Водитель кивнул, поняв, что говорить что-либо в ответ вслух нет необходимости. Машина скользнула вниз и замерла на небольшой высоте.
Дверцы открылись. Грег с Питом первыми спрыгнули на взрыхлённую глинистую почву. За ними десантировался Ник с Ричардом. Последним приземлился Шепард, сразу оглядевшись по сторонам.
Вдалеке слышалось лёгкое стрекотание двигателей транспортеров археологической партии. Старпом мысленно похвалил водителей — они сумели обеспечить почти одновременное прибытие всех машин колонны к точке.
Капитан видел, как Ник подошёл к головному транспортеру, переговорил с водителем, тот кивнул и нажатием нескольких клавиш на пульте сдвинул к кабине тент с кузова, где стояли два лёгких транспортёра, один из которых и оседлал молодой полисмен, сразу проверивший наличие в небольшом багажнике названных ранее Шепардом комплектов. Поймав вопрошающий взгляд командира десантного экипажа, Ник кивнул и, включив двигатель, по развернувшемуся с тихим лязгом узкому пандусу легко съехал на землю. Спустя несколько секунд колонна машин археологов уже втягивалась на обозначенное двумя полисменами место стоянки, остановилалась, из кабин и пассажирских кузовов выходили люди.
— Капитан, ограждение района выполнено, — доложил Ник по спикеру.
— Принято. Ник, возвращайтесь. Примите контроль над обстановкой в районе из штабного транспортёра.
— Есть, — полисмен отключил связь и вскоре лёгкий транспортёр пропылил мимо офицера, направляясь к транспортёру с большим пассажирским кузовом на мощном шасси. — Разрешение начальника археологической партии получено. Приступаю к работе.
— Добро. — Шепард отметил, что к нему спешит мужчина средних лет в формёнке учёного. — Приветствую вас, мистер Сташинский.
— Польщён, что мою фамилию вы уже знаете, хотя я бейдж не надел. Хочу поблагодарить вас...
— Тимур Лаврович, не надо, — чётко и тихо произнёс Шепард и стоявший перед ним руководитель археологической партии понял, что настаивать бесполезно. — Вы — сделали свою работу, я — свою. А всё это славословие давайте оставим. Не время сейчас.
— Хорошо. — Сташинский сглотнул. — Вы хоть...
— Мы — уже на месте. Идёмте. — Шепард широким шагом отмерил сто двадцать метров от точки зависания фрегатского челнока и сказал. — Там, где я стою, должен быть центр шахты. Артефакт — небольшой, — офицер-десантник выдвинул из кольца на запястном клапане скафандра тонкий и длинный щуп и, наклонившись, легко начертил на податливом грунте прямоугольник. — Это — его настоящие размеры и положение. Бурите осторожно, на глубину не больше тридцати метров. Глубже — придётся копать руками: артефакт довольно хрупкий и... необычный. Любое неправильное вмешательство — и мы будем иметь множество проблем и осложнений. Последние пять метров из тридцати бурите на минимальной скорости, не допуская вибрации и громких звуков. Возводить отдельное ограждение вокруг шахты не нужно — мои люди уже взяли район под охрану, — уточнил старпом. — На фрегате в готовности находится резервная группа быстрого реагирования. В случае необходимости корабль придёт сюда. — Шепард убрал щуп. — Больше пока ничего не могу сказать. Всё очень неопределённо, — капитан отошёл в сторону, отметив, что транспортёр с буровой установкой уже подходил к очерченному контуру, пятясь кормой и одновременно поднимая стрелу в 'боевое' положение.
Шесть мощных лучей ударили в почву, раздвинулись на метр шире, чем обозначенные старпомом линии контура и водитель включил 'карусельную' головку. Лучи соединились в острую световую фрезу, вгрызшуюся в верхний, наиболее податливый слой грунта.
Сташинский отошёл к штабному транспортёру. При всей мощи буровой установки процесс, скорее всего, будет достаточно долгим.
