Вздохнув, что против силы не попрёшь, всплакнула. Пришли её подруги, меня допустили к столу на равных. Я всех одарила дорогими подарками, из ресторана привезли хорошего вина, все быстро захмелели. Начались расспросы, много ли у меня уже было мальчиков и какого размера мне больше нравится. Узнали, что первый опыт у меня только намечается, получила кучу глупых советов как привязать мужика к себе. Учитывая, что все они были разведёнки, толку от того, что они говорили, было немного. Чтобы сделать им приятное, приходилось терпеть.
Вечером рельсом добралась до заведения. Госпожа каждой выдала пилюли, увеличивающие мужскую силу. Мы принялись отрабатывать контракт. Утром клиенты лежали пластом, даже тройная доза возбудителя не могла оживить павшего бойца. Вызванный врач установил острую передозировку, их отвезли в больницу. Нотариус подтвердил выполнение контракта, и мы отправились в порт. На Материк, в расчёте на новые приключения, решили идти на круизном лайнере.
Недовольно гудим, задавая тон, мелкота толком не понимает, но поддерживает — старшая обещала романтику, а тут банальная дойка бычков.
— неужели вы ничего интересного не услышали?
Пошептавшись, выбрали Хризалину отдуваться — стоило исполнять такой сложный этюд, когда можно весьма просто всё вытрясти.
Согласно оскалились — точно, точно!
— вы забываете о действующих законах и прочих ограничениях.
-хором выводим:
Не нужны нам законы и прочие путы!
— вам часто придётся действовать с учётом заблуждений принятых в отсталых социумах.
Для этого надо уметь использовать косвенное воздействие.
Гармала бурчит — старшая намекает, что мы должны больше думать.
Негодующе взвыли и принялись скакать вокруг неё, постепенно сужая круг.
Как сладостно полёта прелесть ощущать. В воздухе развернулась и приземлилась на четыре конечности.
Малость так постояв, опрокинулась на спину и блаженно потянулась.
— все ползите сюда.
Приоткрыв один глаз, посмотрела на наставницу, метров двадцать, сама закинула так пусть сама и тащит, опять потянулась, изгибая спинку.
— до чего мелкота ленивая, даже по второму разу полетать не хочет.
Мгновенно вскакиваю и бегу к старшей. Радость полёта удалось испытать даже по третьему разу.
— всё, хватит, продолжаем занятие.
Тут же плюхаюсь на спину и распахиваю в зевке пасть. Чувствую, как меня начало тянуть за ноги. Хорошо, камушки снизу перекатываются, массаж обеспечивая.
Арека обличает — старшая за наш счёт силовое лассо практикует. — Дружно начинаем хихикать.
— что делать, если сами учиться не хотите, так хоть в качестве учебного пособия сгодитесь.
Начинаю подозревать что-то ужасное, но глаза раскрывать решаю погодить.
Подскакиваю от визга Розки. Подруга носится вокруг собственного хвоста, стряхивая со шкуры что-то невидимое.
Камилла поясняет — активация арахнофобии. Десять минут, разобраться и снять. Не успеете, навешу на всех.
Как говорится 'не мытьём так катаньем', но наставнице удалось нас напрячь, еле поспели. Розалина обессилено шмякается на камни, мы готовы внимать.
Когда поднялись на борт, профессионалки, которых было в избытке, поинтересовались, под кем мы ходим. Показали своё предписание, они под впечатлением предложили нам скоординировать свои действия.
На третий день плаванья обнаружили, что наши карточки аннулированы, подивились жадности и неблагодарности бывших клиентов. Мы же ведь особо не тратились, подумаешь, каюта экстра-класса на пятерых и ванна с шампанским с утра. Впрочем, не очень опечалились, желающие поделиться с нами своими сбережениями, выстраивались в очередь.
Действовали по следующей схеме, сначала профессионалки укрепляли клиента в вере в его мужскую силу, затем мы, устроив скачки, его выматывали, после они его реабилитировали.
