Структура

Машина с мигалкой притормозила у въезда во двор, где стоял "форд", но секунду постояв, двинулась дальше. Толик едва слышно выдохнул, убирая ладонь от ключа зажигания.

— Что, памперсы полные? — Хмыкнул Крот, ставя оружие на предохранитель.

— Бодрящее ощущение, — нервно хихикнул Толик.

— Привыкай, боец, такого впереди еще много будет, — пообещал Крот, глянув на часы. — Еще дважды они тут проедут, а потом я пойду работать.

Толик лишь вздохнул, откидываясь на спинку сидения.

Глава тридцать восьмая. Рейнис Дзинтарс. Череда неприятностей.

До ранения Рейнис Дзинтарс считал себя удачливым человеком. Ну, посудите сами — далеко не бедная семья адвокатов, престижная частная школа, крутые друзья. Что еще надо человеку для счастливой жизни? Иногда, правда, все это надоедало. Тогда он начинал ныть и жаловаться на свою судьбу и принимался топить грусть-тоску в алкоголе, зависая в ночных клубах. Но все равно, где-то там, глубоко внутри знал, чувствовал — все ж он везунчик. И, пожалуй, — счастливый человек. Был, правда, один момент, который постоянно отравлял его, Рейниса, существование. Ему не нравились русские.

Этому не было рационального объяснения. Справедливости ради стоит сказать, что Рейнис пытался анализировать свою ненависть, но явных ее корней так и не нашел. Может, все дело было в том, что он не понимал языка. Дзинтарс родился уже в свободной Латвии, которая, мягко говоря, не способствовала тому, чтобы парень из латышской семьи выучил язык, на котором разговаривает треть населения страны. А может быть, негативные чувства родились из-за того, что латышские СМИ постоянно напоминали про оккупацию. И непрерывно твердили, что русский лидер, президент Бутин, целыми сутками только и думает о том, как снова оккупировать его любимую Латвию.

Как бы то ни было, впервые столкнувшись с русскими еще в детском саду, он сделал для себя вывод, что эти люди нарушают некую латышскую гармонию, сложившуюся у него в душе. Позднее, учась в школе, он вдруг понял, что большинство русских, даже говоря по-латышски, мало интересуются народными танцами, латышской музыкой и настоящей историей его страны. Это еще больше ожесточило его. Поэтому, когда в десятом классе, в лагере яунсаргов Рейнис познакомился с Индулисом, членом Перконкруста, он быстро и легко проникся идеями этой организации.

Спустя год он уже участвовал во всех акциях и собраниях "Рижской ячейки" и даже, однажды, был задержан Полицией Безопасности, после того, как они закидали тухлыми яйцами машину российского посла. С ним провели беседу, но молодой парень в строгом костюме говорил какие-то слишком официальные слова, прямо как учительница в школе, и разговор не произвел на Рейниса должного впечатления. А спустя месяц в ячейке появился "мистер Смит".

Появление его, надо сказать, было весьма эффектным. Сидя в подвале в одном из домов на улице Стабу, бойцы "Перконкруста" как раз обсуждали очередную "акцию", когда хлопнула дверь, и в помещение вошел невысокий крепкий мужик лет тридцати. Невыразительное и ничем непримечательное лицо, кепка-бейсболка, простая куртка, джинсы — таких на улице двенадцать на дюжину.

— Привет, парни, — поздоровался он с присутствующими "бойцами" по-латышски, но с сильным то ли английским, то ли американским акцентом. И продолжил с явной издевкой: — все решаете, как измазать русский флаг гнилыми помидорами?

— Ты, дядя, видать адресом ошибся, — довольно грозно проговорил Янис Кродзиньш, двухметровый парень с большими рельефными мускулами, их старший. — Дверь у тебя за спиной.

