Могильщик. Не люди

Про хабар Велион даже не вспоминал. Хотя, возвращаясь, наткнулся на валяющийся по дороге кошель, машинально на ходу распутал пучок мелких змей и сунул добычу в рюкзак.

Добравшись до перекрёстка, Велион свернул. Мощь, сосредоточенная буквально в половине квартала, подавляла. Большая часть домов на этой улице рухнула, а из-под руин, обрамлённых густыми зарослями кустарника, торчали чёрные стволы деревьев. Могильщик некоторое время изучал руины, по которым ему предстояло пройти. Змеи и проклятья виднелись повсюду, они торчали из-под груды камней, таились в пустотах. Костей и металла почти не было видно, но стоит неосторожно наступить, и горсть земли или несколько посыпавшихся кирпичей могут привести заклинания в действие.

В такие моменты могильщик жалел, что у него нет сапог из той же чёрной кожи. Так же можно было помечтать о плаще и шляпе. И, конечно, исподнем, защищающем самое важное для мужчины.

Внимание могильщика привлекли кусты, растущие по краю завала. А вернее, пара кустов, высаженных будто специально — их кроны смыкались, образуя некое подобие арки. Велион заглянул под эту "арку" и с удивлением обнаружил лаз, да ещё и подходящего для взрослого мужчины размера.

Из лаза на могильщика мрачно смотрела невероятно уродливая крыса с налитыми кровью глазами и торчащей из груди атрофированной лишней парой конечностей. Она сидела на задних лапках и принюхивалась, будто бы стараясь определить, съедобен ли пришелец.

— Пошла вон, — сказал могильщик крысе, но та и усиком не повела.

Тогда Велион подобрал камень и бросил в крысу. Тупая тварь сначала никак не среагировала, попытавшись увернуться уже слишком поздно, и камень угодил прямо ей в грудь. Крыса пискнула и издохла, лишь все три пары её лапок согнулись в предсмертной судороге. Откуда-то из ближайших ходов высыпало с полдюжины товарок погибшей, которые незамедлительно принялись её пожирать.

— Вы совсем как люди, — печально проговорил могильщик и начал пробираться по лазу.

Руины явно были обитаемы, а по слухам в самых хреновых местах вообще нет никакой жизни, даже насекомых. Здесь же как минимум жили пауки — паутина свисала с практически каждого "угла" — а значит, и те, кем пауки питались. Кроме того, тот лаз явно укрепляли, чтобы он не обвалился: уже через два десятка футов Велион наткнулся на распорку, подпирающую кусок стены. Рядом со стеной дрожала невероятно огромная улитка, из-за размеров лишившаяся ракушки. Судя по комку шерсти, едва торчащему из-под омерзительной слизистой массы, улитка переваривала одну из многочисленных крыс.

— Грёбаная мерзость.

Лаз кончился через пятьдесят футов. Могильщик очутился среди руин, обильно поросших кустарником и практически свободных от обломков стен. Тропа была узкой, но идти по ней было можно без особых проблем. Наконец-то появились кости, а в кустах мрачно поблёскивали тусклые змеи цвета свернувшейся крови.

Что-то впереди сосало из них энергию, и Велион хотел выяснить — что.

Тропа петляла среди зарослей, часть деревьев росла под большими углами к земле — видимо, укоренились на осевших насыпях. Могильщик едва не расшиб себе лоб об одно из них, пока смотрел под ноги.

Наконец, он выбрался на свободный участок улицы, посреди которого и находилось нечто, пожирающее энергию.

Это явно был амулет, но размером со статую. Чудовищное и неестественное переплетение человеческих костей, на некоторых из которых ещё оставались клочки плоти, и медной проволоки, удерживающей останки и соединяющей их в единую конструкцию. Складывалось впечатление, что кто-то пытался сделать паука из человеческих костей — у фигуры было по две пары рук и ног, в грудную клетку будто бы врастили три головы. Статуя стояла спиной к Башне магов. Казалось, будто она, раскинув руки, пытается удержать нечто, находящееся вне Бергатта, не пустить это в город и окрестности.