Светило Утопии уверенно сползало из зенита. До вечера по здешним суткам было ещё далеко и Шепард тихо радовался, что не придётся работать при искусственном освещении, стараясь не особо показывать это внешне.
Капитан окинул взглядом плато. Сейчас здесь ничто не напоминало о прошедших боях. Ветерок легко теребил невысокий кустарник. Скалы и валуны образовывали причудливые нагромождения. Сравнительно тихо рокотал движок буровой установки, разбавляя своим гулом стрёкот основного двигателя транспортёра. Слышались негромкие переговоры между членами археологической партии, выгружавшими и устанавливавшими дополнительное оборудование. Оно, как понимал Шепард, понадобится тогда, когда бур, будучи остановлен и убран, уступит место чутким человеческим рукам.
Вокруг был мир. А в сознании Шепарда окружающий его пейзаж планеты Иден-Прайм был страшен. Небо древнего Идена — в том, что он 'видит' планету времён протеанской империи, у старпома в эти мгновения сомнений не оставалось, как и в том, что будущая война тоже придёт на Иден — заволокли дымы, сквозь которые изредка посверкивали зарницы вспышек. Ветер доносил запах гари, тяжёлый смрад горелой органической плоти, слышались звуки выплёскиваемых короткими очередями зарядов. И — ни одного звука членораздельной, привычной для человеческого слуха, речи. Только изредка слышалось рычание и стоны... К ним примешивались скрежет и шуршание каких-то механизмов.
Гигантские "каракатицы", чуть меньшие по размерам, чем недавно поверженная ударом фрегата, осторожно и неумолимо передвигались по планете, непрерывно выжигая главными и менее мощными лазерами малейшие очаги сопротивления.
Немногочисленные разумные, похожие на жуков, вдруг обретших некое сходство с общим контуром тела человека, пытались противостоять нападавшим, внешний вид которых говорил о синтетической природе их телесной основы.
Врагов было слишком много, поэтому органические разумные, огрызаясь огнём из полуавтоматического и автоматического оружия, медленно отступали к огромным воротам приземистого, сработанного из грубых металлических плит здания. Враги упорно преследовали их.
Створки ворот стали закрываться.
Разумные отстреливались. Затем один из них, не выпуская из обеих рук странное, усеянное грубыми зубцами и явно автоматическое лучевое оружие, отдалённо напоминавшую современную Шепарду штурмовую тяжёлую винтовку, вдруг полыхнул биотикой странного зелёного цвета. Волна, порождённая вспышкой, заставила преследователей отступить и створки ворот окончательно закрылись. Нападавшие несколько раз пытались вскрыть ворота, но это им не удавалось.
К приземистому зданию направилась осторожно переставлявшая гигантские опоры ближайшая 'каракатица'. Вспыхнул луч главного орудия и приземистое здание, дрогнув, сложилось, погребая под собой вход в подземные уровни. Нападавшие попытались было расчистить проход, но внезапно слух Шепарда резанул высокочастотный звук, переходящий в визг и плиты разрушенного строения вспухли, сплавляясь под воздействием неведомой силы в единое целое. Затем к визгу добавился яркий шар: возникший в центре массива спёкшихся плит, он рос на глазах, захватывая всё большую и большую площадь, наконец достиг края площадки и вдруг взорвался, расплескав жёлто-бело-голубое пламя далеко за пределы контура. Никто из нападавших не успел даже дёрнуться.
На месте взрыва образовалось углубление, края и стенки которого состояли из потерявших свои привычные контуры плит. Ничто больше не напоминало о том, что здесь раньше было какое-либо строение. 'Каракатица' неспешно отступила, словно поняв, что ей здесь больше нечего делать.
— Капитан, наши сканеры уловили какой-то странный сигнал. — Сташинский, переключавший режимы на своём наручном инструментроне и явно начинавший волноваться, своим возгласом побудил Шепарда очнуться от созерцания видения. — У нас такого в носимых базах нет, а связаться с внешними базами нельзя — фрегат блокирует доступ, — археолог свернул экран. — Это... то, что мы ищем?
