Дзи. Чужая судьба.

Он расправил руки и взлетел к небесному своду, он поднялся выше стен и пагод монастыря, и растаял в золотых лучах полуденного солнца, слившись с самими мирозданием.

— Глупец, ты так ничего и не понял, — сказал недовольно Со Хэ и зашагал прочь.

— Но почему? — искренне и с недоумением вскричали многие ученики, пораженные зрелищем, но еще больше реакцией своего учителя.

— В детстве я рано узнал о том, как отрывается люк на помойной яме, — ответил Со Хэ. — Но это знание совсем не означало, что я немедленно должен туда залезть.

Глава 16.

Последствия. Почти никто и никогда не задумывается о них. В сказках и легендах конец всегда прекрасен и полон радужных красок. И даже в исторических хрониках летописцы редко удостаивают вниманием то, что было непосредственно после знаменательной победы или удачной войны. Они не пишут о том, как на следующий год на страну победителей обрушивается голод, из-за того, что тысячи мужчин не вышли в поля и поймы, не натянули охотничьи луки и не расставили рыбацких сетей. Все они остались лежать в чужой земле во славу своего несчастного народа и великого правителя, а их старшие сыновья, оторванные от дома и общины, вынуждены были занять место в прореженных рядах несокрушимых армий.

Никто не любит говорить о том, как золотые россыпи, найденные в южных горах, и принесшие еще больше богатства столичной знати и торговым домам, медленно, но верно ведут к запустению земель на севере. Как теряют из-за них работу и пропитание десятки семей старателей, возчиков и мастеров, чьи предки в незапамятные времена расселились на берегах маленьких золотоносных речушек среди непроходимых лесов.

И совсем никому нет дела до городов, переживших тяжелые осады. Писцы оставят лишь короткие упоминания о них, восторженно похвалив мужество, стойкость и силу оборонявшихся, посетуют на разорение края и проклянут убравшихся восвояси врагов. Из остального для них будут важны лишь имена полководцев на местах да чиновников, что принимали решение в столице. Быть может лишь позже, лет через двадцать эти же писцы, с непонятливым удивлением, вновь вскользь упомянут о вымерших землях, всегда прежде славившихся богатством и процветанием, и выдержавших до этого не одно испытание всемогущей Судьбы.

Может быть, проблема была в том, что Ли, дзи мертвого тайпэна Сяо Ханя и сын ремесленника, скорее всего сгинувшего в том хаосе, что охватил закатные провинции, а возможно завершившего свой Путь еще раньше, не был тем, за кого себя выдавал. И там, где настоящий тайпэн принял бы все с безразличным смирением, думая о судьбе государства и своем долге перед Императором, самозванец Хань терзался странной мукой от бессилия и невозможности исправить хоть что-то.

Ни один человек, проживавший или укрывавшийся в Ланьчжоу в те дни, не смог бы упрекнуть "тайпэна Ханя" в праздном бездействии, в отстраненности или безразличии. Казалось, что Ли был, буквально, повсюду, без перерывов на еду и отдых, помогая в большом и малом, выслушивая просьбы и жалобы, отдавая приказы и строго наказывая тех, кто ленился или забывал о своих обязанностях. И люди были благодарны ему за это, хотя и понимали, что большего он попросту не сможет сделать.

Некоторые излишне ядовитые языки шептались, что интерес Ханя не так уж чист и благороден, и что слухи о романе дочери дзито с императорским вассалом могут иметь под собой вполне реальную почву. И по мысли этих сплетников выходило, что потомок Йотоки печется не только о благе города, исходя из своего долга и задачи, поставленной ему Золотым Дворцом, но и думает о своем будущем и будущем семьи Юэ.

