Прежде чем Треплос задал очередной вопрос, Тусет поинтересовался:
— А зачем тебе, юноша, нужно в Нидос?
— Я поэт, господин маг, — напыщенно ответил тот. — Моему таланту тесно в маленьком городе, где нет истинных ценителей прекрасного!
— Ты надеешься найти их в Нидосе?
— Конечно!
— Ты готов оставить родину и своих престарелых родителей в погоне за призрачной надеждой?
— Я сирота, маг. Обо мне некому горевать. И разве нет славнее доли для молодого и сильного мужчины, чем борьба за свое счастье?
Жрец не нашелся, что на это ответить, и задал новый вопрос:
— Ты считаешь себя хорошим поэтом?
— Меня называют лучшим за всю историю нашего города, — гордо ответил Треплос. — Если ты хочешь, я прочту тебе эпитафию, которую сочинил на памятник купцу Эрасосу.
— С удовольствием послушаю, — улыбнулся Тусет.
Юноша остановился, встряхнул плохо промытыми кудрями и, подняв руку, задекламировал:
Остановись, прохожий, не имей сомнения.
Здесь лежит купец Эрасос, не более, не менее.
Ему бы еще пить да веселиться,
А он ведь вон, куда решил переселиться!
"Талантище!" — подумал Александр, с трудом удерживаясь от смеха. Однако его спутники выслушали этот бред весьма благосклонно.
— Неплохо, — кивнул лысиной жрец.
— А вот ода, которую я прочитал на свадьбе дочери советника магистрата Фиуса Кирка с сыном купца Алуса Галка.
Славу пою я бессмертным либрийским богам,
Тем, что свели нас за этим прекраснейшим пиром!
Здесь, где Фиусава дочь обретет господина себе,
Здесь, где Алус породнится с народным кумиром!
— Советник тогда подарил мне дебен серебра, — гордо сказал Треплос.
"Ух, ты! Местный нобелевский лауреат", — Алексу было все труднее оставаться серьезным, и он отвернулся, чтобы не слушать этот поэтический маразм.
Нарон уже уходил, когда они заявились на судно. Одетый в новый плащ и сандалии, капитан явно собирался сегодня, что называется, "оторваться пополной". Увидев Треплоса, он поморщился.
— Ну, чего тебе надо?
— Достопочтенный господин Нарон, — поэт чопорно поклонился. — Вы сказали, что вам нужны груз и трое гребцов?
— Сказал, — нехотя подтвердил мореход.
— Тогда познакомьтесь с Мальтусом Ровом, приказчиком купца Тувия Секра из Нидоса, — юноша отошел в сторону и легонько толкнул мужчину.
Тот встрепенулся и выступил вперед.
— Господин Нарон, у меня есть груз. Двенадцать тюков шерсти, их необходимо как можно скорее доставить в Нидос. Я и двое моих помощников поплывем с тобой.
— Ты готов сесть на весла? — удивился капитан.
— Да, — кивнул приказчик. — Я опаздываю, и мне дорог каждый день!
— Как же это так получилось, господин Мальтус? — усмехнулся Нарон, с любопытством глядя на собеседника.
— Хозяин доверил мне деньги на закупку шерсти у айханов. Вернувшись с гор, я заболел и долго лежал в постели. Я направил весточку в Нидос с кораблем "Сметливая чайка". Но недавно узнал, что судно затонуло. Теперь мой господин Тувий Мрак Секр может заподозрить меня в краже серебра и разорит мою семью, или даже продаст их в рабство. Вот почему мне нужно как можно быстрее оказаться в Нидосе и передать хозяину груз.
Капитан выслушал этот сбивчивый рассказ и почесал бороду. Как показалось Александру, история его не удивила.
— Ну, тогда пойдем в трактир и поговорим, — предложил он приказчику.
— Замечательно! — обрадовался поэт, пристально следивший за диалогом. — Лучше всего пойдем к старому Макаросу. У него в "Прялке времени" подают такие вкусные пирожки с осьминогами...
Нарон окинул юношу полупрезрительным взглядом и лениво процедил:
— А ты что тут забыл?