И это нечто сияло таким количеством энергии, которого хватило бы на то, чтобы превратить несколько ближайших кварталов в мелкую пыль.

Велион побоялся приближаться к статуе — тут его не спасли бы не то что перчатки, но и анти-магический плащ вместе с тройным слоем исподнего. У могильщика, казалось бы, привычного ко всякому, даже сердце начало биться учащённо, настолько его поразило увиденное. Но, успокоившись и как следует рассмотрев статую, он понял — это защитный оберег, а не оружие. Нет, сунься он ближе, от него бы и мокрого места не осталось. Однако если просто пройти мимо (на достаточном, конечно же, расстоянии), с ним ничего плохого не случиться, хотя артефакт с таким чудовищным зарядом запросто мог уничтожить всё живое даже на большом расстоянии.

Оберег защищал не от людей — они же с Хаслом спокойно прошли дальше, парень, как будто, поначалу даже ничего не заметил. Впрочем, могильщик не мог сказать, что именно происходило с охотником в городе.

Такая мощь нужна только для того, чтобы сдержать что-то подобное по силе. На ум не приходило ничего, кроме Серого Зверя. Тёплый ветер, шумевший среди почти лысых ветвей, как будто подтверждал это. Могильщик так толком и не понял, кто такой был для местных Урмеру, но Эзмел с уверенностью говорил, будто грёбаный маг не даёт туману проникнуть на земли живых.

Шемех — лжец. Возможно, он надеялся, что защита спадёт после гибели Урмеру. Но увиденное могильщиком говорило об обратном — сумасшедший создал этот защитный амулет, а могильник дал ему такую прорву энергии, которая не рассеется за десятки лет.

Для этого колдуну всего-то пришлось убить двоих и искалечить как минимум ещё одного человека. И наверняка подобные "скульптуры" расставлены по всему периметру города.

Но цель ведь оправдывает средства? Разве это не меньшее зло?

Список людей, которых Велион поклялся убить, пополнился ещё одним именем. Без грёбаных магов это место станет только лучше.

Могильщик снял шляпу перед теми, кто погиб для того, чтобы стать частью этой защиты.

Пока же ему нужно выяснить сможет ли потомок этих людей продолжать путь мести. Если нет — он, чужак, возьмёт эту обязанность на себя.

* * *

Очнулся Хасл от грызущего чувства голода. Осознав, что он всё ещё находится в Бергатте, охотник едва не поддался паническому желанию резко вскочить на ноги и бежать, куда глаза глядят. В большей степени от этого порыва его сдержали воспоминания о жутких скелетах, один из которых пытался в него вцепиться, чем твёрдая воля.

Хасл медленно и очень осторожно сел. В горле запершило так, что он раскашлялся, с трудом преодолев приступ только к тому моменту, когда глаза уже готовы были вылезти на лоб, а лёгкие вывалиться изо рта. Рядом, буквально в паре шагов, мирно посапывал могильщик, прикрывший лицо шляпой. Кажется, время уже перевалило за полдень. Выходит, охотник валялся без сознания три или четыре часа, не меньше. Ничего удивительного, что он захотел есть.

— Велион, — прохрипел Хасл, начиная рыться в своей поясной сумке.

Могильщик мгновенно напрягся и уже через секунду снял с лица шляпу.

— Я уж думал, ты сдох, — прокаркал он осипшим после сна голосом. — Хотел идти дальше один.

Еды, которую Хасл захватил из города, почти не осталось — горсть орехов да полоса вяленой говядины. Охотник с жадностью съел остатки пищи и надолго присосался к фляжке с водой, осушив её почти до дна. Но съеденного едва хватило, чтобы только притупить чувство голода. Посмотрев на могильщика, охотник с удивлением увидел, как тот раскладывает на тряпочке куски белого сыра, сушёную землянику, свежие яблоки и ломти варёного мяса, покрытого белыми комочками застывшего жира. Жестом он пригласил Хасла присоединиться к трапезе.

— Где ты это взял?

— У пастухов, где же ещё?

