— Не особенно.
Видимо, решив восполнить пробелы в моем образовании, Ди заговорил:
— Эта организация появилась чуть больше двухсот лет назад на Риомме, когда Империя переживала наивысшую точку расцвета и усиленно боролась с лейрами. Поначалу стража задумывалась в качестве сдерживающей силы для Адис Лейр, в ту пору стремившихся вернуть себе былую власть над Галактикой. Лейрам не удалось добиться успеха, и они оказались уничтожены.
— Стараниями серых, надо полагать?
— Не без этого, — с напускной скромностью ухмыльнулся Ди. — С самых первых дней жизни, будущих стражей тщательно отбирали, а затем тренировали выслеживать лейров и убивать их. Хочу открыть тебе маленькую тайну. — Он склонился в мою сторону и заговорщицким тоном проговорил: — Прикончить лейра совсем не так сложно, как всем кажется. Достаточно суметь не выдать своего присутствия раньше времени, а затем действовать без промедления и жалости. Слишком самоуверенные в собственной неуязвимости, они всегда становились жертвами своих заблуждений.
Меня передернуло от отвращения, но я решил не заострять на этом внимания, проговорив:
— Что произошло затем?
— Лейров уничтожили, — сообщил он. — Но стражи остались для защиты Империи от иных врагов, коих, к слову, у нее и без того всегда было с избытком. Выражаясь твоими же словами, они превратились в тайную полицию на службе Сената. Естественно, далеко не всех устраивало подобное положение вещей. Особенно много было противников идеи содержания столь опасных и непредсказуемых бойцов, в следствие чего было принято решение о преобразовании стражи в нечто более контролируемое.
— Судя по тому, что я вижу, это преобразование не довели до конца...
— Отчасти, — уклончиво ответил Ди. — В то время политика Сената была слишком жесткой и противиться его решению было все равно, что объявить себя врагом Империи. Все же, среди влиятельных сенаторов у серых было немало сторонников, сумевших сделать так, чтобы подавляющему большинству не стало известно об особом отряде солдат, которого не коснулись проводимые правительством реформы. Этот отряд подчинялся исключительно главе Серой Стражи и формально вообще не существовал. Члены отряда занимались подготовкой на более... тонком уровне, чем когда-либо прежде. В том числе учились противостоять ментальному вторжению извне. Все это в итоге вылилось в некое закрытое полурелигиозное общество, скрывавшееся под крылом серых и с тех пор ставшее именовать себя куатами.
Застыв на мгновение, я уставился на Ди и поверить не мог в то, что сказанное им было правдой. Слишком уж складно все получалось. Слишком удобно. И слишком не вязался с этой историей Мекет. Как и убитые леди Мирея, Гугса и Сивер...
Ди истолковал мой внезапный ступор по-своему:
— Вижу, ты и о куатах тоже слышал... Тем проще мне будет объяснить разницу между ними и лейрами. — Он помолчал, как будто подбирая слова. Погладил свою бородку и заговорил снова: — И те, и другие неизменно боролись за власть. Но, в отличие от лейров, куаты не были искушены в управлении своими Тенями. Знания их и навыки ограничивались лишь умением выживать в самых суровых условиях, а также ощущать и блокировать ментальную силу лейров. Собственно, именно так я и понял, что на Яртеллу прибыл кто-то... непростой.
Стало понятно, что этим кем-то был я.
— Признаться, изначально я надеялся встретить кого-то более весомого. Во всех смыслах! Однако в первой же стычке, я осознал, что ты куда интересней, чем кажешься. А распознав в твоем брате предателя, тут же понял, что даже у него есть слабое место. И заключается оно в излишней сентиментальности... Забавно, а ведь до недавнего времени я и не подозревал, что старик Мекет способен на проявление каких-либо теплых чувств. И ты, я вижу, тоже привязан к нему. Но уверен ли ты, что знаешь о своем брате достаточно? И можешь ли ты сказать, что он доверяет тебе так же, как ты доверяешь ему?
