Гривар

— ВЫ ТАМ СОВСЕМ ОПОЛОУМЕЛИ?! — проорал я во всю глотку, когда изображение на экране остановилось.

Теперь с него на меня смотрела удивлённая мордашка Ошки. А спустя пару секунд появилась и она сама, скатившись на попе, словно в аквапарке, по желобу, выступившему из стены. Они всерьёз считают, что я буду с нею драться? Да мы тут скорее на пару всё разнесём!

— Ой! — желоб внезапно исчез и Ошка с разгону села на песок.

— Вот тебе и «ой», — подал я её лапу, помогая подняться.

— И что им от меня понадобилось? — отряхивая хвост и то, что рядом, спросила она.

— В напарники мне, видимо, — оценил я изменившуюся обстановку.

По периметру арены открывались двери, и из них к нам спешили всевозможные твари. Некоторые явно неразумные, некоторые попаданцы и попадауны, влетевшие в портал, была даже парочка аборигенов.

Вручив Ошке ломик, я перехватил бензопилу двумя лапами и встретил самого быстрого ударом в лоб. Лоб у того оказался неописуемо прочным, ибо раздался хруст — металла! — и из-под пилы брызнуло масло. Всё, хана инструменту.

— На, пожуй! — уворачиваюсь от оскаленной пасти шустрика и втыкаю туда пилу шиной вперёд, а следом ещё и забиваю её поглубже ударом лапы.

Один противник гарантированно выведен из строя, но я остался без оружия. Ну, не совсем… Когти-то — по большей части — отрасли, а значит… Ух, йоп…

Слишком шустрая помесь гепарда с быком — а ещё там что-то было от тираннозавра — двинула челюстями, сжала пилу и выплюнула то что от неё осталось, после чего вновь рванула на меня, пытаясь забодать, раз уж сожрать не получилось. Быть проткнутым двумя длинными рогами мне совершенно не хотелось, так что я схватился за них, притормозив тварюку ненадолго. И раз уж масса у неё оказалась почти как у меня, а другие противники были уже совсем рядом — и чего они друг с другом не дерутся? — я, слегка подкорректировав курс, отправил страшилище в недолгий полёт.

Сзади образовалась куча мала, справа Ошка вполне успешно отмахивалась ломиком от толпы фанатов, так что я сосредоточил своё внимание на подбегающей слева группке, врубившись в неё с разгона. Кто полегче отлетел в сторону, остальные повалились, кто-то даже попал под оружие или когти-клыки-рога соседа, я же вцепился клыками в горло здоровяку-гуманоиду — единственному, кто устоял на ногах. Двое вставших и попытавшихся атаковать получили когтями нижних лап, заодно удалось нарушить равновесие гиганта и он рухнул на спину, давя ещё троих или четверых нападавших. Вырвав кусок мяса из горла, отпрыгиваю в сторону и тут же проверяю на прочность черепа двух условногуманоидных существ, сталкивая тех лбами. Прочность оказалась примерно одинаковой, в том плане, что треснули оба, а бесчувственные тушки летят в сторону самого медлительного бойца — комка щупальцев или амёбы. Я не определился, что это такое. Да и оно похоже, тоже.

— Я на хентай не подписывался! Вот с ним поиграй, — поднявшийся абориген пинком направляется на расправу любимцу японцев, а я рву с места к Ошке, ибо с её стороны пришла дикая смесь чувств: обида, злость, боль и апатия, которой становилось всё больше.

Отталкиваю скисающую на глазах барсу из-под удара меча второго аборигена, чудом уворачиваюсь сам, хватаю лапу с мечом и резким рывком на себя отрываю ему кисть — хлипкие они какие-то — после чего отделяю уже мечом голову от тела, и только после этого отрываю лапу, мёртвой хваткой повисшую на мече.

Злобным взглядом оглядев арену, отметил, что те, кто уцелел в скоротечной схватке, улепётывают в меру сил в открывшиеся двери. Только амёбо-осьминог не торопится, а неспешно ползёт, жуя на ходу. Он ещё и пару трупов с собой прихватил!