Научились имитировать оргазм, правда, удовольствия от этого не прибавилось. Просто было забавно, как этот пыхтящий и потеющий придаток к именному отростку раздувается от гордости за свою мужскую силу. Затем мы начинали заезд, предварительно запихав ему в рот пригоршню пилюль, благодаря нам лазарет быстро наполнялся. На десятый день плаванья от нас стали шарахаться, стало скучновато. Получив большие откупные, пересели на Имперский крейсер. На нём девочки любезно поделились с нами мальчиками, да и сами были не против, объездить новеньких.
Двое суток были в раю.
В школу прилетели на боевом диске. Когда приземлились, стекли по трапу, целовали бетон полосы и благодарили пилотов за то, что пожалели, шли с ускорением всего в десять 'Ж'.
Долго порадоваться жизни не получилось. Пришла воспитательница и, стимулируя стёком, погнала на полосу препятствий то, что мы были одеты в дорогие наряды, в расчёт не принималось.
По истечении двадцати семи минут кошмара от одежды остались окровавленные лохмотья.
Затем, видя наши жалкие успехи, догадалась заглянуть в личные дела.
Выслушав удивление, что выжили на полосе, предназначенной для второго курса, были отправлены в лазарет.
Там, прослушав нашу печальную историю, посоветовали в следующий раз умереть, а то практики по оживлению у них маловато. Были быстро приведены в порядок и отправлены на склад подбирать форму. На вопрос, в чём дойти до склада, было просто пожатие плечами.
Пошли в нижнем белье. К нашему удивлению, это никого не взволновало, хотя красивых мальчиков было предостаточно. Заблудиться с ними не успели. Подошла девчонка, чуть нас постарше, с повязкой на рукаве и поинтересовалась, почему нарушаем форму одежды. Решили, что она слепая, раз не видит, что мы голые.
Она сказала, что мы не голые, а частично одетые по форме зеро, поэтому просьба снять с себя лишнее. Решили, что она какая-то озабоченная. Затем, заметив группу бегущую голышом, удивились и быстро стянули с себя трусики. Услышали, что так значительно лучше и любезно согласилась провести до склада. Больше нас никто не останавливал.
Склад поразил, прежде всего, там присутствовал швейный комплекс 'арахнид 307-б'.
Он снял с нас мерку и быстро спаял по фигуре комплект повседневной одежды.
Прикинули, стоимость только нижнего белья не меньше ста империалов. Также получили
пакет с косметическими и гигиеническими средствами.
Форма сидела как влитая, как ни крутились, как ни изгибались, нигде ни одной складочки,
остались весьма довольные.
Далее нас отвели в распределительный центр. Где, взяв наши дела, поинтересовались, почему мы всё ещё живы, ведь нас перепутали с пятёркой второго курса, а у них по плану должна быть полоса препятствий. Заявили, что так просто от нас не отделаются. Обнадёжили, что будут стараться и повели в жилой комплекс.
Такой дорогой отделки мы не ожидали. Стены обшиты янтарным буком, в ванной назначения половины приспособлений не поняли, новейшая голографическая панель на полстены стоимостью в полторы тысячи и ещё персональная горничная.
Прокрутили всё это, обсудили, пришли к выводу, что пользоваться всей этой роскошью придётся очень редко и очень быстро.
Лозка свысока рявкнула на прислугу. Были безжалостно избиты, причём, все пятеро. Затем, нам вправила суставы и велела идти на ужин. Где столовая, спросить не решились. Пристроились к девчонкам, интуиция не подвела, первый курс блок 'В'. Как новеньких, нас оттеснили в хвост. Так даже удобней присматриваться к сокурсницам.
В очередной раз поразились роскоши убранства и качеству еды.
Чувство, что влипли, усилилось.
На занятиях возмутились — а где же мальчики?