Треплос даже немного растерялся.
— Так. Я же ... Я хочу в вольные гребцы наняться...
— Считай, что я тебя уже взял, — криво усмехнулся капитан. — А о наших торговых делах мы как-нибудь без тебя договоримся. Так я говорю, господин Мальтус?
Приказчик запахнул плащ и нервно дернул плечом.
— Да пусть идет. Посидит в сторонке, пирогов пожует. Я заплачу.
— Как хочешь, — развел руками Нарон и, обратившись к юноше, строго добавил. — Только чтобы за нашим столом я тебя не видел.
— Конечно, хозяин, — попытался улыбнуться поэт.
Все трое направились в город.
Служанка повесила на канат влажную рубаху Тусета и нерешительно посмотрела на свою тунику.
— Надень новое платье, — посоветовал ей жрец. — А это постирай. В порту есть вода. Она не очень хорошая, но все же лучше чем морская.
— Я тебе помогу воду таскать, — предложил Алекс девочке, когда жрец величественно удалился в каюту. — А ты поделишься со мной мылом.
— Тоже хочешь постирать? — спросила Айри.
Юноша кивнул.
Они вдвоем натаскали воды, которая била из глиняной трубы рядом с причалом. И устроили прачечную, не обращая внимания на подколки матросов. Когда из каюты выбрался отдохнувший Тусет, на морском ветерке весело полоскались выстиранные рубахи, платье и пара трусов.
Раздевшись по пояс, Александр вновь зашивал разошедшуюся по шву куртку.
"Слабовата одежонка оказалась, — с грустью думал он, орудуя иглой. — Скоро ей тоже придется эпитафию сочинять". Вспомнив произведение Треплоса, тихо засмеялся.
— Что тебя так позабавило? — спросил жрец. Он встал у борта и стал смотреть на город. — То, что остался в живых? Или то, что разбойников на нас натравили такие милые женщины?
— Нет, — ответил юноша, перекусывая нитку. — Это-то как раз и не смешно. Обычное дело. Есть бандиты, но свои, и есть — чужаки, которые сделали глупость, выйдя за городские стены.
— Чему же ты тогда улыбаешься?
— Смешно, что этот парень называет себя поэтом.
Тусет улыбнулся тонкими сухими губами.
— Ты так не считаешь?
Саша Дрейк никогда не понимала поэзии и не считала себя её знатоком. Но то, что читал Треплос, так мало походило на стихи, что Александр решительно ответил:
— Если все его стихи такие, то из него поэт, как из меня... жрец!
Старик звонко засмеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Айри, оттиравшая в сторонке котел от остатков каши, с удивлением подняла голову.
— Ты разбираешься в поэзии? — спросил Тусет, вытирая заслезившиеся глаза.
— Разве для того, чтобы понять вкус блюда, надо быть поваром? — вопросом на вопрос ответил Алекс, вспомнив фразу из какого-то фильма.
Тусет удивленно вскинул брови.
— Тогда, может, прочтешь какое-нибудь настоящее стихотворение?
Александр стушевался. Читать что-то из школьной программы, одновременно переводя Пушкина или Есенина на келлуанский, показалось ему немного кощунственным. Нет у него ни способностей, ни таланта для этого. Вот только оставлять за жрецом последнее словно не хотелось. Внезапно он вспомнил одно стихотворение, что читала Сайо хозяйке змеиного острова. Переложить его с тонганского оказалось совсем не просто. Но он попытался.
О синий ручей, текущий в зеленых горах!
Не гордись, что струишься легко!
Однажды в море попав,
Обратно выбраться трудно.
— Больше похоже на философский трактат, — помолчав, сказал Тусет.
— По-моему это лучше тех, которые читал Треплос, — Алекс накинул куртку и встал. — Хотя у нас говорят, что о вкусах не спорят.
Глава II
Города и море
Для Геда, никогда не опускавшегося со
своей Горы, порт был местом,
внушающим одновременно страх
и восхищение.