— Ошка, что случилось? — барса плакала, держа в лапах хвост. — Ну, что произошло?

Я чуть приобнял её, бросив меч на песок, и Ошка сразу повисла у меня на шее, уткнувшись носом в мех на груди, а хвост, выпущенный из лап, упал на песок…

— Кто это сделал?! — взглянув над её плечом, на месте, откуда растёт хвост, я увидел лишь обрубок, короче даже моего.

— Он! — ткнула она пальчиком в потерявшего голову аборигена.

Ну, с ним уже ничего не сделать, не хвост же ему отрывать? Ошкиного хвоста это уже не вернёт.

— Домой вернёмся, отрастишь, — прошептал я ей на ухо.

— Но это уже будет не мой хвостик…

— Твой, — не согласился я. — Пошли лучше им хвосты поотрываем? — кивнул я на открывшийся проход.

— Пошли! — как-то легко согласилась она.

Ух, а в глазах-то огонёк, не предвещающий аборигенам ничего хорошего, чую, скоро их от арги будет не отличить!

Подхватив меч и хвост с земли, Ошка из последнего смастерила себе галстук и быстрым шагом направилась к проходу, вызывающе покачивая бёдрами. Или это из-за отсутствия хвоста походка так изменилась? Пожав плечами, я решил оставить выяснение подробностей на потом и, отыскав ломик, бросился догонять барсу, пока та ничего не наворотила.

Почти успел: ворвавшись в следующее помещение Ошка тут же оторвала — зачем только меч брала? — хвост первому подвернувшемуся под горячую лапу аборигену и зажимала в угол второго. Третий же активно жестикулировал мне, изображая жестами разговор.

— А, то есть теперь вы решили поговорить? — спросил я, «не успевая» предотвратить очередное хвостовредительство.

Интерлюдия

Татанирв. Элитные этажи Башни №...

Тиррам ходил, меча хвостом, по комнате из конца в конец, снова и снова. В который раз за этот вечер? Апартаменты были немаленькими даже по стандартам иных миров. Что уж говорить про стандарты Татанирва, которые возможность стоять в полный рост, или вытянуться так же на полу, считали «выше среднего». А возможность расправить крылья, а, тем более, взмахнуть ими и вовсе роскошь. А тут пара комнат площадью в треть общей площади этажа башни. И опоясывающий всю внешнюю стену балкон, стоя на котором, можно было мечтать о полётах без «технических средств».

— Как там описывались дома крылатых в книгах? — пробормотал владелец апартаментов. — Один вход на крыше, или, в случае башни — отдельный вход-балкон, с площадкой для взлёта… Мечты, мечты.

Даже его состояние не могло теперь помочь, хоть и позволяло оплачивать такое огромное жилье. Слишком поздно он его заработал, а заработав, не решился менять родные, пусть и слабые, крылья на биомеханический протез. Хотя предлагали ему не раз.

Все началось с увлечения Игрой. Таланты, разум и немного хитрости — и вот он уже не сам рискует хвостом, а отправляет рисковать других, младших. А затем и вовсе осталось только снимать регулярно прибыль. Но время было упущено — теснота в юношестве, позже — капсула полного погружения сделали крылья лишь неудобным украшением. Упражнения, тренировки, деньги позволили их немного восстановить, и теперь они не мешали в жизни, и не волочились позади плащом, но и поднять его в воздух не могли. Пусть все и утверждали, что планировать на них он уже способен, и ещё немного, пару-тройку лет…

Только этих лет уже не было. Возвращение арги, война с гроранцами, смерть, иначе не сказать, Игры, поставили под вопрос его состояние. Всё в одном месте он не хранил, но доходы от игры составляли немалую их часть, доставаясь почти без затрат. Но это мелочи — всегда можно найти иной способ заработка. Волнение в трущобах заставляли беспокоиться куда серьезнее. Откуда он о них знал? А, думаете, хорошего игрока, готового «работать за еду», легко найти в другом месте? До размахов государства и корпораций, конечно, далеко, но ему много и не надо. Несколько информаторов, умеющих искать перспективных молодых татанов, и его игровая армия не испытывала кадрового голода. Раньше.