— О чем ты? — нахмурился я, напрочь позабыв о том, что нахожусь в плену.
Ди продолжил:
— С исчезновением Адис Лейр все секреты их темного культа были утрачены. О могуществе Теней всегда говорилось немало, однако никто, кроме самих лейров, не мог объяснить, с чем оно связано и каким путем дается. Даже те крохи их знаний, что были известны куатам, ничего толком не говорили о самой природе этой самой Тени...
— Какая жалость!
— ...Однако около тридцати лет назад галактическое сообщество потрясла новость о невероятных генетических манипуляциях одного опального ученого, которому удалось воспроизвести в лаборатории нечто, отдаленно схожее по своим свойствам с истинным лейром. Сам я в этом плохо разбираюсь, поэтому всех тонкостей не уловил, но знаю, что это был настоящий прорыв, так как до того момента считалось, будто сила Адис Лейр — качество, приобретаемое годами упорных тренировок, и с генетикой никоим образом не связано.
— Тем ученым был Рас Гугса? — спросил я, вспомнив о видеозаписи СиОБи и о теле мертвого старика, замурованного в металлической сфере на развалинах Цитадели.
— Именно, — подтвердил Ди. — Его открытие всколыхнуло общественность, но ненадолго, потому что дальше новостной шумихи дело не пошло. Гугсу попросту подняли на смех. Никто не поверил ему, посчитав шарлатаном и изувером. До тех пор, пока экспериментами Гугсы не заинтересовался претор куатов, направивший одного из своих тайных агентов к профессору с предложением, от которого тот не смог отказаться. Этим агентом был Тарс Сивер.
Данная новость не стала сенсацией, и я спросил другое:
— Гугса не смог отказаться, потому что ему не позволили?
Ди пожал плечами:
— Сам я в то время был лишь мальчишкой и к разговорам подобного толка доступа не имел. Однако позволь мне закончить.
— Валяй.
— Гугсу перевезли на Яртеллу, снабдив всем необходимым для работы, где в течение следующих пяти лет он пытался создать повторение устойчивого эффекта своего нашумевшего эксперимента.
Я уже знал, что произошло затем и потому разъяснений не потребовал. Гугсе удалось вывести жизнеспособную форму, умеющую с рождения черпать силу из Тени, а затем в лабораторию ворвался какой-то псих с бластерами и уничтожил все его труды и самого доктора заодно. Эти слова я и проговорил вслух.
— Я рад, что ты все-таки не зря тратил время на ковыряние в старом хламе Цитадели. Но знаешь ли, кем был тот самый "псих", убивший Гугсу и разворотивший всю его лабораторию?
Без труда представив себе закованного в броню серой стражи Сивера, я почувствовал неприятный холодок, прокатившийся по спине и мрачно покачал головой.
Ди улыбался чуть ли не торжественно.
— Для создания рабочего прототипа Гугсе требовался подходящий генетический материал. Донором вызвался Мекет Динальт, на тот момент считавшийся лучшим среди куатов. Кое-кто счел, будто он отлично подойдет для поставленной задачи. Полагаю, бессмысленно теперь их винить... Суть в том, что в один прекрасный день Мекет вдруг решил, будто совершил непоправимую ошибку, когда согласился на этот эксперимент. Никого не поставив в известность, он угнал корабль и тайком навестил доктора в его лаборатории... Что из всего этого вышло, ты, полагаю, знаешь. Если, конечно, правильно воспользовался сведениями того робота...
Не сразу я осознал, насколько ухудшилось мое самочувствие, когда пришел к казавшемуся теперь совершенно очевидным выводу. В слова Ди мне верить нисколько не хотелось, однако разумом я прекрасно понимал: все, что он говорит — чистейшая правда!
И все же меня терзал вопрос: как мог мой родной брат ворваться в лабораторию и совершенно хладнокровно расстрелять и доктора, и ни в чем не повинного младенца, лишь на основании того, что, по его мнению, те не заслуживали жизни?! Я знал Мекета. Бесспорно, на его счету немало грехов. Но неоправданная жестокость! Подобное казалось чем-то из области фантастики и к нему относилось менее всего.
