Партизанка или как достать начальство

Вот на этой-то мысли меня торкнуло. Резко прервав поцелуй, высвободилась из загребущих ручонок. Надо отдать Яну должное, удерживать не стал. Только смотрел непривычно горящими глазами.

— А вот это было лишним, — пробормотала я, с трудом переводя дыхание.

Видимо немец имел на этот счет совершенно другое мнение. Его губы изогнулись в понимающей улыбке, а руки легли мне на плечи. И от чего-то они показались такими тяжелыми...

— Почему? — прошептал на ухо он, — Нам будет хорошо вместе.

Не нравятся мне его слова. Ох, не нравятся.

— И что мне делать в чужой стране? К тому же насколько я помню — у тебя есть жена, — чисто из спортивного интереса решила развить эту тему дальше.

— Мы с Эльзой давно живем в разных городах и редко видимся, — невозмутимо ответил он.

— Значит, ты предлагаешь жить с тобой? — уточнила я.

— Нет, — Ян покачал головой, — Со мной не получиться. Я часто бываю в разъездах. И приличия хоть какие-то нужно соблюсти. Я занимаю очень значительный пост, сама понимаешь.

Чуть не фыркнула в ответ на эти слова. Мне вот интересно он, правда, такой козел или прикидывается?

— Но ты, ни в чем не будешь нуждаться. Я постараюсь уделять тебе как можно больше внимания.

Ага, как комнатной собачке. Почему у мужиков одни и те же стереотипы. Сначала Луганский, теперь вот это...чудо придурошное. Не сильный пол, а одно сплошное разочарование.

— Нет, — отвечаю коротко, но емко.

Ян на мгновение задумывается и выдает то, что я меньше всего думала от него услышать:

— А если я отменю сделку?

Я забыла, как дышать, когда его губы искушающее прижались к шее, нашептывая:

— Думаю, что смогу убедить совет директоров изменить свое мнение. Ты сможешь руководить сельскохозяйственным сектором. О мелочах можешь не беспокоиться. Я обо всем позабочусь.

Значит, не беспокоится. Господин немец обо всем подумал, взвесил, принял решение и разработал стратегию. У меня складывается ощущение, что он не соблазняет меня, а ведет переговоры на передачу прав во временное пользование моей души и тела. Как же все это мерзко.

Медленно убираю грабли блондинчика со своей талии и оборачиваюсь.

— Сам до этого додумался или кто подсказал? — упираю руки в боки и зло смотрю на немца, — Все предусмотрел, кроме одного — не вписываюсь я в твою концепцию поведения.

Молчит. Правильно делает. А что еще ему сказать в данной ситуации?

— Я сейчас дам вам один хороший совет господин Петерман, — говорю дрожащим от ярости голосом, — Езжайте в свою Германию. Живите со своей женой. А ко мне больше не приближайтесь!

Круто разворачиваясь, делаю два шага. Но тут, же меня хватают за руку.

— Жень, подожди!

Ей богу, его персона уже начинает действовать мне на нервы. А когда я нервничаю то, что? Правильно, кто-то получает по наглой блондинистой физиономии. С размаху даю кулаком ему в глаз. Не зря я целый год ходила на курсы по самообороне. Удар у меня хороший. Получи фашист гранату!

От неожиданности или от того, что рука у меня слишком тяжелая он делает несколько шагов назад, и, неловко оступается, с коротким воплем срывается с мостика в воду. А я, не оборачиваясь, почти бегом устремляюсь напрямик через огород в дом. Видеть больше не хочу его немецкую рожу.

Позже лежа в постели без сна и прокручивая события сегодняшнего дня в голове по сотому кругу, понимала, что необоснованно вспылила. Чего стоило просто ответить Яну вежливым отказом и на этом завершить разговор, но нет природная стервозность сыграла злую шутку. Не удивлюсь, что теперь нажила себе серьезного врага в лице господина немца. Сомневаюсь, что его хоть раз в жизни посылали таким ...ну скажем, экстравагантным способом.

