Часть седьмая Дневник Тринадцатого Императора

— Конечно милая, вот одна их них, прямо перед тобой.

Не буду же я говорить, что таких — цельно металлических на всю страну, пока три единицы построены. Остальные в основном имеют фанерную и перкалевую обшивку.

— Как высоко она летает, господин Трофимоф?

— Согласно полётному заданию, перелёт будет выполняться на высоте двух с половиной тысяч метров.

На лицах моих спутников видна напряжённая работа мысли по переводу и осмыслению того что они услыхали. Наконец смыл фразы, произнесённой нашим пилотом кажется понят. Елизавета Карловна решает всё-таки уточнить. Сколько это две с половиной тысячи метров?

— Скажите, пожалуйста, а в британских футах, сколько это будет?

— Около восьми тысяч футов, ваше королевское высочество.

Названая цифра впечатляет, больше вопросов нет. В тишине мы грузимся в самолёт. Здесь нововведение. Правый пилот появляется в салоне и просит пристегнуть ремни безопасности. Прошлый раз такого не было. Жаль что не могу сесть рядом с Елизаветой, ничего устраиваюсь в соседнем ряду. Так я её тоже хорошо вижу. С интересом наблюдаю за спутниками.

Вот запустился левый двигатель, чуть позже с характерным "чихом" правый. Ещё через несколько минут оба пропеллера превращаются в прозрачные диски. Машина ускоряется, нас прижимает к спинкам сидений и вот мы уже в воздухе. "Ах, как красиво вокруг"! Этот чистосердечный возглас из уст невесты приятно дополняет процедуру взлёта.

Так незаметно пролетело время положенное для короткого перелёта. Наш аэроплан начал снижаться, но почему-то сделав один круг над полосой начал разворот на второй. Надо ли говорить, что смотрел я только на соседнее кресло и эти эволюции не привлекли внимания. После очередного круга практически на бреющем полёте над полосой, открылась дверь пилотской кабины, и Трофимов обратился ко мне:

— Ваше Высочество, не хотите ли посмотреть новый прибор управления полётом?

Это предложение сопровождалось характерным подмигиванием. Тут только до меня стало доходить, что наши круги вызваны чем-то не совсем обычным. В пилотской кабине, мне сообщили, что не выходит левая нога, более того наблюдатели с земли рассмотрели в бинокль, что люк шасси открыт и из него торчат концы тросов.

— Как вы оцениваете наши шансы, господа пилоты?

— Ваше Высочество, будем садиться на две опоры. Полоса здесь хорошая, но, в конце концов, при потере скорости, машина свалится на левую плоскость. Будет толчок. Сейчас мы сделаем ещё кружок, сработаем лишнее горючее, и будем садиться. Попросите, пожалуйста, ваших гостей пристегнуться.

До меня, наконец, стало доходить, что опасения брата имели серьёзные основания. Вспомнилось и странное мышиного цвета авто.

— Сан Саныч, вы можете дать мне связь с Бронницей?

— Сейчас нет, только с диспетчерской башней в Линде. Они уже могут дать связь с другими площадками.

— Хорошо, давайте вашего диспетчера.

После нескольких щелчков выполненных вторым пилотом я общаюсь с башней.

— Диспетчер, добрый день это ИВАНОВ. — Свяжитесь с Диспетчером Бронницы. Пусть быстро найдут командира десантников или его заместителя. Кодовая фраза "Подопригора пять вёрст". — Задание: "Развед взводу выяснить принадлежность авто мышиного цвета, полтора часа назад находившееся в районе бронницкой полосы". Результат доложить мне в Линду!

Повторы, квитанции, это всё уже вторично. Напускаю на себя самый благодушный вид, делаю улыбку (120х90) и выхожу в салон. Все почему-то внимательно смотрят на меня. Объясняю, что сейчас будем садиться, потому надо пристегнуть ремни. Проверяю кто, как пристегнулся. Усаживаюсь сам, не забывая сделать тоже самое. К этому моменту Трофимов закончил очередной круг и идёт на посадку. Вспоминаю, чему учился. Вот глиссада, шасси выпущены (не все, к сожалению) точка принятия решения (оно уже принято), касание, бежим по полосе, пока ровно. Как это удается, спрошу позже. Скорость быстро падает. Чувствую начало левого крена. Практически сразу, толчок, скрежет, плоскость чиркает по полосе, нас сносит в сторону, круто разворачивает, вжимая в кресла. Наконец... самолет, качнувшись, замирает.

Открывается дверь пилотской кабины, на пороге Трофимов:

— Извините господа, мелкие неурядицы. Надо быстро выходить, не дожидаясь лесенки.