Нас просветили, что все мальчики, которых мы видели, это курсанты Гвардии и их территория примыкает к нашей. Бегать туда не возбраняется но, кто попадётся, запирают в карцер на два часа.
Мстительно хихикаем на этих наставниц, которые, оказывается, во все времена одинаково тупят.
Замечаю, что Камилла нас насмешливо осматривает.
Толкнула локтём Беллу, малость напряглись, просительно вопить — старшая, дай хоть немного в облаках повитать!
— в расе это не приветствуется, вы должны объективно оценивать ситуацию.
Другие девчонки в недоумении, о чём это мы? Шепотом просвещаем, что там старшие ничего не напутали, а провели этюд с целью поставить задавак на место.
По недовольному рычанию стаи поняли, кто будет следующей жертвой.
Для закрепления успеха обозвала всех безмозглыми зубоскалками.
Белладонна добавила — к тому же с явным нечленораздельным недержанием.
Вместе с воплями посыпались угрозы, что с нами сделают, когда догонят и отдубасят.
Печально сокрушаюсь — какая убогая фантазия.
— Стоп! разборка после занятия.
Дальше идёт мелькание кадров из жизни курса.
Три года спустя.
Огромное пространство в виде пирамиды, стены светятся, в центре, в силовом поле, женщина.
Слышатся голоса:
— трое суток воздействия, процесс изменений стабилен, организм истощён на шестьдесят два процента, желательна энергетическая подпитка.
— сколько она ещё продержится без подзарядки?
-порядка двух часов.
— малую подпитку разрешаю.
В пирамиду входит наставница. Она начинает ласково гладить и целовать Катрин. Та, начала помаленьку оживать, из глаз полились слёзы. Её заверяют, что скоро всё кончится, ещё немного потерпит и можно умереть. Она шепчет, что эти тупые шутки наставниц о скорой кончине уже достали, так что пусть все старшие идут топиться в море, а если не пойдут, то когда она отсюда вырвется, всё равно их всех утопит.
Так же выслушала, что подобного рода угрозы учениц весьма банальны, обе смеются.
Шестой день инициации.
Вкатывается стол, тело кладут на него и начинают вводить в суставы электроды.
Всё тот же голос.
-тридцать процентов мощности — тело начинает реагировать, мышцы сокращаются.
-шестьдесят семь процентов — непрерывный крик боли.
-девяносто два процента — тишина, только изо рта идёт пена.
-сто процентов, изменение завершено, организм выдержал, душа не пожелала покинуть тело.
Глаза открываются, она одним движением освобождается от держащих её креплений.
— добро пожаловать к своим, сестра.
-Ваш ребёнок не соответствует минимальным Имперским нормам, поэтому подлежит выбраковке — голос спокойный, холодный. С трудом узнается в этой опасно-красивой женщине прежняя Катрин.
-но вы же можете его спасти — голос тихий, просительный. Некрасивая женщина, сидя на кровати, прижимает к груди орущий комочек плоти. Со страхом и надеждой смотрит на сестру милосердия.
-вы были предупреждены на ранней стадии беременности, что зачатие было незаконно. Притом, под воздействием алкоголя. Также, когда вы отказались прервать беременность,
вам было предложено переселится на территорию, свободную от закона о рождаемости. Вы опять же отказались — одним движением оказывается у кровати и забирает младенца, у того сведённые в кучу бессмысленные глаза.
Женщина визжит и пытается отобрать ребёнка. Естественно, ей это не удаётся, она бьётся в истерике и кричит — будьте вы все прокляты, ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Ей делают укол успокоительного.
Голос за кадром — после принятия закона о рождаемости за год на территории Империи выбраковке были подвергнуты одиннадцать тысяч семьсот три новорождённых.