С другой стороны, чем немец хуже самого обычного нашего мужика? Да ничем. Мало ли наших делаю такие предложения, понравившейся девушке уже имея жену и детей? Вот и я о том же. Может мне просто хотелось думать о нем лучше, чем он есть? И разочарование плюс расшатанные нервы сделали свое дело.

Не скрою — Ян мне нравился. Как человек и как мужчина. Но... В каждом предложении одни "но" и "против". Мы с ним из совершенно разных миров. Даже если закрыть глаза на его семейное положение, не думаю, что из нас получилась бы пара.

А с кем получилась бы? С Луганским?

И тут срабатывает отличительная черта всех русских женщин. Если же я в двадцать пять... Блин, уже почти двадцать шесть не могу усмирить свой нрав и найти общий язык с мужчиной, что же будет через пару тройку лет? Возраст он не резиновый. А характер с годами не улучшается.

В итоге так ничего не решив, я извелась и от усталости отрубилась.

Утро встретило тяжелой головой и не менее тяжелыми мыслями. Пока пила кофе под хмурым взглядом баб Вали, созрело два решения:

Первое — переступить свою чертову гордость и помириться с Васьком.

Втрое — уволиться с колхоза.

Скажете — как же принципы? Как же справедливость? Нет ее в жизни. Не существует на свете. И как бы я не старалась в своих долбанных иллюзиях ее воссоздать от действительности не убежать. А она такова, что если не хочу остаться одна и у разбитого корыта, то стоит засунуть принципы куда подальше и двигаться со скоростью двигателя внутреннего сгорания, поскольку любые взаимоотношения с Яном Петерманом — это тупиковая ветвь цивилизации.

Нравилось ли мне самой то, что я собиралась делать? Нет. До отвратительной тошноты. Но чувство безысходности давило на подкорку со страшной силой.

— Чего не ешь? — голос баб Вали вывел меня из сонного оцепления.

Я растерянно перевела взгляд на теплые оладушки со сметаной и со вздохом отпила еще глоточек кофе.

— Аппетита нет.

— Ну-ну, — вздохнула бабка и присела рядышком, подперев кулаком голову, — Рассказывай, чем тебя фашист этот проклятый расстроил.

Кратко и без подробностей пересказала ей, как послала Яна в плаванье по реке, как поругалась с Луганским и самое главное, что скоро мы с дедом Сеней станем безработными.

— Да, дела, — покачала головой бабка, — И что делать-то теперь думаешь?

Я пожала плечами.

— Поеду к Васе — мириться. Что же мне еще остается?

— Это правильно, — одобрительно произнесла баб Валя, — Все лучше, чем с этим иродом нерусским. А Вася хоть и грозный да характерный, зато не пьющий и работящий. Ты вот что — иди, принарядись. Да так что б ух! Глазенки из орбит повылазили.

Сказано — сделано. Скрепя зубами и другими жизненно важными органами поплелась собираться, что бы сразить в самое сердце своего вредного директора. Последнее тоскливо кольнуло в груди, и я себе напомнила, что больше он мне ни какой не директор.

Наряд выбирала недолго. Последовала совету старой женщины и напялила на себя нечто из разряда "с вырезом до пупа" и "пояс вместо юбки", нацепила шпильки, завершила образ боевым раскрасом. Придирчиво осмотрела себя со всех сторон и улыбнулась собственному отражению. Ну, что?! Бойтесь мужики! Женька вышла на тропу завоевания.

Глава 14

И снова я оказалась на той самой лавочке, что в парке недалеко от нового Васькова места обитания. Сижу пальцами ног босоножки на носке болтаю. Подставила лицо свежему ветерку и улыбаюсь. Почему улыбаюсь? Так дуракам дай только повод они всю жизнь повеселятся. Вот и я вроде идиотка последняя, но почему-то такая счастливая...

Как вы помните, собралась я вся расфуфыренная как главная фуфырка и помчалась к Луганкому домой дабы растопить лед непонимания и обиды. Кое-как докандыляла на своих ходулях до пятого этажа. Чуть отдышалась и на всякий пожарный достала крохотное зеркальце. Щеки раскраснелись, глаза горят — спасибо лестнице. Красота, да и только. Нервным жестом пригладила чуть растрепавшиеся локоны и решительно постучала, так как звонком Луганский еще обзавестись не успел.