Земля неожиданно близко. Спрыгиваем, даже нет, просто делаем большой шаг вниз. Подхватываю под локотки свою принцессу, остальные выходят аналогично, только Йенсен проявляет полную самостоятельность. Быстро под руководством второго пилота отходим от аэроплана.

Трофимов и подбежавшие службисты из БАО осматривают не "вышедшую ногу". Александр Александрович, что-то не очень лестное кому-то говорит, но грозит кулаком в противоположную сторону. Мы уже достаточно далеко отошли, потому приходится о смысле его высказывания только догадываться. Из люка самолёта выскакивают несколько техников, которые вслед за нами несут многочисленные коробки, принадлежащие Лизе и её фрейлинам. У башни управления нас ожидают два автомобиля. Усаживаю дорогих гостей в авто и даю команду ехать в гостиницу. Второе авто с охраной начинает движение первым. Машины быстро удаляются в сторону городка авиаторов.

Сам, спорым шагом, почти бегом возвращаюсь к самолёту. Вот уже начинаю слышать высказывания пилотов и техников по поводу аварийной посадки. Все хвалят мастерство пилотов и отпускают нелестные выражения в адрес тех, кто подрезал тросы и облил их кислотой. До конца насладиться высказываниями мне не удаётся. От башни на двухколёсном велосипеде подъезжает один из дежурных:

— Господа, кто здесь ИВАНОВ? Его просят в диспетчерскую к аппарату связи.

Приглашаю Трофимова следовать со мной. Влетаем в башню, поднимаемся наверх. На связи капитан Велижанский, это командир моих орлов.

— Александр, срочно выясни, кто уехал полтора часа назад из расположения Бронницы в автомобиле второго выпуска, серого цвета. Как меня понял?

— Взвод разведки батальона уже на маршруте. Я сейчас готовлю мотоциклет и к ним присоединяюсь. Скажи, что мы имеем право делать, в случае оказания сопротивления?

Вот незадача. Действительно ВДВ это же не полиция. Какие у нас могут быть полномочия? Мои размышления прерывает звонок "красного" телефона. Это правительственная связь.

Дежурный берёт трубку, представляется. Что-то ему говорят, наверное, очень важное, военный человек, есть военный человек, не важно где находится командир. Дежурный вытягивается по стойке смирна. Чего-то секунду, другую ожидает. Затем следуют слова рапорта.

— Здравия желаю Ваше Императорское Величество, начальник полётной службы Линды капитан Кулебякин!

Ну, вот уже и брат всё знает. Хорошо у авиаторов дело поставлено, наверное, прямо с телетайпа депешу прочёл. Сейчас меня к аппарату попросит. Начинаю пробираться ближе к руководителю полётов.

— Господа, здесь есть человек с кодовым именем ИВАНОВ?

Я протягиваю руку и беру трубку. Кулебякин что-то щёлкает на пульте и голос брата отчётливо слышен на всю диспетчерскую.

— Володька, ты цел?

— Ваше Величество, все пассажиры целы и здоровы. Самолет, скорее всего ремонтопригоден. Инцидент закончился благополучно благодаря исключительным лётным навыкам обоих пилотов. Прошу разрешения ходатайствовать об их награждении.

— Извини меня брат! Надо было тебе твоим штатным ЯК-8 лететь. Это по моей инициативе вас "Борт номер один" забрал в Броннице. Похоже, снова в меня целили. Не знали вражины, что на борту другие пассажиры. Видишь, как вышло — "Хотелось как лучше, а получилось ....".

— Никса, пустое это. Сейчас главное этих татей найти и допросить. Мой Велижанский, ты его знаешь, интересовался полномочиями ВДВ, в данном вопросе. То что они их догонят, я в этом не сомневаюсь. В случае оказания сопротивления, какие действия можно применять?

— Ты уложение Петра Великого помнишь? Что следует за покушение на царственную особу?

— Конечно, помню!

— Пусть по тому уложению и действуют. Единственное передай им мою личную просьбу, заметь не приказ, а просьбу. Важно злодеев вначале допросить.

Беру телефонную трубку, на которой меня ожидает Велижанский.

— Александр Иванович, вы слышали слова Его Императорского Величества? У вас есть ещё вопросы?

— Никак нет!

— По исполнению свяжитесь с СБ и всё им опишите.

— Разрешите исполнять?

— Действуй, только помни, что я тоже хочу с этими уродами поговорить. Со мной на борту невеста была.

— Не извольте беспокоиться.

Дальше уже нормальным человеческим голосом, которым мы общались на наших изматывающих до одурения тренировках:

— Сделаю, командир, всё сделаю.

