Часть пятая Дневник Тринадцатого Императора

В самом конце кабинета, совсем неприметный за спинами участников, сидел Катков и его "оруженосец", уже, когда все разошлись они подошли ко мне и поинтересовались:

— Ваше Императорское Величество, что из того, что мы слышали печатать можно?

— Хм, да, наверное, всё за исключением персоналий, если кто-то, кого не очень лестно назвал. Ещё лучше обратитесь, пожалуйста, к Струве. Пусть он вам популярно изложит, чем теперь располагает Россия на "астрономическом фронте", остальные пусть читают и завидуют!

После небольшой паузы, я добавил.

— Михаил Никифорович, вот ещё что. Когда будете встречаться с нашим главным астрономом, пригласите на встречу Ивана Яковлевича Красницкого. Лучше него на сегодня никто не сумеет сделать художественную фотографию новой обсерватории, а возможно он сможет, и изображение с фотопластинки телескопа так переснять, чтобы его в вашей газете представить.

— Благодарю вас Ваше Императорское Величество! Как вы ни о чём не забываете?

— А я в блокнот записываю. Открываем и смотрим.

— Вам дорогой Михаил Никифорович, следует отправить в Данию, своего корреспондента. Через неделю, максимум две, через их канал будет возвращаться из Полярной экспедиции Посьет. Думаю, его материалы будут весьма интересны вашим читателям.

— Ещё раз огромное спасибо Ваше Императорское Величество! Завтра же организуем такую поездку.

Историческая справка

Гошкевич Иосиф (Осип) Антонович (1815-1875)

— статский советник, первый Российский императорский консул в Японии. Родился в семье сельского священника в Минской губернии (ныне Гомельская область).

В 1839 г. после окончания академии по решению Святейшего Синода зачислен в Российскую духовную миссию в Пекине. 28 декабря 1839 г. отправляется в Китай.

В 1850 г. возвращается из Китая в Санкт-Петербург, назначается драгоманом при Азиатском департаменте МИД.

Летом 1852 г. вице-адмирал Е.Путятин обращается в Азиатский департамент МИД с просьбой откомандировать в его дипломатическую экспедицию двух переводчиков. 7 октября 1852 г. Гошкевич отправляется на фрегате "Паллада" в Японию. На судне знакомится с русским писателем И. Гончаровым — секретарем начальника экспедиции.

Вместе с офицерами фрегата "Паллада" Гошкевич принимает участие в описи берегов Кореи и Русского Приморья (его именем назван залив в Японском море), на острове Сахалин ведет переговоры с японцами, находящимися в Аниве.

Гошкевич в составе дипломатической экспедиции 22 ноября 1854 г. прибывает в японский порт Симода. Спустя три недели в храме Гёкусэндзи началось обсуждение проекта русско-японского трактата.

За семь лет (1858-1865) пребывания в Хакодатэ Гошкевичу многое удалось сделать. Были построены консульский дом, морской госпиталь, православная церковь, открылась школа русского языка, организовано подсобное хозяйство в деревне Камида. Гошкевич обучал японцев фотографии, шитью одежды европейского покроя, выпечке хлеба, приготовлению молочных продуктов и солений.

В 1865 г., возвращаясь в Россию, Гошкевич позаботился о том, чтобы японские юноши поехали для получения образования в учебные заведения Санкт-Петербурга. Над первой группой учеников, состоявшей из шести человек, Гошкевич шефствовал до ухода в отставку в июле 1867 г.

Тацибана-но Коосай (Кумэдзо, 1821-1885 гг.) — самурай из клана Какэгава. В Петербурге, куда Татибана прибыл вместе с Гошкевичем из гонконгского плена, он принял православие и взял себе имя Владимир Иосифович (почитая названым отцом Иосифа Антоновича) и фамилию Яматов — от старинного названия Японии "Ямато". Женился на русской женщине, от которой имел двух сыновей. Служил в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел переводчиком, несколько лет (1870-1874) преподавал в Петербургском университете. На родину вернулся после девятнадцатилетнего отсутствия (1874 г.), где скончался в возрасте 65 лет [17].