— А мне в дорогу ничего не дали.

— Мне тоже, — усмехнулся Велион. — Я взял сам.

— Своровал? — поразился Хасл. — Это же... это...

— Плохо, да, — задумчиво отозвался могильщик. — Но я не собирался афишировать то, что собираюсь рвать отсюда когти по завершению дела. Мало ли кто захочет прихватить меня на обратной дороге, чтобы разузнать о содержимом моей сумки или кошеля. И знаешь, парень, от некоторых вещей из тех, которым вас обучил Урмеру, просто нельзя отказываться. Они помогут вам прожить в дальнейшем.

— Но ты...

Усмешка могильщика неожиданно стала злой.

— Ты думаешь, что я здесь задержусь? Когда Урмеру отдаст концы, и мы с тобой выберемся из могильника, я сделаю ручкой этому проклятому месту. Неужели ты думаешь, что я буду рисковать жизнью, оставаясь здесь? Меня здесь ненавидят. И я не хочу, чтобы вину за все ваши беды кто-нибудь решил свалить на чужака, при появлении которого начались все проблемы. Если ты не планировал избавиться от присутствия пришлого могильщика как можно быстрее, ты идиот.

Охотник ничего не ответил, он усиленно жевал, поглядывая куда-то в сторону.

— Вижу, что планировал. Тогда, быть может, у тебя есть будущее как у лидера. — Велион хлопнул Хасла по плечу. — Не переживай. Я нашёл достаточно монет, чтобы дотянуть до весны, а у меня в запасе ещё целых два месяца для увеличения моего богатства. Если мне удастся кое-что выспросить у Урмеру перед тем, как он умрёт, это будет самой большой наградой за поход в Бергатт.

Хасл даже на пару секунд перестал жевать от удивления.

— О чём ты хочешь у него выспросить?

— Хочу узнать, что здесь происходило семьдесят лет назад.

Охотник какое-то время помолчал. А потом рассказал о видениях, которые начали его посещать в последние дни. О молодой парочке фермеров, лодке с магами и живом городе.

— Возможно, во всём этом есть доля правды, — сказал Велион, выслушав истории. — В жизни ты точно ничего подобного не видел, так что, быть может, магия пробудила в тебе возможность заглядывать в прошлое. Говорят, такой дар изредка проявляется у не стихийных магов, но он не пользуется большой популярностью, ведь куда полезней предсказывать будущее. Но этого, насколько я знаю, не может никто. — Могильщик сунул в рот последний ломтик кислого яблока и скривился. — Ладно, пошли, нам ещё многое нужно сегодня сделать.

Они пустились в дорогу по могильнику. Велион продолжал отмерять дорогу широченными шагами, Хасл едва поспевал за ним. За последующие пару часов путники задержались лишь дважды. В первый раз могильщик несколько минут изучал завал, перегородивший улицу, а потом пошёл в обход. Во второй они едва не угодили буквально в сияющий от проклятий переулок, и Велион какое-то время искал свободную дорогу. Всё это время он сосредоточенно молчал, да и у Хасла, если честно, не было никакого желания болтать.

На самом деле, чем дальше они продвигались вглубь Бергатта, тем менее мрачно выглядел город. Чёрные деревья, которые на окраине иногда росли непроходимыми чащами, практически перестали попадаться. Скелеты, конечно, никуда не исчезли — однажды они прошли через площадь, буквально заваленную костями так плотно, что земли практически не было видно — но и их как будто бы стало сильно меньше. На домах, становящихся всё выше и красивей, местами ещё не облупилась краска, кое-где сохранились показавшиеся Хаслу волшебными разноцветные стеклянные витражи. А у одного из поместий, практически полностью заросшего одичавшими садовыми деревьями, охотник даже остановился, чтобы рассмотреть полтора десятка статуй, раскрашенных в весёлые цвета.

— Я в жизни ничего такого не видел, — сказал Хасл могильщику. Тот в ответ хмуро хмыкнул.