Это донеслись последние Сашкины слова из трубки. Ещё я услышал, грохот заводимого двигателя мотоциклета, а мгновением позже послышались обычные телефонные гудки. Думаю, этих гадов уже к обеду найдут, упакуют и разговорят.

*

Когда командир батальона ВДВ уже собрался мчать вдогонку за своими разведчиками, к нему подбежал лейтенант Басов из службы безопасности.

— Господин капитан, обнаружены два трупа. Один опознан — это техник из БАО Бронницы, убит стилетом, удар нанесён в район сердца. Тело раздето, возможно, злоумышленники воспользовались его комбинезоном. Второй пока не опознан, он не здешний. Я уже сообщил о происшествии по начальству. Сюда едет мой шеф, капитан Казионов. Это пока всё.

— Благодарю, господин лейтенант, за сообщение о комбинезоне, отдельное спасибо, эту особенность в наряде, постараемся учесть.

С этими словами Велижанский помчался по направлению к Москве. Уже через полтора десятка километров обнаружились сначала автомобиль его батальона, а в ста метрах от него, загадочное авто серого цвета. Оно стояло на правой обочине, а рядом находились его разведчики. Заметив приближающегося командира, старший группы выдвинулся вперёд и начал доклад:

— Ваше благородие. Машину не мы задержали, похоже, что у них просто горючее закончилось. Один в аэронавтическом облачении, но по повадкам и говору не тот, за кого себя выдаёт. Дрался он отменно, но супротив наших ребят слаб оказался.

— Хорошо, а кто остальные?

— Тот что в сторонке, он живой. Его Емельянов не сильно приложил. Да он сам виноват, начал кричать: "Холопы, мразь, да я вас, .... дальше не по-нашему, на заграничном языке что-то прокричал". Под конец пистолетик достал, ну тут его и приложили слегка.

Капитан глянув в строну кювета и заприметив ещё два тела поинтересовался:

— А эти кто?

— Эти уже жмурики. Отстреливаться начали, сразу, как нас на авто увидали. Что интересно, оба были вооружены автоматическим оружием, под унитарный патрон и новыми револьверами. Номера оружейные даже не пытались сбить. Хорошо бы по ним выяснить, как оно к бандитам попало.

Обойдя место происшествия, Велижанский глянул на часы.

— Что-то безопасники задерживаются?

Словно ожидая этих слов, со стороны первопрестольной показался открытый автомобиль, в котором сидели несколько человек. Десантники мгновенно рассредоточились, приготовившись к обороне. Встречное авто не доезжая метров пятьдесят, остановилось. Из него вышел один человек в форме капитана и направился в серому автомобилю. В нём капитан узнал, руководителя безопасников, который часто бывал Броннице в "гостях" у Басова.

— Капитан Казионов, СБ империи.

Представился прибывший, вскинув руку к козырьку.

— Капитан Велижанский, ВДВ империи.

После обмена приветствиями оба военных пожали друг другу руки. Второй автомобиль, заурчав мотором, подъехал ближе и из него выбрались эксперт и фотограф, которые занялись осмотром и съёмкой места происшествия. Договорились, что десантники составят рапорта о случившемся и передадут их Басову. Ещё через четверть часа подъехала специальная машина, которая забрала трупы бандитов и двух других арестованных участников.

Историческая справка

Федор Абрамович Бакулин родился 4 марта 1846 г., в С.-Петербурге, и получил образование в Лазаревском Институте Восточных Языков, которого курс кончил в 1863 году с золотою медалью. В институте Федор Абрамович был одним из любимых учеников Ивана Алексеевича Зиновьева, позже нашего дипломатического представителя в Константинополе.

Под начальством Зиновьева же Бакулину пришлось позже служить в Персии. В 1870 году Ф. А. был назначен исправляющим должность нашего консула в Астрабаде, а спустя три года-утвержден в этой должности.

Прекрасное знание языков, персидского и туркменского, уменье обращаться с полудикими туземцами и блестящие дипломатические способности быстро выдвинули Ф. А. из ряда наших дипломатов и сделали его имя популярным в Персии.

К глубокому сожалению, Бакулин, во время своего пребывания на Востоке, заразился маляриею. Болезнь заставила его просить, о переводе. По приезде в С.-Петербург, Ф. А. получил место нашего дипломатического агента, но серьезно захворал. Надломленный организм не выдержал болезни, и 29 марта 1879 г. Ф. А. скончался в [5] С.-Петербурге. Ему было всего 34 года. Для нашей бедной талантами тогдашней дипломатии это была крупная потеря.