Последние вести были неутешительными. Хотя теперь приходилось искать рабочих для не совсем легального заработка, принцип остался тот же. Только информаторов поменьше. Но слухи о Пророке, провозгласившего приближение нового миропорядка, уже не были байками. Кто он такой, и из какой дыры вообще появился, было неясно. Как и то, почему его безумные идеи находили отклики.

«Словно и правда за ним стоит некая сила, наделившая даром убеждения, и давшая доступ к информации…» — татан не знал, насколько он близок к истине. Пусть Монолит и был создан искусственно, силы у него были сравнимы с мифическими богами. Главным образом по причине контроля того, что все считали естественным, не задумываясь о причинах.

Сейчас же он смотрел вниз, вновь подойдя к краю балкона. С этой высоты толпа внизу казалась цельной и неделимой, невозможно было разглядеть не просто отдельных тел, машины и ветки магнитных магистралей сливались воедино. Ещё миг, и эта масса вспухнет, забурлит и, как в дешевом ужастике, поползёт вверх по стенам, поедая живых, камень, стекло и металл. Смотря сотнями глаз, и щелкая сотнями пастей. И спасение от неё будет лишь в небе. Туда, в небо, и смотрел сейчас татан. В чистое, пустое небо, не заполненное летательными аппаратами, платформами сил правопорядка, журналистами. Словно происходящее внизу никого не волновало. Знал бы он, насколько причудлива судьба, и что на подвальном этаже этой башни жил один бедный инженер, знавший о небе больше прочих.

Из раздумий вырвал вгрызающийся в мозг звонок. «Сигнализация?» — смотря через открытую дверь на мигающий над одной из дверей огонек, когда рядом замигал еще один. А затем и третий. Если первые два были общими для здания, и сигнализировали о пожаре или вторжении, то третий был его «личным», и сигнализировал о вторжении на этаж. «Так быстро?» — взгляд только скользил по цифрам, мигнувшим над запястьем. Он смотрел на огоньки достаточно времени, замерев без движения, чтобы его кошмар сбылся. Бесформенное и безжалостное существо-толпа уже пожирало казавшуюся незыблемой башню.

Он не знал, что безумный слепец кричал о приближении к небу. Что лишь верные последователи достойны первыми встретить вернувшихся богов, а не продавшиеся демонам-арги богачи. И толпа неслась на самый верх, движимая уже общим разумом и стремлениями. Не думая о том, что лестницы закончатся, и взлететь выше крыши не выйдет. Что эта башня, пусть и ближайшая, но не самая высокая на планете.

В коридоре послышался взрыв, другой, давая понять, что всё это всерьёз и на самом деле, а затем дверь потряс удар. Почти одновременно с ним откуда-то снизу раздался невозможный звук. Разбившегося небьющегося стекла и крики ужаса от летящих к земле татанов. Оглядываться вниз, дабы увидеть происходящее, не было ни желания, ни времени, а дожидаться, пока дверь или стена не выдержат, Тиррам не стал.

— Не так я представлял себе первый полет, — тихо — на фоне грохота рухнувшей двери — пробормотал татан, открывая шире створку остекления балкона.

Некоторые, бывало, организовывали тут стоянки для личного транспорта, но ему хотелось больше простора. И не отделяться от неба раздвижными воротами. Но потом всё же пришлось установить остекление. Очередной удар в дверь — уже в межкомнатную — поторопил. Высунувшись, сначала по пояс, Тиррам аккуратно просунул наружу и крылья. Теперь он стоял на тонком ограждении, балансируя крыльями, лапами и хвостом.