По крайней мере, ожившие призраки охотнику больше не мерещились, и он спокойно продолжал дорогу, лишь изредка покашливая. Даже рана на голове практически перестала напоминать о себе, настолько Хасл увлёкся разглядыванием диковинных вещей. В то же время он надеялся, что видит всё это в последний раз жизни, и нога его не ступит больше в Бергатт.

Башня становилась всё больше и больше. В отличие от домов и статуй на ней не было ни грамма краски, либо же кладка обгорела где до пепельно-серого, где до тускло-чёрного цвета. В высоту башня достигала двух сотен футов, если не больше, и при этом чётко становилось понятно, что нескольких последних этажей не хватает.

В конце концов, ближе к вечеру от громады башни двух путников отделяла только площадь да щербатая стена, окружающая двор. Ворота сиротливо валялись посреди абсолютно пустого пространства, но могильщик встал на границе площади как вкопанный.

— Наверное, когда они ударили, верхушку снесло, — сказал Велион, задумчиво глядя на башню. Потом его взгляд опустился под ноги. — А тут у нас полное дерьмо. Я даже не знаю, как нам идти дальше.

— А что тут? — спросил Хасл, продолжая смотреть исключительно на Башню Друга. Что-то непреодолимо притягательное было в её мрачном контуре, отчётливо выделяющемся на фоне вечернего неба.

— Под нос себе посмотри, колдунишка недоделанный.

Охотник с трудом отвёл взгляд от Башни и взглянул себе под ноги. Казалось бы, ничего такого на площади не было, но...

На расстоянии примерно двух ярдов от того места, где они остановились, шёл ряд небольших серебряных булавок, вбитых между плитками. Расстояние между булавками составляло примерно три ярда. В трёх ярдах за первым рядом Хасл разглядел ещё один ряд. И ещё. И ещё... В какой-то момент одна из булавок ярко вспыхнула, и эта вспышка прошла по всей площади. Через полминуты сверкнула уже другая булавка, потом третья, но в каждый раз сияние охватывало всю площадь.

Теперь Хасл почувствовал энергию, исходящую от пустой на первый взгляд площадки. Они проходили мимо куда более мощных источников силы, но чтобы убить парочку проходимцев здесь хватит с головой.

— Что это? — спросил Хасл. — Какое-то заклинание, сотворённое во время войны и сохранившееся до наших дней?

— Эту волшбу накладывали уже после войны. Твой Урмеру подстраховался на случай незваных гостей. Если перейти границу... не знаю, что именно произойдёт, но точно ничего хорошего. Теоретически, всю сеть активирует одна булавка, если вырвать её, то всё полетит к чертям. Но каждый раз это разная булавка, мать её. Если ошибиться... ну, умрём ярко. Кроме того, Урмеру сразу узнает о нашем приходе.

— Как? Он видит нас?

— Нет, сейчас он нас, надеюсь, не видит, если, конечно, не сидит весь день где-нибудь у окна, подперев подбородок кулаком, и с замиранием сердца ждёт нашего приближения. Это сигнализация.

— Что?

— Ты отупел на хрен? Ни разу не натягивал верёвку с колокольчиком перед ночёвкой?

Хасл и хотел бы сказать, будто понимает о чём речь, но не мог. Велион принялся объяснять, зачем это нужно, однако почти сразу замолчал и зло сплюнул.

— В общем, мы в жопе, — сказал он через пару секунд. — И я не знаю, как нам из неё выбраться. Ладно, стой здесь, сейчас что-нибудь придумаю.

Могильщик прошёл вдоль площади и остановился у края. Постоял там какое-то время, сунулся к границе "сигнализации", но отшатнулся, словно его кипятком окатило. Подступился ещё раз, шаря в пустоте руками, продвинулся практически к полосе булавок... и вновь отпрыгнул, потому что в воздухе сухо затрещало, как от жара, а перед лицом могильщика сверкнул разряд молнии. Мрачно матерясь под нос, Велион развернулся, миновал Хасла и ушёл в другой конец площади. Там он простоял недолго и, даже не пытаясь подобраться к полосе булавок, вернулся к охотнику.