Пароход "Great Eastern" стал "плавучей выставкой" новых идей в судостроении. На нем впервые было применено клетчатое двойное дно, введены железные листы стандартных размеров, установлены поперечные переборки, использована, несмотря на значительную величину, продольная система набора (именно по этой системе набора почти через столетие, с середины 50-х годов, будут строиться все большие корабли), сделано плоское днище. Благодаря своей клетчатой конструкции двойной корпус приобретал прочность, сохраняя легкость и жесткость, и обеспечивал водонепроницаемость корабля. Такого на то время никто не делал.

Силовая установка парохода "Great Eastern" состояла их двух паровых машин простого расширения. Одна четырехцилиндровая машина мощностью 3410 л.с. вращала два бортовых гребных колеса каждое диаметром 17,7 м и массой 185 тонн, другая — четырехцилиндровая горизонтальная мощностью 4890 л.с. — гребной винт диаметром 7,3 м и массой 36 тонн.

Установка имела коэффициент полезного действия 3 процента и обеспечивала скорость 14 узлов. Суточный расход угля составлял 330 тонн. Численность команды машинного отделения — 230 человек. Как не надеялись на работу этой установки, конструкторы установили парусное вооружение площадью 5440 кв. м., которое находилось на шести мачтах. Паровая машина также обеспечивала поворота руля.

Одной из проблем в процессе строительства парохода стал спуск его на воду. Цепи на катушке были частью сдерживающего устройства, которым его контролировали. В итоге спуск на воду на расстояние 1 метра закончился трагически для пятерых рабочих

9 сентября 1859 года на корабле взорвался котёл (как писала "Таймс" — в результате акта саботажа), первая труба взлетела в воздух словно ракета, 6 человек погибло, 9 получили ранения. Узнав об этом 15 сентября Брюнель умер от разрыва сердца.

Не прошло и года, как во время перехода на шлюпке от судна к порту на рейде Холихед утонули капитан и два пассажира.

1 января 1889 года после 30 лет своего первого путешествия рабочие начали разбирать огромный пароход "Great Eastern" на части. Между двумя слоями корпуса (зазор между ними достигал 1 м) было обнаружено 2 скелета. Одну из причин, относительно, неудачной судьбы корабля, как раз и называли тот факт, что "куда бы не плыл корабль, он вез с собой 2 трупа".

Сто семьдесят первая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

Многие из вас знают, что моряки народ несколько суеверный. Оно и понятно, недра земных океанов и в том времени были исследованы не намного лучше, чем поверхность Марса. В девятнадцатом веке наше знание о содержимом объёма двух третей планеты ещё скромнее. Отсюда и почва для возникновения поверий и примет, особенно там, где следов не остаётся.

Когда творение Изамбарда Кингдома Брюнеля вводили в Кронштадский док, его ОГРОМНАЯ толпа встречала. Учтите, что остров открыт, только для его жителей, моряков и лиц, выполняющих необходимые работы. Всех иноземцев мы оттуда уже деликатно выдавили.

Любопытство, любознательность, профессиональный интерес или и то и другое вместе взятое, похоже, заставило всех жителей Котлина собраться на берегу, чтобы увидеть одно из чудес света. Специальным подкомитетом был разработан сценарий встречи судна, его постановки в док, для частичной разборки, реконструкции и.т.д. Не буду вас утомлять этими действиями.

Главное в этом "спектакле", было снять "проклятие" с корабля. Потому его встречали священнослужители, подобающего ранга со своими атрибутами, необходимыми для этой цели. Ещё через месяц в газетах были опубликованы статьи о найденных в междубортном пространстве останках, которые в цинковых упаковках, с соблюдением обрядов, были отправлены назад в Британию. По мнению моих сценаристов, этого должно хватить, чтобы даже тени сомнения об удачливости "Ивана Грозного" не возникло в будущем у его большого экипажа.