За дверью послышалось неспешное копошение, и раздался звук открываемого замка.

Я почти уже успела нацепить соблазнительную улыбку, как губы сами собой сложились в удивленное "о", едва я узрела нечесаную заспанную девушку в мятой пижаме.

— Э-э-э, — только и смогла выдавить из себя.

Девушка чуть потерла глаза, поморгала и весьма дружелюбно выдала:

— Здрасте.

— З-з-зрасте, — чуть заторможено отозвалась я.

— Вы, наверное, к Васе? — спросила она и, посторонившись, махнула рукой в сторону квартиры, — Проходите. Он сейчас немного занят.

Невольно попятилась назад, собираясь уйти, но любопытство взяло верх, и я робко переступила порог. А еще до поросячьего визга хотелось увидеть, как вытянется Васькова физиономия при виде меня в компании его новой пассии. А то, что девушка была именно ею сомнений не оставалось.

— Кофе? — в очередной раз удивило заспанное чудо.

Я б на ее месте увидев на пороге квартиры своего парня фривольно одетую девицу, гнала бы ее поганой метлой, а тут кофе угощают.

— Да, если не сложно, — улыбнулась я в ответ.

— Все равно варить собиралась, — отмахнулась чудо и пошла к плите.

Я присела на табуретку и огляделась. Все тут было совершенно по-прежнему. Хоть бы прибрался что ли. Женишок.

— А вы по делу? — как бы невзначай произнесла девушка.

— Можно и так сказать. Мы работаем с Василием Михайловичем. Вернее работали вместе. Вот, увольняться пришла, — объяснила я и достала из сумочки тщательно написанное заявление.

— Правда? — удивлению собеседницы не было предела, — А почему на работе не дождались? Или в вашей компании принято с подобными вопросами приезжать к директору домой?

Я с трудом скрыла понимающую усмешку. Вот ты и попалась. Ревность. Чистая, ничем не замутненная ревность.

— Что вы? — преувеличенно возмутилась я, — Просто дело в том, что в колхозе нашем Василий Михайлович три недели не появляется. А у меня уже все чемоданы собраны, кошка упакована, билет куплен. Кто ж меня уволит без его подписи. Вот и приходится нарушать директорское спокойствие личным визитом.

После моих слов, девице кажется полегчало. Она сразу как-то приосанилась, откинула спутанные шоколадные волосы на спину и представилась:

— Людмила.

— Евгения.

Моя новая знакомая налила две кружечки кофе. Самого настоящего натурального кофе из турки. Мастерица, однако.

— Вы не обращайте внимания на беспорядок. Мы с мужем еще не успели обзавестись мебелью. Только вчера въехали.

При слове "муж" я поперхнулась кофе, да так, что попала себе на платье.

— Извините, — чуть отдышавшись, выдавила я, — Просто на работе всегда говорили, будто от начальника жена ушла из-за его характера. Оказывается, врут люди.

Людмила протянула мне полотенце, что бы промокнуть платье и пожала плечами:

— Правду говорят. Мы на самом деле развелись. Да только время все расставило по своим местам. Несколько лет жили порознь. Не жизнь, а мучение. Знаете, как говорят — с ним плохо, а без него еще хуже. Так и у меня.

И тут я присмотрелась к девушке повнимательнее. Словно впервые увидела. Темноволосая, субтильная, темноглазая. Постарше меня лет на пять. Может семь. Словом, один и тот же типаж. Замену значит искал. Но так и не нашел. Эх, Васек...

Тут дверь в ванной со скрипом приоткрылась, явив хозяина квартиры собственной персоной. В халате и с полотенцем на голове. Так он и застыл, как каменное изваяние самому себе, когда взгляд его остановился на двух брюнеточках, мило распивающих кофе у него на кухне.

— Л-лю..., — зазаикался мужик.

— Люда, — подсказала ему супруга.

