросселя. Колонну придали немаленькую — пять тысяч человек военнослужащих, тридцать единиц техники. К удивлению Артёма, «сдвинуть» всё это с места получилось легко, дорога в Рим не особо и утомила. Всё верно, соединять приятное с полезным — если уж надо в Рим, то провести путь с пользой.
— — -
Доктор, к удивлению Артёма, провёл полное обследование практически молча. Не в духе? Или торопится?