— Да. Это маяк. Он установлен на артефакте, — тихо подтвердил старпом, обдумывая видение.
— Если я правильно понял... Сканеры показывают, что артефакту больше пятидесяти тысяч лет... И что внутри... Живая органика. — Сташинский явно волновался, опасаясь сорваться в многословие.
— Глубина? — спросил старпом, переводя разговор в более конструктивное русло и чётко отслеживая настроение и состояние археолога.
— Двадцать метров, — подтвердил начальник археологической партии. — Мои люди готовы к спуску и к началу ручной расчистки. Мы подвели шланги от компрессоров, перевели их на всасывание. Выбрали самые тихие режимы.
— Главное — очистить верх артефакта. Затем я спущусь и, подняв, вскрою его... — Шепард наблюдал за вращением буровой колонны.
— Вы знаете... что это? — спросил начальник археологической партии.
— Да. Но говорить пока не буду. Нам нужно очистить верхнюю крышку, чтобы провести проверки и определить последовательность дальнейших действий, — тихо и твёрдо произнёс старпом. — Через шесть метров — убирайте низкооборотный бур и дальше работайте в беседочных петлях, только самыми мягкими кистями. Крышка очень нежная... в ней — приборы, подобные современным нам электронным. Если мы что-то там нарушим — все наши предшествующие труды... будут напрасны, — мягко закончил капитан, давая возможность Сташинскому отойти к своим коллегам и вполголоса проинструктировать их. По их лицам было видно, что они заинтригованы, но не решаются подходить и спрашивать офицера-спецназовца о деталях предстоящей работы и её результатов.
Шепард посмотрел на транспортёр с буровой установкой. Бур уже давным-давно скрылся своей рабочей частью глубоко в земле. Негромко шуршали компрессоры отсосов, гоня по трубопроводам размельчённую породу и выбрасывая её далеко за пределами рабочей площадки раскопа.
Наконец водитель включил подъёмник бура.
Шепард приблизился к транспортёру, осторожно заглянул в зев шахты. Её стенки были залиты стабилизирующе-фиксирующим раствором, препятствующим обрушению и осыпанию. Головка светового бура ещё при подъёме из шахты была быстро и чётко сложена в транспортное положение, поэтому с её извлечением не возникло никаких проблем.
Двое археологов-мужчин в изолирующих скафандрах установили над зевом шахты лёгкую ажурную конструкцию с микролебёдками. Три женщины в изолирующих скафандрах подошли, закрепили карабины своих поясных страховочных тросов за проушины беседочной перевязи и скользнули вниз, к отметке 'двадцать восемь метров'. Далеко внизу в шахте вспыхнул неяркий мягкий свет, чуть громче зашуршали компрессоры отсосов.
— Тимур Лаврович, — тихо позвал Шепард. Начальник партии подошёл, легко и бесшумно ступая по комкам извлечённого грунта. — Надо будет поднять артефакт на поверхность после проверки функциональности его аппаратуры. Его вес — две с половиной тонны. Я сам упакую его в гамак, но мне нужен кран с самым мягким режимом подъёма.
— Пятьдесят тысяч лет... — произнёс Сташинский, кивая. — Хорошо, капитан. Я всё сделаю, — он, порывисто ступая, отошёл, вынув спикер из кармашка скафандра и отдавая скороговоркой распоряжения.
Спустя несколько секунд из замершей поодаль колонны техники выкатился тяжёлый транспортёр, на ходу разворачивавший телескопическую стрелу. На крюке-захвате сияла цифра '25', означавшая, что этому крану под силу поднять груз в двадцать пять тонн. Через четверть часа крюк-захват уже завис над зевом шахты, а крановщик уложил на краю свёрнутый ремённый гамак.