— Ж-жже...., — продолжил изображать придурка мой почти бывший шеф.

— Женя, — ядовито улыбнулась я и пока Людмила не видит, отсалютовала ему чашечкой, — С легким вас паром Василий Михайлович. Вы уж извините, что потревожила. Отвлекла от решения семейных проблем, но одно важное дело требует вашего срочного вмешательства.

Луганский моргнул, перевел взгляд на мои голые ноги. Снова моргнул и раскосый, чуть очумелый взгляд уперся в вырез до пупа. Дальше шестеренки в его мозгу туго и с чудовищным скрипом зашевелились, о чем известил почти мученический стон их владельца. До него видимо стало доходить, что я могла забыть с утра пораньше, да еще и в таком виде.

— Кофе, дорогой? — всполошилась Людочка и засуетилась вокруг супруга, освобождая ему место за столом.

Мужчина чего-то попытался возразить, но не успел. Ему тут же подставили тарелку с печеньем и чашечку под нос. И все это с сюсюканием, поглаживанием и причмокиванием.

Но лично мне было уже глубоко фиолетово на все их телодвижения. Поэтому, не отходя от кассы, положила перед носом Васька свое заявление и заранее приготовленную ручку.

— Будьте любезны подпишите, пожалуйста, а то я на самолет опаздываю, — деловито произнесла я, в один глоток допивая свой кофе.

— Какой самолет? — сипло выдавил Луганский.

— Как какой? — сама невинность хлопнула глазками, — В Якутию.

Теперь настал черед мужчины плеваться кофе.

— Якутию?!

— Ну, да, — заверила я, — У меня там, знаете ли, тетка троюродная живет. Вот, буду осваивать новые методы землепользования.

— В Якутии?! — чуть ли не взвизгнул Васек.

Ух, ты бедняжечка. От перенапряга глазик задергался. Ничего вот уйду, тебя Людочка насмерть затискает.

— Васюнь, у человека скоро самолет, — вступилась за меня Людмила, — Да и у нас дел по горло. Нужно по магазинам смотаться. Подписывай уже.

Я уже открыто усмехнулась, нагло, глядя Луганскому прямо в глаза. Что Васенька? И на тебя теперь нашлась управа.

Мужчина медленно, не сводя с меня напряженного взгляда, подписал заявление и положил рядом ручку. Я же не долго думая, схватила листок и жизнерадостно попрощалась:

— Всем пока. Приятно было познакомиться. Надеюсь, увидимся..., — на мгновение призадумалась, — никогда не увидимся. Об одном жалею, Василий Михайлович...

Луганский в надежде вскинул голову.

— Что нос ваш сросся слишком правильно. И подправить больше некому будет.

Сказала и поспешила к двери. Не хлопнула ею. Аккуратно закрыла за собой. Спустилась на негнущихся ногах на два пролета, выдохнула и рассмеялась. То ли истерично, то ли радостно. Черт его разберет.

На работу я не спешила. Уволиться всегда успею. Терять-то уже вроде как совсем нечего. Позвонила Елена Васильевне и сообщила, что бы ждали ближе к обеду. Благо задавать вопросы девушка тактично не стала.

Купила себе целых два мороженных и снова уселась на лавочке, совершенно довольная жизнью. Как человеку для счастья мало нужно. Мне как, оказалось, нужно было просто избавиться от Луганского. Причем если бы я его сама бросила, то мучилась бы угрызениями свести еще очень долго. Корила себя за несдержанный, пакостливый характер. А так баба с возу — кобыле легче. Значит не судьба нам быть вместе.

Быстро уничтожив мороженное, мой сытый взгляд уперся в вывеску салона красоты. И, правда?! Когда я последний раз элементарно стриглась и делала маникюр. Тоскливо посмотрела на свои обломанные ногти.

— Не порядок, — сказала сама себе и решительно направилась в сторону вывески.

В салоне я провела часа три не меньше. Сначала меня мыли, стригли, ровняли, потом маникюр, педикюр и прочие радости жизни. Все это нанесло значительный ущерб моему бюджету. Но я рассудила так — увольняться так с музыкой.