Конечно, все знали, что у потомков правителей Чжу были огромные владения на юге, а Сяо Хань являлся представителем главенствующей линии рода и первым в списке наследников своего отца. К тому же у семьи О-шэй не было прямых наследников, и уже давно шли слухи о том, что клан Овара приглядывается к Ланьчжоу очень внимательно. Несмотря на то, что должность дзито могла быть пожалована лишь Нефритовым Троном, в Империи этот титул в среде энь-гун-вэй очень часто становился почти наследуемым, а о том, к чему могла привести склока между Юэ и Овара за богатый кусок Степного Шляха, горожане старались не думать. Да и тайпэн Хань был для многих не тем человеком, кто сумел бы столь мастерски вести собственную политическую игру за ширмой всех случившихся событий. К тому же многие не видели причины, почему между умной и красивой Каори и молодым Сяо, проявившим себя достойно и мужественно, не могут возникнуть взаимные чувства, благо их социальное положение уж точно не являлось препятствием для такого хода вещей.

А пока первые группы рабочих и ополченцев отправлялись исследовать земли Тай-Вэй, чтобы узнать, что уцелело на них и что еще может быть восстановлено. Крестьяне проверяли уцелевшие запасы семян, посыльные квартальных старост проводили переучет оставшихся припасов, монахи утешали вдов и выхаживали раненых, ремесленники продолжали трудиться на благо горожан и армии, с готовностью принимая вместо денег заверенные расписки градоправителя. Просто так покоряться своей участи город и его обитатели совсем не собирались. Дух и стойкость народов имперской нации в очередной раз спасали людей в тяжелые времена, как это уже часто бывало в прошлом.

Миновали дни, и по высохшему Шляху в Ланьчжоу с заката прибыл первый караван, большой и весьма богатый, с почти сотней наемников, половина из которых оказалась иноземцами. Невысокие воины со смуглой кожей и широкими глазами, будто вечно распахнутыми от страха, не вызвали особенного удивления у местных жителей, хотя на их свободные кафтаны, причудливые плетеные доспехи и широкие кривые мечи сразу же натыкался взгляд даже в самой большой толпе. Гости из далеких малоизведанных царств, зовущихся на всех языках Срединными, хоть и довольно редко, но регулярно появлялись не только здесь, но и в Сиане, а порой добираясь в своих путешествиях даже до русла Анхэ. Их страны лежали на другой оконечности Шляха там, где он раздваивается, убегая к северным лесам и южным бескрайним пескам, и были уже хорошо известны многим торговым домам.

Купеческий старшина из дома Кун Лай, приведший сорок груженых повозок, был обеспокоен тем что творилось на Шляхе и долго не рисковал выйти в путь, а когда все же решился, то не пожалел денег, собрав всех, наемных солдат, которые были поблизости. Кроме смуглых воинов, он нанял даже горцев из числа даксменов и тай-шанов, что всегда работали за звонкую монету на тамошних властителей. Этот ход оказался затратным, но безопасным — две банды мародеров, атаковавших обоз за время перехода к Ланьчжоу, не испугала даже численность его защитников. И хотя продовольствия в этом караване, разумеется, не было, многие жители города заметно воспрянули духом, поверив, что былые времена начинают к ним возвращаться.

Разбор завала на месте закатных ворот занял все свободное население, но даже так темпы работ были невысоки. С другой стороны никто и не торопил людей, хотя купцы и намекали, что лучше было бы побыстрее закончить очистку дороги.

Посетив это место, как всегда в конце своего утреннего обхода, Ли убедился, что бригады меняются регулярно, инструмент у рабочих в порядке, а к полудню всех будет ждать горячий обед. Перекинувшись парой слов с квартальным старостой, руководившим процессом, дзи направился обратно в резиденцию к Тонгу решать административные вопросы, среди которых в том числе был и процесс о снятии осадного положения.

Къёкецуки, следовавшие позади, двумя угольно-черными тенями, вполголоса вели беседу, в который раз намеренно обсуждая при Ли ту тему, которую ему очень не хотелось поднимать в последние дни.

— Может быть, уже прекратите? — без особой надежды в голосе поинтересовался дзи, не оборачиваясь, чтобы не видеть недовольные гримасы мертвых демонов. — Мы говорили об этом уже сотни раз, и я не изменю своего решения.