Урсула ЛЕ ГУИН
Волшебник Земноморья
Плохой попался Нарону собутыльник. Мальтус что-то гундел о семье и детях, просил поторопиться с отплытием. Они быстро договорились о цене за перевозку. Вот только серебра у приказчика не оказалось совсем.
— Все на шерсть ушло да на лекарей, — пьяно вздыхал он, пряча глаза.
— Что же мне твои тюки даром возить?! — возмутился мореход, намереваясь встать и уйти.
Но Мальтус успел схватить его за пояс.
— Сядь. Как только придем в Нидос, хозяин за все заплатит.
— А если он у других успел купить? — нахмурился Нарон.
— У Тувия Секра большие мастерские, — стал убеждать его приказчик. — Там всегда шерсть нужна.
Капитан задумался. Выпитое вино нисколько не замутило его разум. Только чуть шумело в голове, да улучшилось настроение. Он знал, что айханская шерсть по праву считается одной из лучших. Именно из нее получается самое тонкое полотно.
— Тогда решим так! — он положил ладони на засыпанный крошками стол. — Пока твой хозяин не заплатит, груз останется на борту!
— Само собой! — обрадовался Мальтус. — Я возьму только один тюк, чтобы показать ему товар, а остальные заберу, когда привезу деньги.
— Договорились! — охотно согласился Нарон и наполнил бронзовые чаши.
Приказчик брызнул каплю на пол и, пробормотав что-то, залпом выпил. Мореход разлил по второй, но тут к ним подсел надоедливый поэт.
— Договорились, уважаемый Нарон? — спросил он, улыбаясь.
— Ну, куда ты лезешь? — поморщился тот. — Не видишь, купцы гуляют, и мальчишки нам тут не нужны. Правильно, господин Мальтус?
Приказчик кивнул, но тут Треплос что-то пробормотал ему на ухо, и приказчик поморщился, как будто вместо вина хватанул стакан уксуса.
— Прости, уважаемый Нарон, только мне пора, — сказал он, со вздохом поднимаясь из-за стола. — Я совсем забыл, мне же еще с возчиками договариваться надо.
— Мы же только начали?! — обиделся капитан.
— Извини, — Мальтус затряс головой. — Видят боги, некогда. Сегодня к вечеру надо шерсть на корабль переправить.
— Тогда давай по последней, — махнул рукой мореход.
— Давай! — охотно согласился приказчик.
Одним махом опрокинув бокал неразведенного вина, приказчик взял с блюда копченую рыбину и покинул заведение вместе с поэтом.
Оставшись в одиночестве, капитан малость заскучал несмотря на хорошее вино и вкусные пирожки с осьминогами. К счастью Треплос скоро вернулся. Нарон рассудил, что такая компания лучше, чем вообще никакой, и веселье продолжилось.
Подняв вверх наполненную чашу, поэт звучным голосом продекламировал:
К чему раздумьем сердце мрачить, друзья?
Предотвратим ли думой грядущее?
Вино — из всех лекарств лекарство
Против унынья, напьемся же пьяны!
(античный поэт Алкей. Прим. автора)
— Это ты сам сочинил? — спросил Нарон, вытирая залитую вином бороду.
— Конечно! — важно ответил Треплос, отправляя в рот сочную виноградину.
— Молодец! — похвалил его мореход. — Теперь я вижу, ты настоящий этот...
Он замялся, вспоминая слово.
— Поэт, — подсказал юноша.
— Во, во! — обрадовался капитан. — Пи..поэт! А ты не знаешь, где здесь можно найти молодых, красивых и не очень дорогих женщин?
Треплос самодовольно улыбнулся.
— Я знаю всех шлюх Милеты! Отыщу, какую ты только пожелаешь!
Нарон долго и путано выражал свои пожелания, поэт важно кивал. Они расплатились и покинули гостеприимное заведение Макароса.
Что было дальше, Нарон помнил плохо, перед глазами мелькали кабаки, пьяные рожи случайных собутыльников, смеющиеся женские лица и другие части тела.