— Я знаю, где дверь, малыш, — усмехнулся вошедший. — Но, не сомневайся, я как раз по нужному адресу. И у меня предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Выкини его отсюда, — велел Янис Индулису. Тоже довольно здоровый и занимающийся восточными единоборствами Винкелис встал и шагнул к незваному гостю, но тот оказался весьма резв. Индулис вдруг согнулся и с каким-то жалобным звуком ударился головой о дверной косяк. Потом упал и затих. Этого перконкрустовцы стерпеть уже не смогли и гурьбой бросились на наглого иностранца. Но ничего путного у них не вышло.

Рейнис так и не понял, что произошло. Очнулся он лежащим на холодном бетонном полу, чувствуя, как болит правая рука. Кроме того, немного двоилось в глазах. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что все его друзья лежат рядом, а мерзкий иностранец примостил свою задницу на стол, и с усмешкой оглядывает устроенное им же побоище. Подмигнув Рейнису, он громко проговорил:

— Просыпайтесь, мальчики! Я здесь не для того, что бы стучать вам по голове. Как раз наоборот — я жажду дать вам немного денег и кое-чему научить.

Надо сказать, "мистер Смит", как он представился, не соврал. Когда все очнулись и уселись на стулья и диван, гость рассказал, что представляет одну контору, которой тоже очень не нравятся русские. В планах сей серьезной и богатой организации есть пункт — организовать лагеря подготовки бойцов из Перконкруста, которые, в дальнейшем смогут сделать что-то более серьезное, чем забросать яйцами машину посла. "Мистер Смит" извинился за насилие, и пояснил, что так ему удалось быстро и эффективно показать тот уровень подготовки, который должен быть у сидящих здесь ребят.

Говорил гость так проникновенно и логично, что ребята сразу прониклись к нему симпатией и доверием. И даже Кродзиньш, который, поначалу, смотрел волком, ибо не хотел упускать лидерство в ячейке. Впрочем, "мистер Смит" нашел ключик и к Янису, сообщив, что тот, несомненно, останется командиром и, мало того, будет безотчетно распоряжаться денежными средствами, которые он, "мистер Смит", будет им регулярно передавать.

После этого их жизнь сильно изменилась. Через месяц куратор передал билеты на самолет, который унес их в Канаду, где в северных лесах был оборудован тренировочный лагерь. Первые три месяца показались адом — настолько их там гоняли. Бег, полоса препятствий, рукопашный бой, стрелковая и диверсионная подготовка — их мучили по четырнадцать часов в сутки. Потом еще два месяца обучали основам конспирации, тактике городских боев, а так же вдалбливали понятные им идеи об исключительности латышской нации, а так же, не совсем понятные о том, что именно они, латыши, должны показать миру, что человеческое общество может жить и без государства. Рассказывали о коррумпированных политиках, о порочности государственных институтов, о том, как надо выстраивать жизнь населения, когда не будет ни армии, ни полиции, ни иных государственных структур. К концу обучения Рейнис даже удивлялся, почему вначале эти идеи показались ему странными — ведь, действительно, государство, словно клещ, присосалось к народу и сосет его соки. Структурировалась и его ненависть к русским — ведь Россия всегда была сильным государством, империей, поэтому у русских в крови имперское мышление. Они не представляют себе жизни без этой репрессивной машины. Поэтому они ниже в развитии, чем латыши, которые, конечно, смогут сбросить с себя гнет карательного аппарата и заживут так, как надо.

Вернувшись в Латвию, они принялись за дело. Конечно, не они одни — таких групп было множество, а управлял всеми некий Координационный центр, местонахождение которого никто не знал. Их группа полгода готовилась к часу "Х" — сооружали тайники с оружием, организовывали временные базы, следили за политиками и руководителями полицейских и военных подразделений, которых нужно будет убрать в определенный момент. Ну а потом... Все знают, что случилось потом.