Толпа врывается в квартиру. Катрин в белоснежной боевой форме департамента здоровья. Делает бунтарям ручкой и закрывает массивную дверь в потайную комнату. Слышен звук взрыва, через некоторое время она выходит, с интересом рассматривая обугленные останки, один шевелится. Наступив ему на шею ждёт, пока перестанет дёргаться. Затем выходит на лестничную площадку. Встречается ещё с двумя нашими, отставным гвардейцем и гражданином, работником коммунальной службы. Переступая через трупы, поднимаются выше. Из квартиры выскакивает женщина, пытаясь вцепиться ногтями в лицо, мелькает нож, и она с перерезанным горлом скатывается вниз. По лестнице на крышу поднимаются уже вчетвером.
Крыша плоская, на ней стоит будка, явно первоначально не входившая в план постройки. Из неё извлекается тяжёлое вооружение.
Внизу беснуется толпа, раздаются выкрики: долой Империю, долой убийц детей. На дерево вешают мальчишку в кадетской форме. Катрин начинает стрелять, стреляют так же с соседних крыш, огонь плотный, раненые и убитые устилают место казни. Кто-то из боевиков даёт очередь по кадету, тот заваливается на бок.
Боевики пытаются штурмовать крыши.
Над улицей медленно летит бомбовоз, выливая горючую смесь, температура у неё всего пятьсот градусов. Недостаточно, чтобы поджечь дома, но вполне хватает для людей. Многие пытаются спастись во дворах, но их обстреливают с крыш. Крыши держать легко, достаточно на лестничную площадку сбросить химическую бомбу как у штурмующих надолго пропадает охота. Газ тяжелее воздуха, контактного действия, противогазы не помогают, соприкосновение с кожей вызывает волдыри, он так и называется — крапивный. Период распада — два часа.
Вторая неделя бунта, идёт зачистка. Город разбит на сектора, у гвардии сканеры, реагирующие на живые объекты. Ещё они используют 'зудилки', гражданских с оружием уничтожают сразу, прочих ведут на сортировочные пункты.
У Катрин уставшее лицо, осматривает мать, прижимающую к себе мальчика, отклонений не обнаружено, поэтому будут жить.
Старик пытается доказать свои прошлые заслуги, от него несёт перегаром, бесполезен, отравленная игла входит в сонную артерию, две пары рук подхватывают падающее тело и швыряют его в контейнер. Он почти полностью забит телами, чтобы не нервировать очередь, пункт отбора загорожен звуконепроницаемым пологом.
Контейнеры отвозят на заводы по производству метана.
-старшая, мы не поняли, они, что так отсортировали и выбраковали пятьдесят миллионов?
— Нет, на Материке в ходе бунта и последующей зачистки погибло девять миллионов семьсот три тысячи сто один человек. Основная масса паразитов была истреблена в созданных для них трёх городах-островах. Операция 'ласковая пасека'.
Г-Ос Lasioglossum, население 17 миллионов. Уничтожен путём закачивания и подрыва в системе водоснабжения гремучей воды.
Задумались, небольшое количество воды взрывать умеем.
Хихикнула, вспомнив, как Розку подорвала, когда она из лужи лакала. Потом зачем-то с воплями за мной гонялась.
А вот устроить большой БАХ как-то на ум не приходило. Из кучки, где сидит Белла, послышалось оживлённое шушуканье. Прислушалась 'если совместить шесть векторов воздействия в одной точке и поляризовать...'.
Поскребла ноготками по камню. Надо срочно совершенствовать пассивный сканер и рассеивающее поле, а то, чего доброго, вместе с озером на небеса взлетишь. Затем, обратив внимание на снисходительно улыбающуюся старшую, поняла, что подруги не учитывают какие-то важные факторы. Успокоилась, решив не напрягаться.
— Цветана!
— потрясла головой, веки расклеились — чего? Не видишь, отдыхаю.
Пришлось в очередной раз убедиться, что у медры арсенал воздействия весьма разнообразен. Живот распёрло, в боку закололо, волосы встали дыбом, кости на ногах начали скручиваться.