— Риши, ты не обязан мне верить, — сказал Ди, правильно истолковав мое выражение. — Но ты должен понимать, что мне нет смысла лгать тебе.
— Да что ты? — выплюнул я, осклабившись. — А может ты хочешь настроить меня против брата? Или я не прав, что ты ненавидишь Мекета всей душой?
— Я почитал Мекета, словно отца, пока он не предал нас и не сбежал, — высокопарно признал Ди, уязвленный моими словами. — Я верил ему больше, чем себе, пока он не показал, что недостоин этого. В какой-то мере, я, вероятно, даже любил его. Пока не стало ясно, что ему плевать на всех, кроме самого себя. Мекет — убийца, трус, вор и предатель! Он заслужил участь, которая у него сейчас есть — слоняться по задворкам, перемешивая грязь, и шастать среди отбросов...
— Невелика разница! — упрямо возразил я, с трудом сдерживая собственный норов. — Ты и сам занимаешься тем же.
— Возможно, — уступил Ди. — Однако ты не станешь отрицать, что мои мотивы куда более веские.
— И в чем же они заключаются? — с усмешкой поинтересовался я. — Вместо мародеров ты вдруг решил поохотиться за мной? И что? Это многое меняет?
— Ты так и не понял, да? — невесело рассмеявшись, проговорил он, приблизился и заглянул мне в глаза. — Он не убил младенца в сфере. Ты и есть тот младенец!
Глава 16
Очертания Тени
Сначала я решил, что ослышался, но, когда Ди продолжил молча сверлить меня взглядом, понял — это не так. Он действительно это сказал. И, более того, был абсолютно уверен в своей правоте. Чем заставил меня сомневаться в здравости его рассудка.
— Что ты сказал?
Ди обнажил свои зубы в жуткой ухмылке, из-за которой у меня волосы на затылке встали дыбом.
— Ты тот, кого Гугса вырастил в пробирке, используя генетический материал Динальта и остатки информации о лейрах, — проговорил он, каждой фразой вонзая острые иглы мне в сердце. — Ты — абсолютный синтет, единственное живое воплощение всего того, что осталось в этой Галактике от лейров и теперь, как это ни прискорбно, ты в руках куатов.
Я не знал, что ответить. Единственной фразой, крутившейся в голове, было убеждение, что все это чистейшая ложь. Да и как иначе, если вся история с самого начала казалась сплошным неправдоподобным фарсом? Я — человек из пробирки? Чушь и бред! Да, у меня были кое-какие необычные способности, но их можно объяснить и иначе... Мне захотелось выкрикнуть эти слова ему в лицо. Однако, как и чуть раньше, когда услышал о причастности Мекета к убийству Раса Гугсы, я каким-то образом знал, что Ди не лжет. Он вообще ни разу не солгал мне.
— Я вижу, ты мне веришь, — сказал Ди как будто бы с облегчением. — Это хорошо. Потому что способностью убеждать я никогда не славился.
— Почему он не убил меня? — совершенно спокойно спросил я, хотя в душе умирал от непонимания всего происходящего. — Почему забрал с собой?
— Понятия не имею. Мотивы Мекета всегда представлялись мне наиболее трудными для понимания. Вероятно, он каким-то образом почувствовал в тебе родное... Я же сказал, он стал чересчур сентиментален. Он дал тебе имя и спрятал от нас, превратив в своего наперсника и брата. — Ди ненадолго умолк, а потом спросил изменившимся тоном: — Как по-твоему, задумывался ли Мекет о том, чем все обернется, когда соглашался отправиться с тобой и дочкой Орры на Яртеллу? Предполагал ли встретить там меня? Или наивно считал, будто все как-нибудь обойдется?
Вспомнив жгучую ненависть старшего брата к лейрам и его острое нежелание лететь в их морозное логово, я невольно содрогнулся от осознания того, насколько слепым все это время был. А еще самодовольно считал себя весьма проницательным человеком!