Они сделали все как надо. Ну, почти... Девятого мая их послали к так называемому "памятнику Освободителям", где они должны были расстрелять муниципалов и бойцов "Земессардзе", чтобы увеличить панику во властных структурах и оттянуть силы полиции на еще один объект, пока их старшие товарищи расправляются с государственными деятелями и командирами армии, полиции и ополчения. Но они все сделали по-своему. С того момента удача изменила Рейнису.

За день до акции, узнав, где они будут работать, ребят осенило — вот оно! Там же, у памятника, соберутся те, кого они всегда ненавидели — русские, которые поддерживали оккупацию их любимой страны! Что будет страшного, если кроме муниципалов и земессаргов умрут еще и несколько десятков этих?

Расплата за нарушение приказа наступила в тот же день. Во-первых, непонятно как, но среди "колорадов" оказались несколько человек с оружием, которые не побоялись дать отпор. Он получил тогда три пули и, если от двух его спас броник, то третья раздробила плечо, после чего его левая рука так до конца и не восстановилась. Трое его товарищей погибло. Во-вторых, им досталось от командования. Он никогда ранее не слышал, чтобы "мистер Смит" так орал. В назидание всем, Кродзиньша расстреляли. А его, после госпиталя, понизили в должности, уменьшив денежное довольствие. И теперь он, вместо того, чтобы быть бойцом боевой группы, оказался простым связным.

На этом неудачи не закончились. Его родители, оставшись без работы, уехали в деревню, где попали в рабство к местной банде. Он, как было положено, подал рапорт "мистеру Смиту". Конечно, его семью освободили, а банду, как и должно было быть, помножили на ноль. Вот только "мистер Смит" не торопился — видать еще не забыл "прокола", поэтому к моменту освобождения, его мать и сестра были неоднократно изнасилованы, а отец жестоко избит, поэтому теперь Рейнис половину своего денежного довольствия отдавал на лечение родных.

Жил он нынче один в четырехкомнатной квартире. Ну как один, поняв, что кому-то надо вести хозяйство, завел себе русскую рабыню, которая убирала и готовила, а так же иногда согревала постель. Это была уже третья девчонка, первая сбежала, а вторая попыталась его убить. Поэтому, к выбору последней он подошел с выдумкой — сначала выследил и убил членов ее семьи, а потом явился к ней этаким спасителем, чередуя кнут и пряник. Искать себе латышку он не спешил, может быть, он это сделает позже, когда соберется жениться и завести себе детей. Все-таки латышка не должна быть рабыней. А эта Маруська пока его устраивала — по-латышски говорила, и бог с ней.

— Закрой за мной дверь, — велел он Машке, которая молча кивнула в ответ на его строгий взгляд. — Вернусь к двум, чтоб обед был готов!

— Хорошо, — тихонько ответила та, покорно сложив руки на переднике.

Привычно глянув на экран домофона, Рейнис проверил оружие и вышел в подъезд. Дождавшись, пока щелкнет замок, он пешком спустился по лестнице, мысленно прокручивая в голове предстоящую работу. Он должен был пополнить оружием седьмой и двенадцатый тайник, а затем явиться к третьему пункту наблюдения и снять данные с камеры, которая фиксировала машины, проезжающие через КПП "Структуры". Эта группировка очень волновала командование, поэтому за периметром ее базы было установлено круглосуточное наблюдение. Рейнис подозревал, что со дня на день последует штурм — командование каждый день передавало ему указания, связанные с этой, безобразно сильной организацией.

Кивнув охраннику на входе, он, убедившись, что на улице спокойно, спустился на этаж ниже, туда где находилась подземная стоянка и подошел к своему джипу. Машин было мало, впрочем, как и жильцов в этом элитном доме, который находился под охраной комитета национального спасения. Негласно конечно, для всех квартал "держала" небольшая охранная фирма.

Джип привычно отозвался на сигнализацию, Рейнис уселся на водительское сидение и, не успев повернуть ключ, почувствовал неприятный укол в ягодицу.