Очнулся он в маленькой комнатке с деревянными стенами и низким потолком. Голова разрывалась от боли, все тело ломило, нестерпимо хотелось в уборную. Капитан с трудом оторвал голову от цилиндрической подушки, еще раз окинул затуманенным взглядом помещение, несколько раз моргнул и только после этого узнал свою каюту. Ему захотелось крикнуть кого-нибудь. Но из пересохшего как Банарская пустыня рта вылетел только тихий сип.
"Вот это я вчера надрался!" — со смесью ужаса и восхищения подумал Нарон, делая очередную попытку подняться. Ему все же удалось сесть, и тут он увидел на полу знакомый медный кувшин. Вот только взять его с первого раза не получилось. Дрожащая рука морехода подломилась, и он рухнул на кровать.
Хлопнула дверь.
— Проснулся, уважаемый Нарон? — раздался голос Тусета.
— М..м.., — отозвался капитан.
Жрец подал ему вожделенный кувшин. Мореход припал к живительной влаге как младенец к материнской груди. Не замечая вкуса, он жадно глотал горьковатую жидкость, возвращаясь к жизни.
— Спасибо тебе, маг, — как никогда искренне поблагодарил его капитан. — Пришли ко мне кого-нибудь помочь одеться.
Тусет кивнул и вышел на палубу. Откуда, как теперь расслышал мореход, доносился какой-то шум.
В каюту вошел улыбающийся Треплос.
— Счастливого утра, хозяин! — громко поприветствовал он капитана.
— Помоги одеться, — Нарон явно не считал это утро счастливым.
Выбравшись на палубу, он первым делом поспешил к борту, задирая подол. Когда первый миг блаженства прошел, капитан с удивлением заметил, что на корабль один за другим бодро заходят грузчики с большими тюками за спиной.
— Это что? — не прерывая процесса, грозно спросил он у поэта.
Тот едва успел увернуться от мутной струи, которая теперь с веселым журчанием лилась на скобленные доски палубы.
— Шерсть! — быстро ответил Треплос. — Вы же вчера с Мальтусом обо всем договорились.
— А...а...а, — воспоминания о сделке с приказчиком нидосского купца всплыли из глубины памяти подобно киту с шумом, фырканьем и фонтаном.
-Сам он где? — спросил Нарон, опуская край одежды.
— Последние шесть тюков остались у него за городом, — охотно пояснил поэт. — Он их сам привезет.
Капитан вернулся в каюту, допил остатки жидкости в кувшине и, решив, что жизнь не так уж и плоха, вернулся к исполнению своих обязанностей.
К его большому удовольствию команда уже занималась текущими делами. Матросы чинили паруса, заменяли подозрительные канаты. Вроде все работали. Даже Алекс возился с разбитой уключиной.
Нарон удовлетворенно хмыкнул. Несмотря на свое богатство, парень ведет себя как обычный матрос и не лезет в хозяева.
Тусет тоже думал об Алексе. Стремительная расправа над четырьмя разбойниками произвела на него впечатление. Жрец всерьез надеялся на бурный карьерный рост после триумфального возвращения с Книгой Сета. Пост первого пророка ему обеспечен, а может и... Джедефраа гораздо старше его. Когда Тусет покидал Абидос, верховный жрец уже тяжело болел. Кто знает, возможно, боги надоумят Келл-номарха, жизнь, здоровье, сила, наградить своего верного слугу достойным постом за возвращение святыни? Если так случится, ему потребуются не только слуги, но и охранники. Тогда лучшего телохранителя, чем Алекс не найти.
Пока он строил далеко идущие планы, погрузку закончили, и один из помощников приказчика рассчитался с возчиками и ушел вместе с ними в город.
Он вернулся под вечер и поинтересовался у матросов, не появился ли их хозяин? Но Мальтус как в воду канул. Когда солнце закатилось, а на небе зажглись звезды, стал нервничать и капитан.
— Где твой приятель? — то и дело спрашивал он у Треплоса.
Но бедный поэт только беспомощно разводил руками. Не помог прояснить ситуацию и допрос помощников приказчика. Те бормотали что-то невразумительное.
— Что ты переживаешь, Нарон? — стал успокаивать его жрец. — Груз в твоем трюме, вот и вези его в Нидос. Ты же знаешь, кому он предназначен?