— Иногда людей нужно спасать от собственной глупости даже вопреки их желаниям, — Таката, как всегда, была прямолинейна, но вежлива.

— Ты так стремишься умереть? — вопрос Ёми был почти по-детски искренним.

— Моя смерть уже не имеет значения.

— Тогда почему ты должен ее принимать? — не сдавалась старшая кровопийца. — Если ты умрешь, то все равно не сможешь служить своей Империи дальше, а если тихо скроешься этой ночью вместе с нами то, тоже не сможешь выполнять свой долг дальше, но зато хотя бы сохранишь голову на плечах.

— Когда я принимал решения, я понимал и их последствия. Я согласился на это, и теперь должен отвечать. Раньше я руководствовался Догмой, теперь — лишь собственной волей. Империи не нужна моя смерть, но она нужна мне, как возмездие за то, что посмел переступить через все, чему меня учили и к чему готовили...

— Бред, — фыркнула Таката, не давая Ли договорить.

— Тогда просто потерпите еще два-три дня, раз уж по-прежнему не собираетесь от меня уходить, как я вам предлагал!

— Кстати, ты так и не поделился с нами, откуда, у тебя такая точная информация о прибытии императорской армии? — тут же напомнила къёкецуки.

— Императорская тайная служба, — неразборчиво пробормотал дзи, но его все равно прекрасно услышали.

— На тайной службе у вашего Императора должно быть состоят духи Ветра, — ехидно хмыкнула Ёми. — Странно, что их не задействовали раньше.

— И как ты только умудрялся так долго обманывать всех вокруг? — издевательским тоном "изумилась" Таката. — Ты же совершенно не умеешь врать.

— Но и отчитываться я перед вами не должен.

— Нет, не должен, не должен, — прошипели кровососы зловеще хором, от чего у Ли по спине пробежали холодные мурашки.

Иногда он совсем забывал, кто на самом деле беззвучно следует за ним по пятам изо дня в день, и что на самом деле кроется за этой привлекательной внешностью и такими разными характерами двух мертвых демонов. В воротах резиденции О-шэй, къёкецуки по молчаливому уговору оставили дзи, но при этом ясно дали понять, что разговор о поднятой теме отнюдь не окончен.

В доме у дзито царила тишина, покой и умиротворение, и Ли с каким-то странным ощущением понял, что ему будет не хватать этого в те последние дни, что он намеревался провести в дворцовой темнице. Желтые шелка и красное дерево, легкость и элегантность неброских, но дорогих вещей и какое-то простое, но глубинное чувство родного и приветливого места, какими бы ни были настроение дзи или события прошедшего часа — всё это было новым и необычным, но он ни за что не отказался бы от полученного опыта и от возможности ощущать это впредь.

Слуга остановил Ли на втором этаже и передал послание от дочери хозяина. Каори ждала его в своих покоях, собранная и решительная, как в тот день, когда по улицам Ланьчжоу гуляли озверевшие толпы обманутых горожан.

— Ты хотела меня видеть? — тихо спросил Ли, прикрывая за собой перегородку.

— Да. Я думаю, тебе больше нет смысла тянуть. Сегодняшней ночью ты без проблем сумеешь уехать, и тебя никто не хватится до прибытия императорских войск, — сухим безжизненным голосом ответила дочь дзито.

— Прости, что? — ошарашено пробормотал дзи, не веря тому, что услышал.

Недавний разговор с къёкецуки еще был так свеж в памяти, и слова Каори на некоторое время выбили Ли из привычной ему колеи. Удивление и страх смешались причудливым зельем, погрузившим разум "тайпэна Ханя" в полную растерянность.