Не исключаю, что позже мои действия неоптимальными признаны будут, я даже спорить с этим не стану. Всем хорошо известно, что часто вместо большой реконструкции, проще что-то с "чистого листа" делать. Эта аксиома хорошо известна.

Всё так, но вот только размеры "листа" раза в три больше чем всё, что до того в России строено было. Да и чего "греха таить", уровень кораблестроения в Британии, со времен Вильгельма Оранского повыше нашего был. Потому при частичной разборке и демонтаже специальные группы людей (в основном студентов кораблестроителей) делали записи и эскизы, того что их глазам открывалось, ещё несколько групп те места на фотопластинки фиксировали.

Потом работы распараллелили. Чертежи, эскизы, фотографии расчёты это одна ветвь, а чистка уборка, пескоструйка, цветная дефектоскопия и дефектная ведомость корпусных, это другая ветвь. Они, обе ветви, очень скоро переплетутся. Добавятся новые носовые и кормовые оконечности, масса механизмов, трубопроводов, теплообменников, кабелей, проводов, лифтов, мастерских, ангаров и всего того, что в целом, составляет корпус авианосца.

Очень далеко от этой металлической конструкции точно такой же (по размерам) корпус уже введён в ранг действующих. Это "нарисованный" на берегу озера, вид сверху полётной палубы, в тех же габаритах. На него совершают посадку и взлетают наши первые представители славного племени морской авиации. Они учатся!

Александр Александрович Трофимов, шеф пилот ВВС Российской империи, подготовил инструкторов, они теперь уже "своих" выучеников имеют. Растёт число летающих людей, это хорошо! Недавно Можайский приезжал с докладом о ходе работ по "борту номер один". Рулёжка и подлёты уже пройденный этап. Так вот мы с Александром Фёдоровичем на листе бумаги в клеточку, долго две линии рассматривали. Первая отображала количество пилотов действующих и находящихся в учении, а вторая количество аэропланов/самолётов.

Пока углы наклона линий ещё беспокойства не вызывают, но надо наращивать производство аэропланов, что бы пересечения тех полосок на листе в клеточку не допустить. На заводе в Линде и несколько боевых аэропланов собрали. После окончания испытаний они в серийное производство пойдут. Некоторые из них свою специфику имеют, они бронированы снизу.

Возможно, некоторые знают, что чугунные сковороды, пользовались у авиаторов в 14-м году двадцатого века большим спросом. Для чего? Был такой приём у военных, в отсутствии ПВО. Стрелковое подразделение, которому сильно досадил аэроплан, открывало по нему залповый огонь из винтовок. Что происходило с конструкцией из деревянных брусьев с тканевой обшивкой, если в неё попадала сотня кусочков из свинца?

Большинство, пробив ткань плоскости покрывающую, продолжало свой полёт. Часть застревала в деревянных конструкциях, часть плющилась о металл двигателя, но некоторые "наиболее вредные" могли застрять в мягких тканях пилота.

Чтобы наши аэронавты не сидели в неудобной позе на чугунной сковороде, те аэропланы, что для боевых действий были предназначены, в нижней своей части теперь оснащается бронёй, которая прикрывает двигатель, кабину пилота и заканчивается бронеспинкой.

Николай Фёдорович Арендт, это известный Петербургский врач, дядя Арендта Николая Андреевича, с подачи любимого племянника, после высочайшей аудиенции с группой молодых людей создаёт первый противоперегрузочный костюм. Центральная их лаборатория, как и в той истории, в Гатчине расположена, обещают скоро результат своих действий продемонстрировать.

Сейчас три и более "ЖЭ" пилоты испытывают только при выполнении фигур высшего пилотажа, но скорости будут стремительно расти, а с ними и перегрузки. Потому создана пока скромная, но в будущем крайне необходимая лаборатория по медицинскому обеспечению полётов.