— Что это еще за херня, — пробормотал он, пытаясь приподняться и посмотреть, что его укололо, но это ему не удалось. Окружающая действительность расплылась, и он потерял сознание.

Очнулся Рейнис от пиканья монитора. Что такое кардиомонитор он уже знал, после того, как почти две недели отвалялся в госпитале. Но нынешнее пробуждение здорово отличалось от предыдущего. Во-первых, это помещение не особенно было похоже на больницу — слишком много тут стояло явно немедицинского оборудования. Во-вторых, его руки и ноги были пристегнуты наручниками к ложу, на котором он лежал. В-третьих, помимо двоих докторов в белых халатах, рядом с его койкой, сидя в кресле, расположился смутно знакомый мужик в дорогом сером костюме. Рядом, в инвалидной коляске, находился еще один, постарше.

— С пробуждением, господин Дзинтарс, — поздоровался инвалид по-латышски, но Рейнис сразу определил по акценту — русский. — Как ваше самочувствие?

— Спасибо, неплохо, — осторожно ответил он, прислушавшись к себе. Кроме небольшой головной боли, никаких проблем в своем организме он не ощущал. — А где я?

— Здесь, господин Дзинтарс, вопросы задаем мы, — почти ласково произнес инвалид и показал Рейнису небольшую коробочку с каким-то регулятором и кнопками. — А чтобы вам было понятнее, я проведу сеанс разъяснения. Вот смотрите, это пульт, который регулирует болевой центр в вашем мозге. И не только. Я сейчас покручу регулятор, прислушайтесь...

Непонятный инвалид медленно повернул ручку на пульте, а в теле Рейниса родилась боль. Не в руке, не в ноге, а везде. Сначала легкая, но с поворотом ручки она становилась сильнее и сильнее... Вот она стала непереносимой, Рейнис открыл было рот чтобы крикнуть, как в этот момент инвалид нажал на какую-то кнопку. Крик застрял в горле у Дзинтарса, внезапный паралич горла не позволил ему вытолкнуть воздух их легких. Рванувшись, он попытался вскочить, но наручники безжалостно врезались в запястья и в щиколотки. Прокусывая губу, Рейнис выгнулся дугой и вдруг боль внезапно пропала. Упав на ложе, Дзинтарс быстро-быстро задышал, смаргивая выступившие слезы.

— Ничего не болит? — Поинтересовался инвалид, по-прежнему удерживая пульт в руках. — Может повторить?

— Не надо, — прохрипел Рейнис, пытаясь вытереть слезы плечом, но наручники не дали ему этого сделать. — Дайти попить... Пожалуйста.

— Дайте ему воды, — по-русски приказал второй господин в костюме. Один из докторов в белом халате подошел к кулеру и наполнил стакан. Потом, приподняв Рейнису голову, влил ему в рот несколько глотков.

— Вот видите, господин Дзинтарс, мы прислушиваемся к вашим просьбам, — усмехнулся инвалид, вертя пульт в руках. — Понимаете ли, мы тут немного подправили ваше тело. Помимо болевого контроллера, который находится в одной из ваших многочисленных костей, мы еще вставили вам в глаз камеру, а в ушную раковину — микрофон.

Ловко подкатив кресло к столу, инвалид повернул ноутбук экраном к Рейнису. На экране Дзинтарс увидел картинку, которая точь-в-точь повторяла то, что он видел в данный момент собственными глазами. — Отличная технология, уверен, что вы совершенно их не чувствуете, ведь так?

Рейнис шмыгнул носом, на что инвалид вдруг крутанул регулятор, и боль лавой разлилась по всему телу.

— Господин Дзинтарс, надо отвечать, когда я спрашиваю, — наставительно продолжил этот палач, когда он отдышался. — Вам это понятно?

— Да, да, — быстро проговорил он, снова смаргивая слезы. — Я ничего не чувствую!