Не дав Ди ответа, я отвернулся.
Чудилось, будто я медленно схожу с ума и все случившееся — плод моего больного воображения. Я думал о том, как до сих пор валяюсь под развалинами моста Арк-Сити, в смятом в лепешку ховере, захлебываясь собственной кровью, и никакого Ди Аргуса надо мной нет и в помине. А все, что он говорил мне — лишь извращенная попытка подсознания сыграть в реальность и ложь...
И все же, как бы мне того ни хотелось, мрачное лицо серого стража исчезать не собиралось. Он по-прежнему был здесь и смотрел на меня спокойным и ставшим вдруг погрустневшим взглядом. Как если бы сам жалел, что все вышло именно так, а не иначе. Хотя с чего бы хладнокровному убийце и лейроненавистнику себя так вести?
И путы мои тоже никуда не исчезли, хоть я и старался избавиться от них как мог.
— Отпусти меня! — потребовал я, извиваясь в невидимых тисках, точно червь. Они монотонно гудели от напряжения, но ослабевать, казалось, совсем не собирались.
— Тебе лучше взять себя в руки, Риши, — посоветовал Ди, отстраненно наблюдая за моими усердиями. — Понимаю, ты шокирован услышанным и, наверняка, сомневаешься в собственной здравости. Всегда больно осознавать, что вся твоя жизнь была ложью. Такие новости принять нелегко, но времени на самосозерцание нет. Дальше будет только хуже. Тебе не стоит впустую растрачивать силы, ведь они еще пригодятся.
— Отпусти меня! — повторил я более мрачно. Гнев, точно горячая смола, медленно разливался по моему телу тягучей вязкой жижей, проникая глубже в душу, туда, где ящик и где нечто давно жаждет свободы... Еще. Еще чуть-чуть...
Я смотрел на Ди, и не видел его лица. Все застилала плотная алая дымка. А может это только перебои с освещением?
— Риши, что ты пытаешься сделать? — спросил он, что-то почувствовав.
Я молчал, продолжая свою маленькую внутреннюю борьбу. Это было похоже на попытку покормить катрану и при этом самому не сойти за десерт. Странная могучая сила, которую я всю свою жизнь по наущению старшего брата загонял вглубь себя, жаждала вырваться на свободу...
— Всего-лишь пытается сдерживать свой норов, — внезапно ответил громкий и четкий механический голос. — Похоже, ему не очень нравится то, во что он неотвратимо превращается... Не мешай ему, Ди. Рано или поздно мальчик с этим смирится.
— Как скажете, претор, — покорно откликнулся Ди, единственной фразой заставив шестеренки в моей голове закрутиться с новой скоростью. Претор? Не тот ли это претор, которому в свое время подчинялся Сивер и которого до жути боялся доктор Гугса? Тут только до меня дошло, что вся наша беседа с самого начала была предназначена для ушей совсем другого слушателя...
— Вот именно, — ответили ему из ниоткуда. — Ты по-прежнему считаешь это ошибкой, но я уверена, мальчишка — именно тот, кто нам нужен. А вся эта мелочная мстительность... Разве она не отвлекает от того, что по-настоящему важно?
Поразмыслив какое-то время, Ди отозвался:
— Действительно. — Он тяжело опустился в свое черное кресло и обратился к потолку, откуда, судя по всему, за нами и наблюдали: — Но вы, разве, не этого ждали? Разве не демонстрации невероятных способностей хотели добиться, позволяя мне его злить?
— Ах, мой милый Аргус! — без тени смущения откликнулся на это замечание голос. — Я прекрасно понимаю твое нежелание быть марионеткой... Но, в конце концов, разве не отрадно, что старания бедного доктора Гугсы даром не пропали? Мальчик вышел очень талантливым. Может чуточку и не таким, как ожидалось... Тем не менее он вполне пригоден для наших целей. Все остальное просто неважно. И тебе, мой дорогой вспыльчивый друг, следовало бы об этом помнить.