Приготовиться к последнему шагу он не успел. Ни морально, ни физически — лёгкий, но настойчивый порыв ветра просто сдёрнул его с ограждения, воспользовавшись раскрытыми крыльями как парусом. И потянул вверх, вдоль стены. Инстинкты, казалось, вытравленные из души многими поколениями тесноты, взяли своё, позволяя немного управлять полетом-парением, а не ломать крылья о стены и окна. Короткое наслаждение от полета сменилось страхом, когда поддерживающая его сила уменьшилась скачком — Тиррам выпал из восходящего потока. Чтобы хоть как-то удержаться, он взмахнул крыльями. Раз. Другой. Полет из относительно ровного планирования стал рваным, дерганым, ветер и собственные неловкие движения бросали его то в одну, то в другую сторону, относя все дальше от крыши, вглубь улиц-провалов между башнями.

Неожиданно для себя он засмеялся. Кажется, на краю гибели, он был счастлив впервые в жизни.

Глава 22

Пожалуй, самое трудное в переговорах между представителями рас, которые разделяло полгалактики, было не составить словарь-разговорник, отнюдь! Самым трудным было остановить Ошку, которая очень хотела насобирать себе букет хвостов. А уж остальное можно смело записывать в графу «прочие трудности» и приступать к преодолению этих самых трудностей. А начнём мы с модели водорода! Шутка!

Вот нет у нас многих лет, даже месяцев… Да каких месяцев, каждый день на счету! А значит, будем идти быстрым и ленивым путём! Потому первым делом рисуем не атом, а отвёртку, ключи — в меру способностей — паяльник… Потом забиваем на художества, отбираем сумку у Тайрос и вытряхиваем пред морды аборигенов инструменты.

— Мастерская мне нужна! Лаборатория! — перекладывая инструменты с места на место и изображая те или иные действия, пытаюсь донести свою мысль до хвостатых.

Доходит пока плохо. Апартаменты для отдыха — апартаменты, да: несколько лежаков, умывальник и дыра в полу для удаления отходов жизнедеятельности — выделили, пожрать дали, как-никак неудачников на арене ещё немало валяется, а мясо есть мясо, а вот инструменты зажали!

Плюнув на молчащих местных, отошёл в сторону компьютерного терминала и стал его разбирать. А поскольку отвёртка под шестилучевую звезду отсутствовала в наборе татанки, пришлось приложить грубую силу. На этом терпение местных лопнуло, и они, оттеснив меня от терминала, забрали запчасти — мои запчасти! — и понесли их куда-то. Мне оставалось двинуться за ними, изобразив непонимание, когда один из них попытался заступить мне дорогу.

— Не верещи, как потерпевший, подумаешь, хвост отдавили, — два раза. Три.

Отлично! Я наконец-то попал в царство ремонта! Пусть большая часть станков имеет излишне футуристичный вид, и я с трудом могу понять, что это такое, а местами не с трудом. В смысле, не могу понять совсем. А вот токарные, фрезерные, сверлильные вполне узнаваемы. Разобраться с ними будет не сложно, а инженеры клана, с которыми я планирую связаться через Наура, помогут мне в решении одной задачки. Надеюсь, удастся обойтись без сверхтяжёлых металлов и прочего «хрендостаниума», правда, тогда установка получиться слишком громоздкой. Ну, да мне с ней не бегать. Мне с ней в мозгах ковыряться!

Пока Наур был не на связи — мне до него всё равно не докричаться — принялся готовить инструменты и материалы к будущей работе. Порисовать атомы всё-таки пришлось, иначе необходимых материалов я бы не получил. Но до аборигенов дошло-таки, что все мои телодвижения были не просто так, и финансирование было получено, после чего — Наур всё-таки объявился — работа закипела. И в восемь лап установка по образцу ментального обруча Рари была собрана в рекордные двое суток. После чего шлем-приёмник был водружён на башку не успевшего смыться Брама, шлем-передатчик я надел на себя, и по каналам связи, ради которых пришлось распотрошить защищённый коммуникатор Тайрос, полетел заранее подготовленный пакет языка Арги.