— К вечеру закончат разбор завалов у закатной стены, и ты сможешь выбраться, не привлекая излишнего внимания стражи, — Каори отводила глаза в сторону и говорила быстро, но четко, нервно перебирая пальцами складки на рукавах своего платья. — Я разговаривала с командиром иноземных наемников. Он согласился дать нескольких своих воинов, включая хорошего проводника. Вместе с ними ты будешь в большей безопасности и без проблем доберешься по Шляху до одного из дальних царств. Припасы и дорожное снаряжение Хёсей уже подготовил, Удей занимается лошадьми и обещал уладить вопрос с распорядителем Каном, так что с запасным оружием проблем тоже не должно возникнуть.

— Подожди, — прервал девушку Ли, стараясь взять себя в руки. — О чем ты говоришь? Зачем мне покидать город? И причем здесь Удей и наемники?

— К тому, что тебя убьют, как только выяснят, что ты всего лишь дзи, присвоивший себе имя и власть умершего хозяина, — резко, как приговор, бросила Каори, посмотрев на окаменевшего Ли одновременно с усмешкой и с вызовом.

— Ты знала? — это был глупый вопрос, но он не мог не задать его.

— Достаточно давно, чтобы просчитать возможность для твоего побега.

— Но почему?

— Почему не выдала тебя? Или почему помогаю теперь? — Каори приблизилась к Ли, и его буквально обожгло ее дыханием, совсем как в тот первый раз. — Неужели так сложно догадаться? Просто я не знаю, каким был тайпэн Хань, но я знаю тебя, и мне нужен был ты, а не он. Когда ты исчез в разгар зимы, мне показалось, что так и должно было быть, что Судьба сделала выбор за меня, но потом ты вернулся, и все вновь изменилось. А теперь, я не хочу, чтобы ты умирал. Знаю, что не смогу сохранить тебя и оставаться рядом, но просто хочу, чтобы ты жил.

— Но я... я попросту не могу так сделать, — дзи буквально вытолкнул эти слова через пересохшее горло против собственной воли, — не могу...

Ее руки легли на его плечи, она прижалась к нему, и Ли почувствовал, как горячие слезы Каори потекли по его щеке, смешиваясь с его собственными.

— Разве я могла полюбить другого? Мать была права во всем, Овара не способны изменить свою природу, нам нужен лишь один тип мужчин, но легче от этого мне почему-то совсем не становится.

— Ты должна понять...

— Я понимаю, поэтому, просто не говори мне больше ничего, если не хочешь, чтобы я отправилась к предкам дожидаться тебя раньше, чем ты окажешься там.

— Нет, — никогда еще его голос не звучал так испугано. — Ты не должна! Ни до, ни после! Тебе незачем отвечать за мои поступки, и я не прощу себе, если ту уйдешь из этого мира из-за моей глупой смерти.

— Еще мгновение назад она не казалась тебе глупой.

— Глупой ее сделает именно твой поступок, — дзи прижал Каори к себе, пытаясь унять колотившую его нервную дрожь. — Пообещай... Поклянись, что не сделаешь этого...

— Сначала, ты ответишь на один мой вопрос, и тогда возможно я соглашусь.

— Какой вопрос?

Она чуть-чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.

— Я так и не знаю твоего имени.

— Ли. Просто дзи Ли, верный клинок тайпэна Сяо Ханя из рода Юэ.

— Тогда, я клянусь, что уйду в мир духов лишь в отмеренный мне срок. Клянусь тебе в этом, "просто дзи Ли".

Ее странная печальная улыбка подарила ему успокоение и непонятную холодную решимость, призывающую завершить все, как и было задумано.

— А я клянусь, что буду ждать тебя, чтобы ни случилось в этом мире или в другом...

Победоносное войско тайпэна Гьяня входило в город через уцелевшие ворота с высоко развивающимися знаменами и под бой сигнальных барабанов. Анто восседал на боевом коне во главе колонны, будучи облаченным в полный доспех, начищенный до слепящего блеска. Толстяк Мао Фень ехал на полкорпуса позади него, сгорбившись над лошадиной холкой и укрыв плечи теплым дорожным плащом, ниспадавшим на конский круп. С другой стороны от тайпэна Гьяня следовал его дзи.