Водитель тяжёлого транспортёра с интересом взирал на то, как нарастает неподалёку курган извлечённого грунта, понимая, что теперь его счищают с артефакта нежные и чуткие женские человеческие руки. В арсенале археологов были и автоматические прецизионные манипуляторы, позволявшие провести очистку без участия людей, но Шепард не мог сейчас позволить археологам использовать их для извлечения саркофага.
— Капитан, крышка очищена, — донёсся из старпомовского наплечного спикера голос одной из женщин-археологов, работавших на дне шахты.
— Понял. Пока прекратите очистку. Я скоро спущусь, — сказал Шепард.
— Ждём вас, — археолог отключила канал.
Капитан поспешил к зеву шахты, где уже была приготовлена ремённая беседочная упряжь. Быстро облачившись в неё, командир десантного экипажа прикрепил тюк с грузовой ремённой упряжью к своему поясному ремню и скользнул вниз, удерживая струну троса от слишком быстрого разматывания. Наконец он укрепился на сетчатом кольцевом батуте, натянутом вокруг крышки саркофага.
— Спасибо, девчата. Дальше — я сам. Не обижайтесь, мне надо будет упаковать эту махину в ремённую упряжь гамака и потом — поднять саркофаг на поверхность. Дальнейшую работу мы проведём там. Вы почти всё сами увидите. Здесь — места мало, а упаковка — дело тонкое. Поднимайтесь. — Шепард перецепил свою упряжь на страховочное тросовое кольцо, натянутое по периметру шахтного ствола.
— Хорошо, капитан. Скажете, когда включать подъёмник, — ответила старшая археолог и, кивнув подругам, включила микролебёдку на подъём. Следом за ней плавно вознеслись две её спутницы. Шепард остался один.
Осторожными движениями он спеленал саркофаг широкими ремнями, свёл концы воедино и прикрепил общее кольцо к опущенному крюку-захвату. Прикрепив свою упряжь к крюку, Шепард уцепился за ремни гамака и через наушный спикер дал крановщику устное разрешение начать медленный и плавный подъём.
Путь наверх занял несколько минут — крановщик со всей старательностью придерживал мощь подъёмника, стараясь не только не раскачивать — даже не особо 'шевелить' саркофаг. Ноги Шепарда не касались крышки 'пенала'.
Капитан с интересом рассматривал находку. Чернота воронения, чёткость линий, надёжность защиты пазов — всё выдавало высочайший уровень задействованных технологий.
Старпому с трудом верилось, что перед ним — рукотворное устройство, которое смогло сохранить жизнь органическому существу на протяжении полусотни тысяч лет. Лучшие земные технологии не могли помочь превысить срок в десять тысяч лет, а тут — полсотни.
Наконец стрела крана пришла в движение, вынося извлечённый саркофаг за пределы зева шахты. Археологи развернули неподалёку от шахты площадку, собранную из сетчатых металлических плиток и крановщик, не трогая транспортёр с места, выдвинул стрелу на максимальную длину, после чего плавно опустил саркофаг в центр этой площадки. Капитан отстегнул упряжь от своего скафандра и легко отпрыгнул в сторону, приземляясь на полусогнутые ноги.
Едва только он выпрямился, как увидел, что к площадке с саркофагом направляются археологи едва ли не в полном составе. Похоже, Сташинский уже получил кое-какую уточняющую информацию от Андерсона и передал её своим коллегам.
Обернувшись к учёным, Шепард резко вскинул руку в запрещающем жесте, включил спикер в конференцканал и пояснил:
— Если он жив, то после пробуждения будет в шоке, который может спровоцировать агрессию. Отойдите на пятьдесят метров и укройтесь за машинами. Ни в коем случае не тянитесь к оружию или приборам — он может принять это за проявление недружественных намерений. Не пытайтесь ничего снимать на видео или записывать звукофайлы. Аппаратура моего скафандра сделает это надёжнее.
— Хорошо, капитан, — исследователи дисциплинированно отступили, скрываясь за выстроенными в колонну транспортерами.
